Текст книги "Я убил Бессмертного - Том 2 (СИ)"

Автор книги: Оро Призывающий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Умрите, порождения тьмы! – возликовал он, сжимая латной рукавицей раскалённую рукоять – и обрушивая клинок на обоих разом. Такой удар оказался эффективнее прочих, и страдания двоих несчастных закончились.

Стоящий в дверях Крейн пару секунд глядел на меня – но при виде этого всё же выскочил за дверь.

– Защищать меня! – заорал он. – Держаться до последнего!

Ну, охранники это и делали, ещё на что-то надеясь. Люк походя прикончил мечом парня со вдавленными внутрь лицом и развернулся к троим оставшимся.

В каком-то смысле их можно было пожалеть. Они ведь не халтурили, не атаковали по очереди, как краснорубашечники в плохом кино – нет, они сражались отлично. Просто…

Не повезло.

Вот Люк сделал выпад; один из охранников неловко подставился под удар – и остался без руки. Кажется, это было болезненно даже с Интерфейсом; я хмыкнул, глядя, как он падает на землю от боли. Ха. Симулянт.

Наконец, у одного из оставшихся нервы не выдержали; толкнув своего товарища вперёд – тот моментально напоролся на меч Люка и обмяк – он рванул назад, перепрыгнул через два лежащих тела, сбежал по ступенькам…

Я выставил вперёд ногу – и, когда не успевший отреагировать солдат начал падать, обхватил его голову и с силой развернул. Хрустнули позвонки; наверное, будь у меня Система, как у Сената – сейчас бы выскочила какая-нибудь табличка.

– Люк, – усмехнулся я, глядя, как парень добивает однорукого охранника, – ты умеешь появиться громко.

– Я двадцать лет искал тебя, учитель, – тот, тяжело дыша, глядел на меня. – Чтобы явиться сюда, к этой славной битве!

– Двадцать? – удивился я. – А по тебе не скажешь. Совсем не изменился.

– Ты и вовсе помолодел, учитель, – парировал Люк.

– Ага, – согласился я. – Так и живём. А что до славной битвы…

…всё только начинается, Люк. Раз уж ты вместе со мной – откуда бы ты ни взялся – то планы меняются, и можно вовсе не ограничиваться Крейном. Теперь у меня хватит сил и на что-то более… серьёзное.

– Пойдём, – кивнул я, направляясь к задней двери. – Я познакомлю тебя кое с кем.

* * *

Эмбер глядела на Крейна, и внутри неё всё кипело. Этот жалкий тип… ха. Всемогущий Майкл Крейн, владелец новой революционной технологии… мало того, что Интерфейс 2.0 оказался странной аферой, так теперь ещё и Врата, как выясняется, несут в себе новую опасность!

– Может быть, потрудитесь что-нибудь сказать, господин Крейн? – отрезала она. – Как-нибудь объяснить произошедшее? Или скажете, что это была особая презентация – специально для нас, почётных гостей?

Крейн выглядел совершенно потерянным; они прошли триста метров по коридору, и всё это время он, казалось, был не в себе. Хотя и не отдалялся от неё, видимо, из соображений безопасности.

– Да-да, конечно, – кивнул он. – Это… да. Господин, эээ, Готфрид был прав – случился обратный прорыв…

– Так это не единичный случай? – Эмбер вскинула бровь. – Что ещё вы тут скрываете?

– Лаборатория… – замялся Крейн. – Да! Лаборатория достаточно защищена, чтобы никакая угроза не вышла за её пределы. То, что вы видели – трагедия, но это первый случай, когда всё вышло из-под контроля, и теперь меры предосторожности будут усилены…

Он, казалось, придумал оправдание – и теперь зачастил, спеша вывалить его на собеседников. Ну, нет, так не пройдёт; это подействует на них, неопытных зелёных нубов – но уж точно не на неё.

– Первый случай, – хмыкнула Эмбер. – Может быть, в это я и поверю. Но с трудом верится в то, что он последний, господин Крейн.

Глава 8

Пусто.

В коридоре было не просто безлюдно, как в конце рабочего дня, когда почти все уже разошлись – нет, здесь было именно пусто, как в морге. Сверкающие на потолке красные лампы и надсадно орущая сирена недвусмысленно намекали о причинах этого.

– Трусы, – фыркнул Люк, оглядывая узкий коридор. – Никто не решился выйти на бой, зная, что мы вновь вместе, учитель.

– Если бы всё так просто… – протянул я, быстро шагая вперёд. Говорить приходилось громко, перекрикивая сигнализацию. – Наши враги не дураки, Люк, как бы нам этого не хотелось. Ловить нас в узком пространстве, жертвуя людьми – такое себе развлечение, так что отовсюду просто увели всех.

– Так они сбежали, понимая тщетность своих попыток? – расцвёл наш бравый рыцарь.

Да, за прошедшее время Люк ничуть не поумнел. Зато аристократического пафоса поднабрался. Когда я видел его в последний раз, он как раз восходил на трон. Тесть-король сыграл в ящик, и его, как мужа принцессы, короновали следующим.

Интересно, что же там произошло такого, что заставило его появиться передо мной, постаревшим на двадцать лет, но внешне не изменившегося ни на день?

– Никуда они не сбежали, – несмотря на внешнюю тишину, я осторожно оглядывался по сторонам. То, что я не вижу засады – ещё не значит, что её нет. – Они будут ждать нас на улице, на открытом пространстве. Мы вольны перемещаться по зданию, но как только выйдем…

– Осада, – допетрил Люк, и выражение его лица сразу же сменилось с ликующе-победоносного на озабоченное. – Здесь есть еда? И глубокий колодец…

– И еда, и вода, – успокоил я его. – Вода из-под крана и шоколадки из торговых автоматов.

– Их много? – беспокойство в его голосе только росло. – Учитель, осада – это серьёзно. Я был в столице, когда демоны осадили нас. Осада длилась четыре месяца кряду, и много людей умерло от голода…

– Люк, – усмехнулся я. – Ты мне доверяешь?

Он мгновенно вытянулся в струнку.

– Больше, чем самому себе, учитель! – Люк чуть ли в струнку не вытянулся, всем своим видом показывая, как сильно он мне предан.

– Тогда не пори горячку, – осадил я его. – Ты не у себя в столице. Здесь всё иначе, и волноваться нужно о совершенно других вещах. Обещаю, что у нас будут и еда, и вода, и даже самый лучший в мире повар…

Я завернул за угол. Хорошо ещё, что мы находились на одном этаже с лабораторией Ханагавы – в условиях «осады», выражаясь языком Люка, мне не хотелось приближаться ни к лестницам, ни к почти наверняка заблокированным лифтам.

– …и сейчас я вас познакомлю, – заключил я, пять раз стуча кулаком в дверь.

Внятно расслышать, что происходит внутри, я не мог – всё заглушала надоедливая сирена. А потому, когда вместо ответа изнутри раздался какой-то одиночный толчок, я удивлённо приподнял бровь.

– Профессор, это я! – мне пришлось буквально кричать. – Открывайте дверь, без шуток.

С этого расстояния, конечно, я уже мог просто связаться с Сенатом. Но если профессор уже сейчас пытается хитрить…

Дверь распахнулась. Ханагава стоял на пороге, чуть взъерошенный, с покосившимися набор очками. В свободной руке он держал мячик для пинг-понга. Они тут что, в игрушки играли всё это время?

– Да-да, конечно, проходите, – кивнул он, отодвигаясь в сторону и давая мне пройти. – Что там происходит? Сигнализация, вся эта толпа военных снаружи…

Толпа? Так-так, интересно. Кажется, я угадал с тем, каким будет следующий шаг Крейна. Теперь бы ещё понять, чем на этот шаг отвечу я…

Но, прежде, чем я успел расспросить профессора поподробнее о том, что происходит снаружи, позади меня раздался искажённый от волнения голос Люка:

– Учитель! Осторожно, здесь жуткий монстр! Берегись!

Люк занёс меч и уже буквально готовился вырваться вперёд, чтобы поразить Сената своим оружием. Я не успевал ни сделать, ни сказать ничего…

– Артур Готфрид!! – дурниной заорал Сенат, разнося свои щупальца по всей лаборатории (судя по звуку, что-то упало). – У тебя за спиной враг с оружием! Берегись!

Повисла пауза. Мы с Ханагавой глядели на двух остолопов: он – ничего не понимая, я же – взглядом, которым смотрят на безнадёжных идиотов.

– Ты сказал – Артур Готфрид? – Люк замер на полувзмахе. – Ты знаешь моего учителя?

– Он не твой учитель, – ощерился всеми пастями Сенат. – Он Наш Артур Готфрид.

– Спокойно, спокойно, горячие парни, – я развёл руки в стороны. – Я и тот, и другой. Всё в порядке, мы все тут в одной лодке, и я настоятельно рекомендую вам перестать её раскачивать.

– О, – Сенат вновь уменьшился в размерах и прекратил раскачивать тентаклями во все стороны. – Мои извинения, незнакомый союзник.

– Нет-нет, – Люк поскрёб пятернёй голову, опустив меч. – Это я должен принести извинения. Я не знал. Но кто ты есть, о дивная тварь?

За разговоров двух вернейших членов фан-клуба Артура Готфрида можно было наблюдать вечно, и я лишь покачал головой.

– Профессор. У нас немного времени, – предупредил я. – Что там снаружи? У вас есть камеры, так?

– Да, – косясь на Люка с каким-то священным благоговением, Ханагава закивал. – Они выводятся прямо мне в Интерфейс, как я и говорил.

– Серьёзно, и это тоже? – присвистнул я. – Скажите лучше сразу, куда вы их не поставили, профессор.

– Я хотел жить, господин Готфрид, – азиат пожал плечами. – И я сделал всё, что было в моих силах.

– Артур, просто Артур, – я сцепил руки замком и уставился на него. Позади меня Люк и Сенат активно общались, но я не вслушивался в их диалог. – Так что там снаружи? Военные?

– Целая армия, – покачал головой Ханагава. – Видимо, Крейн решил разобраться с вами наверняка, Артур. Я вижу по меньшей мере полдесятка танков, два вертолёта…

– Да уж, – согласился я, усаживаясь на офисный стул. – Я сделал достаточно, чтобы мой рейтинг составляли все шесть звёздочек. У вас есть какие-то реальные предложения?

Профессор, конечно, был робким чудаком – но, во-первых, чертовски умным чудаком, а во-вторых – хорошо знающим обстановку. Или лучше меня, по крайней мере. Ну а самое главное – его жизнь сейчас целиком и полностью зависела от меня, и он с его профессорским умом должен был это понимать. Как бы ни закончилось сегодняшнее столкновение, Крейн не захочет оставлять его в живых дольше, чем это необходимо – а подстроить «трагическую гибель» теперь будет легче лёгкого.

– У здания много входов и выходов, но все они контролируются… – кажется, Ханагава «листал» экраны камер, переключаясь с одной на другую. – У меня были определённые надежды на вертолётную площадку… но они подняли в воздух все вертолёты, там тупик.

– Ладно, не унывайте, – я поджал губы. – Что-нибудь придумаем. Для начала – можете подключить все эти камеры к моему Интерфейсу? Было бы полезно видеть, с чем мы имеем дело.

– Конечно-конечно, – профессор опрометью бросился к компьютеру. Да, его прижало крепко, и он это осознавал.

– Поторопитесь, профессор, – сообщил я. – Крейн напуган до усрачки, но как только к нему вернётся способность здраво соображать – он просто даст команду отключить по всему зданию электричество, и ваши сервера перестанут работать.

– Электричество? – прыснул японец. – Артур, при всём уважении… это прошлый век. Вся техника – на автономном питании, у ключевых компьютеров по три-четыре запасных генератора. Даже Крейн не сможет отключить их все.

Я лишь пожал плечами. Ему виднее, в конце концов.

– …и в итоге Мы постановили, что идея служения Артуру Готфриду – лучший из всех возможных вариантов, и единогласно проголосовали за это правило, – тоном довольного кота промурлыкал Сенат. – До сих пор ни разу об этом не пожалели!

– Хо! – поморщился Люк. Парочка так увлеклась своим спором, что даже не заметила, что я смотрю на них. – Я служу Артуру не из-за выгоду. Это идея, великая и светлая! У него всегда всё схвачено. Он одолел одно из величайших зол, что существовало на свете – тёмного Архимага по имени Виссарион.

– Мы все пытались убить Виссариона, – со вздохом признал Сенат.

– Да?!! – не поверил Люк, вскакивая с места.

– Да. Но ни у кого не получилось, – так же печально констатировало существо. – А Артур Готфрид смог. Поэтому Мы сочли его самым достойным из всех.

– Несомненно, – весомо согласился Люк, усаживаясь обратно в кресло. – Достойнее учителя не найти никого.

…и как он поместился в кресло в этих своих громоздких доспехах?..

– О! – вдруг встрепенулся Сенат, как большая змея, свернувшаяся кольцами. – А ещё он показал Нам дивное место, что именуется KFC! Ты обязан там побывать. Это трактир, где готовят лучшие в мире яства, и…

– Пффф, – махнул рукой Люк. – В своём мире я был королём и даже императором. Я повидал столько пиров, что каким-то трактиром меня не удивишь. Наверняка этот кэ-эф-си – просто едальня для купцов побогаче, недостойная августейших особ.

Ого. А он стал снобом за двадцать лет правления. И куда делся прежний Люк, пастух, простой, как репа?

– Возьми свои слова обратно! – взъярился Сенат. – Ты должен взять свои слова обратно! Ни императором, ни богам не готовили лучше, чем это делают в…

– Погодите-погодите, – профессор буквально вылетел из-за угла и уставился на Люка с каким-то странным выражением лица. – Простите, что вмешиваюсь, минуточку, но… Вы сказали, что в своём мире были императором?

– Ну, да, – Люк удивлённо поглядел на него. – С кем не бывает. А что такого?

– Это чрезвычайно интересно, и к тому же… как вы пересекли границу миров? – глаза профессора сверкали, как у школьника, увидевшего журнал «Плейбой». – Я должен это знать, это крайне важно…

Я нахмурился. Погодите-ка.

– Профессор, – я встал с кресла и быстро направился к японцу. – Вы что… понимаете Люка?

До этого момента я полагал, что мы с Сенатом и Люком – единственные здесь, кто владеет иномирным языком. Но, кажется… это совсем не так?

– Да, – профессор перевёл на меня отсутствующий взгляд. Кажется, вопрос, заданный им, сейчас занимал его куда больше, чем вопрос, заданный мной. – Так как…

– Нет, не уходите от темы, – настоял я. – Каким образом вы понимаете язык другого мира, первый раз услышав его?

– А, это, – профессор отмахнулся; своими вопросами я мешал ему погрузиться в Науку, и даже про окружившие здание войска он сейчас, похоже, забыл – не до того. Может, я перехвалил его интеллект?

– Да, это, – кивнул я. – В чём секрет? Какие-то технические примочки?

– Разумеется, – подтвердил он. – Одно из приложений для Интерфейса 2.0, что я разрабатываю. Вот, сейчас испытываю пререлизную версию, и, как видите, она работает безупречно.

Я нахмурился ещё сильнее. Переводить земные языки? Ну, допустим – все они внесены в базу, и когда русский слышит американца, Интерфейс просто преобразует английский текст в русский. Но откуда в базе может находиться язык давно погибшего – да и живого тоже – параллельного мира?

– Чёрт, – пробормотал я. – Демоны. Демоны и их штучки.

Врата, открывающие путь в другие миры… И Интерфейс, дающий возможность сходу понимать их обитателей. Плутающий с таким обвесом превращался в идеального попаданца. В том, что всё это как-то укладывалось в планы демонов, даже сомневаться не приходилось.

– Господин Люк, продолжайте, продолжайте, – Ханагава с восторгом глядел на новый объект для исследований. Ну, всё – теперь он точно удавится за то, чтобы пойти со мной, даже если от этого и не зависела бы его жизнь. Возможность изучить и Сенат, и Люка одновременно – да для него это как подарок на день рождения.

– А что продолжать, – Люк почесал в затылке. – Ходили легенды, что Артур ещё жив, и что он перемещён Виссарионом в тёмное и страшное место, где вечно охраняет миры от зла…

– Виссарион? – насторожился Ханагава.

– Я потом расскажу, – махнул я ему рукой. – Когда будем в безопасности. Не отвлекайтесь, профессор, не отвлекайтесь.

– А я уже закончил, – Ханагава ударил по клавишам – и перед моими глазами вдруг вспыхнула картинка. Один из входов в Университет Плутающих был оцеплен так, словно Крейн на полном серьёзе решил воевать с целой армией. Может, он поверил моему «переводу»? Или просто страхуется?

– Ну, и вот, – заключил Люк. – Я туда пришёл, а там это – портал. Зажёгся. Я шагнул внутрь, и вот я уже рядом с учителем…

Я моргнул, и картинка сменилась. Да уж, обложили нас со всех сторон. Уйти будет тяжело… не рыть же подкоп.

– Профессор, – я серьёзно поглядел на Ханагаву. – Какие у нас есть варианты?

– Я надеялся, что вы мне скажете, – потупился учёный, наконец вспомнивший, что для того, чтобы опубликовать свои новейшие исследования – для начала нужно выжить. – Но… Вы разве не сможете победить их?

Устроить резню в центре города?.. Я покосился на Сенат и Люка. Они сильны, конечно, но экспериментировать не хотелось. Крейн знал, с кем воюет, и наверняка пригнал лучших.

– Если вы не знаете, то положение отчаянное, – вздохнул Ханагава. – Настолько отчаянное, что я почти уже решился использовать Врата…

– Врата? – я вскинул брови. – Хотите удрать в другой мир? Вариант, конечно, но при условии, что мы сможем вернуться.

– Нет-нет, – покачал головой профессор. – Врата могут перемещать не только между мирами, но и внутри одного мира…

– Чего?!! – не поверил я, выключая камеры. – Профессор, вы хотите сказать, что у вас тут в шкафу лежит грёбаная портальная пушка, а вы мне голову морочите?

– Ну, почти так… – печально улыбнулся он. – Но есть одно неприятное качество, нюанс, который почти отсекает этот вариант побега… Технология не закончена. В другие миры она перемещает безупречно, но когда речь идёт об этом…

– Говорите, – нахмурился я.

– «Портальная пушка», как вы говорите, перемещает в случайное место, – заключил профессор. – Любое место в пределах планеты Земля. А учитывая, какую площадь – суммарно – занимает Туман, нас, скорее всего, занесёт именно туда. Или в океан. А может, в пустыню… Прецеденты уже были, и…

Я помотал головой.

– На этот счёт не переживайте, профессор. У нас в команде есть один козырь, способный подкрутить вероятность в нашу сторону, – я кивнул на Люка. – Просто дайте ему нажать на кнопку, и я уверен – куда бы нас ни вынесло, это будет ни открытое море, ни Туман.

Нет, в том, что удача Люка сработает, я не сомневался. Мы почти гарантированно не попадём в смертельно опасную ситуацию.

Другой вопрос – что может являться удачей для Люка?.. При мысли об этом мне становилось немного страшно.

Глава 9

Софиты слепили глаза – привычно, но всё равно неприятно. Он опять вернётся домой с пересушенной кожей, и снова будет вынужден выложить кругленькую сумму на восстанавливающие косметические средства. Иван Сергеевич поморщился, но лишь слегка: зрители не должны были заметить этого недовольства.

– Вань, – скучающе шепнула сидящая рядом блондинка, одетая в розовое вечернее платье и украшенная, как дорогая кукла бантом, роскошным бриллиантовым колье. – У меня грим не потёк? Я должна хорошо выглядеть в кадре.

Она умудрялась говорить, не разжимая зубов, сомкнутых в белоснежную царственную улыбку.

– Не суетись, Барби, – так же еле слышно отозвался Иван Сергеевич. – Съёмка уже идёт.

– Вот именно, блин. Так потёк или нет? Я чувствую, что потёк…

Иван Сергеевич закатил глаза.

– Если хочешь спросить о гриме – обратись к гримёру, – от души посоветовал он. – Тихо, мы вот-вот будем в кадре.

Барби сделала страшные глаза и хотела было что-то ответить, но не успела – камера действительно выхватила её, и девушке пришлось нацепить благодушно-улыбчивую маску снова.

– …и последних два гостя на нашем сегодняшнем шоу! – провозгласил ведущий, закончив фразу на самой высокой октаве. – Мы называем их последними, но не потому, что они хуже всех, напротив – это как десерт. Самые почётные, самые ожидаемые гости этого вечера – самая прекрасная, самая популярная, певица, телеведущая, видеоблогер – Барби Кен!

Гром аплодисментов из зала заставил Еремея Монахова замолчать, и лишь когда те стихли (ровно десять секунд, как по нотам), он продолжил:

– И её продюсер – Иван Сергеевич Баринов. Встречайте!

Иван Сергеевич тоже радушно улыбнулся залу. Пухлое, чуть одутловатое лицо казалось приветливым, и он приподнял руку.

– Барби, – Монахов сделал паузу. – Сейчас я задам вам один вопрос, а вы постарайтесь ответить на него, не задумываясь. Вот вы ведёте своё собственное шоу, к вам тоже приходят люди. Вы не испытываете сейчас дискомфорта, оказавшись на непривычном вам месте гостя?

Прожектор осветил их ещё ярче, и Иван Сергеевич еле поборол желание прикрыть глаза. Ох… он согласился на это только по просьбе Барбары, но теперь уже жалел об этом.

– Я всегда на своём месте, – протянула Барби, – И мне нравится быть той, кто я есть. А в каком кресле я сижу – роли не играет.

Разумеется, все реплики были выучены и утверждены заранее. Вот, сейчас Монахов обратится и к нему…

– Ну, а вы, Иван Сергеевич? – ведущий был профессионально весел. – Вы редко снимаетесь в шоу, но всё-таки выбрались к нам. Почему же?

– Ну, – прокашлялся продюсер, – я всё-таки тоже человек. И, как говорится, ничто человеческое мне не чуждо… мне приятно быть гостем на вашей передаче…

Он говорил слова, не вникая в их смысл. Почему он здесь на самом деле?.. Да и так всё понятно. Из-за Барби. Молоденьких смазливых дурочек, готовых прыгнуть к богатому и влиятельному продюсеру в постель, можно лопатой грести, а вот персон её уровня и известности ещё поди уломай. Этим он и занимался.

– Что ж, – наконец, луч прожектора отъехал от них, – теперь, когда все наши гости представлены, настало время поговорить о главных героях нашего шоу.

Монахов понизил голос – и, указывая на мелькающие на экране кадры, продолжил:

– Плутающие. Каждый поход в Туман – как маленькая война. Мы остаёмся здесь, пока отважные мужчины и женщины шагают туда, кровью и потом добывая себе славу, влияние, силу, богатство…

Каждое слово в перечислении швырялось отдельно.

– И каждый раз, уходя туда, они не знаю – вернутся ли живыми? Выберутся ли целыми, или останутся на всю жизнь инвалидами? Но даже те, кто возвращается домой живыми и здоровыми, порой могут пропасть на несколько дней, неделю, даже месяц…

Монахов неторопливо вышагивал по студии; ракурсы сменяли друг друга. Всё шло точно по сценарию, как и репетировали.

– Главный герой нашего сегодняшнего рассказа провёл в Тумане куда дольше. Он заматерел там, стал настоящим Робинзоном нашего времени. Ему пришлось выживать там, где выжить невозможно; питаться мхом и дичью, добывать огонь, строить себе доспехи из подручных материалов, практически, из палок и помёта… итак, встречайте!

Ведущий взметнул обе руки по направлению к кулисам.

– Человек, который ушёл в Туман и вернулся через пять лет! Отец троих детей, которые не видели его все эти годы! Выживальщик, совершивший невозможное…

В кулисах раздался какой-то грохот. Сидя к ним спиной, Иван Сергеевич не мог обернуться и посмотреть, что там произошло – но по осёкшемуся лицу ведущему понял, что, несмотря на все репетиции, что-то пошло не по плану. Что там такое, актёр куда-то пропал?

– А-а-а вот и он, – как-то странно улыбаясь, провозгласил Монахов. В глазах телеведущего плескалась первобытная паника. – Встречайте!

Да что там такое, чёрт побери, происходит? Позади загрохотали шаги – чёрт, как будто кто-то надел на ноги вёдра для картошки. Не выдержав, Иван Сергеевич всё же обернулся…

…

…

…

Двухметровый блондин в позолоченной и покрытой узорами броне, по сравнению с которой бриллианты Барби казались дешёвкой, гордо вышагивал по студии, вертя головой во все стороны. На его лице был написан живейший интерес; правой рукой он сжимал огромный меч, держа его так легко, будто бы это был перочинный ножичек.

Молчание затягивалось. Молчали все – ведущий, приглашённые гости, зрители в зале… Сам великан тоже молчал, шагая вперёд.

Зато за пределами съёмочной площадки явно возникло активное шевеление. Кто-то бежал, что-то кому-то говорил так, что аж здесь было слышно…

– …да, это именно он, – вымученно улыбнулся Монахов. – Наш сегодняшний гость, эээ, действительно поднаторел в искусстве выживания… искусстве…

Говорить без сценария, импровизируя на ходу, было явно тяжелее, чем шпарить по тексту, но следующая сценарная реплика точно не подходила. Тот актёр-задохлик должен был выйти в самодельной броне из дерева, и Монахов спросил бы его… там было что-то про бобров, кажется. Но этот…

– И… что же вы молчите? – Монахов мялся, не сходя с места и не зная, как исправить положение – а рыцарь в броне пару раз крутанул в руке меч (чёрт, он что – измазан кровью?!) – а затем выдал какую-то яростную тираду на совершенно незнакомом языке. У Ивана Сергеевича глаза полезли на лоб. Да что вообще происходит?!

– О, – из-за кулис раздались новые шаги, и следом на великаном вышел молодой парень, жгучий брюнет в чёрной рубашке. Именно он и заговорил. – Прошу простить господина Люка. Видите ли, за те шесть лет…

– Пять лет, – машинально поправил его Монахов, глядящий в одну точку с дуреющим лицом.

– Пять, – кивнул брюнет. – За эти пять лет господин Люк несколько одичал и слегка разучился говорить по-русски…

– А… А вы… – Монахов пошевелил в воздухе пальцами.

– Переводчик, – кивнул парень. – Можете звать меня Артуром.

Он оглядывался по сторонам и вроде бы улыбался… но в его облике Иван Сергеевич безошибочно угадал какую-то напряжённость. Будто парень изучал, прикидывал… И почему от него исходит больше опасности, чем от великана с оружием?

– Вань, – Барби переводила взгляд с одного пришельца на другого. – Какого хера происходит, а? Где тот тощий тип? Почему не по сценарию?

Остальные гости – двое известных Плутающих, пара блогеров, консультант по вопросам семьи из Ассоциации Плутающих – задавались тем же вопросом. Впрочем, было уже очевидно – что бы ни происходило, это не имеет к сценарию ни малейшего отношения.

– Еремей! – режиссёр-постановщик делал Монахову из-за кулик страшное лицо. – Импровизируй! Импровизируйте, вашу мать!

Так. И этот не знает, что случилось. Так откуда взялись эти двое?..

– Х-хорошо, – наконец, Монахов смог взять себя в руки. – Итак… Люк. Люк! Артур, вы же переводите ему?..

Парень, назвавшийся Артуром, кивнул.

– Тогда вот наш первый вопрос, – ведущий из последних сил нацепил улыбку. – Ваши трое детей остались здесь совершенно одни, без родителей. Жена умерла вскоре после вашего исчезновения, и все эти годы их воспитывала её пьющая бабушка, Антонина Степановна. Жалеете ли вы о том, что не были с ними так долго?

Артур приподнял бровь, а затем быстро заговорил на том же странном языке, на котором до этого что-то декламировал великан по имени Люк. Вот и сейчас, тот, выслушав вопрос, начал что-то говорить в ответ – так громко и пафосно, будто читал со сцены какой-нибудь шекспировский монолог.

– Ну – как сказать, – начал переводить парень, не дожидаясь конца тирады. – Люк ни капли не жалеет об этом. Строго говоря, Люк и в Туман-то ушёл лишь затем, чтобы не видеть своих детей. Видите ли, они ему не нравились.

Будто подтверждая это, Люк завершил свою речь каким-то громоподобным словом, при этом ткнув рукой в Монахова.

– Да, – заключил Артур. – И вы ему тоже не нравитесь.

– Я? – ведущий отступил на шаг, видимо, боясь попасть под удар. – Но почему же…

– Просто натура такая, – Артур пожал плечами.

Чёрт. У Ивана Сергеевича потемнело в глазах. Почему прямой эфир? Почему эти остолопы не могли записать передачу заранее, затем вырезать всё, что можно, и…

– А вы знаете, я охотно верю в эту версию, – как ни странно, из всех гостей первой в себя пришла семейный психолог. – Просто посмотрите на эти доспехи. Вы же видите – столько самолюбования, столько лоска. Раздутое эго мужчины заставляет его самоутверждаться, совершать то, что он считает подвиги – а тихий семейный быт вызывает у него только неприязнь.

Монахов с благодарностью кивнул психологичке; было видно, что он сам уже готов был сорваться. А вот Люк снова что-то прорычал, глядя в сторону женщины.

– Люк говорит, что вы похожи на жабу, квакающую из пруда, – меланхолично просветил её и всех остальных Артур. – И приказывает вам замолчать.

– Ничего удивительно, – возмущённо квакнула психологичка. – Ещё одно проявление воспалённого эго!

– Согласен, – пробасил один из Плутающих, привставая. – И знаете, что? Этот тип своим отношением к людям позорит нашу профессию, позорит гордое звание Плутающего!

Лицо Монахова постепенно обретало привычный цвет – ситуация всё ещё оставалась странной, но, по крайней мере, сейчас он находился в своей стихии.

– И эти доспехи, – поддержал второй Плутающий. – Что за пафос? Он больше похож не на опытного бойца, а на какого-то косплеера. Зачем он нацепил на себя это?..

Люк вертел головой по сторонам, оглядываясь то на один голос, то на другой; Артур стоял неподвижно, не глядя ни на кого конкретного – но всё такой же напряжённый.

– Зачем? – Иван Сергеевич дёрнулся, услышав рядом с собой недовольный голос Барби. – А я скажу, зачем. Потому что это называется хорошим вкусом – тем, чего у вас, «опытных бойцов», не было, нет и никогда не будет.

Повернувшись к своей спутнице, Иван Сергеевич поморгал. Что она несёт?..

– Какой тут хороший вкус, – поморщилась психологичка. – Золото – это сублимация комплексов, а мелкие узоры на броне говорят о запущенных сексуальных девиациях, которые наш пациент сам же в себе и поддерживает, не давая открыться своему истинному «я»…

– Золото – это золото, – поморщилась Барби, презрительно отмахиваясь наманикюренной ручной. – Те, у кого оно есть, могут оценить по достоинству, а те, у кого его нет – завидуют. Вот что я скажу: золотые доспехи – это новый тренд сезона!

– Да, но откуда он их взял? – вмешался один из блогеров. – Ведь вроде говорили, что он делал доспехи сам, их подручных материалов…

Кажется, этот вопрос действительно интересовал парня.

– …но меч! – психологичка продолжала гнуть свою линию. – Посмотрите на размеры меча. Знаете, что сказал бы по этому поводу Зигмунд Фрейд? Едва ли вам, госпожа Кен, известно слово «компенсация», но, поверьте…

– Мне отлично известно это слово! – выпалила в ответ Барби. – Компенсация – это то, что ты не выплатишь мне до конца жизни, если будешь обращаться ко мне в таком тоне!

В этот момент Люк что-то снова выпалил и, воздев меч к потолку, подпрыгнул. Раздался треск, и один из софитов рухнул вниз, прямо к ногам Монахова. Все мигом заткнулись, а ведущий, вскрикнув, отпрыгнул в сторону.

– Вот, – так же спокойно и меланхолично заявил Артур. – Как видите, Люк хотел нам продемонстрировать, что величина меча имеет чисто практическое значение. А ещё…

– Но давайте вернёмся к детям, – Монахов поглядел на Люка и его оружие с лёгкой паникой. – Может быть, отец из нашего гостя так себе, но они ведь ждали…

– А ещё… – попытался было вставить Артур, но ведущий твёрдо вознамерился хотя бы попытаться спасти шоу и перевести его в сценарное русло.

– Они ждали! Они скучали, плакали по отцу. Их единственный опекун, тёща Люка, Антонина Степановна, больше интересовалась алкоголем, чем внуками, но всё же она хотя бы была на месте, пока…

«Дети» и «Антонина Степановна» вылетели к камерам с таким ускорением, словно кто-то вытолкнул их из-за кулис; скорее всего, так оно и было. Иван Сергеевич увидел, как за их спинами мелькнул актёр, играющий соседа, которому Плутающий по сценарию был должен крупную сумму – но его тут же втянули обратно.