Текст книги "Кошачьи причуды (СИ)"
Автор книги: Nitka
Жанр:
Слеш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Ему было хреново. Так хреново, как никогда, а на остальное, кроме этой самой «хреновости», стало откровенно наплевать. Именно поэтому Анжи ещё с утра забил на пары, послав универ куда подальше. Неизменно радовала семейная пара в соседях, которая вряд ли полезет выяснять, кто кого в прошлый раз затопил.
Причина хреновости Андрея с несуразной, почти бабской, кличкой «Анжи» весьма проста и незамысловата: вчера у него умер кошак. То ли от старости, то ли от болячки – неважно, главное, Жук пробыл с Анжи все четыре года учёбы, заявившийся ещё в то время, когда нелепый, взъерошенный студентик вытаскивал из отцовской покоцанной «табуретки» свои скудные пожитки. А теперь, осенью пятого года, бессовестно надумал сдохнуть – и сдох ведь, прямо на руках Андрея. Парень в тот же день похоронил животину, в каком-то трансе проведя последнюю часть вечера. И лишь утром, привычно позвав ненасытного котяру завтракать – въехал. Ну, и накатило, понеслось по нарастающей.
Захотелось, скрутившись в уютный клубок, снова заснуть, забыть обо всех несправедливостях жизни, выкинуть из головы последние пару дней. Видел же, с Жучарой что-то не так, а почему не повёл к ветеринару? Балбес потому что.
Но вместо дальнейшего самобичевания рука потянулась к телефону. Кому бы позвонить? Точно не матери – та начнёт распекать «негодного мальчишку», мол, тот не смог уследить даже за котом – она их вообще на дух не переносит. Приятелям? Вот кто не увидит здесь никакой трагедии совершенно – просто смоются с пар и, чтобы растормошить Анжи, устроят банальную попойку. Спиртное подействует соответствующе, а этого совсем не хочется.
После пары минут задумчивого молчания, рука из-под одеяла сгребает с тумбочки телефон и сосредоточенно листает телефонную книгу. Наличествовал в списке один субъект, своим поведением напоминавший кота. Игорь.
Короткие безразлично-сухие гудки. Лишь бы не «Абонент временно недоступен». К счастью, на другой стороне раздаётся сонное:
– Привет. Чего звонишь?
Все эмоции: горечь, боль от утраты, желание с кем-то поделиться своей печалью – застревают глубоко в горле, подавляемые судорожным: «Не смей расклеиваться, придурок! Не перед ним, однозначно!» И в динамик попадает уже отредактированное, тщательно отрепетированное перед невидимым зеркалом:
– Хай, как жизнь? Всё по бабам и клубам?
– Та не, два выходных, вот, отоспаться решил, – действительно, кот, с мурлычущими интонациями в хриплом баритоне. – А ты? Тебе ж вроде в универ давно пора?
– Забил… – Андрей уже жалеет о своем необдуманном решении, тем более, вслух невольно срывается: – Знаешь, у меня Жук умер, ну, помнишь, кошара толстый, – брюнет прикусывает губу, пытаясь не выдать остальных, охвативших его эмоций. – Белый, с рыжим пятном на ухе. Я… бля, извини, зря позвонил. Дурак, короче. Давай, пока.
И, не слушая каких-либо возражений, отключается.
Дурилка картонная, кому ты нужен со своими дохлыми кошарами?
Там, на другом конце провода, небось, озадаченно смотрят на смартфон и рассуждают: не спятил ли Анжи окончательно на полуфабрикатах вместо нормальной жратвы?
Студент поджимает губы, обзывая себя далеко не ласковыми словами, и с головой зарывается под одеяло. Да пошли они…
Хотя… так хреново, когда не с кем поделиться настолько важным событием. Одни не поймут, другие, вдобавок, законченным идиотом обзовут. Сами они… законченные.
Нет, Анжи отсидится денёк дома, отдастся на растерзание меланхолии под моросящий за окном дождь и забудет. Циником быть проще и легче… уж прости, Жучара.
Парень прикрыл глаза, ненадолго задремав. Его разбудил настойчивый звонок в дверь и звенящий телефон. Nirvana орала прямо возле уха, заставив невольно поморщиться. А звонил… Игорь. Внутренности охватил неприятный огонёк предчувствия – сердце на несколько секунд ускорило свой ритм, тут же пристыженно замедляясь.
Вернув приподнятые брови в их естественное положение, студент нехотя стёк с кровати на пол. Лениво почесав затылок, встал, направившись в коридор. Даже не взглянув в глазок, открыл дверь.
На пороге стоял Игорь. Тёмные волосы в спешке растрёпаны, виднеющаяся из-за раскрытой куртки рубаха застёгнута на одну пуговицу неправильно, шалые каре-зелёные глаза блестят от волнения. Облизывает губы, сглатывая:
– Впустишь?
Почему бы и нет.
– Проходи.
Когда хреново, эту непреодолимую меланхолию лучше располовинить на двоих.
Такой же растрёпанный, в одних нелепых синих пижамных штанах, Анжи, шаркая босыми пятками по полу, топает на кухню, соображая кофе. За гостя он не беспокоится – тот как-нибудь дойдёт сам – куртку-то на вешалку по-любому повесит.
А мужчина, смотря на электрочайник, предлагает:
– Пошли на балкон, перекурим.
Анжи без раздумий соглашается.
Балкон завален ненужным хламом вроде пробитых футбольных мячей, пустых цветочных горшков и прочих вещей, не нужных ни съёмщику, ни арендодателям. Выкинуть бы – да жалко, вдруг пригодится.
Осень, холодная пора – температура давно близится к нулю, поэтому, расчищая путь к закрытому на защёлку окну, Анжи ёжится от холода. Игорь перед дверью галантно пропускает его вперёд, не смея вмешиваться в осточертевший взгляду бардак – кто знает, может, всё расставлено так специально, согласно сумасшедшей задумке безумно-гениального дизайнера.
Студент подвигается, освобождая немного места, и рядом глухо чиркает зажигалка, выбивая тусклый, едва родившийся огонёк. Из запаленной сигареты вверх вздымается небольшой дымок.
Без слов Игорь протягивает пачку «Прилук» студенту. Тот отрицательно мотает головой, незряче глядя в сторону поднимающегося над горизонтом солнца. Облокачивается на холодный подоконник, не замечая направленного на него проницательного взгляда.
Когда хреново, классно уютно помолчать вдвоём.
Когда хреново, не хочется трепаться за жизнь.
Когда хреново, неплохо бы ощутить рядом сильное плечо – мужское или женское.
Когда хреново… скептической ухмылкой удерживаешь внутри желание сигануть вниз с пятого этажа. Чтобы не было так хреново.
Секунды три-четыре – недокуренная незатушенная сигарета одиноким огоньком парит в пространстве, выпадая из пальцев.
И ещё секунда, необходимая для скрещения двух взглядов. Рассеянного и циничного.
Сигануть, говоришь?
Облизывая пересохшие губы, Игорь берёт руку Анжи, переплетая его пальцы со своими. Тот заворожен, обдолбан и условно пьян, чтобы оттолкнуть сразу, а потом – поздно.
– Эй, Анжи, ты, правда, не хочешь курить?
Замедленное ворожбой отрицание прерывает поцелуй. Сплетённые пальцы сжимаются, словно в дикой пляске, чужой язык, неторопливо смакуя, ласкает нёбо, зубы, периодически пытаясь втравить в свою игру язык Андрея.
Зачем ты пришёл сюда, придурок? Как в прошлый раз трахнуть меня и свалить?
«Субъект»? Кто здесь кому врёт? Два дебила – это сила, бля.
Анжи разрывается между желаниями дать по роже и притянуть ближе.
Анжи боится спугнуть момент и прервать ощущение дежа вю.
Анжи вообще на всё наплевать.
Сегодня можно, хотя, наверное, Жучаре не понравилось бы действо, творящееся на его поминках.
Андрей до боли сжимает руку Игоря, второй обнимая его за талию. Бесцеремонно проталкивает свой язык в рот мужчины, прерывая единоличную игру в одни ворота.
Зачем? Зачем, чёрт побери, ты сюда пожаловал? Поддержать? Врёшь, эгоистичная мразь. Бывший, мать твою, любовник. Нравится смотреть, как хреново бывает людям?
Игорь аккуратно выпутывает пленённые пальцы, беря лицо Андрея в свои ладони. Отстраняет, беспорядочно, жадно шаря глазами по знакомому лицу. Вспоминает, восстанавливая на место кусочки распотрошенной временем головоломки, пока студент в тысячный раз жалеет о совершенной глупости. Ясно же, когда хреново, сиди и не рыпайся – мозги отчалили в командировку.
Наваждение спадает – к тёще условности. Андрей с силой пришпиливает бывшего бойфренда к противоположному окну. Медлит – не целует, и это стоит ему главенства: быстрое танго на месте – среди всего хлама проблематично беспрецедентно развернуться. Теперь самого Анжи всем телом вжимают, практически вдавливая в стекло. Не давая опомниться, атакуют каскадом поцелуев в шею. Прикусывают кожу, зализывая укус, ласкают надрывно бьющуюся жилку. Она, как таймерная взрывчатка, готова разразиться взрывом затаенного тиканья.
Какого ты припёрся, олух? Что помешало тебе плюнуть и улечься спать обратно? Мы же расстались, чтобы типа «остаться друзьями». Шаблонная мелодрама, где бы раздобыть розовый парик и блядское платье, завершая образ.
Пидоры, они ж почти бабы, ты не знал? Особенно пассивы. Я похож на бабу?
– Ни капли, – серьёзно отвечает Игорь, пристально смотря в глаза.
Хах, последнее бессознательно сорвалось с губ? Какая жалость.
Растянув полосу рта в кривой ухмылке, Андрей резко тянет на себя любовника и, не утруждаясь расстёгиванием, разрывает верхнюю половину пуговиц.
Типа «последний трах». На долгую светлую память. После трёх месяцев. Ровно трёх, блять, месяцев… Спишем на состояние аффекта. Когда хреново, прощается многое.
Секс не повод для знакомства. Повторного.
Андрей понимает: если не затащит партнёра в квартиру, то пялящаяся прямо на них соседка с балкона напротив получит свою дозу бесплатного гей-порно. Он с усилием шумно выдыхает, кладя руку на чужой пах. Несильно сжимает эрекцию, в ответ получая ёмкий содержательный мат. Холод не колышет совершенно, куда ему до расплавленной магмы кожи.
Чайник на кухне, вроде, вскипятился до той же температуры. Выпили, называется, кофе за упокой Жука. И покурили, ага.
Ничего, успеется, просто действо закрутилось слишком ненапряжно и само собой. Будто по какой-то режиссёрской задумке. Будь этот режиссёр здесь, Анжи в любом случае обеспечит его парочкой фонарей естественного происхождения и курсом садо-мазо.
– Пошли… зайдём, – выдавливает парень, чуя на себе голодный взгляд.
– Пошли, – попытка скрыть ликующую усмешку.
Противник сдался, да, кошара? Думай что угодно, не в кошки-мышки играем.
Переступают, не размыкая поцелуя, а Андрей за спиной любовника, скалясь во всю пасть, от души показывает соседке фак.
Меньше палить надо, стерва.
Не церемонясь, он толкает Игоря на кровать, стягивая с себя пижамные штаны и трусы. Ничуть не сжимается под плотоядным горящим взглядом – наоборот, делает шаг вперёд, но такой, чтобы мужчина не смог дотянуться с места.
Кажется – у кого преимущество – у обнажённого или одетого? Посторонний опрашиваемый ответил бы – у второго, но оба точно знали: балом правит Анжи. Чёрным котам постоянно не везёт.
Именно Андрей на коленях подползает к Игорю, бесстыже усаживаясь на его талию. Ощущается, насколько часто вздымается грудь, а с губ слетают жаркие выдохи.
Возможно, они бредят, и ничего этого на самом деле не происходит? Тем лучше.
Студент приподнимается, задирая рубаху и расстёгивая джинсы. Руки мужчины крепко сжимают его неширокую талию:
– Без подготовки? – обеспокоенно.
Неопределённо поводит плечами, на секунду прикрывая серые глаза. Неприлично длинные для парня чёрные волосы – практически до лопаток – растрепались во все стороны.
Я же пидор. Так ты сказал, когда меня бросил. Ну, естественно, произнёс завуалировано, мы же «останемся друзьями».
Жук – повод приехать. Сволочь. А мне просто…
Когда-то у меня водилось два котяры, теперь – ни одного.
Игорь приподнимает бёдра, помогая стянуть с себя джинсы. Придурок, даже молнию в спешке застегнуть забыл. А куда бежал, зачем? Чтобы утешить бедную сиротинушку? Или чтобы её трахнуть? Лицемерная тварь.
Нехилый стояк упирается между половинками ягодиц. Трётся о них от бешеной похоти, яростного скрипа зубов. Одно слово – кошак. С мартом в голове вместо остальных одиннадцати месяцев.
Анжи кладёт руки на плечи мужчины, болезненно сжимая их, но Игорь не обращает внимания, смотря на лихорадочно блестящие глаза цвета стали.
Теперь Андрей трётся сам, внутренне бесясь из-за несдерживаемых блядских стонов. Вечная проблема, типа: мужик стонать не должен, особенно так. А если по-другому не получается, можно вычеркнуть типичного пидора-универсала из списка «сильный пол»?
Анжи, наплевав на условности, рукой направляет возбуждённый член экс-бойфренда в себя. Плоть входит не то чтобы беспрепятственно – с жжением, болью, но входит ведь.
Не думает же кошак, что Анжи, аки монах, или ещё хуже – святой соблюдает обет целомудрия?
Пара слабых толчков, под которые парень, закинув голову, морщится, едва слышно матерясь, и Игорь резко выходит из тела. Мрачно ругается:
– Кретин. Где лубрикант и презервативы?
– Закончились, – безразлично.
– Врёшь. Найду – хуже будет.
Вау, угрожает? Брови отзеркаленными птицами симметрично взлетают вверх. Однако, прекращая полемику, студент приподнимается, доставая из прикроватной тумбочки требуемое. Когда он возвращается на место, Игорь предусмотрительно стягивает с себя рубашку. Отбрасывает её на пол, где недавно обрели покой носки, нижнее бельё и джинсы.
Фыркая, Анжи подаёт мужчине тюбик, сам парой движений вскрывая резинку. Ловко раскатывает её по чужому члену, смотря, как поверх проходит смазанная рука. Прикусывает губу, к чему-то примеряясь, и вновь безрассудно насаживается на головку.
– Нет, родной, так не пойдёт, – Игорь поднимается на правой руке, обнимая любовника поперёк живота.
Затем стягивает его с себя, поднимая.
Хочешь чего-то жесткого? Запросто.
Мгновение – и стояк упирается в сомкнутые губы уже лежащего на спине студента.
Один-единственный неверящий взгляд: в смысле?
Ответный: что-то непонятно?
Сероглазый, принимая новые условия, демонстративно открывает рот, высовывая наружу язык. Не скалится, показывая зубы, однако предупреждает – лучше не шути, ты меня знаешь.
Самое интересное: долбаное «хреново» наконец-то отступает на второй план, забиваясь в задворки сознания.
Ненормальный кошак. Издевается, тащится от собственной невъебенности – лидерства. Ухмыляется, сбрасывая остатки шелухи цивилизации… Увиденная соседкой сцена – простое ребячество, игры в песочнице. Игорь умеет давать то, чего от него хотят. Просят, требуют, умоляют.
Идеальный любовник, если бы не воистину кошачье самоуправство.
Кто из нас виноват в расставании? Точно не Жучара.
Однако только плоть придвигается на миллиметр ближе, зубы хищно смыкаются, пряча внутри соблазнительно розовый язык.
– Хрен я буду сосать резинку, которую, бля, лично надел на твой член минуту назад.
Мужчина иронично приподнимает бровь, будто раньше часами таращился в зеркало, пытаясь спародировать Снейпа из «Гарри Поттера». Удачная копия вышла.
Стоя на коленях, парой движений стягивает упругий латекс и вновь тыкается в сухие шероховатые губы. Анжи глядит практически с ненавистью, но принимает плоть в рот… и тут же давится от того, насколько безжалостно грубо ему затыкают пасть. Кажется, конец упирается прямо в глотку. Не давая отстраниться, Игорь, наоборот, схватив за волосы, притягивает ближе и ближе, попросту имея чужой рот – по-садистски заставляя давиться, не касаясь плоти губами.
Ведь Андрей как всегда отказывается признать поражение: сжимает руки в кулаки, поджимает пальцы ног, но без возражений принимает в себя член. Блядь со стажем, чёрт его побери.
Раз за разом возобновляется поединок мечей-взглядов, заканчиваясь попеременными поражениями. Оба упрямцы, каких ещё поискать. Кошак и его хозяин – два сапога пара.
Беспорядочные движения в попытках сбить с толку; дорожка жестких тёмных волос прямо перед глазами, когда студент немного приспосабливается и кладёт руки на бёдра мужчины, лично задавая темп. Дерзко смотрит в глаза, демонстрируя шалую радужку и по-обдолбанному расширенные зрачки.
Не считая негромкого хлюпанья, шуршания простыни и тяжелого дыхания, в комнате стоит тишина. С открытого балкона досюда долетает слабый запах кофе. Он смешивается со специфическим запахом секса и пота – желания, теряясь в нем, словно фруктовая начинка в вязком желе. Слышен крик поздней осенней птицы и звук скатывающейся сначала по виску, потом по шее капли.
Игорь отстранился, стирая часть загустевшей от волнения слюны с губ любовника.
– Давай, – приказал тот, безвольно путаясь пальцами в ткани. – Давай же! Хочу тебя!
– Тогда громче, – головка члена Змея-искусителя упирается уже в кольцо мышц сфинктера.
– А? – не понял Андрей.
Головка не проникла, лишь легко задела стенки, посылая в тело разряд жара.
– Я хочу услышать, как ты кричишь во всю глотку, как завываешь, насколько меня хочешь, – доверительно, с сумасшедшинкой во взгляде поделился извращёнными желаниями мужчина.
Студент вспыхнул не хуже свечки. Вспыхнул, но не сгорел дотла.
– Обойдёшься, – а выть, правда, хочется особенно. – У меня стены картонные, соседи и через год судачить не перестанут.
Член вышел, очертив вокруг кольца мышц нетерпеливую кривоватую дугу. Тела обоих дрожат от напряжения, но ни один не желает сдаваться.
Анжи, пересилив себя, искажает тонкие губы в нахальной улыбке, берёт в свою руку кисть котяры и, не давая отвести взгляда, по очереди медленно, с наслаждением облизывает пальцы. Ласкает языком каждый, смачивая их тёплой влажной слюной.
Зрелище, от которого впору кончить, но у Игоря только сужаются зрачки, а из горла вырывается полустон-полувыдох. Ноги любовника овиваются сзади, не давая сбежать. Да кто захотел бы самовольно ускользнуть от искушения?
Нечестная игра, но разве кто-то из них не мухлюет по-своему? По сравнению с этим, покер более безопасное игрище.
Что ж, каков хозяин, таков и кот. Первая пакость сделана, значит, за ней последует ответная.
Действительно. Щёлкает крышка тюбика, смазывая почему-то не палец, а целый кулак.
Понимая, в чём дело, Андрей сосредоточено прищуривается, пытаясь ничем не выдать морозящего кожу напряжения, а затем молниеносным дёрганым движением меняет положение, оказываясь сверху. Таким же способом лубрикант перекочёвывает из рук в руки. Глубокий засос на ключице затыкает все возражения.
Пошел к чёрту со своими играми, я совершенно не хочу возвращаться к осточертевшему за утро состоянию «хреновости» с настроением «-20» и «периодическими осадками» глубоко внутри.
Мгновения тратя на решение: поиметь или быть поиметым, Анжи без сомнения отбрасывает первое. Выдавливает остатки разнесчастной смазки на руку, в свою очередь, размазывая её по члену партнёра.
Игорь на удивление покорно лежит, будто сдаваясь… или загорая, сцепив руки в замке на затылке. На губах блуждает непонятная улыбка, а зрачки, точно у прирождённого кошары, то сужаются, то расширяются, лениво наблюдая за настораживающими действиями. Широко расставляет ноги, согнув их в коленях, чтобы обоим было удобнее.
Посчитав плоть достаточно скользкой, Андрей разместился на талии любовника аналогично прошлому разу – продолжая сорванное из-за досадного происшествия действо.
Без предисловий насаживается до самого конца, скривившись от неприятных ощущений. Бешеное возбуждение, бурлящий в крови адреналин дают о себе знать и требуют немедленного выхода.
Поединок взглядов продолжается, переходя от состояния обоюдно заточенных мечей до пламени раскалённых метеоритов. Андрей терпеть не может обнаруживать засосы на своём теле, однако кроме этого денёк сулил ему ещё много неприятностей.
Терпи и не жалуйся, мудак-хозяин, пока непослушная животина портит обивку любимого дивана. Это твоя карма – расплата за муть, сотворённую одним «левым» звонком.
Захотелось выговориться? Купи плюшевого медведя.
Студент, опираясь руками на грудь мужчины, прикрыл глаза, заставляя себя, выгибаясь, плавно двигать бёдрами вверх-вниз, вперёд-назад, с каким-то сюрреальным безумием кожей чуя трение горячего ствола о податливые стенки своего собственного внутреннего мира. Не того – бесконечного, а близкого – сосредоточившегося в «по-заячьи» скачущем пульсе и его стуке в ушах и крови.
Дурость, конечно, но Анжи никогда настолько остро не ощущал, насколько по-собственнически его имеют. Именно «имеют»: не «используют», не «трахают», не «принуждают» к сексу, а – имеют. В шести звуках, пяти буквах и трёх слогах заключается ошеломительно огромный смысл.
Да где, бля, видано, чтобы кошак имел своего владельца? Ну, может, в совсем извращённой фантазии чокнутого бесстыжего зоофила. Приехали.
Нет уж, темп снова задаёт Анжи, в конечном-то счёте хреново именно ему, поэтому остальные должны сочувственно кивать, исполняя любые капризы больного – на всю голову.
Кстати о голове. В очередной раз изогнувшись, доставая до простаты, парень широко открыл глаза, вперив изучающий взгляд в «сбежавшего питомца».
Мысли – ни одной, только отрывки:
… не изменился, скотина. Ни капельки…
… мы похотливые придурки – Жук умер, а кровать скрипит, словно сама непосредственно в процессе участвует… Пипец, групповуха…
Поймав себя на последней, Анжи ошалело сморгнул и, представив происходящее со стороны, безудержно расхохотался. Смахивало на истерику.
Студент лёг поверх любовника, уткнувшись носом ему в шею. Зажал рот рукой, не в силах остановить нарастающий хохот.
Про себя матерился: заткнись, истеричка, не то в психушку залетишь.
Бесполезно. Слишком… хреново. Грёбаное слово за последние пару часов повторилось больше любого другого. Достало.
– Эй, ты в норме? – осторожно спросил Игорь.
Тяжело выдохнул – возбуждение начало резко убывать – ещё бы, после подобного «спектакля». Стояк Анжи упал давно и прочно – как-то резко перехотелось изображать азартного кролика весеннею порой.
– Нет, – глухой, перемежающийся хихиканьем ответ.
– Из-за Жука? – негромкий вопрос.
В точку. Позорище, развёл потрахушки с бывшим, совсем забыв о приличиях.
Во рту мерзопакостный привкус – такое чувство, будто мы, блять, трахались на его могиле. Самому тошно.
Бывают коты – лучше людей – отзывчивее, открытее, добрее. Где-то циники, где-то романтики… взяв за пример полуночные серенады. Вернее собаки, надёжнее жены, честнее совести. Коты живут меньше, возможно, поэтому они не растрачиваются на всякую мелочность вроде презрения и зависти.
Коты такие… коты. Анжи иногда жалел, что люди никоим образом не могли произойти от них.
Очнулся от мыслей, невпопад огрызнувшись:
– Пошел нахер, – доходчиво, с досадой.
Вот кто совершил невозможное – Андрей высмеял бы любого, осмелившегося утверждать, мол, в Игоре нет ничего от кота. Его изменчивый характер позволяет скрыть инстинкты собственника – хищника, выставляя поверхностный образ «белого и пушистого», но не от любовника. Слишком долго вместе, слишком близко – рядом.
Анжи поднялся, передёрнув плечом, когда из его тела выскользнула другая плоть. Нашарил из незабвенной тумбочки пачку «Мальборо» и жигу. Остановил взгляд на замершем брюнете, голышом вышел на балкон. Если соседка по-прежнему там, пусть полюбуется на последствия недотраха.
Игорь же, врубившись в ситуацию, вскочил, босыми пятками шлёпая по ковру. Хотел открыть дверь балкона, однако её предусмотрительно заперли.
– Заболеешь, – крикнул брюнет, надеясь на отсутствие звуконепроницаемости хотя бы в стёклах.
Андрей закурил, фыркая.
Прекрасно. То, что нужно. Тогда, по крайней мере, задравшее до зудения кулаков «хреново» распространится не только на херь, запечатанную хрен-знает-где. Её именуют… душой, кажется. Без разницы.
– Открой, – убедительная просьба.
В ответ не последовало даже неохотного взгляда.
Глубокая затяжка – никотин на языке, в глотке – ощущения, достойные строк Шекспира. Зарифмовать бы, укоренив в памяти состояние «нет проблем».
Кто там? А, котяра. Пшел вон, ненормальный. Потеряю тебя повторно – точно угроблю рассудок, задохнусь от «хреново», от «задрало», от «больно», от «пидор», от кавычек, не позволяющих по-человечески пояснить собственные дрянные мыслишки.
Вы-ы-ыдох. Полупрозрачный дым, наследник смога туманного Альбиона витиеватым воздушным змеем вылетает на свободу сквозь беззащитно разинутое окно.
Безнадёжно влюблённый в Солнце и Весну романтик.
Сигареты помогают отдышаться, эпоха заставляет стать одноразовым циником, обожающим менять партнёров и резинки на чужих членах.
– Анжи, прошу, открой, – приглушённое, встревоженное сбоку.
Снова затяжка, стряхнув завораживающе-серый пепел на землю.
Анжи… Анжи. Плейбой, тусовщик, рубаха-парень. Не-Андрей. Жук ненавидел, когда от студента пахло чужим одеколоном.
Большой город – большие возможности.
– Анжи, если не откроешь, я выбью стекло.
Вы-ыдох.
Угу, очень страшно. Попробуй, смешной мальчик-мужчинка, тогда я, так уж и быть, задумаюсь о суициде. Проявлю мужскую солидарность к Жучаре.
Игорь прикусил губу. Два голых придурка на пару квадратных метров – опасно для здоровья. Но если Анжи просит…
Приготовившись к боли, Игорь, обезбашенно оскалившись, вполсилы долбанул по жалобно задрожавшему стеклу. Он сразу же шандарахнулся в сторону, скривившись от боли в разбитых костяшках, краем глаза замечая отзеркаленное действие бывшего парня.
«Крепкое окно…» – промелькнула исчезнувшая мысль. Адреналин в кровь взвился до высшей отметки, замедляя мгновение. Выступившая кровь алой вспышкой озарила сознание, разражаясь ультразвуковой пульсацией в ушах.
Оказалось, стекло разбилось не до конца – по большей части треснуло прямо посередине, разрядами «молний» доходя до рамы. А вся угроза, неконтролируемое бешенство озвучилось в одном слове-предупреждении:
– Анжи!
Игорь запросто мог перевоплотиться из обычной бродячей в гепарда или кого похлеще из представителей семейства кошачьих.
Прислушавшись к ритму колотящегося сердца, Андрей открыл дверь. Его бесцеремонно затащили внутрь, одной рукой крепко ухватив за горло. Придавили к стене, пришпилив, словно беззащитного ночного мотылька. Хах, который раз – в точку. Анжи – не Андрей – ночной мотылёк опасных городских улиц, жаждущий пристального внимания каждого встречного маньяка.
Игорь, казалось, ещё чуть-чуть – и зло зарычит, приподняв верхнюю губу. Он редко доходил до такого накала, но тут просто взбесился, а Анжи не понимал – почему?
Кошак, кажись, хотел что-то закричать, обвинить, однако передумал, сжав руку так, чтобы жертва хрипела, задыхаясь. Настоящий безумец.
Студент даже не думал сопротивляться, безразлично взирая на появившийся за спиной любовника глюк – силуэт упитанной кошки. Обычная игра теней.
Дёргаться? Смысл?
Раздался жуткий скрип зубов – и хватка исчезла, подарив глоток спасительного воздуха.
Они сейчас оба ненормальные, самоубийственно идущие против снежной лавины.
Дело не в Жучаре… уже.
Анжи упрямо мерещится, что Игорем управляет кукловод – настолько дёрганные его движения. Мужчина ищет свою рубашку, а студенту чудится… конечно, чудится, гримаса обречённости на до отвращения знакомом лице. Невозможно – в любой интерпретации.
Горло сушит, будто дня два петлял по Сахаре, однако присев на корточки из-за слабости, Андрей не говорит – каркает:
– Подожди…
Замер.
Невидимые ножницы чиркнули по невидимым нитям. Ну, студентик, чего ты добиваешься теперь?
– Зачем? – бесцветные интонации, точно по сценарию.
Хозяин и кот поменялись ролями. Логично? Наверное.
– Перевяжу руку, предложу кофе, поговорим о жизни, потрахаемся.
Из всех слов только конечное в духе Анжи, всё остальное произнёс Андрей. Кто из них настоящий, а кто лживая, наивная попытка спрятаться от внешнего мира?
– Хорошо.
«Ещё одно «хреново», и меня стошнит», – с ухмылкой.
Вещи брошенными тряпками остались на полу.
*
Кофе источал потрясающий аромат.
Молчание неумолимо затягивалось, правда, никто не нервничал – не в их случае.
Андрей заговорил бы о чём-нибудь, однако в голове царствовала пустота – пространственный вакуум, находящий отсканированное отражение в зазеркалье глаз.
Игорь спокойно допивает напиток, прикрывая рукой дёрнувшийся в веселье уголок губ: распивания кофе в обнажённом виде никто из них до сих пор не практиковал.
– Я останусь.
Не вопрос.
– Оставайся.
Не ответ.
На-сегодня, на-неделю, на-месяц. На-всегда.
Кто-нибудь объяснит что, вашу мать, нужно делать, когда слова – лишнее?
У меня два кота: толстая серо-рыжая вредина и худющий иссиня-чёрный хам. Первый покоится в земле, а второй… второй до сих пор и по-прежнему остаётся со мной, пусть я, балбес, не замечал этого столько времени.
Эй, Жучара, ты рад? Твой приятель, наконец, вернулся.
Январь 2013
