Текст книги "Самая длинная ночь (СИ)"

Автор книги: ox_lade

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Тогда тоже была зима, первый день после каникул. Она впорхнула в наш класс, как волшебная фея, правда с бледной кожей, ни капли не покрасневшей от мороза и длинными распущенными по плечам иссиня-чёрными волосами, она больше напоминала Юкионну, будто сами холод и зима соткали весь её образ. Для меня, правда, всё это было не важно, даже если она собирается забрать мою душу, лишь бы исполнила заветное желание и ответила на мои чувства. Хоть на краткий миг.

Да, это была она – любовь с первого взгляда, и я не собирался тратить время зря. Дав себе слово, что заполучу эту девушку, чего бы мне это не стоило. А, Наруто Узумаки всегда держит слово.

Видать, именно поэтому спустя почти год…я не продвинулся н-и н-а г-р-а-м-м. Думаю, она вообще меня ненавидит, и пары слов никогда не скажет, порой краснеет, тут же сбегая, будто я прокажённый какой. Чёртовы девчонки, что только у них в головах творится. Я к ней и так и эдак, а всё, как об стенку горох. Похоже сердце у неё – сплошной кусок льда.

Сегодня 30 декабря, завтра Новый год и у меня такое чувство, что это мой последний шанс завоевать её. Я аккуратно заворачиваю приготовленный для неё подарок, деревянную шкатулку, которую сам смастерил, даже выжег на крышке красивые подсолнухи, уверен Хинате понравится. Сам слышал, как она говорила, что любит безделушки сделанные своими руками.

– Что здесь произошло, добе? – Саске не вовремя отвлекает меня и упаковочная бумага рвётся по краю, арх, опять, чёрт возьми. Смятый бесполезный кусок блестящей обёртки отправляется на пол, уже усеянный кучками моих предыдущих попыток красиво завернуть подарок. Учиха делает какие-то странные махи руками, успокаивающая гимнастика, или типа того. Он вообще повёрнут на чистоте, наверняка страдает каким-нибудь ОКР, а может ещё какой фигнёй. Уверен, именно поэтому баа-чан и поселила нас вместе, чтобы я его исправил. Не для того ведь, чтобы он привил любовь к порядку мне, просто смешно.

Саске переступает через смятую бумагу с рисунком из зайчиков и медвежат, чтобы оторвать кусок скотча, что прилип мне на лоб. Больно, зараза. Ещё один кусок липнет к его носкам. Ладно, ладно, возможно не так уж и аккуратно я тут работаю. Пусть лучше спасибо скажет, что я отказался от идеи использовать клей и блёстки.

– Ты помнишь, что перед праздником мы тут наводим порядок, а не беспорядок? – едва держа себя в руках, чтобы не начать поднимать хлам с пола, спрашивает Саске.

– Не отвлекай, теме, – я отрезаю новый кусок бумаги, прикладываю его, как показывает улыбчивая девушка на видео в интернете. У неё это получается слишком умело, подстава какая-то.

– Хватит заниматься фигнёй, Хинате итак понравится, без твоей корявой упаковки, – брезгливо оглядывая то, что я принимаю за вполне сносную попытку, говорит Саске, он единственный, кого я посвящаю в свои амурные дела, – все внизу, Цунаде заставляет приводить приют в приличный вид, сейчас привезут дерево, нам нужна твоя помощь.

– Я не могу так это оставить, – хнычу я, кидая ещё один смятый свёрток бумаги на пол. Это сработает, я уверен. Глаз моего лучшего друга начинает подрагивать ещё до того, как бумага встречается с полом. Он полностью в моей власти.

– Усуратонкачи, – цедит он сквозь зубы, ещё бы, проигрывать никто не любит, и всё равно хватает последний кусок обёртки, укладывает на неё мою шкатулку, сворачивает один край, другой, закрепляет что-то тонкими полосками скотча – готово. Идеальный подарок для идеальной девушки. Я креплю сверху милый бантик и мы спускаемся вниз.

Всюду переизбыток дождика и мишуры, окна завешаны гирляндами, вообще-то нам не обязательно всем этим заниматься, но Цунаде уверенна, что если в этот день приют будет выглядеть, как реклама Кока-колы, то это скрасит причины почему все мы тут оказались. Что ж, большинство из нас никогда не знали родителей, от кого-то отказались, кого-то забрали, как Саске, чей папаша распускал руки. Я предпочитаю не циклиться на прошлом, сейчас ведь всё хорошо. У меня есть друзья, со мной всегда рядом парень, который мне как брат, а ещё я заполучу лучшую девушку в мире. С мишурой или без, этот Новый год станет легендарным.

Парадные двери распахиваются, Джирайя в красном кафтане и в шапке с бубенчиком, врывается вместе с потоками холода, снежинки разлетаются по всей общей гостиной.

– Хо-хо-хо, – раздаётся его громогласный голос, не уверен, что наш Одзи-сан пользуется этой фразой Санты, но никто не возражает, особенно младшие, тут же обступившие старика, рассчитывая на подарки, но для этого ещё не время. – Дерево на улице, давайте парни, затащим его.

Дерево, о котором все так заботятся, трехметровая сосна, нас набирается десять крепких парней, но мы всё равно с трудом затаскиваем монструозную хвойную красавицу. Она пахнет лесом и морозом, ну, и самой собой наверное тоже. Мы тащим сосну в самый центр комнаты, где установлена металлическая подставка, раскидистые ветки колют глаза, когда всё готово, слышится общий вздох облегчения. Цунаде точно нашей смерти захотела.

– Красавица, – гордо объявляет наша директриса, осматривая ещё не наряженное дерево. Она не уступает Джирайе, нарядившись в короткое красное платье обитое мехом, что едва удерживает огромную грудь, на голове такая же красная шапка, ещё баа-чан прицепила себе на руку ветку омелы, так что поднимает её над головой всякий раз, как развратный старик оказывается в поле зрения. Это сильно замедляет всю эту предпраздничную канитель.

На часах почти пять, а у нас с Саске встреча с друзьями. Хорошо, что Сакура, Ино и Темари быстро сдружились с Хинатой, только благодаря подругам я мог видеть её рядом весь этот год. Смотреть, как она заправляет волосы за ушко, как покусывает губу, когда пытается не рассмеяться, как теребит серёжку-гвоздик, когда нервничает. Я знаю её всю, вдоль и поперёк, всё, что мне нужно – это не много праздничного волшебства, чтобы она тоже в меня влюбилась. Что может быть проще?

– Мы уже можем идти, баа-чан? – канючу я, когда спускаюсь со стремянки, водрузить звезду на макушку доверили именно мне, должно быть не так жалко, если бы я навернулся с такой верхотуры. Цунаде хочет снова накинуться на меня из-за обращения, она ведь ещё ого-го, в самом расцвете сил, но решает простить в честь праздника и господским взмахом руки отпускает нас на свободу.

Я быстро накидываю свою оранжевую парку и зимние кроссовки, пока Саске манерно облачается в своё дурацкое тёмное пальто, в котором пытается выглядеть взрослее, и ботинки подбитые мехом. Он игнорирует мороз, предпочитая не надевать шапку, дело его, вот отморозит уши я ещё над нам посмеюсь. Учиха лишь закатывает глаза, угадывая мои мысли, а может потому, что видит, как я натягиваю на свою драгоценную голову любимую шапку с лисьими ушами, да ещё наматываю старый шарф, всё, что осталось от мамы.

На улице падает снег, ветра нет, снежинки мягко приземляются мне на щеки, когда я запрокидывая голову стараюсь поймать их ртом. Рядом фыркает Саске, думает, что уже вырос из этого, ага, как же, я быстро разбиваю его сдержанность, запустив нехилый такой снежок ему в спину. Чёрт, надень он шапку мог бы получить прямо в голову.

Учиха горбится, когда мой снежок достигает цели, медленно оборачивается, испепеляя взглядом чёрных глаз, но не успеваю я испугаться, как в меня уже летит три снежка подряд, он быстрый чертяга, мой лучший друг. Саске усмехается, когда видит меня поверженным, я доволен, может когда заполучу сердце Хинаты потом займусь смехом теме. Вытряхиваю снег из капюшона и мы продолжаем идти.

Коноха принарядилась перед праздником. Всюду мерцают огни, витрины магазинов украшены снежинками и мишурой, тут и там шатаются двойники Санты в красном наряде, нам даже один Сегацу-сан в зелёной шубе попадается, от его вида мне почему-то радостнее, хоть что-то необычное.

– Саске! – Сакура визжит, как резанная, запрыгивая на Учиха, они целуются как оголтелые прямо посреди улицы, на нашу компанию уже странно поглядывают прохожие, но делают скидку на возраст, и праздники всё же. – Я так скучала, – между поцелуями говорит Сакура, ками, да они виделись буквально вчера, их гормональная незрелость меня просто убивает.

– Я вообще-то тоже тут, – напоминаю я о себе.

– А, ага, привет Наруто, – даже не смотря в мою сторону, машет рукой Сакура, тоже мне подруга называется. Я предпочитаю ретироваться от них, чтобы поздороваться с Шикамару, Ино и Саем, им тоже неудобно находится рядом с этими извращенцами, даже последним, но они уже пара-ветераны, их безудержная страсть превратилась в нежные объятия, теперь они хранят тайны своих отношений.

– Их кто-нибудь растащит, или как? – бухтит Шикамару, ёжась от холода.

– Что, ты уже слишком стар для всего этого, нюня? – раздаётся насмешливый тон, из-за спин Ино и Сая появляется Темари, на ней красивая белая шубка, подчёркивающая тонкую талию блондинки. Шикамару игнорирует её выпад. Я не знаю, что между этими двумя. Порой кажется, что они готовы убить друг друга, а в следующий момент, что овладеть друг другом на любой плоской поверхности. Чтобы там между ними не происходило, они хранят это в секрете.

Я осматриваюсь вокруг, надеясь увидеть приближение Хинаты, но её нигде нет. Хочется спросить про неё, но это привлечен не нужное внимание, меньше всего хочется слышать от девчонок почему я не могу заполучить кого-то вроде неё. Да, она лучше меня, кто же спорит, но любовь ведь должна хоть что-то значить.

– А, Хината где? – благослови ками Шикамару, конечно он просто хотел сменить тему, чтобы не дать возможность Темари ещё что-то про него сказать, но я всё равно люблю его за вопрос про Хинату. Навостряю уши, обе пары, чтобы ничего не пропустить.

– Ой, точно, – говорит Сакура, её язык снова принадлежит только ей, – она ещё работает, пойдёмте встретим ей там, – Харуно указывает на торговый цент, рядом с которым мы встретились. В нём пять этажей, и всю иллюминацию сто пудов видно прямо из космоса.

При входе нас сразу атакует очередной ремикс знаменитых «Jingle bells», ревущий из всех колонок. Молодые девчонки в коротких праздничных платьях тут и там предлагают что-то продегустировать. Новый год уже завтра, а людей в магазинах всё равно так много, что яблоку негде упасть, носятся с сумасшедшими глазами, пытаясь урвать подарки в последнюю секунду. Я вижу двух взрослых мужиков, которые готовы разодраться ради какой-то розовой птицы на унитазе. Серьёзно?

Сакура ловко ведёт нас через людское море, я пробираюсь за ней не так мастерски, кажется это уже третий человек, которому я наступил на ногу. Прошу прощения. Мы идём куда-то к безразмерной сосне в самом центре, хорошо, что баа-чан не видит это дерево, а то ещё заставила бы его похитить. Ради идеального-то праздника.

Когда толпа не много рассеивается, я замечаю у сосны деревню из пряничных домиков, бамбуковый забор и кресло с высокой спинкой, в нём сидит толстобрюхий мужчина с накладной бородой и слишком красными щеками. Мужик держит на коленях зарёванного ребёнка, у которого безуспешно пытается выяснить, что же ему подарить. Девочка успокаивается только когда помощник Одзи-сана, эльф или типа того, возвращает её матери на руки.

Я так засмотрелся на эту сцену, что не сразу понял почему Ино и Сакура, сложились в три погибели от смеха, что-то снимая на свои телефоны. Оказалось, что снимают они ту самую помощницу недо-Санты, эльфа или типа того. Девушка не выглядит особенно счастливой, хотя в этих полосатых красно-зелёных чулках, коротеньком платье-шубке и с оленьими рогами на голове, она потрясает своей красотой. Стоп. Что?

Присмотревшись к закатанным сейчас бледно-серым глазам, иссиня-чёрным волосам и завораживающим изгибам тела, обтянутым ярким нарядом, я понимаю, что это Хината. Моя Хината.

– Если это окажется в интернете, – кричит она Сакуре, – я тебя убью, Харуно. Тебя, Ино, это тоже касается.

– Не переживай, – сквозь не прекращающийся смех, отвечают ей девчонки, – это только для личного пользования. Такое просто не может пропасть, это необходимо сохранить для потомков.

– Сучки, – кричит им Хината, мамочки вокруг тут же зажимают уши своим невинным чадам, Хьюга закатывает глаза, показывая нам, что лучше бы повесилась. Даже сейчас она такая милая, что я готов потерять сознание. – Эй, Джига, моя смена закончилась, – кричит Хината двойнику Одзи-сана и убегает куда-то в одну из дверей с надписью «только для персонала».

Не проходит и пяти минут, как она возвращается, уже в своей такой привычной дутой сиреневой куртке, тёплых штанах с новогодним узором из снежинок и оленят, и с пушистыми наушниками на ушах. Она улыбается одной из своих мягких улыбок, которые я бережно сохраняю в памяти, её глаза смотрят точно на меня, не могу поверить, что это происходит. Сердце пропускает удар, Хината подходит всё ближе, её улыбка всё теплее, я и сам улыбаюсь ей, как последний дурак. Мы вот-вот пересечёмся, Хината делает ещё шаг…и уходит мне за спину, где обнимается с девчонками. Ну, разумеется, Узумаки, умерь свой энтузиазм!

Саске, наверное из большой любви ко мне, сдерживает смех, когда видит мою ошибку. Сейчас я рад, что этот вечно хмурый теме, вечно такой хмурый. Все мои друзья уже почти дошли до выхода из торгового центра, а я всё мусолю в голове картину своего фиаско. Как можно было подумать, что она улыбается мне? С чего бы это, Хината ведь почти и не смотрит в мою сторону, даже вот «привет» не сказала.

– Не сдавайся раньше времени, – Саске кладёт мне руку на плечо и подталкивает в сторону друзей, а я даже не видел, что он всё ещё рядом. Но Учиха как всегда прав, я не собираюсь сдаваться, когда завтра она откроет мою шкатулку, то увидит открытку, где я признаюсь, как сильно люблю её. Это всё решит, жить мне, или умереть. Ладно, не так драматично, но близко к этому. Если она отвергнет мои чувства, то я точно больше из кровати не выползу.

Мы шатаемся по заснеженному городу, как банда беспризорников, наши сладкие парочки даже делают поблажку и отлипают друг от друга. Девчонки идут гурьбой впереди, а мы четверо позади них, уверен парни рассматривают зады своих девушек, а вот я точно не такой, и совсем никуда не пялюсь. Разве что на её профиль, когда она оборачивается, улыбается, смеётся, у неё такой задорный смех, как перезвон колокольчиков на санях Санты.

Толпой мы вваливаемся на ярмарку в центре города, покупаем что-нибудь в каждой лавке, мимо которой проходим. Я уже съел столько сладостей, что меня скоро стошнит, ещё теперь на руке странный браслет с черепом, бородатым черепом в новогодней шапке (мужик за прилавком был такой жуткий, что я не смог отказать ему). Я хотел купить что-нибудь для Хинаты, по-дружески, но она ни на чём не останавливала свой взгляд, как делают все нормальные девчонки в кино, чтобы герой мог потом преподнести это со словами – я видел, как ты на него смотрела. Эта девчонка просто не может упростить мне жизнь.

Людей становится всё больше, и мы решаем уйти туда, где не так многолюдно. Время четверть десятого, а к одиннадцати мы с Саске должны вернуться, если хотим, чтобы баа-чан отпустила нас до утра завтра. Я так глубоко ушёл в свои печальные мысли о предстоящем расставании с Хинатой, с которой ещё и парой фраз не перекинулся, что когда снежок бьёт меня по голове, почти теряю равновесие. Отдалённо слышится чей-то испуганный писк.

– Ха-ха-ха, – смеются все девчонки разом, их смешки сливаются для меня в один клубок. – Отличное попадание, Хината!

– О, ками, Наруто прости, я думала ты успеешь увернуться, ты же смотрел прямо на меня, – извиняется Хьюга, я удивлённо смотрю на девушку, которую люблю, она выглядывает из-за дерева, за которым они устроили свой боевой штаб. Неужели я правда так завис, что не заметил, как ребята поделились на команды, начали свою снежную баталия, просто стоял тут, как истукан, так ещё и на Хинату пялился?

– Ты там живой, добе? Давай сюда, – зовёт меня Саске, присоединиться к ним за низко подстриженными кустами, так себе место дислокации, если что. Но я успеваю спрятаться до того, как Темари кидает в меня ещё один снежок, хватит уже по голове огребать, а то так и последние мозги растерять не долго.

Очень скоро мы уже не прячемся, а перемещаемся по всему парку, где оказались, бедные прохожие уворачиваются от наших снарядов, девчонки умудряются брать количеством снежков, которые лепят, они большие и плохо слепленные, но попадают в цель, даже в несколько целей разом, как разрывные гранаты, зато мы берём точностью. У всех тает снег за шиворотом, мы извалялись в каждом сугробе, мимо которого пробегали, чтобы спрятаться. К концу часа, который мы потратили на ребячество, все красные, тяжело дышат и выгребают снег из таких мест, о которых вслух говорить не прилично. Я даже не сразу понимаю куда это нас занесло. Кажется, рядом должно быть озеро.

И точно, оно спряталось за деревьями. Ребята идут полюбоваться на замёрзшую гладь воды, когда я замечаю, что шнурок на левом кроссовке развязался. Приходится отстать от остальных, чтобы его завязать.

– Извини ещё раз, – произносит самый прекрасный голос, когда я опустился на колено. Вскидываю голову, чтобы увидеть, как Хината, стараясь не встречаться со мной взглядом, стоит рядом. Она не знает куда деть свои руки в промокших варежках, смешно кривит ноги. Я вижу, что её глаза бегают то по моему подбородку, то лбу, то губам, то скользят по тому месту, куда угодил её снежок. Только не в глаза. Она почти никогда не смотрит мне в глаза.

Я очень хочу сказать что-нибудь важное, что донесёт до неё все мои чувства, но пока собираюсь с мыслями, она уже убегает к нашим друзьям, а я так и остаюсь сидеть одним коленом в снегу, с грустью провожая её фигуру, уже скрывшуюся за деревьями.

– Я всё тебе прощаю, Хината, – говорю я пустоте. – Просто полюби меня так же сильно, как я люблю тебя. Неужели это так сложно?

– Женщины, – раздаётся не то голос, не то рык у меня за спиной, я так резко оборачиваюсь, что валюсь в снег. Фигура притаилась в тени, я вижу два жутких горящих красных глаза, очертание длинных ушей и несколько развивающихся за спиной хвостов. От страха я отползаю от незнакомца. Какого чёрта тут вообще происходит? Пытаюсь закричать, чтобы привлечь внимание других людей в парке, или своих друзей. Кого угодно, лишь бы это страшное существо не съело меня, я ещё так молод, чтобы умирать, и девушку не заполучил.

– Извини, парень, – усмехается монстр, его глаза горят всё ярче, – не хотел тебя напугать.

Он выходит на свет и всё, что я вижу: высокого мужчину в длинном пальто. Его рыжие волосы в беспорядке, на голове и правда уши, самые обычные праздничные лисьи уши на обруче, а то, что я принял за хвосты – развивающиеся концы длинного шарфа. И глаза вовсе не светятся красным, ухмылка правда больше походит на звериный оскал, хотя и это может быть лишь обманом зрения, привиделось от страха, только и всего. Я нервно смеюсь, ну и разыгралось воображение, ничего не скажешь.

Мужчина протягивает мне руку, чтобы помочь подняться, у него длинные пальцы, и ногти длиннее, чем нужно, но кто я такой, чтобы осуждать. Я смело хватаюсь за протянутую ладонь, сидеть дольше на снегу нет никакого желания.

– Я просто не ожидал кого-то тут встретить, – нервно отвечаю я незнакомцу, когда твёрдо стою на своих двоих.

– Понимаю, – вновь оскаливается в ухмылке мой новый знакомец. – Я служу тут в храме, услышал голоса и подумал, что смогу завлечь парочку ребят в лавку, прикупить сувениров. У нас тут мало бывает народу, торговля идёт плохо.

Я удивлённо уставился на мужчину. Храм? В первый раз слышу, что здесь есть какой-то храм, а ведь мы часто тут гуляем. Незнакомец видимо понял причину моего удивления ведь мгновенно указал себе куда-то за спину. Я проследил за его рукой и наткнулся на порушенные временем каменные ступени широкой лестницы. На постаментах с двух сторон сидели каменные лисицы, охраняя вход. Стены храма должно быть когда-то были яркими, но сейчас дерево почернело, поэтому наверное я его и не заметил. Хотя он был освещён подвесными чашами с настоящим огнём. Снег окутывал храм какой-то туманной дымкой, но ни на крыльце, ни на крыше не было наметённых сугробов.

– Так, что? – прервал мои мысли незнакомец. – Зайдёшь купить что-нибудь, раз уж мы повстречались?

– Эм, ну, я, – замялся я не зная, как вежливо отвязаться от этого мужика.

– Брось, парень. Одну крохотную даруму за чисто символическую плату, – настаивал незнакомец, его глаза, кажется, снова блеснули красным. – Идём, у меня одна с твоим именем.

Не знаю почему согласился, наверное решил, что так будет проще отвязаться. Тем более, раз у него и правда не бывает тут покупателей, внесу ради праздника свою маленькую лепту, на благое ведь дело. Очень надеюсь, что он тратит деньги на храм, а не на наркоту или что-то такое, видок у него не совсем здоровый.

Незнакомец ведёт меня вдоль стен храма, я вижу уходящую в лесную даль дорогу из покосившихся торий. Должно быть это место и правда было когда-то очень красивым, интересно, что же случилось. Его так называемая лавка больше похожа на медленно разваливающийся сарай, но внутри не всё так плохо. Довольно тепло, пахнет воском и почему-то корицей. Свет приглушённый, но так даже лучше, не видно всей разрухи, которая наверняка запряталась по углам.

– Жди здесь, – говорит незнакомец из тени и исчезает где-то за прилавком. Я подумываю сбежать, пока он не вернулся, но угрызения совести ведь сожрут потом, когда буду представлять, как он вышел и никого не увидел. Отвлекаюсь тем, что рассматриваю ровные ряды кукол-неваляшек с глазами без зрачков. Они все поголовно жуткие, не покупал таких никогда, может так делают только те, у кого есть семья. Знаю, это старая традиция, покупать такую куклу, рисовать ей зрачок и загадывать желание, а если оно сбудется – рисовать второй. Или сжигать, когда кукла, разумеется, отказывается исполнять твоё глупое желание.

Наконец, мужик возвращается, неся что-то маленькое в руках. Он кладёт вещицу передо мной на прилавок, это и правда дарума, но не обычная, как положено, а в виде лисёнка, но зрачков нет, как и полагается. Да и усы у него забавные.

– Смотри, я же говорил, – привлекает моё внимание к чему-то на белом животике лисёнка-дарумы. Я присматриваюсь, чтобы заметить, что там уже написано имя, выведено чёрными чернилами, давно застывшими. «Наруто», читаю я и холодок пробегает по спине. Какого хрена? – Хах, не бойся, это лишь совпадение. Мы порой делаем такие, сразу с именем, этот уже много лет не могу продать, а тут услышал, как друзья тебя называли по имени. Бывает же такое, верно?

– Наверное, – не уверенно отвечаю я, всё ещё не способный оторвать взгляд от своего имени. Совпадение, так совпадение. Мистика какая-то.

– Ты знаешь, что с ней нужно делать?

– Конечно.

– Помни, – наклоняясь ближе ко мне через прилавок, произносит незнакомец, и голос его раздаётся у меня во всём теле. – Желание всего одно и лучше не тратить магию на что-то не важное. Подумай о заветном, например об этой девушке.

– Ага, да, да, – поспешно отвечаю я, быстро хватаю дурацкую даруму, кидаю на прилавок пару смятых купюр, лишь бы скорее свалить. Это место мне уже перестало нравится. Как и этот стрёмный мужик. Он протягивает мне разноцветный мешочек, чтобы я сложил туда покупку, беру его и сваливаю, прежде чем он успеет ещё что-то мне втюхать. Наверное это всё расшатавшиеся нервы, но мне кажется, что я слышу его смех, переходящий в звериный лай.

Я бегу так быстро, словно за мной черти несутся, когда налетаю на Саске, они уже налюбовались озером и только сейчас обнаружили мою пропажу, Хината сказала, где видела меня в последний раз и вот они пришли. Всё это Саске зачем-то объясняет мне, но сердце всё ещё так бешено стучит где-то в голове, что я только киваю, не разбирая ни слова.

Нам уже пора выдвигаться ближе к дому, если не хотим неприятностей. Мешок с куклой оттягивает мне руку, будто весит целую тонну. Стараюсь выбросить из головы всё, что навоображал себе и сосредоточиться на болтовне друзей. Зря я это сделал.

– Брось, – толкает Сакура Хинату плечом, – он очень милый и был рад, когда я рассказывала о тебе.

– Перестать уже пытаться её с кем-нибудь свести, Сакура, – бурчит ей Саске, поглядывая в мою сторону. Чёртова Харуно, весь год так делает, хоть бы раз меня предложила, так ведь нет. Радует лишь то, что Хината пока отвергала всех её кандидатов.

– Но завтра Новый год, – канючит розоволосая, – с кем ты будешь целоваться под бой колокола?

– Ни с кем я не собираюсь целоваться, – возмущается на неё Хината, я вижу, как её щёчки ещё больше краснеют, от праведного гнева. Так её, нечего подсовывать всяких придурков моей будущей девушке. – И вообще, – неожиданно продолжает Хината, а я задерживаю дыхание в ожидании её ответа, – моё сердце уже занято, так что можешь перестать.

Я продолжаю идти только по какой-то неведомой инерции. Сердце ухается куда-то вниз, в чёрные пучины отчаяния. Её голос в моей голове повторяет одну и туже фразу, которая убивает меня снова и снова. Не знаю, как мы добрались до приюта, как прощались со всеми. Мне кажется, что в какой-то момент ноги отказали и Саске пришлось тащить меня на себе.

В нашей комнате темно, я слышу, как мой лучший друг притворяется спящим, но он не может достаточно успокоить своё дыхание, чтобы обмануть меня. Не знаю хочу ли обсуждать произошедшее, я сам виноват, стоило убедиться, что девушка, которой я отдал своё сердце, готова его принять и не отдала своё кому-то другому.

– Ты как? – всё же решается спросить Саске. У меня нет на его вопрос нормального ответа. Я просто никак. – Это ничего не значит, может она просто соврала, знаешь, чтобы Сакура отстала от неё, ты же представляешь какой она бывает прилипчивой. Сдаваться рано, в праздники знаешь всякое бывает, чудеса там, и желания сбываются.

Слышать такое от Саске странно, но я благодарен ему. Его слова даже что-то задевают в душе, то, о чём я кажется успел забыть, когда бульдозер переехал моё сердце. Мне стоило увидеть всё раньше. Она никогда не смотрела на меня потому что ей есть на кого смотреть, в её сердце любовь к кому-то другому. И мне тут ничего не светит. Никакая магия не поможет…

Стоп. Магия?

Какой же ты дурак Узумаки. Я прислушиваюсь, теперь Саске и правда спит. Выбираюсь из-под одеяла. На часах одна минута первого, уже 31 декабря. Думаю, это уже должно считаться. Стараясь не шуметь, нашариваю мешок с куклой, который закинул в дальний угол комнаты. Несу свою ношу к своему рабочему столу, включаю настольную лампу, чья голова опущена вниз.

В тусклом свете на меня пялятся пустые глазницы маленького круглого лисёнка, у которого на пузике написано моё имя. Это всё глупость конечно, но раз других вариантов нет, то почему бы и не призвать на помощь не много магии. Хуже точно не будет.

Нахожу в столе чернила и кисточку, которыми пользуюсь на японском, чтобы выводить бесконечные иероглифы. Обмакиваю кисточку в чёрную жидкость, подношу к левому от меня глазу и крепко задумываюсь.

Любовь.

Вот о чём я думаю. О любви, о её любви ко мне.

Это ведь так просто, взять и полюбить меня. Об этом я и прошу, отправляя свой запрос куда-то в космос, к высшим силам.

Любовь. Любовь. Любовь.

Дикая, всепоглощающая любовь ко мне. Прокручиваю эту мысль снова и снова, пусть хоть кто-то услышит эту мою отчаянную просьбу. Это моё заветное желание.

И рисую маленький чёрный зрачок ухмыляющемуся лисёнку. Странно, а раньше я не замечал, что у лиса такая хитрая улыбка, с другой стороны, это же лис, каким ему ещё быть, как не хитрым.

Я отношу свою даруму на подоконник, глажу его по голове, ещё раз прося, чтобы исполнил моё желание и возвращаюсь в постель. Сон окутывает меня, как только голова касается подушки. Всю ночь я бегу, сначала мне кажется, что пытаюсь кого-то догнать, но быстро понимаю, что бегу от того, что преследует меня. Я слышу его хриплое дыхание и громоподобный стук гигантских лап о притоптанный снег.

31 декабря

11 часов до нового года

Сам удивлён, но просыпаюсь бодрым и полным сил, не смотря на бесконечный кошмар этой ночи, может потому, что зверь, или кто уж там зам ной гнался, так и не смог меня поймать.

На часах уже начало второго, Саске ещё дрыхнет, решаю не будить его пока, если мы планируем дождаться восхода, то пусть лучше выспится, чем выслушивать его нытьё, как он хочет спать, какая это была дурацкая идея, и всё в таком духе. Как был, в своей новенькой праздничной пижаме, Цунаде надавила на спонсоров будь здоров, так что те быстренько раскошелились для нас, порой я реально рад, что баа-чан на нашей стороне, не знаю дураков, кто хотел бы нажить себе такого врага, спускаюсь в общую гостиную.

Мы ещё вчера притащили все столы из столовой, чтобы составить один общий, который сейчас ломиться от количества еды. Тут походу есть всё, о чём дотошные европейцы упоминают в статьях вроде «как празднуют Новый год в Японии», Цунаде не шутила, когда собиралась побить все рекорды.

Несколько младших мальчишек уже (или ещё) за столом, активно работают палочками, цепляя то что-то круглое, то длинное, то сырое, то зажаренное. Создаётся впечатление, что они даже жевать забывают. Не раздумывая, присоединяюсь, надо бы подать им хороший пример, но я оправдываю своё имя и словно ураган сметаю самые аппетитные на вид кусочки. Бедняка теме, проспит всё самое вкусное.

– Картина маслом, – с излишнем воодушевлением, произносит Цунаде, когда врывается в комнату. На ней вчерашний наряд, и дурацкая омела снова при ней. По покрасневшим щекам понятно, что директриса уже откупорила первую бутылку своего любимого саке. – Не переусердствуйте. Ещё не хватало, чтобы кто-то загремел в больницу с перееданием. Только не в такой день. Запрещаю, – она хихикает, как маленькая, о, а градус ударил сильнее, чем я думал.

Цунаде обходит весь стол, изредка трепля по головам самых маленьких, и тех, кто не так давно стал частью нашей «семьи», он испуга ли, или от того, что правда чувствуют, что теперь есть кому о них заботиться, но все принимают её своеобразную ласку с благодарностью. Наша принцесса в подпитии, блаженно улыбается и через стол встречается со мной взглядом. Жду, что Цунаде скажет что-то в своём стиле, типа «не такой уж ты безнадёжный Узумаки», или «в праздник лаже твоя мордаха выглядит презентабельно», но ничего такого не происходит.

Не уверен, что могу это объяснить, но в её карамельных глазах словно что-то зажигается, это едва уловимая искра, меняющая, преображающая в одно мгновение. Цунаде краснеет ещё больше, хотя я вижу, что она больше не пьёт, а просто…смотрит на меня?