Текст книги "Чистая кровь"
Автор книги: Никки Козловский
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Никки Козловский
Чистая кровь
Часть 1 – Как я докатился до жизни такой
I
Казалось ли вам, что на своем, как вам кажется, верном пути вы ступили куда-то не туда? Может вы познакомились с человеком, который вас кинул в самый трудный момент, и вы потеряли все? Может дело, которое вы открыли в надежде заработать легкие деньги, схлопнулось под тяжестью конкурентов, и теперь вы банкрот? А может вы поступили на обучение на сверх престижную профессию, и на пол пути вы осознали, что потратили время впустую?
Так произошло и со мной…
Спросите, и как же я докатился до такой жизни? Что ж, времени у меня полно – лет так сто пятьдесят шесть – рассказать ее мне не составит труда.
Я родился в богатой и обеспеченной семье. Род моих родителей корнями уходил еще во времена, когда по небу летали первые драконы. У них была яркая и отличительная черта – они являлись первоклассными волшебниками, ясное дело от рождения. Тоже самое касалось меня, моих братьев и сестер. Я помню, что моей первой игрушкой стала волшебная палочка, вырезанная из молодой акации.
Однако мне сразу что-то в ней не понравилось. Возможно, дизайн, или нарочитое желание моих нянек обучить меня азам магии высокого уровня. Каждый день, начиная с пеленок, нам словно по методичке вдалбливали в «светлые» головы важность нашего рода, нашего существа (чтобы это не значило), нашей силы, и то, что мы в будущем изменим целый мир! И изменять мир мы должны были с помощью этих кусков деревяшек? Именно так я тогда и подумал, и первое мое слово, которое я произнес, было «нет». Тогда, конечно, все обрадовались – особенно потому, что я первый в роду, кто заговорил в семь месяцев от рождения – но и в то же время отец мой был явно не готов к тому, что я скажу «нет».
Когда мне стукнуло полтора года, я подрался с одним из своих братьев (сестры играли отдельно от нас). Я точно не помню, что он мне тогда сказал – да и сложно было что-то понять, когда тебе в лицо летят слюни и бессвязный вопль – но по посылу я понял, что на меня бычат. Я тогда впервые закричал, чуть ли не выругался, и, взяв всю свою злобу в маленький кулак, нанес брату «мощный» удар по носу. В ответ я услышал только плач – горький и мерзкий. Затем брат схватил меня за волосы и принялся кусать. Я тоже расплакался, но отступать не собирался. В итоге это переросло в массовое – в рамках песочницы – побоище, где были слезы, сопли, слюни и даже моча. В конце концов прибежали служанки и разняли нас.
Мой брат по имени Доресс в тот вечер постоянно тыкал в меня пальцем. Когда он смотрел на отца, то начинал плакать, а когда на меня, то ехидно смеялся. Я же ничего не мог ответить, так как меня связали несколькими полотенцами и посадили в угол под присмотром одной из нянек. Когда отец выслушал Доресса, он подозвал меня к себе. Я обернулся, набрал побольше воздуха в щеки, и принялся слушать его наставления. Именно тогда отец мне сказал: «Наш род никогда не шел с мечем на голо против своих союзников». Без условно, его слова имели вес, но в своем братце я не видел ни союзника, ни даже прихвостня.
– С такими союзниками проще самому на меч прыгнуть, – сказал я тогда.
Я впервые увидел на лице отца искреннее удивление вперемешку с яростью. И мне даже сложно сказать, чему он удивился сильнее: то ли тому, что я ему перечил, то ли моему зарождаемому мировоззрению. Но итог я знал наверняка – три розги по моей жопе (к счастью била нянька).
С каждым годом я понимал все больше и больше, что для семьи я становился своего рода серым пятном на прекрасном пейзаже. Отец вообще перестал со мной разговаривать, мать стала избегать меня, а братья все чаще и чаще избивать меня толпой. Порой им даже не нужен был повод. И если еще тринадцать лет назад я мог понадеяться на нянек и служанок, то теперь я был один. Они боялись перечить «любимчикам» отцам, ибо знали, что наказание выбирали братья. Братьев стали больше баловать, им дарили самые лучшие подарки, возили на концерты и даже искали будущих невест, да и одевали их с иголочки!
Лично я доносил за ними или за отцом (что было большой редкостью). Про подарки или выезда за поместье я мог лишь мечтать, как и про невесту. Однако были и плюсы: когда замок на воротах запирался, мне открывались все двери. От горничных спрятаться было проще простого; сестры, которых не выпускали из своих комнат, никак мне не препятствовали.
Я мог, например, легко войти в кабинет отца или в спальню матери.
Там и там была одна важная атрибутика – огромные портеры как моих предков, так и их предков. На статных личностях сидели дорогие костюмы, на волосах была заколка с родовых гербом в виде прекрасного цветка (которого я, по правде, находил довольно примитивным), заостренные уши, которые всегда гордо смотрели ввысь. Особенно их кончики; лично у мамы кончики смотрели по бокам. У моих братьев и сестер были такие-же уши. Однако подходя к зеркалу, я замечал, что мои уши были не такими. Да, на них были небольшие выпирающие кончики, но по сравнению с остальными мои казались какой-то шуткой со стороны богов. Да еще и форма была вообще другой…
Спросите, в чем были «плюсы?» А я скажу! Например, я мог наложить кучу в кровать Дорессу…
Когда мне исполнилось шестнадцать, и в мой день рождения я не получил даже «с днем рождения», я осознал, что так не должно продолжаться. Я решил переступить через свои взгляды на благо семьи, или, по крайней мере, на свое. Я вошел в зал, где все сидели за обедом. Я тут же обратил на себя вниманием, так как открыл я дверь не с помощью рук, как это было раньше, а с помощью магии и волшебной палочки, причем с недюжинной силой! Тогда повисла гробовая тишина. Я смог спокойно, без упреков в мою сторону, пройти к отцу, встать на колено и сказать:
– Прости меня, отец, за мои старые проказы. Теперь я буду соответствовать нашему роду. Клянусь!
Мама от неожиданности закрыла рот руками, а отец, приказав мне встать с колен, крепко обнял меня за плечи.
– Да будет так, – сказал он.
На протяжении двух лет я обучался магией. Пока мои братья и сестры только обучались магией левитацией, я сразу же перешел к атакующей. На банальное задание «поднять тот камень», братья долго и монотонно зачитывали заклинание; я в свою очередь произносил короткое «выстрел», и темно-голубой сгусток энергии бил по земле возле камня, поднимая его вверх.
– Ты придурок, – слышал я в свой адрес от Иокка (второго брата, который, якобы, знал все о высшей магии на годы вперед). – Ты должен был произнести «Анд-ор-Ундо-Силь-Умн-Ар!» Правда ведь, учитель?
Наш учитель – старый гном с длиннющими усами – положительно кивал, еще сильнее потешая тщеславие Иокка.
– И какой в этом будет толк? – говорил я в свою очередь, крутя палочку между пальцами. – Что если в тебя летит град таких камней? Ты будешь зачитывать с умным видом свое «Анд-ур-Унр-Сусь-Имн-гр»? Да тебя в мгновенье превратят в решето.
– Д-дело не в том, что меня превратят в решето! – переходил он на крик, и голос его невероятно искажался. – Тут важна… эстетика! Правда, учитель?
Старичок, покрываясь холодным потом, энергично кивал.
– Да ну, – воспринял я это как вызов, и выставил палочку на Иокка. – Давай это проверим?
Когда Иокк выставил свою палочку вперед в надежде «испепелить» меня своими занудными произношениями, между нами вставал Тукаш – шкаф в чистом его понимании, со скулами, за которыми даже глаз не было видно.
– Прекратите, – говорил он.
В такие моменты я цокал, пока гном что-то бубнил мне за спиной. Тем временем очкарик Иокк мерзко хихикал.
В отличии от остальных братьев, Тукаш никогда лично не избивал меня; он принимал гордый нейтралитет и стоял далеко в стороне. Однако я подозреваю, что он просто стоял на шухере…
Как бы то не было, но в магии я преуспел, пусть мне и пришлось свыкнуться с тем, что свой «креатив» придется унять. В какой-то момент я понял, что буквально сплю с этим куском дерева, хотя я понимал, что эта любовь фальшива.
Когда мне исполнилось ровно двадцать, мое обучение высшей магии завершилось. Забавно было еще и то, что в этот день наш учитель откинул копыта, но это меркло над тем, что произошло дальше. Во время завтрака он был довольно активен: много набирал себе в тарелку, наливал себе побольше вина, много смеялся, что вообще не было на него похоже. Я тоже старался поддерживать в себе праздничный настрой – как минимум смеяться с его пьяных шуток. В какой-то момент он подорвался со своего места, высоко поднял бокал и сказал, что на выходных у нас намечен великий праздник. Это заявление все приняли с энтузиазмом. Я же был просто в шоке! «Неужели я впервые увижу, как проходят вечеринки?» – думалось мне, и на моем лице появилась глупая улыбка.
После обеда меня к себе вызвал отец. Войдя в его кабинет, я увидел уже знакомый портрет, а также отца, который, сидя на своем кресле, раскуривал трубку с пахучими травами. В руках у него был какой-то альбом. Отвлекшись от чтения и увидев меня, он подозвал меня к себе. Подойдя к нему, я тут же встал на колено и прижал кулак к сердцу.
– Ох, сын мой, не стоит, – сказал он. – Подними голову. Я… я никогда не был так счастлив, как сегодня. Ты наконец станешь магистром, как и твои братья. Нет, как я! Как твой дедушка! Как и говорилось в пророчестве – ты изменишь мир!
– Отец… я… о боги, я даже не знаю, что сказать… я счастлив…
И действительно, в тот момент я был счастлив. Все мое девство и часть отрочество давало исключительно кнут: насилия и унижения. И все почему? Потому что я был не таким, как все. Лишь переборов себя, я смог заполучить то, что давно желал – любви и уважения своего рода!
II
В ту ночь мне не спалось. Множество разнообразных мыслей все никак не могли уняться у меня в голове. Да и сложно было не думать, кроме как о грядущем празднике, стоявший у тебя на носу. Ночное небо было усеяно яркими звездами, и две луны нежно освещали ночной сад под моим окном. Я встал с постели, подошел к застеклению и прислонился к нему головой.
Так я и простоял всю ночь, и с первыми лучами солнца мое тело тут же рухнуло на кровать, но лишь на мгновенье, – в мою комнату вошла Эмма, – моя сестра. Глаза мои горели, да и разглядеть в ярком утреннем свете что-то было проблематично, но даже так я смог понять, что сестра была одета в красивое парадное платье. Как я узнал потом, она собиралась отправиться в город за важными, по ее словам, травами для блюд. Он спросила меня, что бы мне хотелось, но я лишь махнул рукой. «Бери, что хочешь…» – пробубнил я тогда. Я закрыл глаза, носом уткнулся в подушку.
Эмма была статной, высокой девушкой, чьей красоте мог позавидовать любой нарцисс. Волосы ее были ярко-рыжими, заплетены в длинную косу и лежали на ее плече. Лицо было острым и женственным, как и подобает истинной даме.
Однако не это привлекло мое внимание (почти). Когда дверь в мою комнату захлопнулась, я тут же вскочил и влетел в коридор. Сестра обернулась ко мне, и на лице ее был явный испуг. Правая бровь ее слегка приподнялась, что являлось ее неизменной привычкой при большом стрессе. Я спросил ее, как она смогла попасть в мужское крыло (наш особняк был поделен на мужское и женское крыло), на что она ответила:
– Мне отец разрешил.
После этих слов она резко развернулась и отправилась прямо на улицу, где ее уже ждал лакей.
«Разрешил отец? Что-то мне в это не верится», – подумал я тогда.
Я бы мог взять и пойти к отцу, дабы высказать ему свое мнение на то, что его правила нарушаются, однако силы стали покидать меня еще во время прохода мимо комнаты. Ноги сами завернули в проем, и я лишь мог молча подчиниться им…
Прошло несколько дней. За это время то, что могло поменяться – не поменялось; то, что могло вырастить – не выросло; то, что могло меня завлечь сильнее, чем подготовка к празднику – не завлекало и вообще не привлекало никакого внимания. В какой-то момент я начал осознавать, что я становился озабоченным этим днем. На столько сильно я погрузился в выбор имиджа и речей, которые, как мне думалось, я буду произносить на торжественном вручении грантов, что напрочь забыл о сне.
Напомнила мне о нем моя вторая сестра Нуна. Эта была эльфийка с слегка повисшими ушами, с серебристыми волосами, подстриженными под каре, и нежными руками, – на столько, что любая поверхность могла вызвать на них царапины или трещины, – которые она прятала под белоснежными перчатками. Глаза ее были мамины – добрыми и спокойными. Она зашла ко мне в комнату в самый разгар моей речи; она ждала, пока я замолчу и раскраснеюсь, как помидор, а затем, слегка посмеявшись в кулачок, войдет с подносом, на котом стоял горячий кофе.
– Ты сегодня в ударе, братик, – сказала она нежным голоском. – Тебя слышно даже у нас.
– П-правда, что ли? Ох… как не ловко…
– Но знаешь, мне нравится! Я их слушала каждый день, и каждый день я удивлялась твоим талантом… – сказала она и спрятала личико за перчаткой, мило хихикая.
– Ох, сестра, не смущай меня… – я спрятал глаза в пол. – Это еще сильнее вгоняет меня в краску…
– Хи-хи…
Сестра налила мне чашечку чая, поставила ее на стол, а сама села на кровать. Платье на ней было серебристым и скромным, и скорее напоминало сложенный халат, связанный поясом. Мои глаза быстро оглядели ее фигуру: я тут же подметил, что она от меня что-то хотела. Сложно сказать, почему я так решил. Возможно, потому что ее плечи были слегка напряжены, а ноги терлись друг об друга.
– Что-то случилось? – спросил я ее.
Лицо сестры тут же изменилось. На нем показалось несчастье – настолько искреннее, что я чуть не выронил кружку из рук! По ее покрасневшим щекам тут же прошлись слезы, которые она стерла перчаткой.
– Н-н-ничего такого, братец-ц-ц… Просто… Просто я… Меня отдают замуж…
– Так что же в этом плохого? У тебя появится любящий муж, у вас появятся дети…
– Н-нет, не хочу… Это… Меня выдадут за старикашку!.. Я не хочу так!
– Ну-ну, не плачь, – я крепко обнял ее за плечи.
В тот момент внутри меня все пылало, ведь я не мог смотреть на то, моя сестра, нет, – моя кровь – будет осквернена тем, с кем она не хочет связать свою жизнь! Это был бы настоящим позором для нее!
– Б-братик… ты мне… ты мне поможешь?
– Конечно, Нуна! – я был уверен в своих силах. – Проси, что хочешь!
– П-правда? Все? Прямо все?!
Она тут же развеселилась, крепко обняла меня в ответ, и повалила меня на кровать. Ее руки тут же оказались у меня на бедрах, а горячее лицо прижалось к моему. Все произошло так быстро, что я даже не успел ничего предпринять; из рта моего летели только «э-э-э» и «а-а-а».
– П-прости меня, братик, – вдруг начала она, поняв, в какое положения она загнала нас обоих. – просто я… Я не могу доверится никому, кроме тебя! Я… Я люблю тебя! Я всегда любила тебя! С самого детства ты был таким смелым, таким мужественным… Я всегда смотрела только на тебя и… Прошу, стань моим первым…
Это окончательно выбило меня из колеи; столько событий за одну неделю могло не хило так перевернуть твою жизнь! Сначала признание отца, затем праздник, а теперь искренняя любовь моей сестренки…
Я схватил Нуну за плечи, перевернул ее спиной на постель и стал медленно расстегивать со своей рубашки пуговицы. Затем одним резким движением я сорвал с нее зловещий пояс, отделяющий меня и мир наслаждений. И я увидел ее – женское тело. Оно было таким прекрасным, таким нежным, таким теплым… Горячее дыхание Нуны заполнило всю комнату, проникло внутрь моих легких, словно аромат весенних цветов, прорвавшийся в окно. Наши губи слились в страстном танце, и я окончательно потерял над собой контроль.
Я лишь слышал ее стоны; я чувствовал ее слезы на моих щеках; я чувствовал нежность ее тепло изнутри…
Следующий день у меня прошел в тумане. Все вокруг было таким размытым, таким незначительным, что порой я не мог понять, в какой комнате нахожусь. Лишь, когда мои ноги сами вернулись в мою комнату, я понял, что солнце снова ушло в закат. Я присел на стул, стоявший возле окна, и положил голову на ладонь. У меня был всего один вопрос, который все никак не давал мне покоя – куда делась Нуна?
Потом я начал вспоминать это утро: я проснулся от ужасного грохота со стороны сада. Поднявшись быстро с кровати и заглянув в окно, я увидел странную фигуру, у которой были длинные руки; сама же фигура была одета в черный плащ. Рядом с ней стояла еще одна фигура, чьи очертания мне показались знакомыми – тонкая талия, прическа под каре… Сомнений не было – перед фигурой в черном стояла Нуна! Я уже решился схватить палочку и произнести заклинание, но в это самое мгновенье меня чем-то огребли по спине…
Именно тогда и начался весь этот туман (в момент моего просветления заныла спина). Тогда вставал другой вопрос – почему меня никто не остановил? Я вышел в коридор с таким вопросом, но не служанок, ни братьев и сестер я не нашел. Даже зайдя в санузел, я увидел лишь пустоту. Неужели я попал в кошмар? Верная пощечина не подтвердила мои догадки. Но может это заклинание, которое не дает мне выбраться из кошмара? Даже если это так, то почему сон кажется таким реалистичным? Неужели это демоны сновидений?
Я слышал о том, что демоны снов могут заставить своих жертв попасть в ваш худший кошмар, но и при этом здания и фауна вокруг тоже менялась. Однако в моем случае изменилось лишь наполнение дома, а именно то, что вокруг меня не было НИКОГО! Да и возможность бегать, прыгать, кричать я также не потерял…
Может, меня бросили?
Потоки мыслей и догадок смешались в одну мутную кашу. Я отправился на кухню, где огонь уже успел потухнуть, а запах еды испарился вместе с ее жаром. Открыв винный шкафчик, я отбил горлышко от бутылки, налил немного в стакан и выпил его. Вкуса я не почувствовал, хотя вино было закрыто еще сто лет назад (вкус как минимум должен отдавать кислятиной)! Вдруг внутри меня забилось сердце. Оно и раньше билось, но теперь с таким громким и тяжелым ударом, что казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Оно ужасно болело, и, чтобы хоть чуть-чуть унять боль, я присел на пол. Дыхание с каждым вдохом становилось все тяжелее и тяжелее. В глаза снова появился туман. Вино медленно выливалось на пол, распространяя не виданный для меня аромат.
Я услышал треск, шум, гам, – на меня летел бурный поток раскаленного вина. Я чувствовал его жар своим ослабшим телом, но не мог ничего поделать. «Эта тварь… хочет меня убить… Но я… Я…» Преодолев все возможные пределы моего тела, я вытащил из кармана свою палочку, и крикнул во все горло:
– Сандафул!
… и я яркая вспышка раздала оглушающий звон!
… и услышал я стон …
… женский стон …
III
После того, как я раскрыл глаза, крик словно испарился. Я лежал в окружении полнейшего хаоса: вещи были перевернуты верх дном, одежда, включая мой праздничный наряд, была изрезана и истерзана. Простыня и одеяло лежали на полу, и на их скатерти виднелись красные пятна. Вот уж бурная ночка у меня была, подумалось мне. Однако ощущения того, что это был просто приятный сон, не покидали меня.
Выйдя в коридор, я увидел тень, которая двигалась ко мне. Это был Джошуа, один из прислуги и по совместительству самый старый лакей нашего поместья. Он поклонился мне, закрутил пальцами свои извилистые усы и ожидал от меня действий.
– А где Нуна? – спросил я его после минуты молчанья.
– Госпожа Нуна сейчас у себя в комнате, – коротко ответил мне Джошуа звонким, как скрип по начищенному самовару, голосом. – По правде говоря, ей не здоровится.
– И… на что жалуется?
– Господин… Признаться честно мне самому интересно, – Джошуа стоял ровно, абсолютно не двигаясь, да и лицо его деревянным, – лишь брови его выражали каплю эмоций.
– Я, конечно, не врач, – продолжил лакей, – но я подозреваю, что у нее зуд в паховой области.
После этих слов я окончательно понял, что это был не сон. По моему лицу прошлась глупая улыбка, которой Джошуа не придал никакого значения (или же мне просто так показалось). Сказав, что меня уже ждут к завтраку, лакей развернулся и солдатской походкой отправился восвояси.
Я также не стал медлить и тоже отправился по своим делам. Проходя мимо комнаты Нуны, внутри меня заиграла странная дрожь. Если это был не сон, то, следовательно, я отдался своим инстинктам и овладел своей сестрой! А, следовательно, это равнялось измене нашему роду! Однако в тот момент я выбросил данные мысли из головы. Любовь переиграла логику…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
