сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
========== В дружбе нет никаких иных расчетов и соображений, кроме нее самой. ==========
Ноги... Такие длинные и стройные. Молочно-белые, лишённые малейшего намёка на загар, несмотря на бешено палящее солнце за окном, словно выточенные из мрамора, и такие же гладкие на вид. Нестерпимо хотелось притронуться к ним, провести кончиками пальцев по тонкой, почти прозрачной коже, убедиться, что они принадлежат живому человеку из плоти и крови, а не одной из Роденовских статуй. Как он раньше не обращал внимания?..
- Эй! - на фоне ног появилась столь же точёная и тоненькая рука с аккуратно обрезаными под корень ногтями, выкрашенными в "вырви глаз" оранжевый цвет, и демонстративно пощёлкала пальцами, привлекая внимание к их обладательнице. - Чего завис?
- А? - парень, вынырнув из своих мыслей, проморгался и поднял взгляд на невысокую рыжеволосую девушку, сидящую нога за ногу на кровати напротив. Симпатичное личико, россыпь ярких крупных веснушек и внимательные, чуть настороженные серо-зелёные глаза. - Что? Нет, всё в порядке...
- Майкл, ты уже битых пять минут пялишься на мои ноги, - приподняв рыжеватую бровь, возразила она. - О чём задумался?
- О твоих ногах, Анька, - хмыкнул названный Майклом и опять скосился вниз. - Красивые они у тебя.
- Тьфу на тебя! - отмахнулась рыжая. - Перепугал... Ну, пялься дальше. Ракурс поменять?
- Нет-нет-нет, отсюда всё замечательно видно!
- Эстет хренов, - хохотнула Аня и вернулась к прерванному занятию - приведению в божеский вид спутанной гривы тёмно-медовых локонов.
Парень ещё некоторое время задумчиво любовался подругой, откинувшись на спинку удобного гостиничного кресла, а потом всё же решился задать мучивший его вопрос:
- Ань, - тихонько позвал он. - Вот скажи, почему, когда я говорю, что у тебя красивые ноги, ты воспринимаешь это именно как "красивые ноги", а не "ой, дэвушка, Вы так прэлесны, что я готов ради Вас сменить ориентацию?"
- А ты готов? - скептически хмыкнула та и, отложив в сторону расчёску, продефилировала в ванную.
- Не-а...
- К чему тогда эти вопросы? - рыжая вновь возникла на пороге комнаты и, оттерев с губ остатки зубной пасты, ткнула в блондина зажатой в правой руке щёткой. - Мишка, у тебя что, кризис самоопределения?
- Да нет, просто...
- Просто что? - подозрительно сощурилась та. - Нет, дорогой, с тобой точно что-то не так. А ну выкладывай!
Солнечный луч, прорвавшись сквозь колыхающиеся на сквозняке занавеси, игриво прыгнул на коротко стриженные, выжженные пергидролем практически до первозданной белизны волосы парня, скользнул по щеке, глазам, заставив того скривиться и сощуриться, и остановился на руке с тёмным циферблатом огромных даже в сравнении с его никак не худеньким запястьем часов. Проследив взглядом путь шалуна, Майкл уставился на этот будильник.
- Анька! - игнорируя вопрос девушки, вскрикнул он. - Кончай трепаться, мы опаздываем!
- О-о-о... - серо-зелёные глаза, один из которых был уже щедро подведён тонкой чёрной линией, придавая своей хозяйке отдалённое сходство с мифической Клеопатрой, а второй так и оставался невзрачным, не мифическим и даже почти и не раскосым, картинно закатились. - Можно подумать, тебе туда прям так хочется!
- Не хочется, - согласился Майкл и, покинув удобное кресло, начал облачаться в строгий чёрный костюм под стать шикарному вечернему платью, терпеливо ожидающему, пока рыжая закончит наводить марафет. - Но Хани наша подруга, а значит, я пойду.
Они приехали в эту маленькую, затеряную в горах гостиницу на свадьбу общей подруги, с которой познакомились пару лет назад в коридорах родной альма-матер. Хани была смешливой, любвеобильной девушкой, из тех, кто всегда в первых рядах дать списать домашку или организовать митинг против сноса кошачьего приюта. Её солнечному характеру и тёплой открытой улыбке противиться было невозможно - Хани любили абсолютно все. И она любила всех. Ну, почти...
- Как ты думаешь, - неслышно подойдя сзади, Майкл приобнял подругу за талию и удобно пристроил подбородок на плече, наблюдая в зеркале за извечным колдовством женщин посредством кисточек и краски, - как быстро мне указали бы на дверь, узнай она о моём маленьком секрете?
- Вопрос в том, что об этом думаешь ты? - мгновенно посерьёзнев, отозвалась та. - Ты поэтому не в себе?
- Да... Нет... Наверное... - парень тяжело вздохнул и, вернувшись в комнату, рухнул на кровать, нещадно сминая костюм, с таким трудом довезённый в товарном виде. - Не знаю...
- Миш... - Аня проследовала за ним и осторожно опустилась рядом. Друг редко устраивал истерики по такому поводу... Нет, не так. Михаил вообще редко показывал свои настоящие чувства по любому поводу, предпочитая носить всё внутри. "Чем меньше люди о тебе знают, тем сложнее им сделать тебе больно." - одна из его любимых фраз. - Мишка, ты же знаешь - она религиозная...
- Она прежде всего моя подруга! - оборвал он. - Вот ты же не шарахаешься. И Стас нормально принял. Почему она не может?
- А ты пробовал?
- А смысл?
Смысл... Да, смысл... Что важнее - сохранить дружбу или перестать врать дорогому тебе человеку? А если этот человек не захочет принять тебя таким, каков ты есть? Можно ли сказать, что он никогда и не был тебе настоящим другом? Или же воспитание и традиции сильнее чувств, сильнее нас, сильнее прошлого? И как долго можно продолжать скрываться? Майкл, если честно, чувствовал себя полным идиотом, совершив частичный каминг-аут - вроде и раскрылся, а дышать легче не стало. Лучше бы и дальше молчал - так хотя бы не нужно было думать всё время, кто что знает и как с кем себя вести.
- Скажи мне, - прошептал он, - почему ты со мной дружишь? Что такого ты от меня получаешь, а?
- Глупый... - рыжая ласково погладила его по голове, а затем мстительно дёрнула за волосы. - В дружбе нет никаких иных расчетов и соображений, кроме нее самой.
- Ты такая наивная, - поморщившись, ворчливо буркнул Майкл. - Наверное, именно это мне в тебе и нравится.
- Я не наивная, нет, - девушка задумалась, подбирая слова. - Я как страус - выбираю игнорировать определённые вещи. Так проще жить, знаешь ли...
- Предлагаешь мне игнорировать Хани?
- Нет. Предлагаю игнорировать её возможную реакцию.
- Я не хочу этого, Анька. Не хочу увидеть презрение в её глазах. Не думаю, что готов рассказать ей...
- Ну и не надо, - рыжая подскочила с кровати и, отвесив смачный шлепок по филейной части друга, ускакала назад в ванную в обнимку с платьем. - На сегодня - я твоя девушка. И мы будем играть в страусов!
Прошло долгих десять минут, прежде чем блондин неуверенно постучался в дверь. За это время девушка уже успела и одеться, и переделать причёску, и обойти махонькую комнатушку по кругу раз двадцать.
- Ань, - поскрёбся он в дверь, - ты скоро?
- Ещё несколько минуток, - застыла она посреди ванной.
- Я... Я отойду на секунду... Не знаешь, где сейчас Хани?
Стоило хлопнуть входной двери номера, как рыжая схватила свой телефон и стала набирать номер.
- Хани! - прошипела она, как только ей ответили. - Хани, он кажется идёт. Я тебя умоляю, только не убей его!
- Сейчас? - взвизгнула трубка. - За два года лучшее время, что он нашёл, это сейчас?!
- Мальчики, что ты хочешь? - хохотнула рыжая. - Скажи спасибо, что вообще решился, страус, блин, пергидрольный!
========== Я не могу понять тебя. Но могу принять. ==========
На первый взгляд, это утро ничем не отличалось от других. Точно так же встать ни свет ни заря, умыться, справить нужду, монотонно пробормотав себе под нос заученные до машинальности слова благодарения, стянуть со спинки стула заботливо приготовленную женой ещё с вечера одежду. Мягкие ремни стареньких тфилин*, подаренных ещё отцом, земля ему пухом, удобно и привычно ложатся кольцами на левую руку - один, два, три... Два витка на бицепс, восемь между локтем и запястьем, перехлестом через ладонь и закрепить на пальце. Прикрыть глаза ладонью.
"Внемли, Израиль! Господь — Бог наш, Господь — один!.." **
Молитвенник не нужен - он и так знает, что говорить... И пусть он родился в России и здесь же прожил всю свою жизнь, эти слова древнего языка, ежедневно повторяемые им с тринадцатилетнего возраста, уже давным-давно врезались в память, стали частью его самого.
"Дабы помнили вы и исполняли все заповеди Мои и были святы перед вашим Богом. Я, Господь, — Бог ваш, Который вывел вас из земли Египетской, чтобы быть вашим Богом. Я, Господь, — Бог ваш." **
Закончив утреннюю молитву, парень осторожно, виток за витком, снял кожанные ремни с руки и головы, с тем же благоговением, что и впервые в детстве, поцеловал закреплённые на них кожаные коробочки и аккуратно сложил назад в богато расшитый бархатный чехол. Ну что? Здравствуй, новый день?
- С добрым утром, солнышко! - задорно хлопнув ладонями по коленям и насвистывая прилипший ещё вчера заводной мотивчик новой песни "Сплинов", двинулся он в сторону кухни. - Солнышко? Детка... Ты где?
Какой-то шум, раздавшийся прямо по курсу, и витающие в воздухе ароматы подтвердили правильность выбранного направления.
- Ку-ку, - вид, открывшийся его жадному взгляду, оказался ещё более аппетитным, чем ванильный запах свежей сдобы.
Призывно оттопыренная попка облокотившейся на обеденный стол девушки абсолютно однозначно приглашала... Приглашала. И он не стал отказывать себе в удовольствии. Неслышно подкравшись к шикарным тылам увлечённо что-то читающей их обладательницы, парень звонко шлёпнул по подставленной заднице и, не удержавшись, немного пожамкал мягкую плоть. И вот тут-то и случилась первая странность этого утра. Вместо того, чтобы удивлённо взвизгнуть, смущённо хихикнуть либо же призывно податься назад, жена... вывернувшись, хлопнула его по рукам и отошла к окну! Дальше хуже - быстрый осмотр открывшегося после её ухода стола не выявил никаких признаков наличия ни любимой им овсяной каши, ни какого-либо её заменителя, ни крепкого свежесваренного кофе, которым неизменно вот уже год баловала его по утрам благоверная. Совершенно пустой стол с раскрытой книгой посередине. Зачиталась, что ли, или?.. Насупленные брови на миловидном личике и скрещенные на груди руки наводили на мысль, что скорее "или".
- Сёма, - начала жена, - нам надо поговорить.
- Хани, сладкая моя, - Сёма по собственному горькому опыту знал, что говорить с этой добродушной хохотушкой в таком состоянии смерти подобно. - Может, вечером, а? Я на работу опаздываю...
- А как же завтрак? - фуууух, кажется, Бог миловал.
- Спасибо, родная, - незаметно выдохнув, улыбнулся он. Рано расслабился.
- Вот вместо завтрака и поговорим, - обрубила девушка. - Что за цирк вы с Мишей вчера устроили?
- А? Что? А откуда ты узнала?
- Откуда узнала - уже моё дело, - маленький аккуратный пальчик сурово ткнулся в его сторону. - А ты - объясняй!
- Да что там объяснять? - отмахнулся Сёма, начиная просчитывать ходы к отступлению. - Этот педик припёрся ко мне на работу...
- Не смей называть его так!
- Хочешь сказать, что он не пе...
- Хочу сказать, - перебила его жена, - что в лексиконе интеллигентного человека найдутся и другие слова.
- Например?
- Например, имя? Михаил. Его зовут Михаил.
- И он - педик!
- Шимон! - всё, отступать поздно. Надо было молчать. Просто молчать. Теперь благоверная не угомонится, пока не вынесет ему мозги окончательно...
- Я не собираюсь общаться с этим пе... человеком! - поправился он в последний момент. - И тебе запрещаю!
- Ха-ха, - с такими интонациями смеются ехидны, а не миленькие беременные девушки из хороших еврейских семей. - Очень смешно, дорогой. Считай, я оценила. А теперь серьёзно - ты мой муж, он - мой друг. Почему бы вам не перестать меряться пипи... пирожками и объявить перемирие? - она тоже с трудом сдержалась.
- Какое перемирие, Хани? Я с ним не ссорился. Я просто не хочу иметь с этим... пфф... грешником ничего общего!
- Грешником? - девушка внезапно подскочила к столу и схватила лежавшую там книгу. - Вот! - ткнула она переплётом мужу под нос и тот, с трудом сведя глаза, убедился, что ему не показалось - благоверная с утра пораньше штудировала Тору. - Я ещё раз всё перечитала - нет тут такого! Нет!
Так вот где собака порылась... Нет, ну это уже ни в какие рамки не лезет! Ладно, Сёма ещё был готов принять, как факт, необъяснимую блажь любимой жены общаться с этим мужеложцем, но искать оправдания этому?! Выдвигать Святое Писание как аргумент? Да что она себе позволяет? Так, спокойно, спокойно... Кричать нельзя, мало ли как это подействует на глубоко беременную женщину.
- Хани, - предельно осторожно начал он, - девочка моя, я понимаю твоё желание оправдать друга, но Тора абсолютно точно указывает нам...
- Где? - книга снова ткнулась ему в лицо. - Пальцем покажи мне, где, и я в тот же момент порву любые отношения с ним. Ну же, где?
- Любимая...
- Где?
- Хорошая моя...
- Где, Шимон, где?
Надо сказать, что тут его конкретно подловили. Дело в том, что Шимон Дорсинский, хотя и был человеком верующим, более того - религиозным, но не то, чтобы очень. Книги святые не изучал, всё больше полагаясь на слова местного раввина, да и заповеди исполнял без особого фанатизма. Если быть уж совсем честным с самим собой, то он больше руководствовался принципом удобства. Следовал тому, что не особо мешало ему жить, старательно игнорируя то, что мешало, и не утруждал себя вопросами "почему" и "зачем". А вот жена к сегодняшней беседе, видимо, хорошо подготовилась.
- Хани, - Сёма говорил медленно, растягивая слова, давая себе возможность тщательно продумать ответ. Главное, не показать слабину. - Ну, допустим, ты не веришь мне - собственному мужу, но уж мудрецам-то ты должна поверить...
- То есть, ты считаешь, я глупее какого-то мужика, который жил тыщу лет назад?
- Что ты, милая, ты у меня самая умная, - о, Боже, за что это на его голову? - Просто есть определённые вещи, которые не видны на первый взгляд... Иногда надо читать между строк.
- Как вот это? - девушка открыла заранее заложенную страницу и зачитала вслух: - "Онан знал, что семя будет не ему, и потому, когда входил к жене брата своего, изливал на землю, чтобы не дать семени брату своему. Зло было пред очами Господа то, что он делал; и Он умертвил и его."
- Да! - обрадовался парень неожиданной подсказке. - Например это. Видишь, даже если мы опустим на секунду сам факт мужеложства, остаётся грех пустого излияния семени, так что...
- Так что, - захлопнув книгу, елейным голоском прошептала Хани, - тот минет прошлой ночью был грехом. Теперь я понимаю, дорогой. Спасибо, что объяснил.
- Нет-нет, - опомнился Сёма, сообразив, какую яму вырыл сам себе. - Ты не поняла...
- О нет, я всё прекрасно поняла! Читать между строк. Знаешь, - сделала она вид, что задумалась, - а ведь я уже беременная, а значит всё то, чем мы с тобой занимаемся по ночам, не более, чем перевод твоего драгоценного семени.
- Хани...
- Я, конечно, всего лишь глупая женщина...
- Хани...
- ...куда мне до твоих мудрецов...
- Девочка моя...
- ...поэтому, Сёмочка, учись читать между строк! - место книги под носом опешившего парня заняли три тесно прижатых друг к другу пальца: безымянный, средний и указательный. - Это то, что будет тебе вместо секса в ближайшие пять месяцев! - указательный и безымянный палец согнулись, оставляя Дорсинского один на один с ультимативно торчащим средним.
- Господи, да как ты не сообразишь?! - окончательно озверев, взвыл мужчина, падая на стул. - Ну не могу я понять этого! Не-мо-гу!!! Не понимаю я, как можно...
- Я тоже не понимаю, Сёма, - неожиданно сменив гнев на милость, жена мягко опустилась к нему на колени и взъерошила коротко стриженные волосы на затылке. - Думаешь, мне это всё не дико? Поверь, я пыталась его понять, перечитала кучу литературы, перерыла интернет... Нет-нет, - вскинулась девушка, заметив расширяющиеся от возмущения глаза супруга. - Ты не подумай, ничего такого, только научные статьи. И всё равно не понимаю. Если Господь создал для мужчины женщину, то как такое возможно?
- Как же тогда?..
- Очень просто, - она без слов поняла невысказанный вопрос. - Я не пытаюсь понять. Не уверена, что мне это дано. Но я могу просто принять. Как факт. Как то, что наш сосед жарит в субботу свинину под сливочным соусом. Бог ему судья, они сами разберутся. Это же не мешает тебе ходить с ним по четвергам пиво пить, так? Подумай об этом, Шимон, хорошо? Просто подумай...
- Мишка, - невысокая белокурая девушка, месяце на четвёртом беремености, внаглую висела на руке своего спутника и ныла. - Ну, Мишка... Ну что ты, Сёму не знаешь?
- О, поверь мне, - блондин машинально потёр челюсть свободной рукой, - очень даже хорошо знаю, а потому и говорю: я не пойду!
- Мишенька, ну Мишусюсечка, ну пупсик...
- Бля! Хани, у тебя гормоны на словарный запас влияют?
- Нет, на него влияет твой отказ идти на мой день рождения! - хихикнула та. - Миш, ну что ты, как маленький? Сёма обещал прилично себя вести.
- Так прям и обещал? - скептически скосился на неё парень с высоты своего роста.
- Ну... - смутилась Хани. - Ещё пообещает!
- Ты такая манипуляторша, дорогая, - щёлкнули её по носу. - Но тут, боюсь, даже ты бессильна.
