Текст книги "Дальше (СИ)"
Автор книги: niki123
Жанр:
Короткие любовные романы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– Да, спасибо, – Дима размял шею. – Ты не беспокойся, я коньки откидывать не собирался.
– Ага, все вы так говорите, – нарочито ворчливо произнес мужчина. – Блин, хорошо-то как! – он оперся спиной о стенку и прикрыл глаза. Дима согласно угукнул. – Я в последний день собирался поехать в какой-нибудь торговый центр, хочу Лие подарок посмотреть. Ты Ане что-то уже присмотрел?
Вопрос ввел Диму в легкий ступор. Он совершенно не думал ни о каком подарке. Даже о сувенире. Совесть его неприятно уколола. Николай, который внимательно на него смотрел, все сразу понял.
– Ты ей ничего не собираешься привозить? – удивленно спросил он. – Между вами что, черная кошка пробежала?
– Нет, почему ты так решил? – спросил Дима. – Просто все есть уже. Благодаря интернету и наличию денег теперь можно купить, что твоей душе угодно. Шмотки Ане я выбирать боюсь, ей нехорошо будет, косметика, духи, украшения – все это занимает три честверти общей гардеробной. А какую-то ерунду я везти не хочу.
– Да? Ну ладно, – Волков помолчал. – Я тебя не узнаю, – вдруг сказал он. Дима вопросительно поднял брови. – Я просто помню, как ты об Ане рассказывал каждому встречному, тогда, черт знает сколько лет назад. Ты делал это так, что хоть романы пиши. Девчонки в универе готовы были мать родную продать, лишь бы их хоть кто-то так любил. Это я тебя не пристыдить пытаюсь, если что. Но по-моему, между вами что-то происходит. Вернее, не происходит того, что должно быть.
Дима молчал. Приятель был прав. Раньше он действительно горел, мечтал об Аньке день и ночь. Засыпать с ней рядом было подлинным, незаменимым счастьем. Большим счастьем было только заниматься с ней любовью. А теперь он даже не подумал о том, чтоб привезти ей какую-нибудь безделушку, оправдываясь перед собой достатком и характером жены. Это… это получается, что он больше не любит ее? Или любит, но не как раньше?
Но ведь это нормально, разве нет? Они вместе больше десяти лет, у них хорошая жизнь, светлое будущее, о котором они мечтали тогда, в этой прошлой студенческой жизни, перспективы, карьера идет в гору. Аня не только не подурнела, но и похорошела. Да и Дима за собой следил. Они были красивой парой, хорошо смотрелись вместе на фотографиях.
Что еще надо? У многих нет и половины того, что они имели.
Но что-то было нужно.
– Просто трудный период, – медленно проговорил Дима, наконец. – У всех бывает. Может, это кризис семейной жизни или еще что-то там. Я ее люблю и она меня любит, я знаю. Остальное… рассосется.
– Дим, я тебе еще вчера вечером сказал, – негромко начал Волков. – И не смотри на меня так, это я не к вопросу о детях. Черт с ними, не хотите если, ну и ладно, дело ваше. Но если у вас кризис, как ты говоришь, то само оно не рассосется, поверь мне. Надо разговаривать, подарки дарить. Сексом заниматься, наконец. Вот чего она с тобой не приехала?
– Слушай, сверни тему, – неприязненно оборвал его Дима. – Она не приехала, потому что из нас двоих язык всегда был подвешен у меня, Аню надо пускать как тяжелую артиллерию, все это знают. У нее отчет. Меня всего-то пять дней нет, а не три месяца.
– Я вот сейчас договорю на правах старого знакомого, а потом можешь мне морду бить прямо здесь, – негромко проговорил Волков, пытливо взглянув на мужчину. – Аня у тебя терминаторша, что правда, то правда. Но это ничего не значит. Что бы там у вас не произошло, это можно исправить. Если не измена, конечно. Хотя если случайная, одиночная, так сказать… Может, и это можно исправить. Не знаю, не пробовал. Сейчас, дай договорить, – поспешно сказал мужчина, глядя, как Дима набрал в грудь воздуха, чтоб возразить. – Ты ее если любишь, то сделай что-нибудь. Потом будешь сильно жалеть. Что бы у вас не случилось, это можно пережить только вместе, понимаешь?
– Я в курсе, – сухо ответил Цаплин. – С каких пор ты таким психологом стал?
– Пришлось, – пожал плечами мужчина. – Не всегда над головой солнце светит, знаешь ли.
Дима помолчал.
– Ладно, поехали в этот торговый центр, – наконец, сказал он. – Куплю там Ане какую-нибудь фигню, она проломит мне ею голову, зато совесть моя будет чиста.
– Авось и не проломит, – усмехнулся Волков.
– А ты своей что хочешь привезти?
– Ну… не знаю. Лия поправилась на семь килограмм, страшно прееживает по этому поводу, если честно. Да и чего греха таить, злится на меня, что заставляю исполнять рекомендации врачей и под страхом страшного скандала запретил ей худеть, – честно признался Волков.
– Она не знала, что от родов полнеют? – скептически спросил Дима.
– Знала, конечно. Видимо, надеялась, что ее это не коснется. Ну или быстро похудеет. А тут я такой упертый баран. Была б моя воля, я б ее еще бы откормил килограммов на пять.
– А не многовато? Хочешь из нее пампушку сделать? – улыбнулся Дима.
– Нормально. Она при росте сто семьдесят пять сантиметров весит шестьдесят килограммов.
– Да ладно, – присвистнул мужчина. – И это она на сколько поправилась? На семь кило, ты говоришь? Это ж анорексия ходячая.
– Только попробуй это ей скажи, – скривился Волков. – Я когда ей первый раз сказал, мол, не хочешь ли прибавить пару кило, мне такое было… А во время беременности сладкое лопала, я аж заглядывался. Рыдала и лопала, удержаться не могла никак. И меня проклинала, что я ей это сладкое привожу ото всюду.
– Вот проблема, – хохотнул Дима. – Она у тебя в параллельном мире живет, видимо. Всем женщинам мужья говорят худеть, а ты ее толстеть уговариваешь.
– Это же просто нездорово. У нее это где-то тут, – Волков постучал себя по виску. – Хрен вытащишь.
– А если к психологу?
– Нет, своими ногами не пойдет. И потом, оправдывает это карьерой. Надеюсь, что ей похудеть не удастся, и она из манекенщиц перейдет в разряд фотомоделей или в рекламе будет сниматься, например. Там весить можно больше.
– Ты коварный тип, – хмыкнул Дима. – Как она у тебя на ребенка решилась в таком случае?
– Очень долгая история. Правда. И слишком личная, если честно, – признался Николай. – Это она должна рассказывать.
– Нет, это как хочешь. Я ж не настаиваю, – Дима поднял руки в примирительном жесте. – Я начинаю замерзать. Пошли отсюда. И спать хочется.
– Да, потопали.
Мужчины вылезли из бассейна, завернулись в халаты и отправились в раздевалку. Когда Дима поднялся в номер, первым делом открыл «контакт». Мужчина с размаху плюхнулся на кровать и открыл «диалоги».
Сообщение было от Ани.
« Привет. Как там дела? Меня Юсупов спрашивал.»
«Дела нормально, все подробнее расскажу при прилете. Я ему сейчас краткий отчет отправлю».
Дима немного помедлил и напечатал:
«Соскучился по вишневому пирогу. Сделаешь?»
Ани онлайн не было, поэтому мужчина не стал ждать ответа. Он так наплавался, наговорился и напарился во всех смыслах, что готов был уснуть, не раздеваясь. Но Цаплин все же сделал над собой практически нечеловеческое усилие и скинул с себя одежду. Так и завалился спать голым.
*
В последний день Дима с Волковым взяли такси и направились в торговый центр. Погода была аховая, город оправдывал свое прозвище*, и мужчины решили оставить себя без пешей прогулки.
Несмотря на дождь вместе со снегом, народу на улице было много. Все куда-то спешили, суетились, многие были одеты как офисные работники. Это неудивительно, мужчины находились в квартале небоскребов. Жили здесь только те, кто мог позволить себе снимать жилье за сумасшедшие по всем меркам деньги. В основном в квартале располагалось бесчисленное множество офисов, практик, контор, фирм и консультаций. Особо крупные фирмы снимали сразу несколько этажей, и в одном небоскребе могло располагаться всего четыре-пять фирм.
Все было из стекла и бетона. Редкие деревья, как будто случайно оставленные в центре Чикаго, все еще оставались голыми, без единого намека на почки или листья. Иногда в окне автомобиля мелькали бездомные с большими табличками, разносчики жуткого уличного фастфуда, вот прошли школьники словно косяк мелких рыбок. Ребятне погода никогда не бывает помехой, они остановились на пешеходном перехоже, прямо перед такси, в котором сидели приятели. Детям на вид было лет десять-двенадцать: все румяные от ветра, веселые, нетерпиливые. У кого-то сбилась шапка, кто-то суетился и доставал что-то из рюкзака… Такие живые. Дима почувствал себя мумией в сравнии с ними.
Господи, ему же только тридцать семь! Аньке вообще тридцатник…
*
Вляпавшись во все возможные пробки, мужчины все-таки добрались до торгового центра. Народу было в нем столько, будто сегодня «черная пятница», а завтра Рождество.
– Волков, может, ну его к черту? – спросил Дима обомлевшего приятеля. – Мы здесь до пенсии будем в очередях стоять.
– Мы сюда час перлись, – мрачно сказал Николай. – По этим пробкам еще столько же будем ехать обратно или в любую точку города. Давай уже здесь.
– Ну… – неопределенно пробормотал Дима. Спорить было бессмысленно, это он понимал. Волков прав, они убьют полдня просто на дорогу. Но перспктива находиться здесь следующие часа четыре категорически не воодушевляла.
Волков начал с ювелирки. Продавцы приняли мужчин за представителей русской мафии, не иначе, поэтому расшаркивались как никогда в жизни. Хотя наверняка дело было в том, что Николай смотрел умопомрачительно дорогие украшения.
– Как тебе? – спросил он Диму, указывая на длинные серьги с изумрудами и блиллиантовой россыпью.
– По-моему, пошлятина, – честно признался Дима. – Мне тут вообще ничего не нравится.
Волков на него только рукой махнул. Они проторчали в ювелирном отделе еще час, но так ничего и не выбрали. Продавцы были разочарованы, а Дима вздохнул с облегчением.
– Ане не нравятся украшения? – спросил его Николай. Они остановились возле огромного магазина с итальянской одеждой.
– Она их носит, но без энтузиазма, – пожал плечами Дима. – Есть комплекты для выхода в свет, есть повседневные. Всегда подбирает сама. У нее замечательный вкус. С одеждой то же самое. И потом, если твоя Лия модель, то Аня нет. Она красивая, но не всякая вещь ей идет.
– Кстати о вещах, – пробормотал Волков. – Я знаю, что Лие привезу. В приципе, мы можем с тобой разделиться и встретиться на этом месте часа через два.
– Меня устраивает. Может, и я что-нибудь найду, – без особой надежды согласился Дима.
Он смотрел, как приятель бодро шагает в сторону магазинов с вечерними платьями, возвышаясь над американцами как каланча. Сам Дима лениво побрел вперед.
Мужчина бесцельно слонялся по центру большую часть времени, выделенного Волковым. Дима заглянул в сувенирный, в магазин для хобби, для танцев, для любительниц проводить все время на кухне… Но все это было не для Ани. Не то чтобы она не готовила. Нет, готовила, конечно. Но они оба много работали, Аня вообще пахала как китаец. На готовку просто не оставалось времени, часто приходилось ужинать в кафе и ресторанах, заказывать еду на дом.
Когда оставалось всего двадцать минут до встречи с Волковым, Дима прямо перед собой увидел большой магазин со знакомой вывеской Victoria Secret. Мужчина немного помедлил. Он уже не помнил, когда последний покупал Ане белье. И стал забывать, как она выглядит в белье.
Как только эта мысль посетила его голову, Дима решительно направился в магазин.
*
Волкову пришлось подождать Диму на двадцать минут больше, но тот болтал с женой по скайпу, так что присутствие мужчины заметил не сразу.
– А она у тебя какой национальности? – спросил Цаплин, когда разовор был закончен.
– Полька, – Николай задумался. – Или полячка?
– Я понял, – умехнулся Дима. – Что купил?
– Вечернее платье. Надо же ее как-то убеждать, что она красавица, – хмыкнул Николай. Его взгляд упал на пакеты в руках Димы. Мужчина усмехнулся. – Что купил ты, я спрашивать не буду.
– Лучше не надо.
Через полтора часа мужчины расстались в холле отеля. Пробки в Чикаго были такими же, как в Москве. Если не хуже. Волков выезжал в аэропорт ночью, а Дима ранним утром, так что мужчины заранее обменялись адресами скайпов. Вряд ли удастся поговорить на заключительном ужине. Все будут стараться закрепить новые знакомства и едва ли не рвать друг друга из-за этого на части.
Ужин прошел быстро. Ну, по крайней мере для Димы. Он был человеком компанейским и дружелюбным, хорошо знал английский, прилично понимал немецкий и мог связать два слова на испанском, который усиленно учил, так что проблем с общением не возникало. Поздним вечером мужчина написал Ане сообщение в сети, а ранним утром, чуть стало светать, уже кое-как загрузил себя в машину.
Весь полет Дима спал, изредка просыпаясь, когда предлагали еду и напитки. Жевал через силу, а потом снова вырубался. Несчастный организм, только-только начавший привыкать к головокружительной смене часовых поясов, сейчас был обречен на страдания снова, и Димина здоровая нервная система отключалась во избежание перегрузки. Дима не особенно возражал.
Из аэропорта он сначала направился в офис, где все подробно рассказал боссу, отчитался, так сказать. Юсупов был нормальным мужиком, а потому, глядя на едва ли не качающегося от усталости Диму, отправил его домой с чистой совестью.
*
В квартире не было никого, за исключением домработницы. Это было женщина лет пятидесяти, аккуратная и опрятная. Никогда не лезла в личную жизнь, была предельно корректной и порядочной.
– Хорошо долетели? – вежливо поинтересовалась женщина. – Простите, я не знала, что вы приедете днем, я бы пришла с утра пораньше.
– Лидия Львовна, вы же знаете, меня может разбудить только Анин крик, что я опять проспал, – усмехнулся Дима. – Вы если прибрались в спальне, то я туда пойду.
– Да, конечно. Я там уже закончила.
– Тогда отлично.
Дима хотел направиться в спальню, но сначала решил зарулить в ванную. После душа стало немного легче, хотя бы перестала гудеть голова и отпустило левое ухо, которое заложило еще при посадке.
Но уснуть не удалось. Лидия Львовна прибиралась на кухне, затем перешла в коридор. Она не шумела, просто несмотря на усталость Дима уже выспался. Да и как-то надо было продержаться до вечера. Юсупов дал один день на акклиматизацию, за что Дима был ему безмерно благодарен, но если он не попытается войти в режим, то этот один день и плюс два выходных его не спасут.
Через некоторое время Лидия Львовна тихо ушла, забрав с собой все свои ужасно пахучие дезинфицирующие средства, и Дима остался в квартире один. Немного поразмыслив, мужчина решил побегать. В конце концов, если он устанет физически еще больше, то ночью точно вырубится. А там будет уже полегче.
Мужчина переоделся в шорты и кроссовки, включил в мини-зале стереосистему и встал на беговую дорожку. Ритмичная музыка разносилась по пустой кварире, настраивая на бег. И Дима побежал.
Из-за музыки он не услышал, как через час в двери повернулся ключ, и пришла Аня. Она услышала музыку и молча прошла на кухню с пакетами, которые водрузила на разделочный стол. Девушка методично выгрузила еду в холодильник, а затем отправилась в спальню, чтоб переодеться.
Музыка по-прежнему орала на весь дом. Это не раздражало, нет. Просто как-то утомляло. Аня терпеть не могла, когда работало что-то фоном, не могла сосредоточиться. Зато ее муж мог слушать что-то невообразимое в наушниках, и это совершенно не мешало ему связно мыслить. Тут они были полными противоположностями.
Хотя, не только тут. Аня все чаще и чаще ловила себя на мысли, что они с Димой очень разные.
Вдруг музыка стихла, послышались шаги по коридору.
– Ань? – позвал муж. – Это ты?
– Уж явно не грабитель, который принес продукты, – усмехнулась женщина. – Нормально долетел?
– Да, терпимо, – кивнул Дима. – Извини, я в душ, – мужчина на мгновение запнулся, как будто раздумывая, говорить или нет. – У меня в чемодане для тебя подарок. Открой, посмотри.
– О, – брови девушки поползли вверх. – Спасибо. Я посмотрю.
Муж кивнул и скрылся в недрах квартиры. Вскоре послышался отдаленный плеск воды. Аня подошла к чемодану и расстегнула молнию. Взгляд сразу упал на розовой бумажный пакет. Девушка вытащила его и поставила на тумбочку. Она чувствовала себя Пандорой, перед которой стоял тот самый проклятый ящик.
С чего это Дима решил подарить ей белье?
Хотя, чего уж врать. Аня поняла тонкий намек, от этого неприятный холодок прошелся по спине. Девушке казалось, что они с Димой уже обсудили все. А теперь тема всплывет снова.
Наверное, она должна была всплыть когда-нибудь. Дима взрослый мужчина, пышащий здоровьем. Глупо было ожидать, что он больше не будет поднимать вопрос об их сексуальных отношениях.
Словно почувствовав, что о нем думают, мужчина показался в коридоре в одном полотенце. Аня глянула на него и подумала, что этот мужчина действительно пышет здоровьем: широкие плечи, угадывающийся пресс, мускулы на плечах, подкаченные ноги.
– Ты уже посмотрела? – полюбопытствовал муж. – Как тебе?
– Очень красиво, спасибо, – улыбнулась девушка, солгав. – Я примерю попозже, хорошо? Сейчас очень устала, хочу кое-что просмотреть перед ужином.
– Но ты же все равно собираешься переодеться, разве нет? – Дима прислонился к стене, сложив руки на груди. – Примерь сейчас, я посмотрю. Выбирал полчаса, боялся, что не угадаю с размером.
– Я уверена, что ты все угадал, – мягко проговорила Аня и, взяв пакет, пошла в спальню. По шагам позади она поняла, что муж двинулся за ней. В этот раз решил не сдаваться без боя?
– Подтверди догадку. А то я уже стал забывать, как моя жена выглядит в сексуальном белье, – негромко проронил мужчина. Аня с тяжелым вздохом поставила бумажный пакетик на кровать. Муж неожиданно обнял ее сзади. Она чувствовала, как намокает блузка на спине из-за того, что Дима толком не вытерся. – Я соскучился, Ань.
– Дим, не надо, пожалуйста, – тихо ответил она и отстранилась. Муж, к счастью, не стал удерживать. – Мы уже об этом говорили. Прости, но я не могу. Прости.
Аня старалась на него не смотреть. Ей было очень тяжело говорить это снова, зная, что это не последний раз. К тому же, видеть раздражение и разочарование на лице любимого человека было попросту больно.
– Я помню, что мы говорили, – мрачно ответил Дима. Он смотрел на жену в упор. – Это было пять месяцев назад.
– Я помню, сколько времени прошло, – абсолютно ровно сказала Аня. – Закончим этот разговор, хорошо? Ты, кажется, просил вишневый пирог? Я сделаю сегодня к ужину, если успею.
Дима усмехнулся. Пирог вместо любви. Как будто ему уже сто лет. Но мужчина промолчал. Он чувствовал, как внутри разлилось раздражение и тупая боль. С каждым разом она становилась все менее и менее острой. Наверное, это и есть привычка.
– Спасибо, – наконец нарушил повислую тишину мужчина. Он почти физически ощутил облегчение жены. Это снова резануло по живому. – У Васи день рождения в вокресенье, будет вся родня. Нас тоже ждут.
– Х-хорошо, – ответила Аня. – Что подарим?
– Не знаю, надо походить по магазинам, – Дима внимательно посмотрел на жену. – Если хочешь, не пойдем. Скажем, что нас послали в командировку и все.
– Нет, не надо, – ответила Аня, спокойно встретив взгляд мужа. – На каком Вася месяце?
– Не знаю, наверное, на восьмом.
– Тогда, я думаю, будут актуальны детские вещи и прочие прибамбасы.
– Да, наверное, – пожал плечами Дима. Он размотал полотенце и надел домашние брюки. Аня нарочно не стала отводить глаз, чтоб муж не понял, насколько ей сейчас тяжело. – Но Василисе тоже надо какую-то безделушку. А то получится, что подарок не ей, а неродившимя пока племянникам.
– Посмотрим, можно завтра с утра поехать.
– Только дай проснуться сначала, ладно?
– Постараюсь, – улыбнулась Аня. Только улыбка вышла какой-то неестественной и печальной. Девушка прошла мимо мужа и скрылась за поворотом коридора.
Димин взгляд упал на злополучный розовый пакет. Тихо ругнувшись, он запихнул его на самую верхнюю полку шкафа и прикрыл старой толстовкой, которую надевал только на рыбалку с отцом.
========== Глава 3 ==========
Супруги легли спать по отдельности. Нет, не в разные кровати, просто в разное время. Дима свалился раньше, а Аня работала допоздна и только после законченного отчета последовала за мужем.
Дима спал, разлегшись по всей кровати. Аня осторожно перелезла через него и притиснулась к стенке. Мужа пришлось все же немного подвинуть, но тот даже бровью не повел. Он всегда спал крепко-крепко. Аня, просыпавшаяся разве что не от тиканья часов, иногда сильно ему завидовала. Особенно последнее время, когда сон совсем не шел. Но принимать снотворное или успокоительное девушка категорически не хотела, у нее был принцип по жизни: пока еще можешь справляться сама, справляйся.
Только это становилось все труднее.
Дима глубоко вздохнул и перевернулся на бок, к Ане лицом. Девушка легко погладила мужа по коротким волосам. На шее они кололись. Ане это всегда нравилось. Она провели кончиками пальцев по шее мужа, по плечам ключицам, снова вернулась к горлу, проскользила по губам, колючим от щетины щекам, чуть подрагивающим векам…
Она скучала по нему, особенно когда он вот так лежал рядом. Когда всего несколько часов назад предлагал ей близость. Это было невыносимо больно. Но переступить через себя Ане не хватало сил.
*
Они втсали поздно. Аня все-таки сделала вишневый пирог, Дима радостно умял половину. Супруги обсуждали повседневные дела, возможный подарок сесте Димы. Словом, по негласному соглашению делали вид, будто вчера вечером ничего не было. Аня отправилась одеваться, когда Дима допивал вторую чашку кофе. Ему было очень тяжело проснуться: восьмичасовая разница с Чикаго давала о себе знать.
– Я готова, – проронила жена, появившись на кухне в джинсах и водолазке. Волосы собрала в пучок на затылке. – Ты тут не уснул еще?
– Что? – тупо переспросил Дима. Аня улыбнулась кончиком губ. – Сейчас оденусь, подожди минутку.
Мужчина залпом допил горький остаток на дне чашки и отправился в спальню. Как всякому мужчине, ему на все сборы требовалось минут семь, поэтому одевался он всегда последним, чтоб не ждать жену по часу, стоя в прихожей.
Мудрствовать Цаплин не стал, тоже надел джинсы и темный бадлон какого-то неопределенного цвета. Мужчина вышел в коридор, взгляд упал на шарф, который валялся на чемодане.
– Ань, а ты не помнишь, где мой черный шарф? – крикнул Дима. – Я свой кофе в самолете залил.
– Тот шарф, который ты терпеть не можешь? – осведомилась девушка. – Я не знаю. Посмотри в стенном шкафу.
– Тот который в спальне или в прихожей?
– В прихожей.
Дима безрадостно глянул на огромный шкаф-купе с зеркалами выше человеческого роста. Если шарф был здесь, то в самой верхней секции, а до нее еще добраться попробуй. Кряхтя и ругаясь как старый дед, мужчина взгромаздился на табуретку и открыл первую секцию. На него тут же вылетела коробка с Аниными туфлями, едва не заехав по голове. Поняв, что тут ему ничего не светит, Дима запихнул коробку обратно и быстро закрыл дверцу, чтоб не вывалились все коробки сразу. Анька его тогда убьет.
Во второй секции обнаружились два древних лыжных костюма и прочая экипировка для зимник видов спорта. Дима с удивлением обнаружил свои коньки, которые искал полгода назад. Что это за закон подлости, он не понимал: почему полгода назад он осмотрел в этом чертовом шкафу каждый сантиметр и их не нашел?
В третьем отделении тоже ничего не было.
– Ань, я не нашел, – проорал Дима, глядя на пыльную люстру. Видимо, сюда Лидия Львовна добраться была не в силах.
– Мне прийти? – со вздохом спросила девушка, уже встав из-за стола.
– Нет, подожди. Я сейчас еще поищу. Кофе там попей пока.
Аня беззвучно хмыкнула, смотря на чашку прямо перед собой. Она слишком хорошо знала мужа, чтоб ждать резльтата поисков без кофе.
Дима спустился с табуретки и открыл главное отделение шкафа. Там висело какое-то огромное количество курток и пальто, Анина шуба в специальном чехле, от которого разило нафталином так, что Дима постарался отодвинуться от него как можно дальше. Внизу были полки, на которых валялись старые зонтики, перчатки без пары и прочий хлам, который надо было выкинуть лет пять назад. Мужчина не стал все это скидывать на пол, а принялся наобум искать рукой. В конце концов, если шарф тут, то шуршащий пакет Дима отличит от старого зонтика и наощупь.
Искомый пакет нашелся, кажется. Мужчина осторожно вытянул его, стараясь не вытащить вместе с ним почти весь шкаф. Он заглянул в пакет. Внутри были какие-то цветный тряпочки, Дима не мог разобрать, сидя против света. Он запустил руку внутрь и вытянул одну тряпочку.
Это оказалась зеленая хлопковая распашонка. Дима тупо на нее уставился.
Она казалась крошечной, как на куклу. С трудом верилось, что существуют настолько маленькие дети, мужчина казалось, что даже три его пальца не пролезут в рукав, не то что детская ручонка. Дима сел на пол и принялся вытаскивать из пакета каждый предмет одежды по отдельности.
Это были ползунки, пинетки, распашонки. Совсем немного, все нейтральных цветов, чтоб можно было надеть и на мальчика, и на девочку.
В горле у мужчины разом пересохло. Он чувствовал, как внутри него что-то натягивается, как пружина. Хотя, может быть, она была натянута давно и вот-вот грозилась лопнуть.
Послышались Анины шаги в коридоре. Дима не сделал ни единой попытки убрать детские вещи в шкаф.
– Ну что ты там… – Аня замерла в арке, мертвыми глазами уставившись на Диму, с распашонкой в руке. Девушка молчала, кажется, физически не в сотоянии разомкнуть губы.
– Я не знал, что у нас есть детские вещи, – хрипло сказал Дима. Аня сглотнула.
– П-положи на место и не трогай, – тихо и быстро сказала она. Сердце в одну секунду поднялось куда-то к горлу и застучало там, каким-то непонятным образом отдаваясь неприятным покалыванием в затылке.
– Ты купила их, когда мы еще не знали, что у нас будет дочь? – словно не слыша ее, будто размышляя вслух, спросил Дима.
– Закрой пакет и одевайся, – резко бросила девушка и быстрым шагом ушла на кухню.
Она оперлась о столешницу, дышать стало тяжело, будто кто-то тяжелый сидел на груди и не давал вздохнуть. Аня открыла кран с холодной водой и плеснула пару раз в лицо, чтоб прийти в себя. Девушка спиной чувствовала взгляд Димы.
Медленно она обернулась. В руках муж по-прежнему держал распашонку.
– Я же попросила убрать, – голосом, не предвещавшим ничего хорошего, сказала Аня.
Ей так казалось. Но Дима услышал только страх и бесконечное отчаяние. Оно очень хорошо резонировало о его собственную тупую боль, которая вдруг стала очень яркой, острой. Будто кислоты глотнул и чувствуешь, как оня течет по пищеводу вниз, разъедая все на своем пути.
– Почему я должен это убрать? – тихо спросил Дима. – Это был и мой ребенок, Аня.
– Замолчи, – выдохнула девушка. – Умоляю, замолчи.
– Я молчал пять месяцев. Ты запретила мне об этом говорить, и я молчал, – Дима сел на стул, распашонка оказалась на столе. Мужчина смотрел на нее, не отрываясь, обхватив руками голову. – Я не могу больше, Ань. Мы оба не можем больше молчать. Нам надо поговорить.
– Не надо, – надломленно, едва сдерживаясь попросила девушка. Она с силой сжала руку в кулак, чтоб ногти впились в ладонь и хоть немного отвлекли ее от страданий, которые не прекращались вот уже почти полгода. Сейчас это уде не помогало. – Я не хочу. Это мое право не говорить об этом. Прошу тебя, пожалуйста, положи все в пакет. Если хочешь, подарим Василисе, только убери.
– Почему ты сама тогда не избавилась от этого? – Дима поднял галаза на жену. – На всех форумах пишут, что надо избавиться от любого напоминания. И забеременеть снова, как только врачи разрешат.
– Только нигда на форумах не пишут, как это больно. Как хлопок… жжет руки, – голос изменил ей, и она запнулась. Аня закрыла глаза. – Я хотела. И не смогла.
Они молчали. Аня так и стояла в противомоложном конце кухни с закрытыми глазами, ожидая, когда муж окажется в коридоре. Но сидел на столе с этой чертовой распашонкой и, не мигая, смотрел на девушку.
Вот она услышала, как отодвигается стул. Но вместо того, чтоб уйти, Дима прошлепал босыми ногами по плитке и остановилася в сантиметре от Ани. Она ждала. Почти молилась, чтоб муж к ней не прикасался сейчас. Иначе она сорвется, потеряет рассудок, который с трудом сохраняла эти месяцы.
Руки рывком опустились на ее плечи, Дима прижал своим телом к столешнице и обнял изо всех сил, не заботясь, делает ли жене больно. Ее руки оказались прочно зажаты между их телами. Аня не сопротивлялась, тяжело коротко дышала мужчина в основание шеи и старалась удержаться на этой стороне разума. Дима прижался щекой к ее виску, тяжело вздохнул.
Давно, когда он еще делала попытки поговорить, он представлял, что скажет. Представлял себе реакцию Ани и вот этот момент. Но момент наступил, заготовленные речи вылетели из головы. Тяжело было отрыть рот, чтоб начать. Будто губы сшиты.
Но он не мог ее отпустить. Не мог, не хотел. Родную, теплую, сейчас настоящую. Он слышал ее боль в рваном дыхнии, чувствовал в напряжении каждой мышцы, в стиснутых зубах. Аня отчаянно пыталась строить из себя «железную леди» до последнего.
Это был ее способ. Она привыкла выживать так, сцепив зубы и покрываясь новым слоем непробиваемого панциря.
– Ань, – голос внезапно сел. Дима кашлянул пару раз, чувствуя, что жена напряглась еще сильнее. – Аня, я тебя люблю. Слышишь? Очень люблю. И… и ребенка я хотел. Я не знал, что можно чего-то так хотеть. Я.
– Дима, не надо, – чуть не плача перебила его девушка. Она сделала попытку дернуться, но муж, кажется, этого даже не заметил.
Его слова проникали будто прямо в мозг, многократно там повторяясь как эхо в горах. Это невозможно вынести.
– Я хотел этого ребенка. Я представлял… – Дима судорожно вздохнул, – представлял, что из зала сделаем детскую, а сами будем ходить. ходить… в фитнес. Рядом с работой, – говорить становилось все труднее. Но мужчина чувствовал, что это было необходимо сказать. Хотя бы потому, что Аня сотрясалась от беззвучного плача в его руках. В первый раз после выкидыша.
– Мы сделали все неправильно, – Дима перешел на шепот, чтоб дрожь была не так заметна, и стал говорить быстро-быстро. Аня стала всерьез вырываться. Как будто его руки, слова жгли ее словно раскаленное железо. – Мы бросили друг друга. Это можно пережить только вместе, понимаешь? Аня, Анечка, любимая, пожалуйста, – Дима ухватил ее руки и стал хаотично целовать мокрое, уже распухшее от слез лицо. Девушка мотала головой и кусала губы. Она не пыталась сдержать слезы, они заливали ее щеки, стекали по подбородку, капали на водолазку, на бадлон мужа.
Аня просто пыталась не закричать. Не завыть как смертельно раненое животное.
– Мы сделали все… неправильно, – упрямо повторил Дима. – Нам надо было разго… – он завел ее руки за спину и перехватил запястья одной рукой, – варивать. Делиться этой болью друг с другом. Посмотри, что с нами стало? – мужчина с силой прижал голову жены к своему телу. Бадлон начал промокать насквозь. – Я люблю тебя, – сорвавшись сказал Дима. – И ты ни в чем не виновата. Это… случается, – горло спазматически сжалось, и мужчине пришлось несколько раз глубоко вздохнуть. Аня чуть поутихла, хотя бы перестала яростно вырываться, и зарыдала в полный голос. Дима отпустил ее запястья и обнял двумя руками. У него страшно болела голова и глаза горели, словно их присыпало песком. Анин плач перешел в вой. Дима никогда не слышал, чтоб так плакали. Только в кино.
