Текст книги "Одержимость Русалочки"
Автор книги: Ольга Суханова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Слово «одержимость» для меня всегда ассоциировалось с чем-то ветхозаветным. С неизвестным, – имеющим название, но неясно откуда и в связи с чем появившимся.
Но вдруг, все жители городка, в котором я поселился с недавних пор, начали повторять его настолько часто, что это нельзя было бы просто объяснить их набожностью или верой в сверхъестественное.
Я, как вновь прибывший, мало что знал об условиях жизни и особенностях приютившего меня города. А уж тем более не был знаком с его жителями в той мере, чтобы судить о порядках, установленных в этом населенном пункте.
Конечно же, следуя этикету, решив поселиться именно в этом месте, я познакомился с некоторыми соседями, с которыми общение было обязательным, был приглашен на несколько светских мероприятий, но для того, чтобы составить объективную картину, у меня пока не хватило ни времени, ни информации.
Но вдруг стал замечать большее чем раньше, оживление среди горожан. В самой атмосфере сонных улиц появилась какая-то «нервозность».
В лавках и присутственных местах, вся чаще слышалось: «Одержимость».
Я не придавал этому значение. Мало ли о чем судачат люди в праздной своей болтовне?
Но неожиданно, получил письмо от пастора местной церковной общины.
Удивился несказанно. Повторюсь, человеком я здесь был новым, знакомств особых завести не сумел, местную церковь посетил однажды и то лишь для того, чтобы не выделяться с первых дней из общей массы горожан, спешащих на воскресную службу.
Тем поразительней было держать в руках послание, в котором говорилось следующее:
«Достопочтенный, Herr Нойманн. От всего сердца приветствую Вас от лица жителей нашего города, и выражаю искреннюю радость от представленной возможности познакомиться лично.
Надеюсь, на Ваше согласие посетить сегодня после обеденной службы, мое скромное жилище.
В случае невозможности данной встречи, прошу указать причину в ответном письме. Но очень надеюсь, что такого не произойдёт, так как приглашение мое носит не столько добрососедский характер, и служит непраздному желанию познакомиться с новым членом общества (хотя и эти аспекты нельзя не учитывать), сколько возникло от необходимости конфиденциального разговора, суть которого не представляется доверить бумаге.
С глубочайшим уважением пастор Абеляр.
P.S. Herr Шульц, высоко отзывался о Ваших личных качествах и умении с легкостью улаживать деликатные вопросы».
Так вот оказывается, чем продиктовано данное приглашение!
Бургомистр городка, в котором до недавнего времени я имел счастье находиться, дал мне рекомендации! И судя по всему – весьма положительные!
Приятно, учитывая, что знакомы мы были всего несколько дней, и вопрос, в котором я был ему полезен был довольно-таки запутанным и нёс криминальный характер (громкое дело брата и сестры, Гензеля и Гретель).
Оказывается, мое появление здесь не осталось незамеченным, и обо мне навели справки. Ай да пастор!
Отказаться от предложенной встречи мне не позволило воспитание и природное любопытство.
Как говорил незабвенный Варшавен Элиш, человек воспитавший меня: «Уве, мальчик. Никогда ни от чего не отказывайся пока не взвесишь все гешефты от полученного предложения. Будь открыт к новому, ведь не попробовав не узнаешь, надо ли тебе это!».
В назначенное время, обменявшись положенными приветствиями и репликами, мы с пастором Абеляром уселись за стол, сервированный для чаепития, и приступили к той части знакомства, которую можно условно обозначить, как «приглядки». Она необходима, чтобы сложить первое впечатление о новом знакомце.
«Уве, при знакомстве, не начинай беседу первым. Присмотрись. Человека выдают не слова, а мелкие детали. Дай своему собеседнику разглядеть себя, и сам время зря не трать. В это короткое время, собрав все что сумел увидеть, проанализируй, что за человек перед тобой. Как лежат его руки, куда направлен взгляд, как ведут себя ноги», – говаривал старый еврей, и я всегда пользовался его наукой.
Мужчина, сидящий напротив меня, был весьма красив, относительно молод и внешне спокоен. Но суетливые движения тонких пальцев, беспрестанно переставляющих приборы на столе, говорили о высокой степени взволнованности их хозяина.
Он, как гостеприимный хозяин, не позволил мне долго находиться в неведении о причинах неожиданного приглашения.
− Как я уже написал в своем письме, встреча наша состоялась отчасти благодаря тем лестным словам, которыми Вас характеризовал бургомистр Шульц.
Да-да, как Вы уже могли понять, я воспользовался нашим давним знакомством, и позволил себе расспросить о Вас.
И как раз кстати. Мне сейчас могут быть полезны таланты, проявленные Вами в сложном деле «Детей-спасателей», о котором Herr Шульц меня проинформировал.
Ситуация у нас сложилась не столь трагическая, как у соседей, но не менее деликатная и нуждающаяся в полнейшей конфиденциальности и, что весьма немаловажно, – быстроте разбирательства.
Город наш небольшой, население тихое, пришлых почти нет. Все друг у друга на виду.
Никаких происшествий, тем более сопряженных с преступными намереньями, требующих привлечения специалистов полицейского ведомства, не происходит.
Но с недавних пор, как улей разворошили в нашем «сонном королевстве».
«Одержимость» тому виной. Мне как служителю церкви, крайне неприятен сей факт. Ибо одно дело, когда человек сам говорит о себе, употребляя это слово на исповеди (тогда я в разговоре, выяснив причину беспокойства, помогаю справиться с греховными помыслами), другое, когда в данном контексте говорят о ком-то, ссылаясь на особенности характера.
Я, как Божий наместник и человек разумный, не могу себе позволить распространять подобное злословие среди своих прихожан.
Но в данном случае, ситуация скорее возникла не из-за досужих вымыслов. Она продиктована чуднЫм поведением одной из наших жительниц.
Молодая особа, наследница самого состоятельного и уважаемого семейства, в последнее время совершает поступки и произносит речи, ставшие причиной распространения невероятных слухов.
Речь идет о Хильде Герц, единственной 23-летней дочери промышленника Джозефа Герца, потомственного дворянина и одного из самых могущественных мужей нашего общества. В этом, и деликатность дела и неприемлемость пересудов.
Дело в том, что с недавних пор, люди стали замечать некоторые удивительные особенности поступков Fräulein Герц. Она, всегда вела затворнический образ жизни, не появлялась на светских мероприятиях по причине малой заинтересованности, посвящающая все свое время и энергию на образование, с недавних пор, стала вся чаще бывать на людях. Но странность не в этом. А в разговорах, которые она ведет.
По ее словам, она обручена, и в ближайшее время свяжет себя узами брака с прихожанином нашей церкви, человек пусть и неплохим, но совершенно не подходящим для этой девушки по статусу и происхождению.
Сам же герой ее рассказов, клянется и божится, что и знать не знает, о чем говорить Fräulein Герц.
Услышав впервые разговоры о предстоящей свадьбе, жители сочли это шуткой, засидевшейся за научными книгами анахоретки1. И даже стали к ней более приветливы, сочтя ее откровения – желанием влиться в жизнь соседей.
Но поняв, что та не шутит, впервые и прозвучало слово, из-за которого мы с Вами сейчас беседуем.
Конечно же, пересуды дошли и до Джозефа Герца, который во избежание распространения разговоров о членах своей семьи, ограничил дочь в свободном перемещении по городу.
Но Хильде, такой расклад пришелся не по нраву, и она при любой возможности стала покидать отчий дом, чтобы иметь шанс каждому, кто соглашался ее выслушать раз за разом рассказывать небылицы о предстоящем бракосочетании со своим избранником. Тогда было принято решение запереть ее в комнате, до полнейшего усмирения, но и здесь девушка нашла выход. Стала выкидывать из окна записки, с просьбой рассказать ее возлюбленному о невозможности встреч и трогательными призывами о помощи.
Взволнованный родитель привозил к дочери лучших лекарей, которые провели тщательный медицинский осмотр, не нашли ни единой патологии в молодом организме и единогласно вынесли вердикт «здорова».
Но слухи среди горожан уже было не остановить.
Когда я поговорил с Хильдой, как ее духовный наставник, то был поражен той уверенности в собственной правоте, обилию подробных фактов и обсуждению грандиозных планов, кои они строят на будущее с так называемым «женихом», что у меня чуть было не сложилось убеждение в их достоверности. И если бы не клятвенные заверения объекта любви фантазерки в их необоснованности и невозможности, по причине малого знакомства, то решил бы, что всё рассказанное девушкой – чистая правда.
− Какая трогательная история. Но как бы это не прозвучало цинично, вполне банальная. Спасибо, что поделились ею со мной. Девушка засиделась за книгами, и решила влюбиться, что в этом страшного? В личности избранника? Так и такие случаи вполне обыденны. В чем причина Вашей взволнованности?
− А теперь давайте перейдем к самой сути. Ко мне обратился местный аптекарь, Керт Кляйн. Человек не сказать что многоумный, но хитрый, склочный и малопривлекательный в убежденности собственной правоты всегда и во всем. С требованием «изгнать дьявола» из несчастной. По его словам, недуг Хильды, не банальная «любовная горячка», а именно «бесноватость».
И чтобы не допустить присутствие «нечистого» среди мирного населения, требует провести обряд. А надо сказать, что он, аптекарь этот, пользуется большим авторитетом среди дам нашего города, так как именно у него в магазине они могут приобретать средства, закупаемые им по всему миру, помогающие (как им кажется) продлить молодость и сохранить красоту.
Вот именно среди этой аудитории он и пропагандирует свои умозаключения, а они его всячески поддерживают, что и не мудрено. Живем мы, по большей части скучновато, а тут такая сенсация! Еще и «любовным ароматом» пропитана насквозь. Дамы устоять не могут. Вот и поощряют своего предводителя, в требовании проведения церковного обряда.
Вы же, наверное, и сами знаете, если женщины что-то решили, то аргументированно им объяснить нежелательность подобных действий – малопродуктивно.
Город бурлит.
− Сочувствую. Но никак не могу взять в толк, чем могу быть Вам полезен в сложившейся ситуации?
− Объясню. Мне во что бы то ни стало, надо убедить толпу в отсутствии одержимости у Хильды Герц!
Предоставьте доказательства, способные усмирить взволнованную общественность. Найдите такие причины, объясняющие поведение наследницы состояния Джозефа Герца, которые удовлетворили бы толпу и очистили репутацию семьи!
Herr Шульц, рассказал с каким изяществом Вы спасли от позора доброе имя «Детей-спасателей», так что Вам стОит повторить подобное и в нашем городе?
А уж отец виновницы волнений сумеет найти способ отблагодарить Вас!
«Слава всегда идет впереди героя», не к месту вспомнилось мне.
Но одно дело, раскрывать преступления, выяснять причины, подтолкнувшие к их свершению, совсем другое – разбираться, что творится в голове богатой избалованной fräulein.
− Боюсь, что не смогу оказаться полезным в этом любопытном деле, уважаемый пастор Абеляр. Я слишком плохо знаком с особенностями девичьей психологии. К сожалению.
− Жаль. Жаль, что приходится прибегать к методам убеждения, не совсем мне приятным и привычным. Обычно достаточно лишь озвучить просьбу, и она незамедлительно исполняется. Но вы, Herr Нойман не оставляете мне выбора. Ведь приняв решение привлечь Вас в качестве помощника в этом щекотливом деле, я не ограничился лишь беседой с уважаемым бургомистром Шульцем. Пришлось навести справки и из других мест Вашего пребывания. Узнал много интересного.
Знаете ли Вы, что занятие ростовщичеством законом хоть и не запрещено, но обществом не поощряется. А тем более вызывают осуждение методы, которые применяют дельцы, занимающиеся тем, что наживаются на трудном финансовом положении запутавшихся бедолаг, дабы «вытрясти» с них просроченные долги и проценты по ним. За некоторые из них вполне можно и к ответственности судебной привлечь при желании.
Понимаете, к чему клоню? Я отлично осведомлен о вашем сотрудничестве с Варшавеном Элишем, старым евреем – ростовщиком, и на какие ухищрения Вы пускались, чтобы работодатель получил свои пущенные под рост деньги обратно. Вполне в моих силах найти свидетелей, которые под присягой подтвердят Ваши злодеяния в виде шантажа и запугивания. В тюрьму может и не попадете, но членом общества, достойным уважения, быть перестанете.
Ну и, конечно, Вы несколько кокетничаете, говоря, что плохо смыслите в психологии юных дев. Припоминаете случай с дочерью мануфактурщика, жениха которой Вы намеренно пытались опорочить, чтобы самому, соблазнив девушку, обманным путем влиться в богатую семью?
Факт, не добавляющий Вам привлекательности в глазах добропорядочных обывателей…
*Абсолютнейшая ложь! Я подробно рассказывал об этой неприятной истории в своем произведении «Иоганесс и Маргарет, сказка для героя», где убедительно доказал отсутствие злого умысла в моих действиях в рамках дела дочери богатого мануфактурщика! Но разве мои аргументы смогут остановить Абеляра?
…так что решать, помогать мне или нет, Вам. Я же оставляю за собой право предавать ли огласке полученные сведения из Вашего столь недалекого прошлого или сохранить их в тайне.
«Так вот ты какой, служитель Бога, – с возмущением думал я, шагая по, в один момент ставшими недоброжелательными, улицам маленького городка, в котором я планировал пожить спокойно какое-то время. – Ну ничего, я разберусь с влюбленной дурочкой и найду способ поквитаться с тобой, крыса церковная».
Срок для решения поставленной задачи, а именно: отмыть имя благородного семейства, шантажист дал мне не слишком продолжительный. Сутки. И если на исходе следующего дня я не нахожу убедительные аргументы, подтверждающие ошибочность мнения жителей целого города в одержимости одной из горожанок, меня с позором изгоняют вон.
При благоприятном исходе дела мне полагается щедрое вознаграждение, при неудаче – позор и невозможность дальше продолжать жить под привычным именем.
Так себе перспектива, скажу я вам.
Кипя от негодования, я отправился к месту нахождения главного адепта «чистоты помыслов» горожан, в аптеку Керта Кляйна.
Увиденное мной заведение мало напоминало провинциальную лавку. Скорее магазин. Хорошо оборудованный, со вкусом обставленный, богато укомплектованный. На полках соседствовали как средства от жара, так и новомодные крема, гарантирующие покупательницам «Мгновенное разглаживание от морщин, за счет использования новейших методик омоложения».
В укромном уголке помещения разместилось небольшое кафе, позволяющее посетителям, уставшим от изнурительного выбора средств, представленных на полках заведения, испить освежающих напитков, закусывая аппетитными сладостями, продаваемыми здесь же.
Я не стал утруждать себя рассматриванием новинок косметологии и фармацевтики, а сразу направился к свободному столику, заказав предложенные в ассортименте угощения и наблюдая за хозяином всего этого великолепия.
Он был невысок, суетлив, угодлив и хитер. Как бы не старался казаться доброжелательным, было заметно, что клиентки для него лишь источник дохода и вся его наносная заинтересованность их делами и самочувствием, рассчитана лишь на получение дополнительных заказов. Не знаю, как дамы, толпящиеся около прилавка, этого не замечали. Еще раз убеждаюсь, люди видят лишь то, что им интересно, на все остальное «закрывают глаза».
Но вот дошла очередь и до меня. Оставив своих покупательниц на попечение помощника, Керт Кляйн подсел ко мне.
− Приветствую Вас в скромном храме красоты и здоровья (как его называют местные дамы). Я его хозяин. Керт Кляйн. А Вы Уве Нойман. Не удивляйтесь! В нашем городе ничего нельзя сделать незаметно – ни родиться, ни поселиться.
Аптекарь рассмеялся.
− Как устроились? Нам не представилось возможности познакомиться раньше, да и времени не было, Вы же совсем недавно осчастливили своим решением жить среди нас.
− Спасибо уважаемый Herr Кляйн, – в тон собеседнику ответил я, – устроился со всевозможным комфортом и удовольствием.
Вот лишь сегодня сподобился посетить Ваш магазин (аптекой это великолепие назвать язык не поворачивается). И весьма поражен увиденным! Такое разнообразие товаров. Судя по всему, у Вас обширные связи, и огромные возможности. Ведь именно этот бальзам для отдельных частей тела, который с таким интересом рассматривает одна из покупательниц, лишь в прошлом месяце был презентован производителем.
− Как? Вы знакомы с особенностями индустрии красоты?! Как приятно встретить такого человека! Да, действительно, все новинки я стараюсь приобретать невзирая на сложности доставки! И лишь для того, чтобы своевременно предложить их своим любимым покупательницам. Ведь именно они достойны самого лучшего!
Последнюю фразу аптекарь произнес несколько громче, чем это требовалось.
«Так ты еще и популист» – добавил я в копилку качество своего нового знакомца.
Но вслух произнес:
− Ваши чаянья заметны. Женщины города выглядят, несомненно, обворожительно, видимо стараньями Вашего предприятия!
− Приятно слышать, Herr Нойман! Дамы нашего города действительно отличаются от соседок из других населенных пунктов ухоженностью, моложавостью и добропорядочностью. Но, как это обычно бывает, и среди наших «белых овечек» объявилась «паршивая овца»! Как, разве не слыхали? – бедолага аж подпрыгнул, почуяв предвкушение от возможности первым сообщить мне «шокирующую» новость, − Дочь крупнейшего предпринимателя города Джозефа Герца – одержима! И мы, прихожане, настоятельно требуем от пастора Абеляра проведения обряда экзорцизма, дабы этот случай не стал темным пятном на репутации всех горожан. А особенно горожанок. Хотя Вы не столь долго радуете нас своим соседством, и поэтому вполне естественно, что могли еще слышать об этом вопиющем случае.
Хильда Герц позволяет себе в присутственных местах вести разговоры о несуществующих помолвках, любовных томлениях и других вещах, неуместных для упоминания в приличном обществе. Она решительно не в себе, раз позволяет себе выходки, недопустимые для целомудренной девушки. Чего только стоят ее истошные вопли и разбрасыванием записок (текст которых насквозь пропитан блудом) по всему городу!
В самом начале, мы все решили, что данная особа лишь разыгрывает нас, доверчивых слушателей, россказнями про состоявшееся обручение, пусть и с человеком, стоящим на несколько ступеней ниже ее по шкале «социальной лестницы», но все же достойном и ни в чем до сего дня плохом не замеченным.
Но когда эта история не нашла продолжения и Хильде указали на это, она впала в неистовство! Кричала и билась! Из горла ее неслась брань и сквернословие. Любого, кто сомневался в несостоятельности ее рассказа, она моментально прилюдно проклинала и оскорбляла. И тому огромное количество свидетелей!
И хоть теперь могущественный отец и запер ее в своем огромном доме, мы продолжаем по ночам слышать завывания и причитания пленницы!
Ни один врач не подтвердил душевного расстройства у Хильды, а значит она одержима.
Иначе как объяснить подобное поведение образованной молодой особы? Которая подавала неплохие надежды на научном поприще. Даже имела обширную переписку с большим количеством известных людей и даже из Нового Света! Многие из которых выражали восхищение ее компетентностью и высоко оценили смелые идеи!
− Получается, что душевное расстройство Вами не рассматривается? Или реальность обручения?
− Да что Вы! Нет, конечно! Приглашенные светила психиатрии признали ее адекватность на уровне гениальности (как рассказывала присутствующая при беседе девушка, живущая в семье Герц, Марта), значит, Fräulein Герц отдает себе отчет в поступках и словах. Расспросы же потенциального жениха ничего кроме недоумения не вызывают. Этот малый, хоть и добродушен, но наивен, как младенец (это если отбросить разность социального положения обоих участников драмы). Невозможно в принципе увлечение девушки подобной Хильды Герц таким неподходящим человеком, как Ян Вульф!
По всей видимости, отец несчастной скопил свое состояние, вступив в сговор с сатаной, и вот теперь пришло время платить по счетам!
− Как же Вам не стыдно, говорить такие слова Herr Кляйн! – раздался над нашим столом звонкий голос. – Как можно такую гнусность произносить про человека, который столько сделал для города, для нас с вами.
Около нашего столика стояла молодая женщина с коробкой сладостей в маленьких руках.
Подпрыгнувший от неожиданности аптекарь, затараторил еще быстрее, чем до этого:
− Fräulein Марта! Вы здесь! А я и не заметил, как Вы зашли!
Разрешите Вам представить нашего нового соседа Уве Ноймана. Он совсем недавно поселился в городке, и вот я ввожу его в курс нашей жизни.
− Слышала я как вводите! Это ж как такое можно такие чудовищные вещи даже в мыслях допускать, а не то, что произносить вслух! Я давно догадывалась, что именно Вы распространяете слухи о семье Герц, но чтобы настолько «грязные»! Вам бы самому причаститься, чтобы сердце от скверны избавить, вот что я Вам скажу!
Грозная обличительница в своем гневе была настолько убедительна, а слова наполнены таким возмущением, что не могли оставить равнодушным. Да и сама защитница обсуждаемого семейства привлекала внимание! Она была чудо как хороша.
Та, которую Кляйн назвал Мартой, обладала очень нетипичной для этих мест внешностью.
Роста небольшого, но при этом фигура пропорциональна и весьма привлекательна для мужского глаза, волосы пышные, с упрямо выбивающимися из тщательно уложенной прически красивыми локонами, глаза темные и выразительные, кожа удивительного смуглого оттенка.
Экзотичные внешние данные вкупе со звонким голосом производили ошеломляющее впечатление. И видимо не только на меня. Керт Кляйн не только не обиделся на резкие слова, а казалось, был польщен, что стал объектом внимания молодой красавицы.
− Ну отчего Вы гневаетесь? Не я начал эти разговоры об «одержимости» молодой Fräulein Хильды! Все говорят, я лишь имел неосторожность произнести это вслух господину Нойману. Не сердитесь! Давайте-ка лучше присаживайтесь к нам за столик, и позвольте угостить Вас свежей выпечкой и чудесной настойкой, которая имеется не для продажи, а лишь для угощения особенных клиентов.
Мне, конечно, стало немного грустно, что напиток, который был налит в моем стакане, не был тем самым, изысканным, но и аптекаря я понимал: такая красавица явно достойна лучшего.
Но изящная Марта отвергла столь лестное предложение, довольно-таки резко ответив:
− Спасибо, не нуждаюсь! Люди, в чьем доме я имею честь жить и работать, приучили меня ценить то, что имею, и не пользоваться бесплатными подношениями. Приберегите свои дары для тех, кто готов за них выслушивать Ваши бредни!
Если же действительно имеете желание сделать для меня что-то приятное, просто перестаньте злословить и трепать честное имя Джозефа Герца, его супруги и дочери!
И гордо вскинув прямой носик, смуглянка вышла из аптеки, провожаемая нашими взглядами. Моим недоумевающим, Кляйна – счастливым!
− Вот Вы и познакомились с Мартой Краузе. Она живет в доме Герцев с самого рождения. Ее родители, и родители их родителей, целыми поколеньями служили в доме еще с той поры, как Джозеф не появился на свет. Правда в отличие от предков, которые числились слугами, ее вряд ли кто осмелится так назвать. Скорее сводная сестра для Хильды, и некровная дочь четы Герцев. Хотя, конечно, и не имеющая права наследования имущества, но обладающая всеми привилегиями, полагающимися женщинам высокого сословия. Но сама она, как Вы слышали, не считает себя таковой, подчеркивая, что она всего лишь работает у добрых людей и отвечает на их любовь глубокой привязанностью и верностью.
− Какая необычайная красота у Fräulein Краузе. Она явно уроженка не здешних мест?
− Эта тема хоть и интересует местных кумушек, но как-то дальше предположений и рассуждений дело не заходит. Да и то, мы уже настолько привыкли, что у нас в городе есть такой красоты цветок, по имени Марта, что лишь любуемся и не задаем вопросов, откуда он появился.
И все ж таки, несмотря на ту отповедь, которую сейчас мне устроила прекрасная Марта, я убежден в собственной правоте и не сомневаюсь, что в доме достопочтимого Джозефа Герца, не все чисто.
Что-то странное творится за его стенами. И это мешает всему городу чувствовать себя спокойно. Надо во что бы то ни стало с этим разобраться, и я буду добиваться проведения обряда, даже несмотря на то, что впаду в немилость Марты Краузе. А чего мне бояться? Рассчитывать на ее приязненное отношение мне не приходится, так что и терять нечего. Правда важнее!
«Так ты, низкорослый сморчок, тешил себя надеждами, стать обладателем, как ты выразился «прекрасного цветка»? Ну и ну!», – про себя изумился я.
− Правда – это конечно хорошо, но Вы действительно убеждены, что догадки о природе происхождения необъяснимого поведения Хильды имеют под собой именно то обоснование, о котором Вы мне сейчас рассказали?
Ну подумаешь, девица размечталась; от долгого сидения за книгами, немного перепутала фантазии и реальность, и не разобравшись стала со всеми ими делиться.
Сейчас, под строгим надзором любящего отца отсидится, одумается, да и станет опять добропорядочной горожанкой? К чему ж такие радикальные меры?
− А для того, дорогой мой друг, позвольте мне Вас так называть, чтобы всем и каждому было понятно: мы в своем городе не позволим твориться непотребству. Будь это необузданный нрав, дурное воспитание, пренебрежение общественным мнением, или, как в описанном случае вполне очевидная одержимость несуществующим событием! Мы не смотрим на чины и былые заслуги! Если есть прецедент – будет соответственный ему отклик!
И ни деньги, ни заслуги не смогут этому препятствовать.
А чем она рискует? Если душа ее чиста, то обряд ей никоим образом не навредит.
А если опасения общества оправданы, то надо немедля избавляться от нечистого! Никакого промедления! Мы, итак, слишком долго позволяли этой «одержимой» ходить с нами рядом, еще не известно, как это скажется на неокрепших душах юных горожан! Нет и еще раз нет, Herr Нойман, это не тот случай, когда можно закрыть глаза и списать на особенности поведения. Да сами послушайте.
Он резко выкрикнул в сторону прилавка:
− Frau Беккер, простите что отвлекаю, но очень бы хотел познакомить Вас с Уве Нойманом, нашим новым соседом!
