Текст книги "Достаточно хорош (СИ)"
Автор книги: Николаос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Достаточно хорош
Николаос
Журнал “Самиздат”
Рассказ: Мистика
Серия: Солнцепоклонник (2)
1999 г.
Убивающий то, что любит, будет проклят.
С. Кинг “Темная Башня”
*
Он понятия не имел, честное слово. Ему даже в голову не приходило, что эта история может закончиться ТАК. Подобные прозрения обычно приходят немного позднее того времени, когда их еще можно использовать. Знал бы, где упасть… Но это произошло слишком поздно. А с чего все началось? С Милагрос Моралес? Возможно. Можно сказать, с Рэйчел и Харлана, но это будет не совсем правда. С поглощения с самого нежного возраста всевозможного чтива, фильмов и информации о монстрах? Слишком глубоко. С подсознательного, а потом и сознательного желания влиться в их ряды? Уже ближе. Скорее всего, отправной точкой был Слайтли Мэд. Хотя справедливости ради нельзя не отметить, что именно у него-то и в мыслях ничего подобного не было.
Входя в чат, Бретт Раш не надеялся ни на что. Как обычно. Он всегда пассивно наблюдал за оживленными “разговорами”, но встревал редко – ему не было интересно, у него даже не было своей собственной клички. Только иногда он подбрасывал мысль, сидевшую у него в голове с таких давних пор, что уже почти перестала волновать. Интересовала неадекватная реакция на нее. Это было просто какое-то колдовство – в чате как нигде всегда навалом остроязыких умников, с радостью готовых просклонять любые глупые, нелогичные или просто безумные заявления.
Только не в этом случае.
Бретт включил автоответчик. Обиженный голосок Моны сообщил, что за своими вещами она пришлет завтра. Да хоть к следующему Рождеству – кому мешает ее барахло? Все равно ведь придется мириться. Затем звонила Руби, поздравляла с повышением. Люблю тебя, милая девочка, но ты не вовремя. Потом – хозяйка квартиры…
Дальше слушать расхотелось. Он потянулся к клавиатуре, и пальцы сами отстукали привычную фразу:
Носферату: Хочу стать частью темноты.
Ничего не изменилось. Народ отреагировал на сообщение как обычно, то есть никак. Они старательно обсуждали погоду, новый сингл Limp Bizkit, новый фильм Альмодовара, и в этом нарочитом игнорировании чувствовалось какое-то напряжение, почти страх, словно Бретт способен заразить их чем-то омерзительным и неизлечимым. Это вызвало у него привычную усмешку, которая, впрочем, через секунду сползла.
S. M.: ПОЧЕМУ?
Отчего-то он сразу понял, что это именно ему, хотя вопрос был отправлен в общак. Обычный шрифт, шесть букв, ничем не отличающихся от других прочих – и такая необъяснимая уверенность. Сделав небольшую паузу, он отстукал в приват:
Носферату – S. M.: Хочу не бояться, а сам внушать страх.
Это была святая правда. Ночью город преображался; по правде говоря, в нем и днем хватало хищников, но с наступлением темноты к ним прибавлялись другие – банды сектантов, маньяки и вампиры. Последние со стойкостью крыс и тараканов пережили годы тотального истребления, хотя и всегда были в меньшинстве. Теперь, когда “смутные времена” давно прошли, люди ненавидели не-мертвых тихой ненавистью, но почти смирились с их существованием. В школе не проходили, но и как альтернативную форму жизни не отрицали. Да и как можно отрицать очевидное? Итак, в энциклопедиях им была уделена пара страниц – вот и вся любовь. Ну конечно, сами брали они гораздо больше, хотя и не так много, как могли бы. И весьма неохотно пополняли свои ряды.
Да и ненавидели их не все. Многие (кто, разумеется, лично не сталкивался) втихомолку восхищались, таких любителей андеграунда и дешевой романтики всегда достаточно на процент населения. Они не заметят кровь, пока их не ткнут в нее носом. К ним относился и Бретт. Но серьезно заболел этим после того, как однажды ночью, еще проживая в Детройте, встретил свою бывшую одноклассницу Милагрос Моралес.
Они столкнулись буквально лоб в лоб, и Бретт просто рот открыл, даже забыв испугаться. Серая мышь, “грязная мексикашка”, забитая, презираемая за неумение и нежелание нормально выглядеть, противно картавящая, с вечно немытыми волосами, заплетенными в жидкие косички – от нее осталось ровно столько, чтобы он все же узнал – превратилась в шикарную и опасную бестию с волшебными глазами-звездами. Она тоже узнала Бретта, и то, что в школе они находились примерно в одной социальной прослойке, возможно, спасло ему жизнь. Милагрос отступила, отбросив назад роскошные черные волосы, негромко сказала: “А… привет!” и неторопливо удалилась, закутавшись в кашемировое пальто. Бретт пришел в себя только через минут двадцать. А на самом деле – так и не пришел.
Уже после переезда в Нью-Йорк бывали времена, когда он по ночам мог часами шататься по закоулкам в поисках не-мертвых, пока вдруг его не посетила дикая и очевидная мысль: Милагрос ведь – частный случай, а встреча с кем-то другим, скорее всего, оказалась бы для него последней. И вместо ожидаемой свободы и бессмертия в облике монстра он получил бы… в лучшем случае, предполагаемое бессмертие души. От этого озарения волосы у него чуть не стали дыбом, и Бретт очень порадовался, что не попался ни одному за это время. Но благодарностью к Высшим Силам он не проникся и вместо ухода в монастырь начал продумывать другие пути контакта.
Жизнь еще не научила его, что планировать такие вещи глупо. Они или произойдут, или нет. Может быть, лет через двадцать. А может быть, прямо сейчас.
S. M . – Носферату: “Ты не подозреваешь, во что хочешь влезть”.
Бретт нахмурился. Он ожидал услышать мнение такого же одержимого, как и сам, а нарвался на скептика с претензией на какие-то потусторонние знания предмета, который так его занимал. Он придвинул к себе клавиатуру.
Носферату – S. M.: “С кем я говорю?”
Тот помедлил, и пауза эта показалась какой-то… обидно высокомерной, что ли. Словно он решал, стоит ли вообще тратить на этот разговор свое время. Но, видимо, времени у него было более чем достаточно, потому что на экран нанизалась строчка:
S. M .– Носферату: “Слайтли Мэд”.
Носферату – S. M.: “И кто ты, Слайтли Мэд, чтобы давать мне советы?”
Бретт усмехнулся. Меломан, поди ж ты…
И в следующую же секунду по его спине пробежал мерзкий холодок, а лоб стал скользким, как гнилая банановая шкурка. На этот раз ответ не заставил себя ждать.
S. M .– Носферату: “Если бы я хотел давать советы, то первую очередь посоветовал бы не хамить. В любой из вечеров, во время прогулок по подворотням, которые ты так любишь, мы можем случайно увидеться. И боюсь, тебе не понравится то, что ты успеешь увидеть”.
Бретта прошиб холодный пот. Что-то было в этих чеканных строчках… некая самодостаточность, которой он завидовал всю жизнь. Нечто, редко присущее людям.
Носферату – S. M.: “Я прошу прощения… я не понял, кто вы”.
S. M . – Носферату: “А теперь понял?”
Кажется, да. Кажется, теперь он понял. Но у него слишком дрожали руки, чтобы ответить.
S. M .– Носферату: “Мне, в сущности, безразлично, – продолжал между тем Слайтли Мэд. – Но все совсем не так, как тебе представляется. Просто не могу удержаться, чтобы не сказать это”.
Одним пальцем, чуть ли не придерживая трясущуюся руку, Бретт набрал:
Носферату – S. M.: “Я хотел бы убедиться”. – Ничего больше ему на ум не пришло. Но это было правдой – он хотел убедиться. В обратном.
И тут Слайтли М. исчез. С полчаса Бретт не сводил с экрана глаз, но там тонкими строчками проносилась жизнь, к которой, как ему казалось, он отношения не имел и иметь не хотел. В горле застрял противный комок, но он не мог поверить, что ниточка так просто взяла и оборвалась. Разговор с не-мертвым мог ему и привидеться…
Бретт метнулся на кухню. Достал переполовиненную бутылку виски и несколько раз хорошо глотнул прямо из горлышка. Это было горячо – убойная смесь крови и ракетного топлива рванула к мозгу, он покачнулся, оперся о стену и… издалека увидел, как в общак выбегает очередная строчка.
Чтобы подползти к компьютеру, понадобилось некоторое время. Пол и потолок методично менялись местами – поесть сегодня было некогда, да и не хотелось – нормальная человеческая еда раздражала. Но перед тем как улечься спать прямо на ковер, он прочитал:
Прирожденный Убийца – Носферату: “Клуб “Разоренная могила”. После захода солнца там интересно”.
И что тебе нужно, Бретт Раш? Отличная работа, прекрасная девушка, с которой всегда можно помириться, квартира, машина… Американская мечта. А тебя несет в самый рассадник местной городской нежити, где ты можешь быть мертв, еще не успев туда войти. Неужели ты пойдешь?
И почему-то ему показалось, что загадочный Слайтли М. не имел к этому сообщению никакого отношения.
*
– Что ты здесь застрял?! – крикнул кто-то прямо ему в ухо, стараясь пересилить музыку.
Бретт столкнулся с Рэйчел прямо в дверях клуба и чуть не завопил от ужаса, потому что она оказалась холодной как лед. И не только ее рука, прикосновение которой он почувствовал, а вообще все: улыбка, голубые глаза-льдинки, даже снежно-белые волосы казались покрытыми инеем. Он даже не успел осмотреться, оценить публику. Понял только, что устроителям клуба более симпатичен фильм “Птичья клетка”, чем “От заката до рассвета”. Где люди, где монстры – не разобрать ни за что. Каждый мог быть как тем, так и другим. А все вместе было веселым, разноцветным, мелькающим, не останавливающимся ни на секунду. И очень шумным.
– Не привлекай внимания, если хочешь выжить, – сказала снежная королева и отпихнула его в угол. – Нельзя же быть таким идиотом.
– Я… меня пригласили… – выдавил он из себя, словно от этого что-то зависело.
– Это были мы, – сообщила она. – Как тебя звать?..
У него закружилась голова. Этого просто не могло быть! Она говорит с ним! Она хочет знать его имя! Она бессмертна! Она прекрасна…
– Ты оглох?
– Бретт Раш.
– Хорошо, малыш. Сейчас я познакомлю тебя с Харланом, и мы обговорим все в более спокойной обстановке. Вон он, у бара.
Бретт с трудом оглянулся, не в силах отвести от нее взгляда. Фунт косметики, но ею не скроешь потустороннего огня. Никакая косметика не сделает вампира похожим на человека, разве что на какое-то время.
Он взглянул в указанную сторону. Там стояли двое – сами по себе, но оба смотрели в их сторону. Один отдаленно напоминал юного Робби Вильямса, коротко подстриженные красные волосы торчали во все стороны под немыслимыми углами. Он слегка приплясывал под музыку.
Второй сильно отличался от здешней публики прежде всего стилем одежды – на нем был просто кожаный пиджак, никаких наворотов, и – насколько мог рассмотреть Бретт (а смотрел он почему-то именно на этого) – очень четкие черты лица. Не то, чтобы запоминающиеся – четкие. Как рисунок тушью. Так, наверняка, и должен выглядеть не-мертвый.
Бретт обернулся к Рэйчел, но она испарилась, и через секунду появилась совсем с другой стороны. И с ней был “Робби Вильямс”. Он улыбался во все тридцать два.
У бара уже никого не было.
“Робби”, недолго думая, схватил их за руки и потащил в соседний зал, где было если не спокойнее, то гораздо тише. Проходя мимо бара, Бретт вдруг заметил на полу у того места, где стоял тот, второй, что привлек его, маленький черный квадратик. Это был бумажник, и он поспешно сунул его в карман.
– Привет, я Харлан! Рэйчел ничего не выдумала? Ты хочешь стать нашим? – спросил “Вильямс”, безо всякого рассматривая Бретта и этим давая возможность рассмотреть себя. Его волосы вблизи оказались редко промелированы голубовато-белым и привлекали внимание не хуже тореадорской тряпки, а глаза за синими стеклами очков напоминали лунные камни. Не дождавшись ответа, Харлан сунул ему в руку “чек”.
– Лекарство от волнения, – сказал он. – И никаких “нет”.
Доза ударила в нос, как кулак боксера, но после похорошело, наступило фантастическое чувство расслабления и полной безопасности. Втроем они развалились на кожаных креслах в лаунж-баре. Движение вокруг, не прекращаясь, обтекало их сизым дымом сигарет и вкусными дорогими запахами.
– Рэйч несколько раз натыкалась на твои сообщения, – сказал Харлан, протягивая к нему руку. Бретт вздрогнул, но он только смахнул с его щеки белую “пыль”. – Мы решили, что при такой кровожадности ты нам подходишь.
Тогда подала голос Рэйчел:
– Я хочу, чтобы ты знал. Мы убиваем.
Бретт непонимающе посмотрел на Харлана. Он улыбнулся:
– Ну, ты же знаешь, что во имя собственного спокойствия вампиры обычно не убивают. Полицейские облавы, знаешь ли, неприятности, публичные казни… Мороз по коже.
– А нам плевать, – сказала Рэйчел. В полусвете лампы она казалась похожей на сияющую фею в белом облаке пушистого боа на белом же лакированном пиджаке. – Мы убиваем, детка. И если ты хочешь быть нашим, ты должен быть как мы. Тебе это по силам?
По силам ли ему это?! Расслабившись, Бретт рассказал все: про то, как ждет каждой ночи, как ненавидит свет, как презирает людей и как он, по сути, одинок и неприкаян. Он рассказал даже то, что из него никакими пытками было не вытащить. Кому доверять, как не им? Ему ни капли не было страшно, он чувствовал себя дома. Все было правильно. А как могло быть иначе?
Рэйчел выслушивала все с непроницаемым лицом, на которое периодически вдруг набегало выражение отвращения, но Бретт относил его на счет предмета разговора. Оно так же быстро и пропадало. Харлан почти всегда улыбался (похоже, жизнерадостность была частью его самого). Иногда они переглядывались, и Бретт не мог понять их реакцию. Он понял одно – судьба есть. И она не слепа и не глуха. Милагрос была знамением.
Внезапно грохот в соседнем зале стих, раздалась медленная тягучая мелодия. В ней Бретт узнал саундтрек из какой-то серии “бондианы”.
– Песня! – ахнул Харлан и быстро встал, за ним подскочила и Рэйчел. Не предупреждая, они кинулись в толпу и исчезли в ней, словно капли ртути. Бретт последовал за ними. Не обладая их маневренностью, он проталкивался с трудом… и, наконец, увидел их в центре.
Они самозабвенно танцевали, сталкиваясь, как китайские колокольчики, и казалось, издавали при этом такой же мелодичный звон. Толпа расступалась, давая им свободу. Медленная музыка делала воздух осязаемым и густым, так что Бретт начал задыхаться.
“Мы знаем, когда целовать, и знаем, когда убивать” – пели “Garbage”, и ему внезапно захотелось быть как можно дальше от этих одержимых азартом и страстью существ, которые так неистово разбивались друг о друга, разбрызгивая вокруг осколки кровавого хрусталя.
Но только на мгновение. Песня закончилась, и через несколько часов они втроем уже брели по улице, обнимаясь, и хохотали. Уже подойдя к дому Бретта, Рэйчел произнесла:
– Я поняла все про тебя, Бретт Раш. Ты жаждешь истреблять себе подобных, но одним из них быть не хочешь. Ну что ж, есть несколько этапов превращения в не-мертвого. Если ты их пройдешь, добро пожаловать в семью. Я думаю, ты сможешь…
По ее интонации не было понятно, хорошо это или плохо. Но она только сняла с шеи Харлана свой боа из белых перьев и набросила как лассо на его шею.
– Увидимся завтра. Я позвоню.
Хотя и был возбужден, Бретт неожиданно быстро уснул и спал до самого вечера. Разбудил его телефонный звонок.
– Дрыхнешь, сонька? – жизнерадостно спросил Харлан. – Всю жизнь проспишь.
*
По дороге до “Петли” Бретт вдруг понял, что у него не было ни секунды, чтобы обдумать то, что творилось. Все происходило слишком стремительно, но он также понимал, что просто ему так кажется. Его новые друзья жили в другом ритме, и к этому предстояло привыкать.
Погрузившись в мысли, он и не заметил, как Рэйчел, подкравшись сзади, хлопнула по его плечам.
Бретт чуть Богу душу не отдал.
– Привет! – сказала она. Как обычно, в белом, только на бледном лице три красных пятна: тени на глазах и губы.
– Как самочувствие? – появился с другой стороны Харлан. На нем были узкие очки интеллектуала и широкий вязаный свитер, волосы прилизаны гелем, но даже это никак не делало его похожим на маминого сынка.
– Нормально, – ответил Бретт, и теперь это было так. С ними он чувствовал себя сильным и неуязвимым, словно уже был Одним из Них.
– Тогда идем!
Они вышли с проспекта на плохо освещаемую улицу. Рэйчел была оживлена, предстоящее явно должно было доставить ей удовольствие.
– Значит, так, малыш, – сказала она, обнимая Бретта за талию. – Я не сомневаюсь, что из тебя получится не самый паршивый вампир, но есть некие правила и формальности. Ты должен пройти через Присутствие…
– Участие… – подхватил Харлан.
– …и Жертвоприношение, – закончила Рэйчел. – Это не доставит тебе большого труда. И начнем мы прямо сейчас.
Бретт облизнул пересохшие губы и осторожно спросил:
– Мы… кого-нибудь убьем?
– Именно так и называется то, чему ты изъявил желание посвятить ближайшую вечность, – усмехнулся Харлан. – Может, ты передумал?
– Нет, нет, – торопливо ответил Бретт, перехватив напряженный взгляд Рэйчел. Она шутя ткнула его кулаком под бок.
– Смотри мне. Между прочим, дорогуша, вампиры не самые кровожадные из монстров, даже если это и звучит странно. Среди людей встречаются особи не менее крутые. Во всяком случае, они так считают.
– Ты о чем?
– Харлан, расскажи про близнецов! – попросила Рэйчел, хихикая, но он отмахнулся:
– Рассказывай сама.
– Ну ладно. В общем, лет двадцать пять назад, а может, и тридцать, не помню точно, – короче, не так давно жили здесь неподалеку, на Манхэттене, двое братьев-близнецов, выпускников медицинского колледжа. Обитали в приличном доме, каждый день ходили на работу, и среди других человеческих особей их выделяло только необычное хобби. Они знакомились с кем-нибудь, потом заманивали к себе домой и съедали. Чаще в сыром виде, хотя иногда их тянуло и на кулинарные изыски.
Бретт поморщился.
– Так вот, – продолжала она, – однажды эти братья-каннибалы напоролись кое на кого особенного…кто поразил и очаровал их…
– …своей красотой, умом и обаянием, – вставил Харлан.
– Да, кто не вписывался ни в какие человеческие стандарты – ибо таковым давно уже не был. Они хотели секса и крови, и в какой-то степени их ожидания оправдались. И, хотя вместе по силе они превосходили свою жертву…
– Что произошло? – спросил Бретт.
– Они умерли, и перед смертью плакали от счастья, – сказала Рэйчел задумчиво. – Не могу назвать их смерть легкой, но она была приятной… в определенных отношениях.
Несколько минут Бретт промолчал, не зная, что сказать.
– Это была ты?
– Нет, – рассмеялась Рэйчел, снимая напряжение, – не я. У меня ни за что не хватило бы терпения. Моя метода – отрывание голов. А Харлан умеет доводить людей до экстаза. Он видит в этом… какой-то особый кайф. Верно?
– Я убил их потому, что они очень просили об этом, – отозвался Харлан. – А я не в силах отказать, когда меня умоляют на коленях. Парни на коленях вообще мое слабое место.
Вдруг Рэйчел прижала палец к губам:
– Тихо! Слышишь?
Они прижались к стене. Бретт ничего не видел, хоть убей, и не слышал тем более. Но Харлан не сводил с темного переулка глаз. Они светились, отражая бледный свет луны.
– Мужчина, – прокомментировал он. – А может, еще нет…
На удивление, Рэйчел не съязвила на этот счет. Она вся подалась вперед, втягивая ноздрями воздух, и внезапно бросилась в темноту, как выпущенная стрела. Однажды Бретт видел, как кошка выслеживает мышь – разницы не было никакой. Та же стремительность и расчет.
Не дав опомниться, Харлан потащил Бретта следом. Благо, чуть дальше был зажжен фонарь, и он не переломал себе ноги.
Они увидели жертву, которая и вправду была молода (в смысле молод) и перепугана насмерть. Рэйчел застыла перед ним, как гремучая змея. От неожиданности Бретт споткнулся, но Харлан понял его движение по-другому и придержал за руку, положив подбородок на его плечо.
– Не вмешивайся, – прошептал он ему на ухо, – это ведь Присутствие. Ее гейм.
Наконец нервы у парня сдали, и он шарахнулась в сторону, намереваясь убежать. В ту же секунду Рэйчел издала непонятной высоты яростный звук, метнулась вперед и изо всех сил ударила его о стену. Тот даже вскрикнуть не успел, только сполз вниз, когда Рэйчел подхватила его и с чудовищной силой швырнула еще раз. Раздался противный треск ломающихся костей. Глаза у него закатились, кровь изо рта брызнула прямо в лицо Рэйчел. Но та не останавливалась, она била его о стену, словно мяч, пока он не свалился, оставляя за собой бурые подтеки.
Бретта трясло, но Харлан, находясь так близко, мог чувствовать это, и он немедленно взял себя в руки. Истерику нельзя было себе позволить. Бретт жадно вдыхал пары медленной смерти, заполнявшие это место, и через некоторое время они уже не пугали его, а опьяняли, как аромат травки. Сейчас ему вдруг самому захотелось ударить.
Но тут Рэйчел, взявшись пальцами за горло своей жертвы, разорвала его, выпуская на свободу кровавые ручейки, и сделала несколько быстрых глотков. Все было закончено.
Она подошла. Сгустки крови сползали по белой лакированной коже ее плаща.
Испачканной рукой Рэйчел мазнула по лицу Харлана, а потом Бретта.
– Недурно, – сказал Харлан, облизнувшись. – Тебе полегчало, дорогая?
– Еще бы. А как наш послушник?
Она приблизила к Бретту лицо и внезапно поцеловала в перемазанные кровью губы. Это было похоже на изысканный сон. Ее волосы пахли снегом, а холодные прикосновения уже не пугали. Рэйчел прижималась к его щеке, когда Харлан подошел и обнял их обоих. Он влился в поцелуй, не разрушая его, а как бы деля на троих. Это было уже совсем что-то новое, непривычное и прекрасное, Бретт закрыл глаза, боясь пошевелиться.
Незаметно Рэйчел отстранилась, отступила, и он понял, что целуется с Харланом и не может ни остановиться, ни сдерживать стонов; если Рэйчел была лед, то Харлан был огонь. В это время она позади вытащила футболку из его джинсов и запустила под нее руки, обжигая кожу. Ее язык пощекотал шею, Бретт хотел обернуться и обнять ее, но не мог заставить себя прерваться, и Харлан не отпускал его. Руки Рэйчел и Харлана сплелись вокруг его тела, и он почувствовал, что растворяется, теряется в них, становясь одной третьей – частью целого.
Наконец Рэйчел вклинилась между ними, разбивая поцелуй, уже становящийся одержимым. Они замерли, обнявшись втроем, голова к голове; Бретт прижимался распухшими губами к волосам Рэйчел, испытывая при этом дикий и бестолковый восторг, а во рту не умирал вкус крови, снега и огня.
*
Они ушли до рассвета, не оставив никаких напоминаний о себе, будто их и не было. Ни окурка, ни мазка красной помады на бокале с виски – только кровь на простыне и почти болезненная истома, обернувшая тело. После Бретт ворочался в кровати уже который час, хотя и был вымотан до предела, он вспоминал все с тонкой примесью стыда и сильно доминирующим возбуждением, разливавшимся внутри тела, будто… ну теперь он знал – как это. Когда пальцы Рэйчел двигались внутри него, безжалостно растягивая, не боясь причинить боль, а Харлан жарко дышал ему в пах, целуя, прикусывая, соединяя цепочками касаний многие точки его тела в пульсирующую схему. Когда его подбрасывало от напряжения и казалось, что боль слишком сильна, чтобы выдержать, и чересчур мала, чтобы пробиться к нему настоящему. Когда он наконец вошел в Рэйчел и убедился, что она холодна и там, но это не вызвало ничего, кроме очередной острой вспышки желания… а в это время Харлан протолкнулся в него, не грубо – ничего, что делал Харлан, не могло показаться грубым, в постели или вне ее, – не грубо, но сразу сильно и глубоко, и последние волны боли взметнулись, чтобы сразу отхлынуть от нежного воркующего голоса в ухо, от ласковых словечек и поглаживаний и от того, как сжались мышцы Рэйчел и жадный, затуманенный взгляд ее волшебных глаз убил его, чтобы вернуть на место новым.
Поспать как следует, впрочем, не удалось бы и так. Телефон словно взбесился. Сначала он объяснил свое двухдневное отсутствие стандартным пакетом “сопли-кашель-температура сорок”. Потом позвонила Мона. Возможно, она хотела помириться, но для Бретта вся прошлая жизнь постепенно исчезала за горизонтом, и Мона была не лучшей ее частью. Ей не было места на этом празднике жизни, разве что в качестве десерта. Это он и объяснил ей с удовольствием, хотя она и бросила трубку примерно в середине объяснения. Потом – Руби, хотела выяснить, почему его не было на работе, не случилось ли чего. Трубку он не брал. Он бы с радостью вообще отключил телефон, если бы не ждал звонка от тех, кто на данный момент занимал в его жизни главные места.
Однако в этот раз звонок был не от них.
– У тебя моя вещь, – сообщил красивый и спокойный голос.
– Вы кто? – спросил Бретт сонно.
– Можешь называть меня Слайтли Мэд.
Сон как рукой сняло. Бретт кубарем скатился с кровати, сжимая трубку.
– А… но я… не понимаю, о чем вы? – спросил он, хотя подсознательно уже знал ответ. Этот эпизод совершенно затерялся в суете прошлой ночи, но теперь он вспомнил про свою находку.
Бретт сунул руку в карман плаща и достал портмоне.
– Вы выронили его в баре клуба “Разоренная могила”, – проговорил он. – Это ведь были вы? Рядом с Харланом?
Тот похоже, был немного удивлен.
– О, да ты познакомился с Харланом и Рэйчел? Мои поздравления. Но не переживай – я не намерен больше давать тебе советов. Мне просто нужна моя вещь. Встретимся в половине девятого в кафе возле твоего дома.
Бретт собрался с изумлением спросить, откуда ему известно его местопребывание, но в трубке уже раздавались мерные гудки. Влекомый естественным любопытством, он открыл бумажник, и сразу же увидел фото. На нем была девушка-блондинка на фоне Эйфелевой башни. Ее лицо светилось счастьем. Такое бывает у будущих матерей, а также у тех, чьи мечты сбылись. На обороте было написано: “Ноа от Банни. Береги себя”.
Лицо женщины показалось Бретту знакомым, он несколько секунд всматривался в фото, пока вдруг не узнал ее. Это лицо часто мелькало на глянцевых обложках модных журналов, а имя – в колонках светских новостей… И монстром она, естественно, никак не была.
Бретт взглянул на часы – десять минут девятого. Обдумывать было некогда, да и мысли занимало нечто другое. Поэтому он положил портмоне в карман и, неспешно одевшись, вышел из дома.
Он увидел и узнал его сразу. Такие лица не забываются, может пройти много лет, но даже по их прошествию один взгляд на это лицо вызовет воспоминания из самых захламленных уголков памяти. И еще – Слайтли М. чем-то отличался от Рэйчел и Харлана. Чем-то неуловимым, как тень. Не было того фейерверка, стремительности, того интереса, который они проявляли по отношению к нему. Только внимание сытого хищника, направленное исключительно на ЕГО собственность. Хотя в принципе, это больше соответствовало представлениям Бретта о вампирах.
Увидев Бретта, Слайтли М. приблизился.
– Могу я забрать бумажник?
– Конечно, – Бретт достал его из кармана, но отдавать не спешил. – Но как нашедший, я думаю, что имею право на премию. У вас в бумажнике фотография Сью Эллен Сэлинджер, модельерши, правда ведь? Почему вы носите ее с собой? Она ведь смертная.
Тот удивленно приподнял брови. Да Бретт и сам не ожидал от себя такого. Просто за часы, проведенные с новыми друзьями, он уже чувствовал себя обращенным, забывая, что нигде на нем, к сожалению, это не указано. А заблуждения могут иметь последствия.
Твердой рукой Слайтли М. взял его за горло и слегка сжал пальцы. Бретт испуганно взвизгнул, увидев его лицо совсем близко. Он улыбался.
– Надо же, – сказал он, – ты и говоришь уже как настоящий монстр. Смертная – бессмертная… да не бойся так, я тебя не убью. Не обижайся, но ты еще не вампир, а я просто хочу вовремя поставить тебя на место. Это для твоего же блага. Не знаю, что на уме у Рэйчел, да мне это и неинтересно, но до сего момента люди вроде тебя, и вообще люди, интересовали ее исключительно в виде пищи или спортивных снарядов. Они с Харланом так давно были людьми, что направление их мыслей недоступно для тебя. Задумайся об этом в свободное от фантазий время.
Слайтли Мэд сделал шаг назад, наблюдая, как Бретт откашливается, прижав ладони к горлу. Бумажник уже был у него в руках.
– Удачи тебе, – сказал он и растворился сразу же, когда вышел из светлого пятна.
На шее остались четкие отпечатки пальцев. Но то, что сказал Слайтли Мэд, ранило еще сильнее. Бретт наматывал круги по комнате, тиская в руках пушистое боа Рэйчел. А и в самом деле, почему они выбрали именно его? Не растерзали в клочья, а сразу буквально сделали частью семьи? Если это игра, то проникнуть в ее суть нереально. Но он не хотел так думать. Он уже не мог отказаться от того, к чему начал привыкать, сама мысль об этом была невыносима. Поэтому, услышав в трубке голос Рэйчел, вместо приветствия он задал вопрос.
– Почему я?
Она сразу поняла, в чем дело.
– Мне неприятно сознавать, что ты сомневаешься в нас… Не перебивай! – резко прервала она его вялую попытку оправдаться. – Что касается Слайтли Мэда, то он сам не прочь поиграть. Но в отличие от нас, он гораздо более изощрен и изобретателен, как и его игры, которые могут покоробить кого угоднок. Мы хотя бы честны и ничего не скрываем.
– Прости меня, Рэйч, – тихо сказал Бретт.
– Ничего, ты ПОКА не совершенен. Выше нос, сегодня ведь Участие! Это поднимет тебе настроение.
Участие – в убийстве – прошло на удивление гладко. На сей раз Бретт был с Харланом, и не в “Могиле”, а в другом клубе, для “золотой молодежи”. У этой богатой сучки прямо слюни потекли, когда она увидела Харлана, и увлечь ее на прогулку не составило никакого труда. Они мчались по ночному городу так быстро, что огни за окнами казались сплошной полосой – Харлан был водителем более чем лихим. Она пьяно визжала от восторга и лезла целоваться. Потом остановились… и она завизжала уже совсем от другого. Харлан хохотал, как гиена, и брызгался шампанским, отодвинувшись вглубь и давая своему протеже полную свободу действий. Тогда Бреттом овладел настоящий азарт – когда нож входил в ее тело, хотелось переживать это снова и снова, пока она не превратилась в решето. Тогда он откинулся назад, глубоко дыша и созерцая сотворенное. Кровь стекала с кожаных сидений и собиралась на полу в вязкие лужи.
Харлан вытер нож о ее волосы и вылил на труп остатки шампанского.
– Вот и умничка.
– Почему ты не пьешь? – спросил Бретт.
Он скорчил забавную гримасу:
– Гепатит С… кровь – дрянь. Но мы все равно неплохо провели время, правда?
На повороте они вышвырнули тело и захватили Рэйчел. Она выглядела уставшей.
– Даже не спрашиваю, – сказала она, окинув взглядом бывшую мисс Папины Баксы, – по-моему, все о`кей. Тогда по домам.
Тут Бретт не удержался, чтобы не задать давно интересующий его вопрос.
– А где ваш дом?
– Будешь на местном кладбище, ищи самый заплесневелый склеп! – пошутил Харлан. – У готических романистов слишком богатое воображение. Конечно, мы не живем в заброшенных особняках и тем более не спим в гробах. Это было бы просто смешно. У Рэйч действительно был особняк за городом, но недавно мы его продали. Если хочешь знать, наше обиталище на данный момент – кондоминиум на 15 Восточной улице, квартира 9В. Заходи в гости.
