Текст книги "Творческий подход (СИ)"

Автор книги: Осенний день

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Творческий подход (новогодняя сказка)

Автор: Осенний день

Рейтинг: PG-13

Жанр: слэш, романс, флафф, стеб, фэнтези (мой скромный вклад в этот жанр)))

Статус: Закончен

Размер: Мини

Саммари: В Новый Год надо обязательно загадать желание. Оно непременно сбудется, даже самое, казалось бы, неосуществимое.

Предупреждение: Несколько нетрадиционный взгляд на такое явление, как Рождественский Ангел.

Размещение: Только с моего разрешения.

Стол получился очень красивым, Димка постарался. На снежной белизне гладкой, без единой морщинки скатерти, которую перед уходом ему выдала Сашкина мама, лежали мягкие отсветы елочной гирлянды. Разноцветные дрожащие огоньки отражались и в двух безупречно белых тарелках, дробились в тонких прозрачных стенках фужеров. Фужеров было четыре. Два высоких и узких, для шампанского, и два немного пониже, похожих на тюльпаны, для сока. Фужеры стояли попарно, узкий и широкий, рядом с тарелками. Еще возле тарелок лежали красивые белые салфетки с каймой из серебристых снежинок и столовые приборы. В центре белой равнины в маленьких подсвечниках-блюдечках тянулись вверх две стройных красных свечи. Их основания скрывались в окаймляющей блюдца пушистой зеленой хвое. Хвоя была искусственной, но смотрелась совсем как настоящая. На мягких зеленых иголочках искрился искусственный снег, а среди них прятались маленькие позолоченные шишечки. Свечи с подсвечниками Димка притащил из дома.

Димка еще раз с удовольствием оглядел сотворенную им красоту и, поставив на стол вазу с мандаринами и конфетами, повернулся к елке. Елка, вернее, сосна, тоже была на твердую пять с плюсом. Высокое, под самый потолок, раскидистое Новогоднее Дерево. В его таинственной чаще блестели легкие, подернутые морозной дымкой, цветные шары, длинные льдистые сосульки и смешные пузатые колокольчики. В глянцевых боках игрушек тоже сияли остренькие звездочки вьющейся по веткам гирлянды. Сосна была совсем свежей, Сашкин папа только вчера принес ее домой, поэтому пахла она сильно и остро. Димка с удовольсвием втянул носом хвойный праздничный запах. Дома тоже стояла елка, уже целую неделю, только искусственная. Сколько он себя помнил, у них всегда ставили такую. Родители считали, что так намного удобней. Не надо каждый год покупать, не надо потом тащить на помойку высохшую колючую корягу. И не надо целый месяц после праздника выметать из всех углов осыпавшиеся в тепле иголки.

Димка вздохнул. Всречать Новый Год вдвоем с Сашкой – это мечта. Если бы только... Если бы только для друга это означало то же самое, что и для него. Вообще-то, изначально планировалась большая компания. Все складывалось просто замечательно, Сашкины родители тридцать первого днем уезжали на дачу к знакомым, отмечать праздник, должны были вернуься только третьего и совершенно не возражали, чтобы свободной хатой воспользовался сын с друзьями. Это было большой удачей, к тому же для многих из них, учеников девятых – одиннадцатых классов, это был первый настоящий, взрослый, с гулянкой на всю ночь, Новый Год. Но потом все пошло прахом. Олечку Солнцеву и Женьку Воробьева не отпустили, мотивируя тем, что в девятом классе еще рано шататься по ночам непонятно где, предательница Ленка Битюцкая из одиннадцатого "А" охотно променяла друзей на поездку с родителями в новогоднюю Прагу, Колян из параллельного неделю назад познакомился со студенткой-первокурсницей и собирался праздновать с ее группой, а бартьев Макаровых вообще на все каникулы услали к родственникам в другой город. Тех же, кто был верен компании, подкосила недавно начавшаяся эпидемия гриппа. В результате остались только Димка и Сашка.

Сашка страшно расстроился, он три дня ворчал, что же это за несчастье такое, в кои-то веки так здорово все получалось, и вот на тебе. Он даже заявил, что не хочет никакого праздничного ужина, глупо это, двум пацанам подыхать от скуки за уставленным мисками с салатом столом. Лучше уж пойти на площадь, там огромная елка, будут фейерверки и вообще всегда в новогоднюю ночь собирается большая толпа. Поэтому есть шанс прибиться к какой-нибудь веселой компании и все-таки нормально попраздновать. Услышав это, Димка загрустил. Нет, погулять с Алексом по ночным нарядным улицам было бы классно. Завести новых друзей тоже неплохо. Но встретить Новый Год вдвоем, в темной, чуть освещенной разноцветными фонариками гирлянды квартире было бы настоящим счастьем. Ему все-таки удалось уговорить друга хотя бы дождаться дома двенадцати, чтобы, слушая несущийся из телевизора глубокий, тяжелый бой огромных часов, чокнуться высокими узкими бокалами с соломенно-желтым, кипящем крошечными веселыми пузырьками шампанским и, конечно же, загадать самое заветное желание. Тем более, что Сашкина мама перед отъездом наготовила всяких салатов, запекла в духовке ароматное мясо под грибами и сыром и намяла приличную кастрюлю пюре. И всю эту вкуснятину просто грех было не попробовать.

Димка закрыл глаза и представил, как они с Сашкой, переплетя руки, стукаются золотистыми фужерами, не расцепляясь, пьют веселый колючий напиток, а затем долго и сладко целуются взасос, как в кино. Из блаженной задумчивости его выбил настойчивый, чуть раздраженный оклик:

– Диман! Оглох, что ли? Третий раз зову!

Димка обернулся и замер, разглядывая друга. Строго говоря, Алекс был далеко не красавцем. Узкое, с резкими чертами лицо, небольшие темные глаза. К тому же слишком худой, даже, можно сказать, мосластый. Правда, Сашкин отец утверждал, что это возрастное. Главное, сложение хорошее и кость крепкая, а мясо потом нарастет. Но у Сашки было главное – харизма. От него ощутимо веяло уже вполне взрослым, мужским обаянием. И выглядел он вовсе не на свои шестнадцать, а года на три-четыре постарше. В общем, Сашка был хорош. Это признавали все старшеклассницы их школы, несколько студенток различных ВУЗов города и еще он, Димка.

Они дружили всю жизнь. С самого-самого раннего детства, можно сказать, с песочницы. Не только жили в одном дворе, но и ходили в один детский сад, а теперь в одну школу. И всегда, везде были вместе. Кроме одного лета, после седьмого класса. В тот год между Сашкиными родителями были какие-то нелады, в воздухе пахло разводом, и они отправили сына на все лето в деревню к какой-то двоюродной бабушке, чтобы спокойно выяснить отношения. Его отсутствие пошло родакам на пользу, к осени у них все наладилось. Сашка вернулся из ссылки, и Димка обомлел, увидев как повзрослел и вытянулся за лето друг. Это было непривычно и странно. Они всегда были примерно одного роста да и выглядели одинаково, ровесниками. Теперь же Димана постоянно преследовало ощущение, что он так и остался в детстве, в то время как друг ушел куда-то далеко, в неведомую взрослую жизнь. Он смотрел на Сашку и не узнавал. Сашка курил, небрежно держа между пальцами сигарету, странно низким, взрослым голосом рассказывал как тусил с деревенскими парнями и мутил с деревенскими девчонками. Рядом с ним Димка казался себе маленьким и глупым. Впрочем, друзьями они так и остались. Сашка везде таскал Димана за собой.

Он таращился на Сашку целый год, пока, к началу девятого класса, не понял, что влюбился. С тем, что он не такой как все Димка смирился довольно легко. Но понимал, что эту его «нестандартность» многие не одобрят, поэтому лучше всего держать все в тайне. Особенно от Алекса. Того, что друг обо всем узнает, он боялся больше всего, полагая, что в этом случае их дружбе длинной в жизнь придет закономерный и неизбежный конец. Поэтому думать о Сашке в таком смысле он себе запрещал. Хотя о любви, конечно, мечтал. Как все в его возрасте. Особенно перед сном.

Лежа в темноте, он представлял, как однажды познакомится с самым лучшим, замечательным парнем. Может быть, это случится летом на пляже. Парень будет тонуть, а Димка его спасет, вытащит на берег, начнет делать искусственное дыхание «рот в рот», тот очнется, они посмотрят друг другу в глаза, влюбятся и побегут вместе купаться. Или это произойдет в городе. Он будет переходить дорогу, вдруг откуда-то появится бешено мчащийся автомобиль, и незнакомый парень его спасет, оттолкнув в сторону. Потом он поможет Димке подняться с асфальта, они посмотрят друг другу в глаза, влюбятся и пойдут в ближайшее кафе есть мороженое. А может, они будут вместе ехать в троллейбусе. Парень попросит Димку передать кондуктору на билет, они посмотрят друг другу в глаза, влюбятся, как во сне вместе выйдут из троллейбуса и пойдут бродить по парку. Мечтать так было очень приятно. Правда, к середине истории парень постепенно приобретал знакомые Сашкины черты, а Димкина рука как-то незаметно пробиралась под резинку трусов, и все неизменно заканчивалось острым и сладким оргазмом. Кончив, Димка, прежде чем заснуть, какое-то время терзал себя за то, что вот, хотел помечтать о своем будущем парне, а в результате опять фапал на лучшего друга.

Сашка Димкиной любви вроде бы не замечал. Он все время с кем-то мутил, правда ни с одной девчонкой надолго не оставался. При этом он слегка угрызался совестью от того, что у него с личной жизнью все в порядке, в то время как друг вроде бы не при делах. К десятому классу Димка тоже раздался в плечах, вытянулся, правда, Сашку так и не догнал, а его светлые, чуть рыжеватые волосы и большие прозрачные глаза цвета серого зимнего неба смотрелись очень неплохо. Если судить объективно, он был куда симпатичнее Алекса. Но девушки, видимо чувствуя своей загадочной женской интуицией Димкину полную незаинтересованность, на него не западали и рассматривали его исключительно как друга. Алекс все время обещал, что непременно познакомит Димана с отличной девчонкой, но когда доходило до дела, обычно всех браковал. По его мнению ни одна не была для его Димаря достаточно хороша. Так что пусть Димыч еще немного подождет, пока он, Сашка, не найдет что-нибудь подходящее. Димку это полностью устраивало. Встречаться с девушкой ему совсем не хотелось.

Итак, Димка снова завис, разглядывая предмет своей тайной страсти. В настоящий момент тот располагался в дверном проеме, как картина в раме. Сложив на руки груди, он небрежно опирался о косяк. Одет Сашка был не особенно празднично. Ради Нового Года он снял тонкие черные перчатки без пальцев и аккуратно расчесал буйную каштановую шевелюру, последний раз видевшую парикмахера накануне первого сентября. Поэтому считал себя при параде. Хотя в целом его вид практически не отличался от повседневного. Широкие угловатые плечи обтягивала черная, с длинным рукавом, эластичная майка, ноги были упакованы в новые джинсы, а поджарые узкие бедра охватывал широкий клепаный ремень. Крупная блестящая пряжка висела гораздо ниже пуговицы, на том месте, где… Димка почувствовал, как в животе сладко заныло, и нервно сглотнул. Ну вот, опять он…

– Дим! Дим, с тобой все в порядке? Чего застыл?

Димка наконец очухался.

– Что, Сань?

– Готово, говорю, все. Мясо и пюре я погрел, хлеб порезал. Так что можно уже сюда тащить. И чего ты затеял все это... Похавали бы по бырику на кухне, и – на улицу.

– Нет уж, по бырику в обычные дни будешь. А сейчас Новый Год, надо чтобы все было как положено. Разве плохо? Посидеть за красивым столом у елки, выпить в двенадцать шампанское. Да, еще желание загадать нужно. Придумал, какое?

– Нет еще. А ты?

– Я тоже пока нет.

Димка бессовестно врал, свое желание он придумал давно. Больше всего ему, конечно, хотелось, чтобы Сашка наконец посмотрел на него совсем не по-дружески. Чтобы заметил, как ладно облегают его новые брюки, как красиво обрисовывает бицепсы и грудные мышцы тонкий бежевый свитерок. В конце концов, он так старался выглядеть классно. Нет, не стоит желать невозможного. Можно, например, загадать, чтобы дом оторвался от земли и остался парить в воздухе, но Димка подозревал, что ни Дед Мороз, ни Санта Клаус не в силах отменить закон всемирного тяготения. Так и с этим. Поэтому он решил, что будет реалистом и в эту новогоднюю ночь просто попросит, чтобы ему наконец встретилась его любовь, его замечательный парень.

Пока друзья таскали на стол еду и напитки, наполняли тарелки, возились с бутылкой шампанского, стараясь открыть аккуратно, наступил Новый Год. Под бой курантов Димка крепко зажмурил глаза, быстро прошептал про себя желание, чокнулся с Сашкой высоким фужером и залпом выпил холодный кисло-сладкий напиток. В тот же миг ему послышался далекий-далекий нежный звук, словно зазвенели маленькие стеклянные колокольчики, потом как будто шорох больших сильных крыльев, и тут же все стихло. Димка очумело помотал головой. Что это было? Наверное, от шампанского в голове зашумело.

Сашка тоже загадал желание и тоже выпил.

– Ну что, наелся? – спросил он друга, подчищая свою тарелку, – Может, пойдем уже?

– Сейчас...

Уходить Димке не хотелось, он был совсем не против еще немного побыть с Алексом наедине. Но тому явно не терпелось отправиться на поиски приключений. Едва друзья встали из-за стола, как в дверь позвонили. Долгим, каким-то нахальным звонком.

– Кого это принесло? – удивился хозяин квартиры и пошел открывать. Димка прислушался. Разговор в прихожей был каким-то необычным.

– Здоров, ты что ли Дима? – спросил незнакомый мужской голос.

– Нет. А что? – отвечал на это Сашка.

– Диму позови.

– А ты кто такой? Чего тебе от Димана надо?

– Тебе какое дело? Ты ему нянька?

– Я ему друг.

– Вот и позови. По-дружески.

– Пока не скажешь, что нужно, не позову!

Беседа уже велась на повышенных тонах, и Димка, почувствовав приближение драки, поспешил в прихожую. Там, в напряженных, предвещающих разборку позах застыли Сашка и какой-то незнакомец. Незнакомец был взрослым, лет двадцати пяти – двадцати семи, и очень странным, со спутанной копной длинных ярко-золотых волос, в черных сильно потертых джинсах, заправленных в высокие коричневые камелоты и грязноватой белой рубашке навыпуск, вольно спадавшей с широких плеч и расстегнутой чуть ли не до пупа. Камелоты тоже были сильно заляпаны подсохшей уличной грязью. Больше на незнакомце не было ничего, ни пальто, ни куртки, ни шапки, хотя мороз на улице стоял довольно приличный. На красивом, с правильными чертами лице светились невероятные сине-зеленые как морская вода глаза, под одним из которых красовался тоже очень яркий и сочный, совсем свежий синяк. Чуть впалую загорелую щеку украшала выразительная ссадина. Но и это еще не все. Над головой незнакомца сиял чуть съехавший набекрень нимб, а за спиной простирались мощные сизые крылья. Крылья были немного потрепанными, а несколько маховых перьев и вовсе обломанными. Димка озадаченно моргнул, крылья и нимб исчезли. Но ему все равно казалось, что над золотистыми космами в полумраке прихожей поблескивает тоненький серебристый ободок. «Шампанское, чтоб его, – подумал Диман, – Неужели меня с одного фужера так развезло?» Однако, драка неумолимо назревала, и надо было срочно что-то предпринимать. Димка решился.

– Вы ко мне? – кашлянув, чтобы привлечь внимание, спросил он странного мужика.

– А ты Дима? Если да, то к тебе.

– Ну, Дима. А вы кто? Я вас что-то не знаю.

– Как это кто? Твой парень. Загадывал желание? Так вот он я.

– П-парень?!! – послышалось над ухом.

Димка повернулся и увидел Сашку. На лице друга отчетливо проступало изумление, глаза его были просто неправдоподобно огромными и, казалось, вот-вот выпадут на пол. Димка почувствовал, как в груди противно защекотало и тоскливо поежился. Загадывая желание, он совсем не подумал, как будет объяснять это Алексу. И вообще, он не рассчитывал, что все сбудется так быстро. И вовсе не предполагал, что заказанный им парень будет таким взрослым. Таким странным. Таким шумным и наглым. И таким... таким непохожим на Сашку.

– Ну что, малыш, – продолжал между тем золотоволосый, – давай поцелуемся, что ли, для начала. Иди сюда.

Незнакомец приблизился к Димке вплотную, склонился...

Димке вовсе не хотелось целоваться с этим подозрительным типом, да еще в присутствии Сашки, но глаза цвета моря сияли, манили, затягивали, разрастались до размеров океана... У Димана закружилась голова, он почувствовал дурноту, ему казалось, что он действительно тонет в морской пучине, захлебываясь горько-соленой водой. Два океана приблизились, губы защекотало теплое дыхание... И тут их резко отбросило друг от друга. Димка, все еще в состоянии непонятной одури, как в тумане увидел, что Сашка выталкивает незнакомца в дверь, раздраженно шипя:

– А ну, пошел отсюда! Целоваться ему! А в пятак не хочешь?!!

Повернувшись к Димке, он, так же сердито, спросил:

– Тебе что, правда парень нужен?! Так чего не сказал?! Не надо нам тут... Не надо нам тут всяких! Я сам!

С этими словами он решительно подошел к другу, схватил его за плечи и, крепко придавив к стенке, вжался губами в губы.

Димка чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Он целовался впервые в жизни и целовался с любимым. Голова кружилась, сердце колотилось как сумасшедшее, по телу разливалась сладкая нега, а горячие, сильные Сашкины руки, казалось, были повсюду. Они ерошили волосы, лезли под свитер, тискали попу, поглаживали между ног, теребили застежку штанов. Диман тоже осмелел и потянулся дрожащими руками к твердому бугру, несимметрично выпиравшему из-под Сашкиных джинсов.

***

Золотоволосый, услышав за спиной щелчок замка, довольно ухмыльнулся, пружинистой походкой проследовал к подъездному окну, легко вскочил на подоконник, беспрепятственно прошел сквозь стекло и, взмахнув широкими сизыми крыльями, взмыл вверх. Приземлившись на крыше, он уселся прямо на холодный рубероид у ног хрупкого черноволосого паренька, который стоял, опираясь спиной о высокий парапет. Черноволосый был чистеньким, аккуратным и хорошеньким, как куколка. На бледном, словно фарфоровом, личике нежными лепестками розовели губы, а глаза были глубокими, бархатистыми, опушенными длинными ресницами, цвета юных, омытых утренней росой фиалок. На стройной фигурке ладно сидели черные бархатные брючки, заправленные в высокие ботфорты, и темно-лиловая шелковая рубашка, перехваченная в талии серебристым поясом. С пояса свисало несколько тонких льдистых нитей, унизанных маленькими стеклянными колокольчиками. При каждом движении черненького колокольчики тихо и нежно звенели. За спиной паренька трепетали два чистейших белых крыла.

– Что, тебя уже выперли? – насмешливо спросил черноволосый.

Блондин отстегнул крылья, с удовольствием повел плечами, освобожденными от довольно тяжелого груза и беспечно ответил:

– Ага.

– Ну, еще бы. А на что ты рассчитывал, когда поперся в таком виде? Рождественский Ангел называется. Кстати, весь вечер хочу спросить: откуда у тебя этот шикарный синяк? И эта ссадина тоже.

– С нью-йоркскими схватился.

– Здорово они тебе физиономию разукрасили.

– Ну, я им тоже вломил.

– И что же ты с ними не поделил, если не секрет?

– Да наглые больно. Чего они на нашей территории своего Санту пиарят?

– Ну и пусть пиарят, тебе-то что?

– Мне, может, за державу обидно.

– Скажите пожалуйста! А за свою физию тебе не обидно? И, прямо скажу, морда твоя – еще полбеды. Ты на себя посмотри: грязный какой-то, как будто в помойке валялся. Про твои крылья я вообще молчу. Что это за цвет? У всех ангелов крылья как крылья, белые, у одного тебя черте-что и сбоку пряжка.

– Уж какие достались. Я, может, когда их раздавали, пописать отошел. Вот и выдали что оставалось.

– А чего ты вообще сам туда потащился?

– А что было делать, где я ему вот так враз парня найду? Ты же знаешь, людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией в каждом поколении рождается процентов шесть – семь, не больше. И, между прочим, часть из них женщины. Вот и пришлось самому идти. А что тебе не нравится-то? Ревнуешь, что ли?

Брюнет возмущенно фыркнул.

– Вот еще! Ну, хорошо, допустим. А второй парень? Его ты зачем припутал?

– Это того длинного, что ли? А что? Два желания одним махом. Поди плохо? Он ведь тоже любовь себе загадывал.

– Да он же девушку в виду имел!

Золотоволосый усмехнулся.

– Мало ли что он там в виду имел. Ему только так казалось. А на самом деле он именно этого и хотел. Всего и делов-то было – слегка подтолкнуть. Желания, – блондин перешел на поучающий, лекторский тон, – надо выполнять не буквально, а по сути. То есть, давать людям то, чего они действительно хотят. Творческий подход называется.

Черненький снова фыркнул.

– Не буквально, говоришь? А когда ты в прошлом году того мужика, который пожелал себе много бешеных бабок, в психиатрическую лечебницу в отделение сенильного психоза санитаром пристроил, это как? Тоже было по сути?

(прим. автора: сенильный психоз – возрастные изменения психики, старческий маразм)

Золотоволосый довольно заржал.

– Нет, это – буквально. Уж больно он был противным. И жадным. Эх, видел бы ты его рожу!

– Интересно, что с ним сейчас?

– Уволился, наверное. Но та новогодняя ночка у него выдалась знатная.

– А та тетка, которая хотела жеребца в койку? Она тоже была противной? Бедная женщина, представляешь, что она пережила, когда ей в постель бухнулась лошадь?

– Да тоже сучка та еще. Слушай, чего ты бурчишь? Ты мне что, начальство? Вот станешь начальником, тогда будешь нотации читать.

– С таким напарником, как ты, станешь. Все вокруг благодарности и премии получают, одни мы с тобой сплошняком выговоры огребаем. А что, если ты все-таки ошибся? Вдруг этот длинный нажалуется?

– Не нажалуется, – отмахнулся белобрысый, – Никто еще не жаловался. Людям вообще в голову не приходит, что на нас можно куда-то жаловаться.

– Ну, а если?

Блондин вскочил на ноги, гибким движением перекинул тело через парапет и, зацепившись носками камелотов, повис, заглядывая в окно верхнего этажа. Прождав минут пять, черноволосый окликнул:

– Эй, ты! Где ты там? Иди сюда.

– Подожди...

– Да чего ты там завис?

– Подожди, говорю! Тут тааакооое!..

– Извращенец.

– От извращенца слышу.

Так же гибко золотоволосый сгруппировался и перебросил себя обратно на крышу.

– Можешь не волноваться, никто жаловаться не будет. Все довольны. Длинный даже как-то особенно.

– Будем надеяться...

– Слушай, мы с тобой уже сколько желаний выполнили? Посчитай.

– Сейчас.

Черненький взял в руки свисающие с пояса льдистые нити и принялся сосредоточенно пересчитывать колокольчики.

– Все. Эти два были последними.

– Здорово! Значит, мы с тобой молодцы. Имеем право отдохнуть.

Золотоволосый притянул к себе напарника и недвусмысленно потерся о стройное гибкое тело. Бледные фарфоровые щеки слегка порозовели.

– Чего это ты так возбудился?

– А ты нет? Ну, пойди и ты посмотри на эту парочку, тоже распалишься.

– Да зачем мне? Ты же, если захочешь, не только ангела, ты и мертвого заведешь.

Блондин довольно усмехнулся.

– Ну, то-то же.

Подняв с крыши сизые крылья, он отряхнул их, критически осмотрел, попытался как-то пригладить взъерошенные перья. Убедившись в бесполезности этой попытки, ангел вздохнул и привычным движением забросил крылья за спину. С тихим щелчком летательное приспособление встало на место. Блондин подошел к черноволосому и смачно, взасос, поцеловал нежные розовые губы. Рождественские Ангелы крепко обнялись и, синхронно взмахнув крыльями, унеслись в черное зимнее небо.