сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
- Ариэль, вы хотели видеть меня? – стройный темноволосый парень с замысловатой татуировкой от кисти правой руки к локтю и шельмоватыми карими глазами за чуть затемнёнными стёклами очков стоял на пороге просторного светлого кабинета своего начальника. "Ариэль Бар-Цион, зам. ген. дир. по связям с клиентами" гласила аккуратная табличка на двери.
- О! Майкл! Проходи, проходи, - вскинулся ему навстречу ухоженный мужчина лет пятидесяти и протянул ладонь для рукопожатия. – Как сам? Как дома?
- Да всё тьфу-тьфу-тьфу, слава Богу, - посетитель прикрыл за собой дверь и, пожав предложенную руку, опустился в кресло напротив. – Что-то случилось?
- Случилось, Майкл, случилось, - мужчина окинул его внимательным взглядом чуть прищуренных глаз и, видимо, удовлетворившись увиденным, продолжил: - Сколько ты уже работаешь здесь, сынок?
- Вообще в фирме или конкретно в вашем отделе? – уточнил парень, не очень понимая, куда тот клонит.
- А давай по порядку.
- Ну, с две тысячи первого, кажется… Или второго? Да, точно – с две тысячи второго. Сначала техником в службе поддержки, потом в рекламном отделе, а последние пять лет у вас вот.
- То есть, - кивнул начальник, - ты, можно сказать, стоял у самых истоков, так? Знаком с работой всех основных отделов.
- Ну да… А что случилось-то? На меня кто-то пожаловался?
- Пожаловался? – улыбнулся Ариэль. – Нет, что ты. Извини, что запутал. На самом деле тебя очень высоко ценят и клиенты, и хозяева. В общем-то, я об этом и хотел поговорить. Тебе не кажется, мальчик мой, что пришло время расправить крылья?
- В каком смысле? – сердце пропустило удар и забилось вновь. Бешено, как отбойный молоток. Неужели?..
- В прямом, Майкл. До тебя уже дошли, наверное, слухи, что фирма расширяется и открывает филиал за границей?
- Ну, об этом не слышал разве что слепоглухонемой лодырь! – хохотнул Майкл. – В России, кажется?
- В России, да, - подтвердил его начальник. – Русские инвесторы очень ценят израильские технологии, да и рынок сбыта там более чем благоприятный. Это обещает быть грандиозным успехом. Но кто, как не ты, должен понимать – с этими русскими нужен глаз да глаз.
- Я один из "этих русских", - привычно огрызнулся Майкл, урожденный Михаил, в возрасте шестнадцати лет репатриировавшийся в Израиль из той самой России.
- Вот и я о том же, - кивнул Ариэль. – С языком и менталитетом, я так понимаю, проблем не будет?
- Погодите, - сообразил Майкл, наконец, откуда у этой беседы ноги растут. – Вы хотите перевести меня в Российский филиал?
- Я хочу, - поправили его, - а точнее, хозяева хотят, чтобы ты возглавил отдел по связям с клиентами Российского филиала. Ты как?
- Ёб...перный балет... - ошарашено протянул тот по-русски и тут же, спохватившись, добавил на иврите: - % нецензурно % !
- Ты против? – не понял мужчина такой реакции.
- Вы в своём уме? – вытаращился на него новоявленный господин начальник. – Да! Да! О, да!
Далее следовали несколько сумасшедших часов обсуждения условий нового контракта, зарплаты, сроков, обозначение ожидаемых результатов и границ ответственности. Визы, билеты, документы… Для Майкла это время пролетело одним полным эйфории мигом.
Москва!
Он едет в Москву!
Пока что на год, а там видно будет.
Не в отпуск, не на пару дней – на год. В Москву, в которой он не был вот уже семнадцать лет. В Москву, где знаком каждый камушек мостовых, каждый переулок. В родную Москву, с которой связаны самые тёплые, самые радостные воспоминания детства. Где бывает настоящая зима: с морозом, гололёдом и пушистым сверкающим на солнце снегом, а не тем мокрым и грязным недоразумением, что покрывает пару раз за зиму верхушки условно называемых горами холмов на севере Израиля. С листопадом, полными грибов лесами и реками, в которых можно купаться, а не только тоскливо смотреть из-за изгороди заповедника.
Москва!
О зарплате вообще можно даже и не говорить. А уж учитывая, что жильё и машину ему предоставляет фирма… Господи, наконец-то Сиван сможет бросить свою постылую работу и, не оглядываясь на арендную плату их квартирки в центре Тель-Авива, заняться любимым делом – профессиональной фотографией. Сиван… Ершистый и грубоватый Сиван с типично девчачьим именем. Он будет так рад…
- Are you fucking out of your mind?! – спустя несколько часов орал на него загорелый чуть полноватый парень с выбеленными солнцем до пергидрольной белизны прямыми, как солома волосами. – Какая нахрен Москва?! Какая Россия? Ты fucking с дуба рухнул? – как всегда, пребывая в бешенстве, Сиван безбожно путал английские и ивритские слова, а тяжёлый австралийский акцент, особо сильно проявляющийся в такие моменты, местами превращал его речь в набор невразумительных звуков. Громких. Даже чересчур. – Никуда я не поеду! Сам прись к своим медведям!
- Но послушай, - пытался достучаться до него Майкл, - это же наш шанс!
- Это твой шанс! Твой, а не мой! Ты что, ожидаешь, что я вот так просто брошу всё, чего достиг, и поеду за тобой к чёрту на куличики?
- Да чего ты достиг-то?! – этот ор, начинающий переходить на личности, уже порядком достал, и русский тоже начал заводиться. – Седьмой подползающий к восьмому помогающему? Тебе когда в последний раз повышение давали? А, точно – никогда!
- Не смей попрекать меня зарплатой!
- Какой зарплатой? Той шутки юмора, что ты приносишь домой, и на бутылку пива не хватает! Так какая разница – здесь или в Москве? – это было грубо. Очень грубо, очень больно и не совсем правда, но Майкла уже понесло. – И вообще, что ты взъярился? Мы с тобой уже обсуждали возможность моего релокейшэн…
- Не в Россию! Какого хрена, Майки? Что я забыл в этой мёрзлой дыре?
- Ты? Что ТЫ забыл?! – первая тарелка полетела в стену, на радость соседям. – Может быть, меня? Или тебе плевать, что твой парень уезжает на год?
- Парень? – полная остывшего кофе чашка повторила путь тарелки, окрасив грязно-коричневыми потёками фотографию двух счастливо улыбающихся парней. – Ты ещё смеешь называть себя моим парнем? Это ты уезжаешь на год, а не я! Это ты решил всё за двоих! Да кто дал тебе fucking право?..
- Может быть, счёт в банке? – перебил его Михаил. – Если я приношу деньги в дом, то я и буду решать…
- Вот так, значит, да? – неожиданно успокоился Сиван и, подойдя впритык, резко, без замаха ударил его кулаком под дых. - Ну и катись со своими деньгами в свою Москву. Придурок!
Сиван ушёл неделю назад. Сразу после того разговора скинул в небольшую дорожную сумку первые попавшиеся под руку шмотки и свой рабочий лептоп и, демонстративно хлопнув дверью, ушёл из их общей вот уже шесть лет квартиры. Даже зарядное от телефона забыл.
На работе он не появлялся, на звонки не отвечал, а родичи то ли делали вид, что не знают, где он, то ли и правда были не в курсе. В отличие от самого Михаила, приехавшего в Израиль в тесной компании отца и матери, у австралийца здесь была обширная сеть всевозможных дядек, тётек, стопятидесятиюродных братьев и сестёр, с которыми он поддерживал довольно тесные отношения. Так что кантоваться он мог где угодно. А уж если не хотел быть найденным, то и шансов никаких.
А сегодня Майкла, в очередной раз приплетшегося в офис небольшой аудиторской конторы, где Сиван проходил стаж, традиционно занимаясь "принеси-подай-отксерь", огорошили сообщением, что господин Леви уволился. Не далее как прошлым утром.
Сотовый привычно сообщил что-то о недоступности абонента, и захотелось завыть на луну.
Начерта ему эта должность, эта Москва, эта зарплата без психованного австралийца с кошмарным акцентом? Зачем был тот каминг-аут, после которого отец не разговаривал с ним четыре долгих месяца, а половина друзей резко перешла в разряд бывших? А квартира в самом центре Тель-Авива? Майкл предпочёл бы жить где-нибудь в менее шумном месте, но Сивану нравилась бурлящая событиями жизнь неофициальной столицы. А Михаилу нравилось то, что нравилось его парню. Бывшему, уже бывшему.
Немного запоздало пришло понимание, что наибольшей удачей его жизни было не это неожиданное и заманчивое повышение, а тот далёкий дождливый вечер, когда он, не удержав машину на скользком шоссе, въехал в зад старенькой потрепанной Мазде. А точнее, тот миг, когда он, в ответ на гневную тираду выскочившего из пострадавшей старушки парня, предложил отвезти того в больницу. Домой они возвращались уже вместе. И ни разу за прошедшие шесть лет не расставались. Ссориться ссорились, бывало. Даже дрались. Но расстаться? Об этом и речи не было. И вот всё закончилось.
Так глупо. Так по-идиотски глупо.
Домой Майкл вернулся уже ближе к ночи и замер, едва успев переступить порог. Прямо посреди гостиной, среди разбросанных по полу и мебели вещей, сидел Сиван и, злобно пыхтя себе под нос, пихал что-то в огромный дорожный чемодан.
- Вещи собираешь? – во рту вдруг пересохло, и вместо нормального голоса вырвался какой-то невнятный шёпот.
- Да! – рявкнул тот и неожиданно заявил: - Что стоишь? Помочь религия не позволяет?
- А, да… Сейчас.
Помогать любимому человеку паковать вещи, чтобы уйти, было верхом мазохизма, но он заслужил это. Гордыня и самоуверенность должны быть наказаны, но… Черт, неужели нельзя наказать как-нибудь так, чтобы он остался рядом? Может, можно ещё что-то сделать? Поговорить, извиниться…
- Это что? – Майкл уставился на тот самый меховой свёрток, что Сиван безуспешно пытался запихнуть в чемодан.
- Fucking шьюба, - старательно выговорил тот незнакомое слово. – Как вы, русские, этот ужас носите? Она же как бабская…
- Э… Сиван? - Михаил хмыкнул про себя, оценив фасон. – А где ты шубу-то взял? И зачем она тебе?
- Ты прогноз смотрел? – скосились на него голубые глаза. – В твоей грёбаной Москве минус тридцать! Интересно, Майки, если я сразу не двину кони от обморожения, что ещё ты придумаешь, чтобы свести меня в могилу?
- Москва… Шуба… Сиван? – ноги отказались держать, и Михаил рухнул прямо на чемодан. – Ты поедешь? Ты правда поедешь? Ты правда… Я так перед тобой виноват! – выпалил он, наконец, то, что носил в себе уже неделю. – Я бы никогда не уехал сам! Да начерта мне всё это надо без тебя?! Я…
- Ш… - сильные тёплые руки обняли его, и Майкл с головой окунулся в такой знакомый и такой родной запах. – Ш-ш… Конечно, поеду, идиот. Но запомни одну вещь: ещё раз ты примешь такое решение, не посоветовавшись со мной, и это будет конец. Understand?
- Understand, родной. Сиван?
- Что?
- Это бабская шуба.
- Правда? А я-то думаю, чего она меня так бесит?..
