Текст книги "Когда становится невыносимо (СИ)"

Автор книги: Old_teen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== Когда становится невыносимо ==========

Астория Малфой (12.05.1982 – 23.10.2005)

Драко стоял возле закрытого гроба, рассеяно поглаживая пальцами чёрное лакированное дерево. Он больше не чувствовал пожирающего его изнутри горя. Слёзы закончились, осталась только тупая боль, струящаяся по венам, которая уже стала чем-то привычным за прошедшие два дня. Теперь это чувство – неотъемлемая часть его. Возможно, навсегда. Оно поселилось у него в груди вместо сердца и отдавалось мелкой пульсацией по всему организму.

Собравшиеся вокруг люди в чёрных одеяниях что-то непрестанно говорили, выражали свои соболезнования Драко и его родителям – они стояли по обе стороны от сына на небольшом расстоянии, давая ему пространство, но в то же время находясь рядом, чтобы поддержать. Нарцисса тихо всхлипывала, сжимая бледными пальцами шёлковый носовой платок возле лица, Люциус же держался холодно, но было ясно, что маска безразличия скрывает глубокие душевные переживания. Потому что так было легче. Он не привык выражать боль прилюдно, этим Драко определённо пошёл в отца. Плотно сжатые губы, пустой взгляд и лицо, не выражающее ни единой эмоции – вот оно, проявление бесконечной скорби.

Малфой почувствовал, как ему на плечо опустилась рука, но не стал поворачивать головы, чтобы узнать, кто это.

– Как ты?

Блейз. Один из самых важных людей для Драко на всём белом свете. Его дорогой друг незамедлительно раздобыл портключ и прибыл из Италии в мэнор сразу же после того, как дочитал письмо, в котором с прискорбием сообщалось о трагической смерти его близкой подруги. Они с Драко часто обменивались письмами, делились новостями. Так, в прошлом письме всего пару недель назад Забини с гордостью сообщил, что открыл собственную мастерскую по изготовлению волшебных палочек в Палермо, а в ответном письме Малфой в характерной для него саркастической манере сообщил, что его бизнес всё равно приносит ему намного больше денег, а также поделился радостной новостью, что они с Асторией ждут ребёнка.

Не дождавшись реакции друга, Блейз легонько сжал его плечо и отшагнул назад. Малфои были не единственными, кто переживал невосполнимую потерю. Семейство Гринграсс находилось по другую сторону гроба, крепко прижимаясь друг к другу. Миссис Гринграсс выглядела подавленно, но держалась очень стойко, в отличие от мужа и старшей дочери Дафны, которые были абсолютно безутешны.

По обоюдному согласию семей было решено произвести захоронение в фамильном склепе Малфоев, что находился на территории особняка. Это было красивое место, намного приятнее, если с такой точки зрения можно оценивать, чем мрачное и безликое кладбище с торчащими из-под земли каменными надгробиями. Поэтому породнившиеся семьи пришли к мнению, что Астория должна остаться здесь, и пусть душа её уже недосягаемо далеко, её тело будет рядом с домом, в котором она прожила счастливые пять лет.

Похоронная церемония подходила к концу, но Драко не смог бы вспомнить и половины произошедшего за сегодняшний день. Все события слились в одно сплошное серое пятно. Он помнил, как рано утром в гостиной, сидя в кресле вторую ночь без сна со стаканом огневиски в руке, он увидел в камине зелёное пламя, из которого возникли Люциус и Нарцисса.

Родители предлагали сыну остаться вместе с ним в мэноре хотя бы до похорон, но он лишь отмахивался и говорил, что не нуждается сейчас в родительской опеке. Хуже всего, когда подобные переживания близкие люди пытаются подпитывать жалостью – от этого становится ещё более тошно. Благо, родители не пренебрегли просьбой Драко и ни разу не явились в поместье с тех пор, как умерла Астория, чтобы позволить сыну прожить эту потерю самому наедине со своей скорбью.

– Драко, – тихий голос матери раздался совсем близко. Нарцисса невесомо коснулась его руки. – Думаю, уже пора.

Малфой огромным усилием воли заставил себя посмотреть в глаза матери. Кажется, это был второй или третий раз, когда он встретился с ней взглядом. В глазах Нарциссы было слишком много сочувствия и боли, и эти эмоции категорически отличались от тех, что предназначались посторонним людям в идентичной ситуации. Драко чувствовал бесконечную материнскую любовь, но, к сожалению, сейчас не был способен её принять. Ресурсы его истощённого организма с трудом позволяли ему крепко держаться на ногах, не говоря уже о проживании чужой боли как своей собственной.

Он кивнул, достал волшебную палочку и сделал шаг назад. Родители и семья Гринграсс стали на равное расстояние друг от друга вокруг гроба. Когда все шесть палочек были направлены на гроб, а пять пар глаз устремились на Драко, он медленно сомкнул веки и невербально произнёс:

«Сепели́ре».

Молчаливый хор внутренних голосов в унисон повторил заклинание, и по периметру гроба с самой земли постепенно начал вырастать белый мрамор, материализуясь сантиметр за сантиметром в каменную гробницу. Дойдя до самого верха, магия погребения, исходящая из шести палочек, высекла по мрамору статую Астории, безмятежно лежащую на спине со сложенными руками на груди. Затем прямо под постаментом появилось шесть венков из белых роз – это были её любимые цветы. Драко опустил палочку и вздохнул.

«Вот и всё».

Нарцисса вновь расплакалась, прячась в объятиях мужа. Она была очень привязана к жене Драко, Астория была ей как дочь. Когда его родители узнали, что она носит под сердцем его ребёнка, они были безмерно счастливы будущему новому статусу бабушки и дедушки. В тот момент никто и помыслить не мог, что их семью настигнет такая трагедия так внезапно. И так скоро.

Все приглашённые друзья и родственники последовали примеру семьи покойной и по очереди подходили к мраморной гробнице, усыпая её цветочными венками. Какая красивая магия. Абсолютно светлая, созидающая.

«Держись, Драко».

«Всё будет хорошо, Драко».

«Нам так жаль, мой мальчик».

«Она была так молода. Какая чудовищная несправедливость».

Похоже, каждый присутствующий перед тем, как покинуть поместье, считал своим святым долгом выразить все эти бесполезные слова соболезнования то ли ради приличия, то ли оттого, что чувствовали внутренний дискомфорт от перспективы молчаливого ухода. Малфой никому не отвечал, лишь коротко кивал, не глядя собеседнику в глаза. Ему были противны все эти лица, вся аристократическая знать магического мира была не более чем кучкой рафинированных сребролюбцев, помешанных на чистоте крови. Никто из них не был поистине способен на искренние эмоции, пока беда не коснётся их самих. Если бы не социальные привычки родителей, Драко не позвал бы на похороны ни единой живой души, кроме семьи и Блейза. Но, как заверила его мать, Астории было бы приятно в последний раз оказаться в кругу друзей и знакомых. Она обожала светские мероприятия и праздничные приёмы. Драко же их ненавидел.

Когда последний гость покинул мэнор, Малфой впервые глубоко вздохнул и осознал, что в течение всего времени похорон практически не дышал. Его лёгкие едва наполнялись необходимым количеством воздуха ровно настолько, чтобы организм исправно функционировал и не вызвал обморочное состояние. Дома остались только родители и Блейз, молча наблюдающие за ним с нескрываемым беспокойством. Драко срочно нужно выбраться отсюда. Эти стены некогда бывшего уютного семейного гнёздышка сейчас давили на него с особенной силой, беспощадно выкачивая жалкие остатки накопленной энергии, которую удалось сохранить вопреки полнейшему отсутствию сна.

«Как же хочется напиться. Поглощать осточертевший огневиски снова и снова, пока не погрязну в уютном и топком забытие. Как же надоели эти сочувствующие взгляды».

– Драко, дорогой, – окликнула его мать. – Я всё же настаиваю, чтобы ты позволил нам с отцом остаться сегодня…

– Не стоит, – ответил он хриплым от долгого молчания голосом. – Возвращайтесь в Париж. Мне не нужна компания двух нянек.

– Всё в порядке, миссис Малфой, – вмешался Забини. – Я побуду с ним сегодня. Надеюсь, для меня найдётся свободная комнатка.

«Шутник. В любой непонятной ситуации Забини спешит на помощь со своим острым языком», – с лёгким раздражением подумал Малфой.

– Ты знаешь, что найдётся где-то с десяток на выбор, – мрачно съязвил Драко. – Но не в этот раз. Прости, Блейз. Мне правда нужно побыть одному, – он развернулся и направился к выходу из поместья. Когда его рука коснулась ручки двери, Малфой остановился и бросил через плечо: – Не хочу показаться негостеприимным, но когда я вернусь, было бы здорово, чтобы в этом доме из живых существ остались только эльфы.

– Куда ты собрался? – с тревогой в голосе произнёс Люциус.

– Не знаю. Куда-нибудь. Хочу подышать свежим воздухом, – безразлично отмахнулся Драко, отпирая дверь.

– Тебе не следует сейчас шататься по улицам в таком состоянии…

– Пап, – прервал его Малфой, зажмурив глаза. – Пожалуйста, – он заставил себя обернуться и посмотреть в последний раз на обеспокоенных родителей и не менее обеспокоенного Забини. – Я очень ценю вашу заботу, правда. Но мне необходимо одиночество. Я действительно благодарен за вашу поддержку, но не в состоянии сейчас выразить это посредством своего внимания и излишней любезности. Надеюсь на ваше понимание. Я обещаю, что не совершу самоубийства. Даже могу известить об этом завтра каждого из вас в письменном виде.

Драко развернулся и, не дожидаясь ответа, вырвался из цепких лап удушающего своей мрачностью поместья в спасительную прохладу октябрьского вечера. Солнце только опустилось за горизонт, ранние британские сумерки окрасили небо и деревья в серо-синие цвета. Покинув территорию мэнора, оставив позади высокий забор со всевозможными защитными чарами, Малфой прикрыл глаза. Его тело внезапно затянуло в узкую воронку, и когда он снова распахнул веки, перед ним открылось впечатляющее зрелище, точнее, оно было бы впечатляющим, если бы он видел его впервые.

Шумный Лондон с крыши небоскрёба Юстен Тауэр казался уменьшенной копией города с тысячами огоньков электрических ламп, без которых магглы не представляют своей жизни и ни за что не променяют их на тусклые мерцающие свечи. Драко ненадолго задержал взгляд на вечерней панораме и двинулся в сторону небольшой белой дверки, ведущей на запасную лестницу здания. Минуя несколько лестничных пролётов, Малфой оказался в длинном коридоре, в конце которого виднелся лифт.

Он терпеть не мог это странное приспособление: крошечная наглухо закрытая кабинка без единого окошка, при этом не являющаяся предметом роскоши для уединённых поездок, а непременно должна забиваться потными магглами до самого отказа. Слава Мерлину, не каждый раз, а только в час-пик. В этот раз Драко повезло, за всё время «поездки» к нему присоединились лишь три человека, и всего лишь один из них бросил странный взгляд на его не совсем привычный цвет волос. Во всём остальном Малфой внешне ничем не отличался от магглов, чёрным костюмом здесь никого не удивишь.

Оказавшись снова на улице, он принял решение пройтись пешком до Хэкни, несмотря на начинающийся дождь. Там находился один захудалый бар, в который Драко иногда наведывался, чтобы побыть наедине со своими мыслями, когда общество волшебников уже сидело в печёнках. Городской шум его успокаивал, гудки автомобилей, сирены полиции и шумные разговоры заглушали всё то, что Малфой пытался безуспешно подавить в звенящей тишине особняка.

Дождь постепенно начал усиливаться, и Драко прибавил шаг. Бесконечные холодные и мокрые осадки – чёртово проклятье этого города. Рука так и норовила выхватить палочку и наколдовать водоотталкивающие чары, но это было совершенно недопустимо. Благо, неоновые огни бара уже виднелись в конце улицы, поэтому оставшееся расстояние Малфой преодолел бегом, чтобы не промокнуть.

Как всегда, атмосфера душного заведения встретила его своей тихой безрадостностью, наполненной сине-фиолетовым неоновым светом и ненавязчивой джазовой музыкой. В Лондоне было полно замечательных пабов и баров, но это место никакого отношения к ним не имело. Здесь всегда был стойкий запах табака, пропитавший ободранные сидения стульев и диванов. Алкоголь был неплох, но только в чистом виде. Лучше не просить старого Джо – местного бармена – что-либо смешивать, если хочешь выйти отсюда живым. Драко нравился маггловский алкоголь намного больше, чем тот, что наливали в волшебных трактирах. Да и выбор достаточно широк на любой вкус.

Малфой любил приходить именно сюда, потому что это местечко убивало последние крупицы оптимизма даже у самых стойких и безнадёжных экстравертов, благодаря чему бар никогда не был переполнен. Хэкни в принципе являлся не самым благополучным районом, поэтому и посетители здесь были не из робкого десятка: строители, дальнобойщики, дешёвые проститутки, парочка преступников и просто алкоголики. Драко не испытывал ни малейшей симпатии ко всем этим слоям маггловского общества, но в них была одна черта, которая его целиком и полностью устраивала: они никогда не радовались, а потому сидели тихо, едва слышно переговариваясь и заливая в себя горючее.

Он обычно садился за барную стойку, это было идеальное место, чтобы не встречаться ни с кем взглядом, кроме бармена, который будет вовремя обновлять алкоголь. Сегодня три барных стула из шести были заняты «ночными бабочками», а ещё через один – какой-то девушкой в безразмерной кофте с капюшоном на голове. Два стула слева от неё всё ещё оставались свободными, и Драко направился к самому крайнему.

Когда он подошёл к стойке, к нему подскочил Джо, активируя всю любезность, на которую был способен – улыбнулся сквозь бороду, демонстрируя отсутствующий передний зуб. Он знал, что этот посетитель всегда оставляет приличные чаевые.

– Двойной Джек Дэниелс, пожалуйста, – попросил Драко. – Три кубика льда.

– Есть, сэр!

Как только стакан с выпивкой оказался в его руках, Малфой залпом выпил половину содержимого и почти сразу ощутил его действие ввиду полного отсутствия пищи в желудке за последние двенадцать часов.

«Вот и хорошо. Так намного лучше. Главное не останавливаться на достигнутом и продолжать в том же духе. И обязательно станет легче, вот увидишь».

Драко успел на несколько минут погрузится в рой спутанных мыслей ни о чём и одновременно обо всём сразу, как вдруг рядом прозвучавший голос выдернул его из пучины размышлений:

– Будьте добры, не могли бы Вы, пожалуйста, передать пепельницу?

Это была девушка, что сидела рядом с ним через стул. Малфой машинально протянул руку вперёд к стеклянной пепельнице с отбитым краем и придвинул её в сторону девушки, не отрывая от гладкой поверхности барной стойки.

– Спасибо, – коротко поблагодарила она хриплым голосом с едва заметными нотками отчаяния.

Стоп.

Этот тембр. Чертовски знакомый голос. Настолько знакомый, что ни с чьим другим не спутаешь, но беда в том, что сейчас было абсолютно невозможно вспомнить, кто же его обладатель.

Драко медленно повернул голову к рядом сидящей девушке, но её лицо полностью скрывали волосы и капюшон безразмерной толстовки. Волосы.

Он долго всматривался в соседку рассредоточенным взглядом, борясь с ощущением, что знает её очень давно, но никак не мог собрать мысли в кучу, чтобы подумать об этом как следует. Она поднесла зажигалку ко рту и прикурила сигарету. В другой руке был стакан с бренди. Малфой давно не курил, скорее, пару раз пробовал, но должного удовольствия так и не прочувствовал. Что-то щёлкнуло в его воспалённом разуме, и Драко произнёс:

– Не поделитесь сигаретой?

Рука со стаканом остановилась на полпути. Со стороны могло показаться, что девушку застал врасплох этот простой вопрос, но у Малфоя возникло странное ощущение, будто её реакция неслучайна. Медленно потянувшись рукой в карман толстовки, она вытащила смятую пачку и протянула ему, не поворачивая головы. Он взял сигарету и чуть было не полез в карман за волшебной палочкой, но вовремя опомнился, что он в маггловском баре и такой способ поджога будет выглядеть как минимум странно. Хоть он и был уверен, что никому не будет до него дела, даже если он станцует на барной стойке.

– Прошу прощения, – снова обратился он к девушке. – Не могли бы Вы ещё одолжить зажигалку?

– А вы точно курите? – с грустной насмешкой поинтересовалась она.

Откуда?! Откуда он знает эти пронзительные нотки, которые не спутаешь ни с чем другим?

– Вы правы, не курю, – признался Малфой.

– Не советую начинать, – грустно сказала она, протягивая зажигалку и на этот раз слегка повернув голову. Её пальцы щёлкнули по кнопке, Малфой слегка нагнулся к её руке, поднося сигарету к огню, но взгляд его был прикован к приоткрывшимся из-под капюшона чертам лица. Острый подбородок, аккуратный вздёрнутый носик, плотно сжатые губы правильной формы со слегка опущенными уголками.

«Нет, не может этого быть», – пронеслась безумная мысль у него в голове.

Наверное, если бы не слегка зашкаливающее содержание алкоголя в крови, Драко бы тысячу раз подумал, прежде чем пойти на поступок, который он совершил уже в следующую секунду. Его рука самопроизвольно схватилась за капюшон и резко сбросила его с головы девушки. Она выронила стакан из рук, расплескав бó‎льшую часть его содержимого на барную стойку, и рывком развернулась к нему, едва удерживаясь на барном стуле. Её взгляд был совершенно диким, а налившиеся кровью глаза лихорадочно изучали его лицо. На правой щеке виднелась свежая ссадина с большим синяком, а на нижней губе с той же стороны была ранка с запёкшейся кровью.

– Малфой? – с ужасом выдавила она, обхватив себя руками. В её лице читалось полнейшее неверие, как, впрочем, и в его.

– Чёрт побери, что с тобой произошло? – пробормотал он, практически не раскрывая рта.

Это не могло быть по-настоящему. Просто не могло. Наверное, это какой-то мираж из-за недосыпа и лёгкого опьянения. Перед ним сидела чёртова Грейнджер, которую он не видел уже лет семь и даже о ней не вспоминал, практически позабыв о её существовании сразу после того, как «Пророк» перестал упоминать Героев Войны в каждом выпуске.

Она выглядела… безумной. Несчастной и запуганной. Такой, какой Драко хотел её видеть в школе, отпуская грязные издёвки в её адрес, которые никогда не оказывали должного эффекта.

– Прости, м-мне п-пора, – запинаясь пролепетала бывшая гриффиндорка, натянула вновь капюшон на голову и спрыгнула на пол, но Малфой грубо схватил её за предплечье, отчего она ещё больше сгорбилась и зажмурила глаза.

– Извини, я не хотел тебя напугать, – он убрал руку, но девушка так и не шелохнулась, лишь разомкнула веки, оставив глаза прищуренными, словно ожидала какой-то опасности извне. – Я закажу тебе выпить, ладно? Присядь, пожалуйста.

Гермиона не ответила. Она медленно забралась на стул и развернулась обратно к барной стойке, избегая встречаться взглядом с Драко.

– Ты пила виски или бренди?

– Бренди, – вполголоса отозвалась она. Когда стакан с выпивкой появился перед ней, она схватила его двумя руками, осушила в пару глотков, с громким звуком опустила обратно на столешницу и резко вдохнула носом.

– Похоже, тебе не впервой напиваться, – заметил Малфой и сделал небольшой глоток из своего стакана. Мимолётное опьянение как рукой сняло, теперь всё его внимание было сосредоточено на девушке. – Кто это тебя так? Какого хера вообще с тобой произошло?

Грейнджер провела ладонями по потрепанным джинсам и сжала руки в кулаки.

– Всё не так страшно, как выглядит, – глухо отозвалась она.

– Неужели? – недоверчиво протянул Малфой. – Может, ты ещё скажешь, что неудачно упала по дороге в бар и проехалась лицом по бордюру?

Она глубоко вздохнула и, наконец-то, взглянула на бывшего однокурсника, разворачиваясь на стуле к нему всем корпусом. Её взгляд задержался на его лице и она отметила, что Драко практически не изменился, за исключением ещё более обострённых черт лица и какой-то необъяснимой тоски в глазах. Определённо, он оказался здесь неслучайно. Она отвела взгляд и произнесла:

– Как видишь, успехи в школе не всегда приводят к счастливой взрослой жизни, – уголок её губ дёрнулся в подобии полуулыбки и сразу же опустился.

– Это Уизли?

Гермиона нахмурилась, вскинула голову и уставилась на Малфоя так, будто упомянутая фамилия была ей совершенно незнакома.

– Нет… Конечно, нет, Рон бы никогда так не поступил, – в её голосе слышалось знакомое возмущение, с которым она обычно отчитывала своих друзей. – Если честно, я совсем ничего не знаю ни о нём, ни о его семье. Мы не общались уже много лет.

Драко вопросительно изогнул бровь. Вот это было неожиданно. Он был уверен, что Уизли с Грейнджер поженятся сразу же после войны и заведут кучу веснушчатой детворы с рыжим бардаком на голове. Их совместные фотографии в «Пророке» были весьма многообещающими. Так что же произошло?

– Я вышла замуж за маггла, – ответила Гермиона на немой вопрос собеседника, чем ещё больше его обескуражила. Она не знала, зачем решила излить душу практически незнакомому человеку, с которым её ничего не связывало, но по необъяснимой причине чувствовала, что ей это сейчас необходимо. – Да, я влюбилась в человека вне магического мира и совершенно потеряла голову, – она грустно хмыкнула накатившим воспоминаниям. – Он оказался богат, умён, ну и, конечно, красив, не буду скрывать. Я довольно долго держала в секрете свои магические способности, но спустя некоторое время призналась ему, незадолго до свадьбы. Конечно, сначала он не поверил мне, думал, я его разыгрываю. Поэтому однажды я собралась с духом и продемонстрировала чудеса волшебной палочки, будучи искренне уверенной, что он поймёт.

Гермиона потянулась за стаканом и отпила ещё несколько глотков, настраиваясь на самую тяжёлую часть своей исповеди. Драко внимательно её слушал, внутренне предвещая дальнейшую катастрофу с самыми разными вариантами событий. Девушка снова вытащила сигарету, щёлкнула зажигалкой и затянулась. Она протянула открытую пачку Малфою, но он отказался. Редкая дрянь, хоть и первая затяжка может вызвать ложное впечатление, будто в этом что-то есть.

– Так вот, – продолжила Гермиона, выдыхая дым, – он не понял. Точнее, сделал вид, словно магия – это нечто весёлое, однако на деле Джейсон решил для себя, что это какое-то нездоровое увлечение наподобие маггловских гаданий, оккультизма и вызова духов. Разумеется, я не стала ему рассказывать про Хогвартс. Сказала, что у меня нет высшего образования, что по факту так и есть. В это ему было намного проще поверить, ведь он едва ли окончил среднюю школу, а дальше пустился в саморазвитие и уже в девятнадцать лет открыл собственную компанию. Объём продаж был просто колоссальным, но когда я вникла в структуру этого бизнеса, мне было плевать на деньги, меня поистине затянул сам процесс. В маггловском мире мы с Джейсоном вырвались в топ самых успешных бизнесменов Лондона и на протяжении трёх лет делили первые места рейтинга с ещё парочкой таких же зажиточных богачей. Мы были совершенно счастливы. Было так хорошо, что я и не заметила, как волшебная палочка исчезла, а я перестала общаться с друзьями, отдавая себя полностью в распоряжение мужа.

Грейнджер снова сделала паузу, отпив из стакана, и затушила окурок о пепельницу.

– Смею предположить, что этой компании больше не существует, не так ли? – спросил Драко, допивая остатки виски, и жестом попросил бармена повторить.

– Любое явление влечёт за собой последствия, – с грустью в голосе ответила Гермиона. – И я с уверенностью могу сказать, что немыслимые богатства при неумелом обращении неизбежно приводят к разврату, а, соответственно, и к разрушению личности. Разрушению твоей жизни и жизней твоих близких. Я старалась пользоваться своим положением в благотворительных целях, выделяла большие суммы для детских домов, приютов для животных, больниц. Даже перевела тайком двести тысяч фунтов в галлеоны, пока имела палочку и могла попасть в Гринготтс, и отправила их в Хогвартс. Анонимно, разумеется. Дома сказала, что перевела деньги в фонд помощи африканским детям. А вот Джейсон… решил, что вполне может позволить себе попробовать в этой жизни всё. Вот только далеко не всё выходит попробовать всего один раз и остановиться.

– Ты имеешь в виду наркотики? – Малфой был наслышан о ещё одной маггловской дряни и её разновидностях. В мире магии, конечно, тоже было достаточно путающих сознание зелий, вызывающих зависимость, но почти от каждого из них существовало противоядие и вполне реальные шансы восстановить организм и рассудок в кратчайшие сроки. Если, конечно, волшебник того желал.

– Верно, – кивнула Грейнджер, сведя брови на переносице. Её лицо отражало всю степень боли, которую она испытывала на протяжении долгого времени. – Джейсон крепко подсел. Когда ещё он был вменяем, я умоляла его остановиться и не погрязать в этом дерьме. Естественно, он не слушал меня. Наркоманы редко признают свою зависимость. Он уверял меня, что всё под контролем и я зря переживаю. Что он просто так расслабляется. Но в один прекрасный день я увидела на сгибе его локтя и предплечье сине-чёрные отметины. И поняла, что всё зашло слишком далеко. В феврале у него случилась передозировка. Он в этот момент находился в командировке в Нью-Йорке, а я здесь. Я должна была заключить важный контракт с новым спонсором – очень влиятельный человек. Как раз во время нашей с ним встречи в мой офис поступил звонок от портье из нью-йоркской гостиницы, он сказал, что мой муж в реанимации с передозировкой.

Гермиона поднесла руку к лицу и прижала её к губам тыльной стороной ладони. Ком в горле мешал говорить, рассказывать о моменте бесповоротного падения в тёмную бездонную пропасть.

– Моей главной ошибкой было то, что я по привычке приняла звонок по громкой связи, пока подписывала бумаги, и этот разговор услышал спонсор, который сидел со мной за одним столом. Каждое слово. Если честно, мне было в этот момент плевать на всё, – она покачала головой, на секунду закрыв лицо руками. – Всё, о чём я думала, это то, что мне срочно нужен билет до Нью-Йорка, поэтому я сорвалась с места и умчалась в аэропорт. Когда я прилетела и добралась до госпиталя, я три дня не отходила от койки Джейсона, пока он находился в коме под капельницей. Как назло, в эти дни была невероятная снежная буря, настоящее стихийное бедствие, мне чудом удалось успеть в госпиталь до того, как всё занесло. В нашем районе перестали работать телефоны, поэтому мне так и не удалось связаться ни с кем из наших ассистентов. Сотовая связь также не ловила. Пришлось ждать, когда Джейсон придёт в себя, чтобы он был в состоянии вернуться домой и лечь в больницу на полноценную реабилитацию, а потом уже решать дела компании. Но когда мы вернулись, нас ждал неприятный сюрприз. Тот спонсор, о котором я говорила, настроил против нас весь Лондон и рассказал всем нашим инвесторам, что управляющий компанией – законченный наркоман, а за штурвалом тонущего корабля женщина, – с презрительной насмешкой выплюнула Гермиона.

– Грёбаный сексист, – скривился Малфой. – Знал бы он, сколько раз ты вытаскивала Поттера с Уизелом из смертельных передряг. Твою мать, да вы победили самого Волдеморта! Видел бы этот старый хер, как ты билась за Хогвартс, спасая десятки жизней.

Гермиона впервые по-настоящему улыбнулась и тихо рассмеялась. У Драко в голове пронеслась глупая мысль о том, что он впервые в жизни заставил Грейнджер улыбнуться, а не выйти из себя или врезать кулаком ему в лицо. О да, он до сих пор помнил этот день, словно это было вчера. Интересно, когда она в последний раз улыбалась до этого дня?

– К сожалению, этот, как ты говоришь, старый хер не оценил бы моих достижений вне маггловского мира, – всё ещё на улыбке отметила Гермиона.

«Ого, Грейнджер сквернословит – это что-то новенькое», – подумал про себя Малфой.

– В общем, – тяжело выдохнула она, вновь погружаясь в неприятные воспоминания, – пока Джейсон был на реабилитации, я пыталась всеми силами убедить инвесторов, что всё находится под моим контролем, но для них это не послужило убедительным аргументом. Три недели я молчала и держала в секрете от Джейсона тот убийственный факт, что его компания разваливается, что у нас больше нет финансовой поддержки и вряд ли появится с учётом запятнанной репутации. Я не могла сказать ему правду, потому что его восстановление было прежде всего, ему нельзя было нервничать. И когда его выписали, он… он был в бешенстве, – Грейнджер покачала головой, понизив голос до шёпота.

– Дай угадаю: обвинил во всём тебя? – цинично ухмыльнулся Малфой.

– Ну, согласись, было бы глупо винить во всём меня, просто он стал неимоверно агрессивен, – её голос дрогнул. – Наркотики изувечили его нервную систему, отравили мозг. В первый же день после выписки, когда вскрылась правда о разрушенном бизнесе, он страшно напился и впервые ударил меня. Разумеется, я уговаривала себя, что это ничего не значит, просто ему очень плохо… Но через неделю, когда он вылакал в одиночку бутылку виски, ситуация повторилась снова, а затем он постепенно стал избивать меня всё чаще. Несколько раз мне удавалось его отправить на реабилитацию, после чего Джейсон становился совершенно другим человеком. Да, он был подавлен, но он был добр ко мне. Молил о прощении, говорил, что не помнил о том, как делал мне больно. И я верила ему. До сих пор верю. Недавно он снова подсел. Но, пусть я скажу чудовищную вещь, так даже лучше. Когда он под кайфом, у меня есть возможность улизнуть незаметно из дома.

– Почему ты просто не уйдёшь от него? – поразился Драко. – Найди Поттера, я слышал, он служит в министерском аврорате. Он точно тебе не откажет в помощи. Или просто вернись к родителям.

Гермиона закрыла глаза и поджала губы.

«Чёрт. Их ведь не…?»

– У меня больше нет родителей, Драко, – наконец произнесла она. – Перед тем, как отправиться с Гарри на поиски крестражей, я наложила на маму и папу заклятие забвения и отправила на самый дальний материк. Они даже не знают, что у них есть дочь.

Это… Слишком смело. Чрезмерно по-гриффиндорски.

– Прости, я не знал, – пробормотал Малфой, повернувшись к бару. Он облокотился на стойку и отпил из стакана. – Но ведь твои друзья бы…

– Я не могу бросить Джейсона, – перебила его девушка, повышая голос. – Я не могу его оставить, я нужна ему, я… всё ещё его жена. Мы всегда любили друг друга и…

– На хрен такую любовь, Грейнджер, – он с раздражением окинул её взглядом, останавливаясь на покалеченном лице. – Это нездоровая херня, а не отношения.

– Я знаю, – выдохнула она с нервной улыбкой. – Это мой выбор, ясно? Джейсон – всё, что у меня есть. Я всё ещё люблю его, он мой самый близкий человек. И он тяжело болен. Я нужна ему.

Драко хотелось ещё много чего сказать по поводу её личного домашнего насильника, но он видел, что ситуация безнадёжная. Грейнджер держалась за их связь, как за спасательный круг, словно этот маггловский кретин в своё время подобрал её и приютил, как бездомную собаку.