Текст книги "Космическая пыль, падающие кометы (СИ)"

Автор книги: Ocellina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Девушка, откинувшись на мягком стуле, задумчиво покусывает кончик карандаша, и, с неподдельным интересом рассматривая вечерний пейзаж за распахнутым окном, умиротворенно вздыхает полной грудью, позволяя себе счастливую улыбку. На душе спокойно-тепло, проект успешно сдан три дня назад строгой преподавательнице и высоко оценен, впереди полные летнего воздуха выходные – чем не причина для радости?

Разве что…

Мир вокруг оборачивается монохромом, и приветливое солнце гаснет, отбрасывая темно-черные тени на подоконник, небосвод отблескивает не глубоко-голубым, как восторженно рассказывала когда-то Алья, а светло-светло серым. Равнодушные, рваные облака медленно движутся по нему где-то там, головокружительно высоко, и, наверное, они единственные во всем мире именно такого цвета, которого есть на самом деле, где-то в периферии нормальных людей.

Маринетт шестнадцать, и она отчаянно не понимает, почему люди называют все вокруг восхитительно-красивым, ярким и солнечным.

Маринетт семнадцать, и она сгорает от желания узнать, что есть на самом деле водоворот красок, ведь в ее мире существуют только оттенки черного.

Маринетт восемнадцать, и она до сих пор не встретила своего соулмейта.

Маринетт девятнадцать, и она разучилась верить в сказки.

Нет, она совершенно не переживает по этому поводу, смеется показушно-беспечно на взволнованные расспросы Сезер и снисходительно наблюдает за влюбленными друзьями, неожиданно нашедшими друг друга еще в далеком коллеже. О, она до сих пор помнит этот громкий, испуганный возглас подруги сбоку от себя и такой же приглушенный – пораженного Ляифа, их неверящие глаза, с изумлением оглядывающие помещение и кучу студентов, что мгновенно окружили новоявленную пару, наперебой расспрашивая о впечатлениях.

Потом, конечно, учитель разогнал всех по местам, но очень счастливым подросткам даже подмигнул, втайне радуясь за них.

Чен лишь завистливо вздохнула, за что получила дружеский тычок под ребра и бесконечные доводы Альи в стиле «все впереди – не унывай!». Но она вовсе не унывала, всего лишь немного нервничала с каждым последующим годом на отрывном отцовском календаре, ведь бывали люди в мире, которые всю жизнь проживали без родственных душ. Несомненно, это вовсе не так ужасно, как звучит, но как же хочется порою собственноручно ощутить все эти эмоции от цветного мира, а не выслушивать рассказы других счастливчиков.

– К черту, – слегка потерянно пробормотала брюнетка, ловким броском отправляя неудавшийся набросок в мусорную корзину.

Она даже не знала цвета своих трепетно разрабатываемых моделей, и доверяла это Алье, что заботливо прикрывала подругу и поддерживала легенду о том, что Чен никакая не бракованная, а вполне себе различает цветовую палитру. Благо у Сезер было развито чувство стиля благодаря усилиям Дюпен, и под руководством Маринетт, они обе долго спорили насчет расцветки очередного эскиза, чтобы потом сдать идеальную, доделанную работу.

Странно, что преподаватели до сих пор ничего не заподозрили, иначе девушка вылетела из элитного университета еще в начале года – разработка дизайнов для домов моды не шутка все-таки.

Невольно возвращаясь к теме цвета – все будто крутилось вокруг него! – нельзя сказать, что Маринетт не искала свою половинку. Совершенно напротив, в детстве она до слез умоляла маму рассказать побольше историй счастливых воссоединений, описать окружающий ее мир, и заслушивалась этим так сильно, что начала обязательно верить – ее такое тоже ждет, никак иначе!

В дальнейшем, подрастая, девочка заглядывала каждому встречному человеку в лицо, будь то маленький мальчик, или насупленный подросток и, сияя глазенками, с улыбкой спрашивала наивно «ты мой потерянный соулмейт?», после чего быстро дотрагивалась до оголенного участка кожи собеседника и потуплялась, когда ничего не происходило. Конечно, люди жалели несчастную малышку, но та быстро приходила в себя и как ни в чем не бывало отправлялась дальше, не унывая.

К сожалению, время берет своё. Волшебного чуда из детства не происходило, и взрослея, девочка начинала понимать, что встретить свою родственную душу – невероятное везенье, (коим она, к сожалению, не отличалась), ведь людей так много на земле! А еще Маринетт с тоской стала замечать грустные глаза родителей, осознавая, что и они никакие вовсе не соулмейты, просто люди, любящие друг друга. И это, честно говоря, вселяло надежду в девичье сердце – какая разница, что глупые цвета она не различает, теперь хочется хотя бы мечтать встретить человека, который сможет полюбить так искренне, как мама с папой.

Смартфон, лежащий экраном вниз на деревянной поверхности, коротко прозвенел, грубо выдергивая ушедшую глубоко в себя девушку, отчего она едва не теряет равновесие, опасно накреняясь на стуле, и чудом успевает схватиться побледневшими пальцами за край стола, нервно смеясь. Пишет Сезер, с большим количеством восклицательных знаков, и немедленно посылает запрос на принятие видео-чата.

Видно, и вправду что-то важное.

Переместившись на заправленную кровать и легко откинув мешающие волосы с лица, Чен уверенно нажимает на “принять звонок”, и через секунду мансарда оглушается непередаваемым криком из динамиков. На мгновение девушка теряет ориентацию в пространстве, непроизвольно зажмурив глаза.

– …льцо! Представляешь? – Алья, по всей видимости, кружит по огромному залу какого-то торгового центра, за ее мелькающей спиной Маринетт успевает увидеть недоуменное лицо охранника и едва сдерживает смех: неугомонность этой девицы многим доставляла проблем.

– Подожди, что ты сказала? – переспрашивает Дюпен, переворачиваясь на спину: светящееся, восторженное лицо будущей журналистки говорит о чем-то, очень будоражащем кровь.

– Нино сделал мне предложение! – Сезер вновь переходит на оглушительно-счастливый крик, заставляя Чен непроизвольно до боли растянуть губы в улыбке, всем сердцем радуясь за рыжую бестию: она уже давно замечала внимание Ляифа к ювелирным изделиям, пока они совместно проводили время.

– Не может быть! Ты согласилась, да? – чересчур наигранно вскрикивает девушка и тут спохватывается, маскируя громкую эмоцию смешанным выражением лица. Сезер продолжает радостно верещать, согласно кивая, и успешно игнорируя странные взгляды прохожих, уворачивается от мельтешащих рук охранника.

– Приходи ко мне! Я сейчас смотрю платья, и они все такие потрясающие, – с ахом протягивает студентка, вновь мелькая на экране, и тут же грубит кому-то в сторону, отсоединяя связь и оставляя Маринетт в немного подавленном состоянии.

Брюнетка сильно зажмуривается, медленно, вслух считая до десяти, и с силой щиплет себя за кожу руки, заставляя вновь улыбнуться. Она не должна завидовать, не должна чувствовать это ужасное, тягучее ощущение в груди, вспоминая тот день, когда ее лучшая подруга обрела настоящее счастье. Маринетт не станет плакаться, а молча глотнет ком несправедливости, и, расправив плечи, прогонит эти чувства прочь.

Алья заслуживала всего самого лучшего, что только может быть, и Чен искренне пыталась выдавить из себя что-то теплое, но мертвая хватка ледяных пальцев сцепилась вокруг шеи, перекрывая кислород, когда голубые глаза раскрылись, затуманенные горькими слезами, и зло уставились на черно-белый мир. На потолке переливалась фосфорная краска, которую однажды девушка, разозлившись, плеснула вверх. Она не отмылась, но зато теперь в темноте ночи мягко отсвечивала белым, холодным светом. Вместо неведомого солнца у дочери пекаря была собственная звездная пыль, рассыпанная над головой, и в ней можно было быть уверенной: она такая же, как и белоснежные облака в небесах.

Грустно усмехнувшись, она все же рывком встала с помятого пледа, стремительно подходя к шкафу, и за секунды переоделась, готовая отправиться на помощь подруге. Злость, подожженная внутри неожиданным обстоятельством, потихоньку гасла, шипя и протяжно воя, но все равно успокаивалась, отчего Маринетт не в первой испытала некий стыд за прошлые мысли. У нее есть прекрасные родители, верные друзья, завидная учеба (да еще и на бюджете!), талант… И лишь глупые соулмейты, придуманные наверняка очень злобной матерью-судьбой когда-то, не могли испортить жизнь.

Не должны были. Она не может позволить.

Подумаешь, дурацких цветов не различает и что? Надо подумать о сотнях тысяч других людей, таких же несчастных, как и она, и действительно уже успокоиться, глубоко, до покалывания вздохнув. Невидимые руки горло немного отпустили, влага высохла, так и не успев стечь по нежным щекам, и дышать стало намного легче.

– Вот так, – тихо проговорила девушка, покачнувшись с пяток на носок и подбадривающее улыбнулась в зеркало, беря в слегка подрагивающие руки рюкзак с телефоном. – Все будет хорошо.

Летний, ласковый ветер невесомо дотрагивается тонкими пальцами-вихрями до смятой бумаги, двигая её по полу и с легким щелчком закрывает забытую дверь. Он со смешинками смотрит на призрачную женщину, сидящую на подоконнике, и подмигивает ей в ответ на сверкающую улыбку.

У этих двоих был один секрет.

***

Тихие песни под залитыми лунным светом небесами,

Мы нашли любовь здесь, под куполом звезд и в свете комет,

Танцуя на теплом песке, гуляя, взявшись за руки, ни о чем не заботясь,

Не преследуемые прошлым, встретившись раз и навсегда

Оркестровая музыка в который раз сбивается, когда недовольная Алья, потешно пыхча, о чем-то ругается с возмущенно размахивающей палочкой дирижером. Маринетт едва успевает зажать рот ладонью, случайно пачкая ее помадой, но сдерживает рвущийся наружу громкий смех. Подготовка к свадьбе шла уже шестой день, и по словам самой рыжеволосой невесты, все должно было пройти просто идеально.

Идеально со стальными нотками в голосе и каменной решимости: подруга собиралась запомнить этот день на всю жизнь.

Чен во всем помогала слишком переживающей Сезер: выбор платья (как хорошо, что та решила выбрать традиционный, белый цвет, на что Маринетт облегченно обрадовалась, ведь в одежде она все-таки, как не крути, разбиралась), разговоры с флористами и заводчиками голубей, напряженные поиски по личной слезной просьбе Альи профессионального фотографа, что запечатлит мероприятие (вообще-то неугомонная девушка сама порывалась сделать это, но в подвенечном наряде особо не побегаешь, да и как снять самые лучшие моменты, если ты – невеста? Маринетт довольно быстро образумила будущую мадам Ляиф, пообещав, что все устроит) – все мелкие проблемы, подводные кочки, возникающие в самый неподходящий момент выматывали, но черт возьми, были настолько приятными и волнительными, что сразу понравились Дюпен.

Сейчас Маринетт, устало выгибая спину, расслабленно наблюдала за бушевавшей подругой, до сих пытавшейся что-то втолковать мужчине, и медленно потягивала прохладный сок из трубочки.

Она недавно доставила вместе с Натаниэлем (который благородно вызвался выручить девушку с подготовкой, чуть ли не первым, после самой девушки, узнав о предстоящей свадьбе – связь с ним, на удивление, троица друзей держала с самого выпуска) огромные букеты живых лилий, что, бережно переплетенные, лежали около стульев, ожидая своего часа покрасоваться на высоких, мраморных стенах и вокруг венчальной арки. Сам выдохшийся за пару часов парень бродил где-то неподалеку, переговариваясь с цветочниками.

Непроизвольно Маринетт отыскала его взглядом, тут же вздыхая, и отвела глаза прежде, чем он успел обернуться.

Куртцберг был замечательным человеком, безответно влюбленным в Чен, но после того, как он однажды попытался признаться брюнетке, также намереваясь случайно коснуться той, она первая, расплакавшись, намеренно-сильно дотронулась до его неприкрытого тканью запястья и усмехнулась, когда ровным счетом ничего не произошло. Серые глаза парня не распахнулись удивленно, и только с грустью потускнели, а потом он неожиданно обнял растерявшуюся девушку.

Вот как раз после того случая они, как ни странно, начали дружить без малейших признаков на что-то большее. Но если быть честным, Маринетт в последнее время серьезно намеревалась поговорить с художником: одиночество угнетало, тяжестью давя на хрупкие плечи. А счастливые родители-не-соулмейты маячили перед глазами, как бы намекая одним своим присутствием.

Маринетт быстро потрясла тяжелой головой, выгоняя посторонние мысли: нашла тоже время думать о влюбленностях.

– А ну-ка дай сюда, я сейчас этой палкой такой концерт устрою, что и… ! – Алья, похоже, сорвалась, угрожая перепуганному дирижеру его же выкраденной палочкой и через раз вдыхала, сверкая яростными глазами. – Свадьба завтра, а вы до сих пор не можете правильно сыграть мелодию! Эх, да что с вами говорить! – в сердцах воскликнула пресловутая невеста, кидая несчастную палочку вверх, где ее удивительно ловко поймал подпрыгнувший мужчина и тут же попятился от «сумасшедшей мисс» к своей группе. Прокашлялся, малодушно передернув плечами от прожигающего насквозь взгляда во взмокшую спину позади себя и, собравшись, взмахнул рукой.

Музыка плавно полилась по помещению, заставленному неразобранным столами, звуча намного лучше, чем в прошлый раз: видимо, он и вправду испугался гнева невесты, а та, в свою очередь, заулыбалась, хитро подмигивая подошедшей Маринетт, чем заставила ту рассмеяться.

– Ну вот, а то за такие деньги, как калеки какие-то, – Сезер потерла гудящие виски, плавно качая головой и наслаждалась чистым звучанием, когда громкий крик со стороны дверей заставил группу оборваться.

– Узнаю старую добрую Алью! Как ты их не убила еще, а? – звонкий голос, несравнимый не с чем, звучит насмешливо-шутливо, привлекая внимание двух девушек. Сезер яростно оглянулась на замолкший оркестр, заставив дирижера вновь боязливо сглотнуть и продолжить подготовку.

Незнакомый блондин, взлохмачивая и без того растрепанные волосы на затылке, заразительно хохочет, вторя самой Алье, что почти бегом добирается до него и заключает в крепкие объятия, что-то громко крича, а Маринетт, застыв на месте, осознает, что почти минуту не дышит, после чего мгновенно втягивает в себя пахнущий хвоей воздух, чувствуя, как почему-то дрожат колени.

Активно разговаривавшие друзья приблизились к девушке, жестикулируя, а когда пришедший парень вскинул голову вверх, продолжая по инерции оголять зубы, то неожиданно оборвался и широко распахнув глаза, уставился на продолжавшую цепенеть Маринетт.

– Адриан? Эй, это Маринетт, моя лучшая подруга, помнишь, я рассказывала тебе про неё? – голос Сезер звучит будто откуда-то далеко-далеко, а в голове разбиваются стеклянные потолки. Чен не знает, какого цвета глаза стоящего напротив человека, но они настолько пронзительны, что поглощают целиком. Поэтому, когда невеста дергает смутившуюся моментально собеседницу за руку, брюнетка несвязно пытается выдавить что-то похожее на приветствие.

– Миледи, – Адриан вдруг галантно отвешивает поклон пораженной девушке, озорно прищуриваясь, и тянется за ее ладонью, всерьез намереваясь поцеловать тыльную сторону девичьей руки, но Маринетт реагирует быстрее, отпрыгивая в сторону, и прячет ее за спину.

– Приятно познакомиться, – девушка усилием воли заставляет язык двигаться и не понимает, почему так сложно это делать, но новый знакомый лишь кивает, продолжая улыбаться.

– Раз пришел, поможешь с цветами? Их надо прикрепить к потолкам, и около окон, – Алья начинает перечислять возможные места для украшений, путаясь, а блондин, посмеиваясь, вскидывает руки вверх в сдающемся жесте.

– Да, конечно. Отец как раз уехал по делам на три дня, думаешь, я чего заявился? – он вновь весело хохотнул, незаметно смотря на безмолвно стоящую сбоку подругу Сезер. Он не мог понять, но чем-то она буквально приковывала к себе взгляд, и это было… странно.

После того, как приподнявшаяся духом студентка раздала уверенные указания и нагрузила охнувшего друга тяжелыми букетами, отправив к левой стороне помещения, то развернулась к Маринетт, натыкаясь на ее растерянное выражение лица. Вопросительно махнула головой, но девушка только дернула острым плечом, что-то отрицательно пробормотав и прихватив свою партию растений, направилась к противоположному краю, туда, где Натаниэль уже притащил лестницу-стремянку, гордо возвышавшуюся над всеми снующими внизу людьми.

Осторожно приподняв изящно связанные венки, стараясь не повредить лепестки, она разместила их на мини-площадке, зацепленной к потолку, и, чуть высунув кончик языка, приступила к развешиванию, изредка придирчиво осматривая получавшийся результат. Лилии красиво отливали белоснежным на темном фоне перекрытия, а Чен только довольно улыбалась, с щемящей любовью понимая, что и здесь подруга позаботилась о её проблеме.

Кто-то разговаривал внизу: иногда до слуха долетал недовольный голос Альи и того парня, но Маринетт полностью окунулась в работу, успешно игнорируя фоновой шум. Время близилось к вечеру, лестница была передвинута уже почти в конец банкетного зала, а Натаниэль, отчаянно зевая, ушел пару часов назад домой, пообещав, что вернется утром. Во всем здании осталась только усердно трудящаяся Дюпен, что почти закончила свою работу, кружащая по центру мозаичного орнамента на полу Алья, самозабвенно погрузившаяся в тихо лившуюся из наушников музыку, под которую завтра ей предстоит танцевать с Нино, да и Адриан, окончивший свои дела у другого края помещения.

Неожиданно неловко подвернутая нога сильно шатнула стремянку, а не ожидавшая такого подвоха девушка вскрикнула и, размахивая судорожно вытянутыми руками, тщетно пыталась сохранить равновесие, но тут строение накренилось, перед взглядом мелькнул смазанным пятном потолок с люстрой и проклятый последний букет, так и не прикрепившийся к стене.

– Ах, черт!

На границе сознания успел мелькнуть чей-то испуганный возглас, а в следующую секунду Маринетт зажмурилась, готовясь встретиться позвоночником с полом, наверняка переломав кости. Но спустя несколько мучительно-долгих мгновений, удара не последовало. Точнее, он все-таки был, только не о твердую поверхность, а об что-то мягкое и сдавленно хрипящее.

Адриан, уставший, но очень довольный, наконец намереваясь отправиться домой, чтобы как следует отоспаться перед завтрашним событием, как раз проходил мимо все еще работающей Чен, позволив себе очертить взглядом ровную спину девушки, неаккуратно убранные в хвост волосы, тонкую шею и едва виднеющийся с такого ракурса кончик носа.

В груди тоскливо заныло: пепельный мир перед глазами расползался и почему-то жег роговицу, но не успевший как следует проморгаться, он вдруг заметил опасно наклонившуюся лестницу, и прежде, чем успел подумать, бросился вперед, сокращая расстояние, следом вытягивая руки. Маринетт весила немного, но гравитация сыграла значимую роль. Юноша все же упал, неприятно ударяясь о пол.

Славу Богу, неуклюжую помощницу он поймал, крепко сжимая в руках: она рухнула на него, на мгновение вышибая воздух из легких и заставляя прикрыть слезящиеся глаза.

Пальцы пошевелились, случайно касаясь оголенного предплечья Чен, и грудную клетку пронзило насквозь у обоих, отчего они на секунду одновременно задохнулись, распахивая веки. В глазах зарябило, втягиваясь в безумный вихрь, и окружение вспыхнуло всеми существующими красками, ослепляя.

На щеку до глубин души изумленному Адриану шлепнулось что-то мокрое, и он перевел расплывчатый взгляд вперед, натыкаясь на самые глубокие, чувственные, сапфировые глаза во вселенной.

Маринетт, сползая с нерадивого спасителя, вдруг громко всхлипнула, кончиками пальцев размазывая влагу по лицу, и уткнулась ему в рубашку. Испытывая совершенно новые, незнакомые доселе чувства, до сих пор до конца неверящий в произошедшее, блондин мягко поглаживал рыдающую девушку, нашептывая какие-то глупости.

– Господи… ты же и вправду моя родст…

Маринетт смогла только вскинуть ладонь, запечатывая рот Адриана, а в ответ на его растерянный взгляд лучистых изумрудных глаз, только быстро-быстро замотала головой, умоляя помолчать. Слишком велико было потрясение для давно потерявшей всякую надежду девушки. Мир пестрел, зазывно выхватывался затуманенным взором: насыщенная палитра наконец расплеснулась на двух несчастных людей, с ног до головы заливая и перекрывая осточертевший монохром.

Наблюдавшая за судьбоносным событием Алья в тени тихо улыбнулась, складывая руки на груди.

Ветер, присевший на слегка качающуюся люстру, подпер подбородок кулаком, с усмешкой откидывая голову назад. Мать-Судьба, безусловно, была порою жестокой, но в который раз проиграла и свела заблудшие души, не сумев противиться всепоглощающему чувству любви.