Текст книги "Жрица Смерти (СИ)"

Автор книги: Nika_Push

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

Перед тем, как сесть на автобус, я зашла в магазин и набрала всяких вкусностей, таких как зеленые яблоки, бананы, конфеты-лимончики, плиточный шоколад «Milka”и газировку в железной банке.

Пройдя по длинному коридору и зайдя в палату под номером семь, я открыла скрипучую дверь и заглянула внутрь. Увидев родное, улыбающееся лицо, я зашла и закрыла за собой дверь.

– Кара, девочка моя! – радостно проговорила бабушка, хотя выглядела она очень утомленной.

– Привет, бабуль! – улыбаясь, ответила я, села на край кровати и поставила рядом пакет.

– Что ты мне там принесла? – с любопытством бабушка полезла к пакету.

– Подожди-подожди, сейчас, – расхохоталась я и стала доставать все продукты на небольшую тумбу, которая стояла возле бабушкиной кровати. Этот маленький шкафчик был бежевого цвета и практически сливался со стенами. Плитка на полу была такой же потрескавшейся, как и в коридоре.

– А где твоя соседка?

– Она вчера умерла.

– Прости… – я опустила глаза, неосознанно перебирая пустой пакет.

– Всё в порядке. Ты себя хорошо чувствуешь?

– Очень странный вопрос, хотела у тебя тоже самое спросить! – я улыбнулась, пытаясь спрятать своё беспокойство вселенских размеров.

– Я серьезно. Знаю ведь, какая ты впечатлительная и добрая. Попробуй выпить снотворного.

Я всегда удивлялось проницательности бабушки. Она была права: я и вправду плохо спала – по три часа и то не всегда. Меня преследовали кошмары, а именно тот блондин, бегущий ко мне из тумана.

Мысли о бабушке никак не выходили из моей головы.Она – единственный мой родной человек, что не закопан под землей. Я не могу её потерять.

– Мне незачем снотворное.

Я убедительно проговорила фразу и взяла её за руку. Она была такой теплой, немного шершавой и нежной одновременно, мне так не хотелось её отпускать.

– Скажи, что хорошо себя чувствуешь, прошу, – прошептала я, присаживаясь на корточки возле её кровати.

– Ты забыла, – она со всей нежностью заглянула мне в глаза, – мы никогда не врем друг другу. Ну, по крайней мере, я. Она приподняла брови, будто бы на что-то намекая.

– Да-да, ты меня раскусила с самого начала. Я не могу бросить курить. С моей-то работой.

Я засмеялась, целуя тыльную сторону ее ладони.

– Ты у меня такая красивая.

Из глаз потекли слезы и она крепко сжала мою руку. Я почувствовала, как противный ком застревает в горле и не дает спокойно вздохнуть.

– Я должна тебе кое-что рассказать.

Подняв глаза, я увидела, что бабушка стала серьёзной, казалось, смятение и страх одолевают её.

– Что же?

– Я умру и…

– Нет! Перестань! Нет, ты не умрешь! Мы… Ты будешь в порядке, я тебе обещаю.

Голос срывался и становился таким высоким, что совсем не был похож на мой.

– Никогда не давай ложных надежд – в конечном итоге, будет очень больно.

– Перестань, прошу…

Присев на край её кровати, я наклонилась, чтобы поцеловать её, она крепко прижала меня к себе.

– Я умру, – снова начала она, и горькие слезы скатились по щеке, прочерчивая ровную линию до подбородка, – а ты должна быть сильной. Твои родители хорошие люди. Они самые прекрасные лю-ди, которые любят тебя. Ты должна их простить…

– За что… За что я должна простить их?

– Это ты узнаешь не сейчас и не от меня. Они работали на существо, и…

Она сильно закашлялась, больно вцепившись в мою руку.

– Бабушка!

Шея и лицо покрылись багровыми пятнами, и лишь губы становились бледными. Слезы застыли на её глазах, на лбу выступила голубая пульсирующая вена.

– Я люблю тебя, – уже хриплым голосом произнесла она. Глаза её невольно закрылись, рука, державшая меня, ослабила хватку.

– Нет-нет-нет! – ринувшись к двери, я позвала на помощь, и ровно через десять секунд меня выставили за дверь.

Она не может погибнуть, не может оставить меня! Это несправедливо и неправильно!

Поднявшись на слабые ноги, я прошла по до аппарата с кофе и вернулась обратно. Спокойно сидеть на месте было невозможно. Я слышала голоса за дверью, но не могла разобрать, что именно они говорили. Было под силу разобрать только интонацию: врачи разговаривали очень взволнованно и обеспокоено.

Дрожащей рукой я убрала волосы назад и, держась за голову, прошла несколько шагов вперед.

«Что она хотела сказать?»

«Почему мне не говорят, что с ней?»

«Почему сердце так бешено колотится!»

«Я не хочу потерять её, прошу!» – взмолилась я.

***

Я не знала сколько прошло с того момента, как меня выгнали из палаты. Лишь ходила туда-сюда, пытаясь успокоиться, поверить в то, что всё будет хорошо. Но вдруг в памяти всплыла фраза, сказанная бабушкой:

«Никогда не давай ложных надежд, в конечном итоге, будет очень больно»

Прислонив руку к губам, я поняла, насколько я прозябла. Руки были ледяными, ноги неконтролируемо тряслись, а сознание будто бы не принадлежало мне. Я устало спустилась по стене на пол и, обняв ноги, уткнулась в них.

Через несколько минут в коридор вышел хирург. Я быстро поднялась на ноги. По его темным, уставшим глазам стало ясно, что что-то не так.

– Как она? – спокойно, почти шёпотом, спросила я. Он не ответил, лишь опустил голову. По коже побежали мурашки. Что-то сдавило ребра и я не смогла вздохнуть.

– Как она? – повторила я уже громче.

«Ответь же ты!»

– Мне очень жаль, мы боролись за её жизнь, прикладывая все усилия и знания.

– Нет-нет-нет, – протараторила я, делая несколько шагов назад, и смотря так, словно меня предали.

– Девушка, – он что-то мне говорил, только вот я не слышала. Я делала медленные, слабые шаги назад и, оторвав от него взгляд, ринулась к выходу. Я не могла, не могла и не хотела здесь находиться. Резко толкнув дверь, я выбежала на улицу. Лил холодный дождь, быстро остужая тело. Тяжело дыша, я подняла голову к небу. Слезы сливались с каплями дождя, тело словно не принадлежало мне, а гравитация будто перестала существовать.

Хотелось убежать, спрятаться, исчезнуть… С этими мыслями я рванула и побежала вперед. Одежда противно прилипала к телу, кеды наполнились водой, а я не останавливалась, словно убегала от кого-то. Скорее от самой себя.

Через полчаса я была дома. Ничего не помнила… Не помнила, как оказалась дома, не помнила мимо чего пробегала. Сейчас я просто находилась дома.

И громко толкнув дверь, упала на колени, голова невольно опустилась к полу.

Мысли разрывали голову, сердце – грудную клетку. Я кричала что есть мочи, а когда силы закончились, прижалась к стене и, закрыв лицо руками, навзрыд заплакала.

Когда человеку больно, он принимает обезболивающие препараты. И не важно, что болит, просто нужно сделать то, что облегчит твоё состояние.

Достав телефон, я всмотрелась в экран.

«Алекс!»

Нажав на вызов, я ожидала ответа.

«Он поможет мне, он – моё обезболивающее средство, он спасёт меня. Только подними трубку и скажи что-нибудь, мне будет этого достаточно»

– Да! Алло! Кара, привет, – весело проговорил парень

– Алекс! – рыдая, произнесла имя молодого человека.

– Кара? Кара, что случилось? Ты где? – Его голос сразу же стал низким, беспокойство передавалось даже через телефонный провод, а меня душил противный ком в горле.

– Кара, не молчи, слышишь? Включи GPS, слышишь?

– Алекс, она умерла, её больше нет.

– О Господи! – голос в трубке тяжело выдохнул, – Ты где сейчас?

– Дома…

Парень повесил трубку и через десять минут я услышала, как заскрипела входная дверь.

Подняв глаза, я увидела парня с растрепанными кучерявыми волосами, испуганными глазами и в мятой рубашке. Я попыталась встать на ноги, но у меня не вышло.

– Эй-эй, тихо!

Алекс крепко обнял меня, сгибаясь в спине. Оперевшись на него, я перекинула руку через его шею. Он быстро поднял меня на руки и отнес в комнату.

Мы провалились в мягкие подушки. Слезы прочерчивали линии от глаз до мочек ушей, оставляя соленые следы, которые обжигали кожу. Александр мягко и нежно поглаживал мою руку, всматриваясь в глаза, из которых текли слезы.

– Ты не уйдешь? – хрипло спросила я. Грудь слабо дергалась, выталкивая стоны и рыдания.

– Нет, нет, конечно.

Он придвинулся ближе, укрывая меня одеялом, и крепко сжимая руку.

========== Глава 6 ==========

Две недели спустя

Ровно неделю назад я похоронила бабушку, я ужасно себя чувствовала, и даже ушла в короткий запой, из которого меня, конечно же, вытащил Александр Громов.

Боль постепенно уходила, дней через пять я перестала плакать по ночам, а грудная клетка не ломалась и даже не трещала. Она утихла, но я помнила её, помнила, как это чувство подкашивало мне ноги и заставляло голову кружиться. Я поняла, что нельзя избавиться от боли, она будет тебя преследовать, но со временем спрячется в потайных уголках твоего сознания.

Сейчас я сидела за рабочим столом, разбирая отчеты, которые свалились на мою голову из-за трехдневного отсутствия. Сделав глоток кофе, я сгорбилась и, облокотившись на руку, продолжила пялиться в экран монитора.

– Привет! – я услышала голос Юлии, которая обращалась к Алексу. Немного повернувшись, я, как можно незаметнее, начала наблюдать за ними. Скорее всего это была ревность. Она явно проявлялась, когда к Алексу подходила девушка и не важно, была ли это молодая и симпатичная Юлия, с длинными, прямыми белокурыми волосами, идеальной фигурой и милой внешностью, или Светлана, женщина с явным кризисом среднего возраста, полного телосложения, не имеющая вкус в одежде и совсем не умеющая рисовать стрелки, которые тянулись практически до висков.

– Здравствуй, – ответил Алекс, стоя у кулера и наполняя водой стакан. Он улыбнулся, и в этом я не заметила ничего странного. У него был дивный характер, он вечно смеялся, корчил рожицы, бросался саркастичными, но не обидными выражениями, хохотал над несмешными шутками, ведь он боялся кого-либо чем-либо обидеть. Главным признаком того, что она его заинтересовала, так это то, что он легким касанием руки, отбрасывал волосы назад. Поджав губы, я отвернулась к монитору. Через некоторое время я вернулась к наблюдению, так как мне было чертовски интересно, что же ей понадобилось от Алекса.

– Как у тебя дела?

«Ты серьезно подошла к нему, чтобы узнать как у него дела?» – проскочила мысль, а после я снова поняла, что это ярко выраженная ревность.

– Оу, всё хорошо, а ты как? Как твоя кошка? Мика?

– Мила, – она захохотала, прикрывая ладонью губы, – у меня тоже всё отлично, она недавно родила, тебе не нужен котенок?

«Конечно же ему нужен котенок, ему же немецкой овчарки мало…»

– Нет, – он засмеялся, поднося стакан с водой к губам, и делая глоток, остановил на ней свой взгляд, – у меня собака, вряд ли они подружатся.

– Да-да, точно, Спайк?

– Ага.

– Я хотела у тебя спросить…

– Спрашивай, – почесав затылок, непринужденно ответил парень.

– Ты сегодня свободен? Может… может, прогуляемся после работы?

Она подарила ему улыбку, отбрасывая волосы с плеч назад.

– Ой, прости, я сегодня занят, мне надо… – Александр закусил нижнюю губу, по видимости придумывая отговорку, – …надо починить кран.

«Что? Какой кран? Когда у тебя что-то ломается, ты вызываешь сантехника, не обращая внимание на цену данной услуги»

– Может завтра? – Юлия явно была расстроена его отказом, но при этом не теряла надежду. Девушка коснулась рубашки парня, отбрасывая ниточку.

– Я, ох, – выдохнул парень, – завтра? – Теперь он явно косил под дурочка.

– Ага! – Она приподняла брови, словно удивляясь.

– Мне надо свозить Спайка к ветеринару. Извини, может в другой раз.

Он одарил девушку улыбкой, развернулся и пошел к рабочему столу. Взяв куртку, он забросил её на плечо и направился к лестнице.

Повернувшись к монитору, я взяла пачку сигарет, но внезапно почувствовала на себе пристальный взгляд. Обернувшись, я встретилась глазами с начальником, который держал пластмассовый стакан с кофе.

– Вот что я делаю не так? – Юлия задала вопрос сама себе, рассчитывая на то, что никто не услышит.

В офисе было не так много людей, все сидели, уткнувшись в мониторы, перебирая документы и демонстративно вздыхая. Николай Петрович подошел к Юлии, и положив руку на плечо улыбнулся. Его улыбка всегда была доброй и несла какую-то свою ауру.

– Всё! – услышала я ответ мужчины, и поджав губы, попыталась сдержать смешок, который так и стремился вырваться.

У лестницы я встретилась с Андреем. Кто такой Андрей? Это парень, который пытается сходить со мной в кино или в кафе, или на перекур, или просто сходить, и не важно куда.

– Привет, – улыбнулся молодой человек.

Он был симпатичным, молодым человеком. Серо-зеленые глаза и белокурые, длинные волосы, которые он всегда завязывал в хвост, хорошо смотрелись с его грубоватой внешностью. Нос, с ярко выраженной горбинкой, скорее всего его ему ломали, морщинки около глаз, и родинка над правым глазом. Ему двадцать шесть, и он не теряет надежд.

– Привет! – ответила я.

– Слушай, а ты не хочешь…

– Нет!

Это было грубо, и немного резко, но я не любила ни с кем церемониться. Зачем давать ложные надежды? Спускаясь, я услышала тихое «спасибо». Мне стало его жалко, но я не могла пойти с ним куда-то чисто из-за жалости, это было бы еще хуже, чем моя прямолинейная грубость.

Выйдя на улицу, я заметила Алекса, который расслабленно стоял, облокотившись на стену. Подойдя к нему, я прикурила сигарету и всматриваясь в его янтарные глаза, задала вопрос:

– Зачем ты её отшил?

– Вообще-то подслушивать нехорошо!

Он улыбнулся. Мне так нравится наблюдать за ним, за его мимикой и жестами, за тем, как он глазами пробегается по моему лицу, и иногда останавливается на губах.

– Я этого не делала, просто вы разговаривали очень громко.

– Ну да, ну да, – прищурившись ответил молодой парень стряхивая пепел, – Зачем тогда ты, вечно отшиваешь Андрея?

– Ты не ответил на мой вопрос!

– Мне нравится другая… – на его щеках выступил легкий румянец

– Теперь ты, ответь на мой вопрос!

– Мне нравится другой…

Немного качнув головой, я улыбнулась, смотря на молодого человека, что не стал скрывать улыбки, и лишь оторвался стены.

– Вот это поворот! Я могу узнать имя этого везунчика?

– Ты его знаешь, вы видитесь с ним каждый день.

Дрожь и легкое покалывание кончиков пальцев выводили меня из равновесия. Ветер гулял в волосах, но я не чувствовала его, лишь жар, резко заполнявший грудную клетку. Я чувствовала, как багровеют мои щеки и каким тяжелым становится биение сердца. Алекс подошел ко мне так близко, что я могла в деталях разглядеть его ровную кожу, еле заметные веснушки и родинку с левой стороны от носа, почти рядом с губами. Он нервно облизал нижнюю губу, и я почувствовала его прерывистое дыхание, на своем лице. Такое дыхание бывает у тех, кто боится или влюблен. Сейчас, думаю, это второй вариант. Я не могла удержаться, так хотелось вцепиться в его алые губы, почувствовать их вкус, но всё что я могла сделать на данный момент – пытаться контролировать своё состояние. Почувствовав прикосновение ледяной руки, я незаметно вздрогнула. По телу пробежался табун мурашек, и оказавшись ближе, я почти коснулась его губ. «Почти» было ключевым словом, так как Алекс, услышав скрип двери, резко повернул голову в сторону выхода, и увидел Николая Петровича.

– Вот и зачем ты обернулся? – спросил Капитан, смотря на нас озлобленным взглядом. Он очевидно всё понял.

«Вот, действительно, зачем?»

Предательский смешок вырвался у меня из груди. Отвернувшись, я выбросила потухшую сигарету.

– Я пойду! – проинформировала я, и направилась в помещение.

Интересно, о чем они будут разговаривать? И будут ли вообще разговаривать? Может, Николай Петрович, как опытный мужчина, даст совет Алексу, как вести себя с девушками?

Удобнее расположившись на стуле, я продолжила работать. Глаза жутко болели, я потерла переносицу, и откинувшись на спинку стула, нажала на папку «нераскрытые дела».

Честно признаться, в мельчайших делах, я была перфекционисткой. В моем телефоне все по папкам – так же, как и на рабочем столе в компьютере.

Когда я создавала эту папку, то рассчитывала, что там будет несколько очень сложных дел, которые никто не может раскрыть. Открывая папку, я прекрасно знала, что там за дело. Дело о Брюсе Гормэне.

Я так тщательно и яро пыталась поймать этого мерзавца, но всё было напрасно. Его называют «призраком». Никто не может его выследить. Множество людей погибло в попытках его поймать. Жучки, с помощью которых его пытались отслеживать, волшебным образом исчезали, и мы заходили в тупик.

Брюс Гормэн – убийца, вор, потрошитель. Он безжалостный и беспощадный. Ему всё равно, кто перед ним стоит, мужчина или маленькая девочка, которую он готов взять в заложники, а после убить.

Но у меня к нему была особая ненависть и презрение. Почему? Потому что он убил моих родителей. Бабушка долгое время не говорила, как они погибли – ей было больно говорить о сыне, которого она похоронила. Я узнала всё сама. Узнала где, когда, и кем.

В тот момент, они уехали в Англию. Отец был телохранителем одного очень уважаемого человека, а мать – фотографом. Они вместе уехали в Лондон: он – потому что его начальника были переговоры, а она – потому что посетить Лондон было её мечтой.

И она сбылась, к сожалению. Брюс Гормэн зашел в ресторан, в котором отдыхали мои родители, и убил их.

Мне было десять, когда они умерли, и когда я достигла возраста, когда понимала, что должна сделать, я пошла в полицию. Единственный человек, которому я рассказала о том, почему я на самом деле пошла работать сюда – Алекс.

Перед глазами появился образ мамы.

Мы с ней были похожи, так похожи, что многие, кто был с ней знаком, называли меня её именем – Елизавета. С отцом же мы были совсем разными, он был высок, брутален, всегда с уложенными белокурыми волосами и ярко-зелеными глазами, хорошо сложенным в теле, и каждый день, когда он уходил на работу, я ясно помнила его идеально выглаженный, официальный костюм.

Прислонив руку к губам, я задумалась.

Уже слишком долго никто не слышал о Брюсе. Его стиль был особенным. Когда он грабил банки или ювелирные магазины, то об этом знали все. Он любит наводить ужас, страх и панику. Прошло уже три месяца с его последнего преступления, но меня не пустили на задание, и даже тогда, когда я ослушалась и всё равно оказалась на месте преступления, то ничего не смогла сделать.

Я вспомнила, как сильно мне влетело в тот день, когда Николай Петрович заметил меня на улице. Да, тогда мне не повезло, окна дребезжали, а земля вот-вот должна была разойтись от его криков…

Фоторобот Брюса Гормэна часто попадался мне на глаза, но всё же, когда я видела его, то понимала, насколько его портрет неправильный.

Большая ошибка была в глазах, хотя, скорее всего, это даже не ошибка.

Они были темные, почти черные, налитые злобой, ненавистью и презрением к людям, которые ничего не сделали ему, точно так же, как ничего не сделали и мои родители. Елизавета и Сэмюэль Маккаллоу никак не были связаны с Брюсом Гормэном.

Я проверяла это, и не раз, но причин, по которым они были там, я так и не нашла

========== Глава 7 ==========

Три недели спустя

Такие дни, как сегодня, я помечаю в календаре красным маркером. Так как сегодня я не опоздала на работу, выспалась и даже позавтракала. Такие дни вызывают у меня особую любовь к жизни. Настроение хорошее, и оно становится куда лучше, когда я вижу Алекса, который подходит к моему столу со стаканчиком кофе.

Сегодня также не обошлось без саркастичной фразы от Николая Петровича. Он снова начал меня расспрашивать о том, куда я дела «настоящую» Кару Маккаллоу.

– Привет, Кара.

Я обернулась на приветствующий мужской голос.

– Привет, Андрей.

Выбросив сигарету в урну, я направилась к двери, но он меня остановил.

– Слушай, я прекрасно понимаю, что ты занята и всё такое, но я бы хотел сказать…

– Что же?

– Ты мне нравишься, очень, но, как я понял у меня нет шансов, верно? – он переступил с одной ноги на другую и внимательно посмотрел на меня.

Сегодня я была в белоснежной рубашке с закатанными рукавами и черным галстуком, развевающимся на ветру, в темных джинсах и кедах.

– Да, верно, – улыбаясь, ответил только подошедший Алекс. Подойдя ближе к Андрею, он похлопал его по спине, и тот, пожав плечами, отправился в здание.

Александр положил руку на мою талию и смотря в глаза, усмехнулся:

– Ты ведь тоже самое хотела сказать?

– Ну, да! – улыбнувшись, я дотронулась до его руки.

– Сегодня в девять, буду ждать тебя у дома.

– И куда мы?

– А этого я тебе не скажу, это сюрприз, – он сильнее сжал руку, и, поцеловав меня в щеку, отправился в здание.

Еще минут пять я стояла на одном месте, пытаясь успокоить бешеное сердцебиение.

«Так, спокойно! Боже, как же долго я этого ждала!»

Поднявшись на своё рабочее место, я продолжила разбирать дела. Через полчаса к нам ворвался Николай Петрович. Его вид был испуганным. Мелкие капельки пота стекали со лба и медленно прочерчивали линию скул, глаза бегали с одного сотрудника на другого, но в конечном итоге, остановились на мне.

– На улицах Петербурга был замечен Брюс Гормэн. Я надеюсь, никто не забыл, кто это… Готовится крупное дело, а точнее, ограбление банка. Всем приготовиться, выезжаем по команде. Громов, Маккаллоу, едете со мной! Я быстро обернулась на Алекса, который выглядел так, словно получил пощёчину. Поднявшись с места, я направилась к шкафчикам, в которых лежали бронежилеты, оружие и дополнительная кобура. Надевая бронежилет и набедренную кобуру, я почувствовала на себе пронзающий взгляд.

– Эй!

Это он – моё обезболивающее. Благодаря ему мне сразу же становится спокойнее.

Благодаря ему я забываю обо всех проблемах и трудностях.

– Да? – было сложно говорить, вообще подавать какие-либо признаки существования: внутри царил хаос, словно органы пытались выбраться из тела, они словно сворачивались в тугой жгут. В животе будто была колюча проволока, руки тряслись, а ноги подкашивались, из груди вырвался тяжелый вздох и, выдавив улыбку, я посмотрела на Александра.

– Всё хорошо?

– Алекс! Он убил мои родителей! Как думаешь, как я?!

– Не делай так!

– Как?

– Не отталкивай…

Он подошёл ко мне ближе.

– Не буду!

Прижавшись к парню, я почувствовала аромат его одеколона, его крепкие руки и пальцы, вцепившиеся в мою спину.

– Всё будет хорошо…

– Не уверена, – на выдохе ответила я.

Отойдя от меня, он надел бронежилет и проверил обойму.

Машины заполнены людьми, которые были полностью в снаряжении. Одни проверяли оружие, другие обсуждали план действий, а мы с Алексом стояли у машины Николая Петровича и курили.

– Так, Маккаллоу, Громов, вы готовы? – спросил Фадеев, который только что подошел.

– Конечно, – живо ответила я, затягиваясь в крайний раз и выбрасывая окурок.

– Ох, не нравится мне твой энтузиазм, Кара.

Алекс улыбнулся, а капитан заботливо сжал моё плечо и отправился в машину.

От начальника всегда исходило тепло, любовь и забота по отношению ко мне и Алексу. Многие шептались за нашими спинами, задаваясь одним-единственным вопросом: «А что это начальник так к ним относится?»

Мы и сами не знали ответа…

Когда мы были в нескольких километрах от банка, в котором, как предполагалось, находился Брюс, уже наступил вечер.

Я, Александр и Николай Петрович спрятались за углом многоэтажного здания, которое было напротив банка. Остальные оперативники окружили здание. Я ждала. Ждала того момента, когда посмотрю в глаза человеку, который забрал жизни у моих родных. Прижавшись к стене, я посмотрела на начальника, наблюдавшим за ситуацией. Александр стоял рядом со мной, держа пистолет наготове. Он нервничал.

Страх проникал под кожу, распространялся по венам и впивался в каждую кость. Нарастало неприятное, тревожное ощущение, липкий страх стремительно усиливался, что вполне могло лишить нас сознания. Люди всегда боятся неизвестности, боятся того, чего не могут обуздать. Страх перед этим и делает нас обыкновенными людьми. Я никогда не встречала полностью бесстрашных людей, их просто не существует. Я всегда знала о том, что любого человека можно загнать в тупик, испугать, обезвредить, но когда узнала о Брюсе Гормэне, уже не была так в этом уверена. Он совершенно иной.

У него нет друзей, родных, близких. У него только одна цель – причинять боль другим. И это ему удавалось превосходно.

Меня смущало лишь одно. Почему?

Почему сегодня было так легко его отслеживать, даже удалось выманить, но все было напрасно…

Либо это всё бред, и я просто потеряла веру в себя, в свои силы, в силы людей, с которыми работаю…

Посмотрев на крышу здания, я прищурилась, рассматривая каждый сантиметр открытой местности, а после смутилась. Я повернулась и обратилась к начальнику:

– А где люди, которые должны стоять на крыше?

– Их нет! – басом ответил Фадеев.

– Как нет?

– Вот так! Не отвлекайся, Маккаллоу!

– Стоп! Стоп! – я выставила руки вперед, словно останавливала кого-то, – Мы вышли на самого разыскиваемого преступника двадцать первого века, и вы говорите, что никого не поставили на крышу?

– Маккаллоу, я прекрасно знаю что делаю, – прорычал он, сомкнув зубы, словно голодный зверь.

– Вы не понимаете!

– Маккаллоу!

– Послушайте, мы должны поставить людей на крышу! Если не сделаем это, то можно просто разъезжаться по домам, так как мы его упустим.

– Я сказал – нет!

Обжигая меня своим взглядом, Фадеев повернулся на здание банка, боясь упустить противника. А в мою «светлую» голову пришла мысль, которая я сразу же принялась материализовать.

Повернувшись на здание банка, я ринулась по теням здания, и примкнув к одному из них, прижалась к стене, глядя на начальника.

– Маккаллоу! Вернись!

Я сделала маневр и оказалась у следующего здания.

– Маккаллоу! – отреагировал мужчина хриплым и совсем ненатуральным голосом, словно в него вселился бес…

– Маккаллоу! Если ты помрешь, я тебя уволю!

Немного прищурившись и посмотрев в сторону, я прокрутила в голове фразу капитана и не поняла смысла в этой угрозе.

Обойдя банк со стороны, я посмотрела на аварийную лестницу, которая вела прямо на крышу здания.

Подпрыгнув, я вцепилась руками в холодное железо и, приложив усилие, подтянула тело. Руки зазудели, когда я на мгновенье одну освободила. Быстро перебирая ногами, я очутилась на крыше. Пробежавшись глазами по всему периметру, я глубокого вздохнула и попыталась отогнать плохие и пугающие мысли. Пробежав несколько метров, я спряталась за небольшим каменным сооружением, посередине которого была красная дверь.

– Я на месте! – проговорила я в рацию, которая была на груди слева.

– Жива? – саркастично спросил начальник, а я закатила глаза.

Несколько минут стояла полнейшая тишина. На улице было совсем темно, было слышно лишь птиц, пролетающих у меня над головой. Город спал. Огни в окнах потухли, и лишь мы стояли в засаде и ожидали Брюса Гормэна. Сигнализация не сработала. Мои мысли были громкими и крайне неспокойными.

«Он всегда работает по одному и тому же принципу. Сигнализация не срабатывает, но при этом он никогда не прячется от камер. Так, Маккаллоу, успокойся, это всего лишь вор, убийца, потрошитель, насильник, маньяк и неуравновешенный нарушитель закона с мировым именем, тебе нечего бояться! Серьезно? Чем я думала, когда забиралась на эту чертову лестницу? Ах, да, точно, ничем!»

Дверь заскрипела, и я прижалась к стене. Сердце замерло, кровь перестала циркулировать, а голова думать. Я лишь дышала и ощущала то, как тяжело это мне дается.

– Они выходят! – проговорила я в рацию, и вынырнула из-за угла.

К лестнице подходило пять человек, в руках у них были чёрные, большие сумки. Силуэт последнего, я могла узнать из тысячи. Я много работала над тем, чтобы детально его изучить: начиная от манеры общения и заканчивая походкой. Для этого я перерыла множество архивов и, должна сказать, добилась успеха.

Сейчас я бесшумно подбежала к человеку, который шел с краю и, схватив его за кожаную куртку, потянула в сторону. Он попятился, смотря на меня озлобленным взглядом. Его карие, прищуренные глаза осмотрели меня с ног до головы. Мелкие морщины около рта и на лбу сморщились, когда он улыбнулся, а после громко и беззаботно вздохнул. Только в этот момент я поняла, что на крыше мы одни. Откинув сумку в сторону, мужчина почесал затылок. Его черные волосы были аккуратно зачесаны назад, лак блестел от света фонарей и сияния луны, классический костюм с белоснежной рубашкой и красным галстуком контрастировал с кожаной курткой, а часы с золотым ремешком располагались на левой руке.

Я сделала несколько шагов назад и, вытащив пистолет, направила его на преступника. Самым странным на данный момент было лишь то, что я ощущала панику, страх одолевал и завладевал моим разумом, и мне приходилось бороться с собой изо всех сил. Я никогда не чувствовала ничего подобного перед преступником, и не важно, скольких он убил и сколько денег украл, я всегда хладнокровно относилась ко всему происходящему, но сейчас, я понимала, что передо мной не обычный преступник, передо мной человек, которого пытались поймать двадцать лет…

– Здравствуй, Кара Маккаллоу! – Он говорил низким, стальным голосом, который эхом отдавался в моём сознании.

– Откуда ты знаешь моё имя? – Сжав пистолет крепче, я заметила, как побелели костяшки на руках. Мой голос стал гробовым, полным боли, скорби и отчаяния, но я не имела права показывать хоть какие-либо эмоции.

– А как же не знать? Ты ведь дочь Елизаветы Маккаллоу, дивной леди, которая так изысканно держала спину при танце с Сэмюэлем Маккаллоу в том злосчастном лондонском ресторане.

– Не смей говорить о них! – Прорычала я, устремив на него кровавый взгляд, жаждущий расплаты.

– Ну конечно, зачем я рассказываю, ведь ты сама прекрасно всё знаешь.

Ядовитая улыбка растянулась на его лице, а я сделала шаг вперед.

– Неужели убьёшь меня?

– Да, другого ты не заслуживаешь!

– Как же так? – Он наигранно склонил голову к левому плечу, заглядывая в глаза, и пронизывая душу. По коже пробежались противные мурашки, принося за собой холодок, что промчался по спине. – Твоя мать была дивным бойцом, неужели ты не унаследовала тоже самое?

«Что?»

«Что он говорит?»

«Что имеет в виду?»

Пока в голове взрывались мысли, я почувствовала сильный толчок, и отпрыгнув в сторону, заметила, как между нами, на бетонном полу лежал мой бронежилет.

– Неужели ты просто спустишь курок? А как же игра?

Он начал идти в сторону сумки, я провожала его смиренным взглядом, видя пистолет следом.

– Правила просты! Побеждаю я, умираешь ты. Умираю я, побеждаешь ты. Проще некуда.

Так что? Отомстишь за смерть своей мамаши?

– За это не волнуйся! – Прорычала я сквозь зубы и ринулась на врага.

Я резко ударила в грудь с ноги. Мужчина попятился назад, разрезая руками ветер. Быстро встав в стойку, я проехалась кулаком по его скуле. Он сгорбился в спине, выплевывая кровь и улыбаясь.

Я пропустила удар. Он резко пригнулся впиваясь кулаком в живот и, ахнув, я упала на бетонный пол, выронив оружие. Брюс не стал колебаться и, схватив меня за горло, оттащил в сторону. Удар в лицо я также не смогла предвидеть. Почувствовав ноющую боль в носу, я ощутила, как тёплая струя потекла по губам, капая с подбородка.