Текст книги "Рёк н' рёлль (Suomirokki) (СИ)"

Автор книги: Nelli Hissant

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

А на деле это смотрелось как невесть что: два патлатых парня − Матти в армейских штанах и видавших виды «мартенсах», весь в нашивках с блэкушной символикой, и Лате, ярый приверженец стиля «Влад Цепеш собрался на Вэйв Готик Треффен» − с идиотски счастливыми лицами изо всех сил прижимались друг к другу, чуть ли не воркуя. И вид у обоих был какой-то блаженный.

− Ты лучший, бро, нет, я отпущу, если ты отпустишь! − радостно вопили они на всю округу. Многие на них оборачивались, а некоторые туристы даже фоткали эту дивную парочку.

Именно из-за очередного приступа нежности между вокалистом и басистом группа и опоздала на встречу с режиссером. Молодой человек − студент кинематографического отделения − уже пятнадцать минут как ждал их в кафе, нетерпеливо поглядывая на часы.

− Со-о-ори-и-и, − запыхавшийся Лаури подскочил к нему и протянул руку. − Я − Лате, это я с тобой связывался.

− Мате, − фронтмен тут же нарисовался с другой стороны.

Режиссер вдруг развеселился:

− А вон те двое кто, Эрл Грей и Капучино?

Студента кинематографического отделения звали Яри, и музыкальный клип был его курсовым проектом. Вообще-то клипы были не его профилем, куда больше Яри интересовало независимое кино и артхаус, именно этим он собирался заниматься в дальнейшем. Он назвал несколько своих любимых режиссеров, и только Лаури знал некоторых из них. Антти хмыкнул на слово «артхаус», но его, как обычно, никто не послушал.

Матти слегка ревниво следил, как Лате и Яри все больше погружались в пространственную дискуссию о независимом кино. Наконец, он не вытерпел и заявил, что они согласны на все, готовы прийти в любое время и место на съемки, но сегодня им, к сожалению, пора. Уж очень он не любил, когда разговор заходил о том, в чем он, Матти, не разбирался. И не быть в центре внимания тоже. А уж когда Лаури кого-то столь заинтересованно слушал и этот кто-то был не Матти… Вот такое он вообще ненавидел. Поэтому фронтмен быстренько сгреб свою группу в охапку, второпях накорябал на салфетке телефон и мыло, сунул это Яри и потащил всех к выходу.

− Хэй, Эрл Грей, если у тебя есть пояс и чулки − захвати, ладно? Я тут кое-чего набросал в голове… − на прощание режиссер очень сильно озадачил Йуусо.

В квартире у Лате был тут же собран военный совет.

− Я не думаю, что нам стоит работать с этим парнем, − сказал Антти. − Артхаус… Студент… Да там же выйдет такой трэш, что людям стыдно будет показать!

− Я не хочу быть в чулках! − категорически заявил Йуусо. − Что у него за идеи такие?

− Нам нужен клип, − Лате продолжал излучать нездоровый энтузиазм. − А других режиссеров у нас все равно не предвидится. Да вы представьте, мы же просто всех порвем − молодая талантливая группа в тандеме с молодым независимым режиссером!.. Ну, а если получится дерьмо, то… Не порвем никого, и все, какая разница, нам же не надо платить!

− А то, что если это дерьмо будет гулять по интернету и там засветятся наши рожи, все будут ржать, и нас уж точно не пригласят играть на «Руисроке», да вообще никуда не пригласят!

− Да брось, народ во всем мире любит психов, правда, Матти? − Лаури заглянул в лицо необычно притихшему фронтмену в поисках поддержки.

Но тот внезапно вскочил на ноги. Глаза его бешено сверкали.

− Антти прав! Мы не можем допустить, чтобы наша музыка произвела неправильное впечатление из-за клипа!

И только гитарист обрадовался, что в команде начали появляться проблески здравого смысла, как Мате продолжил:

− Я сам напишу сценарий.

− Это чудесная идея! − обрадовался Лате, и они с вокалистом снова изобразили «медвежьи объятия». − У нас будет самый шикарный клип, «Nightwish» соснет! Ради нас снова запустят «Jyrki»!*

Антти в этом сильно сомневался. Теперь он был еще больше уверен в провальности этой затеи. Но вслух ничего не сказал − кто знает, что еще могут придумать эти двое. Он вздохнул и засобирался домой, и Йуусо тоже.

Что касается Лате и Мате, они уже забыли об остальных и от обсуждения клипа перешли на ужин:

− Я знаю, что ты любишь тот соус.

− Я люблю, как готовишь его ты…

− У нас мало пива.

− Я потом схожу.

− Вместе сходим!

− Хэй, чуваки, найдите себе баб уже! − хохотнул Йуусо из прихожей.

Комментарий к 5. Клип, часть 1

*Jyrki − популярная передача, посвященная музыкальным видео, транслировалась в Финляндии с 1995 по 2001 год. Многие известные финские рок-группы впервые засветились именно там.

========== 6. Клип, часть 2 ==========

− Йуусо, мне все это УЖЕ не нравится, − проговорил Антти, поднимаясь вместе с барабанщиком по полутемной лестнице. Йуусо пыхтел сзади, не отвечая, но выражая молчаливое согласие.

Честно говоря, они думали, что безумной затее с клипом пришел конец − Матти и Лаури не заговаривали об этом несколько недель. У Антти, правда, были некоторые подозрения: вокалист больше не третировал их на репетициях, и они уходили из студии вовремя. Басист то и дело появлялся с какими-то подозрительно большими пакетами, никому, кроме Матти, не давая в них заглядывать. Один раз гитарист с удивлением заметил выглядывающий кончик красного мехового боа.

Оба где-то постоянно пропадали вместе (хотя это как раз было совсем не удивительно), и им то и дело кто-то названивал по мобильнику. Однако Антти наивно считал, что все в порядке, что «псих один» и «псих два» всего лишь нашли себе какое-то новое увлечение. Но увы…

Еще пару часов назад гитарист сидел у себя дома и собирался последовать своей любимой финской традиции − заказать тайской еды и пялиться в телевизор, пока не накроет сон, но звонок от Матти вырвал его из этого рая.

− Целлюлозно-бумажный завод! − сообщил вокалист.

− Чего? − Изумился Антти.

− Чтоб в восемь был там! Лате еле-еле договорился… − на заднем плане послышался возбужденный голос басиста, тот кричал что-то про сидр и какую-то Луизу.

У гитариста в голове пронеслось несколько картин, одна нелепее другой. В каждой из них присутствовали целлюлозно-бумажный завод, Мате, Лате, убийственное количество алкоголя и неизвестное существо по имени Луиза. Каждая из увиденных картин грозила штрафами, арестами, международными скандалами, уничтожением Вселенной и прочими неприятностями, отвечать за которые пришлось бы именно ему, Антти.

− Что вы опять натворили? − уточнил он, нехотя ввинчиваясь в джинсы.

− Да клип же! − радостно воскликнул Матти. − Заедь за Йуусо, он тебя уже ждет, и живо давайте сюда!

− Сидр для Луизы! − прокричал Лате перед тем, как вокалист положил трубку.

Антти в который раз поразился тому, как эти двое умудряются подписать его на очередную идиотскую затею и попросту не дать ему время на то, чтобы отказаться. Тут нужен был особый талант. И ведь он вполне мог перезвонить этому ненормальному Хассельгрену, сказать, что он останется дома, и вообще, не дело это − сообщать все в последний момент, нужно все планировать, согласовывать с другими… Но тут до Антти дошло, что эту мысль он додумывает, уже сидя в машине и руля по направлению к дому Йуусо.

На заводе было темно и безлюдно, и, шагая темными коридорами, парни чувствовали себя взломщиками.

− Хо-хо, надеюсь, мы тут хотя бы легально, − отдышавшись, проговорил барабанщик.

Антти стало еще больше не по себе.

Наконец, до них долетела музыка, в которой они узнали ускоренную минусовку к «your cold bloody lips», и, вздохнув, поспешили на знакомые звуки.

Лате и Мате обнаружились в одном из цехов сидящими на большом рулоне из обоев в компании ярко накрашенной леди с ядерным автозагаром. Она была одета в майку, но, очевидно, считала ее платьем, так как кроме ажурных черных колготок на ней больше ничего не было.

Ногти у нее были такой длины, что позавидовала бы и Мартиша Адамс, подобие которой из этой девы, судя по макияжу, и пытались слепить. Но уж больно она была оранжевая от загара и к тому же пьяная в салат. Как, собственно, и их коллеги, которые тоже выглядели крайне экстравагантно: на Лате был фиолетовый сюртук на голое тело, на шее болталось множество разнокалиберных цепей, глаза его, густо подведенные черным карандашом, весело сверкали, он активно жестикулировал, разговаривая с Луизой по-английски.

Мате, в своих неизменных армейских штанах, решил обойтись безо всякого верха. Лишь небольшой анкх сиротливо покоился между ключицами. Зато лицо у него было вымазано белым гримом, что создавало впечатление, будто их драгоценный вокалист упал в муку.

«Или, скорее, мешком с мукой по голове заехали», − подумалось Антти.

Матти активно пытался подключиться к разговору, но, так как он был явно пьянее всей собравшейся компании, то постоянно забывал английские слова.

− We play tosi kovaa rokkia!* − заверял он Луизу. Та кивала, с тоской поглядывая по сторонам. Режиссер Яри, пребывая в собственном творческом дурмане, колдовал над ретро-камерой. Вместо подставки у него был еще один рулон обоев, поставленный вертикально. Еще двое незнакомых парней зачем-то гоняли туда-сюда минусовку к «Холодным губам», ржали и переругивались между собой.

− Матти, − прошипел Антти, словно киношный злодей, − А МОЖНО ТЕБЯ НА ПАРУ СЛОВ?

− There are our colleagues, − Лате показал на них c Йуусо пальцем. И, чтобы Луиза уж точно поняла, добавил:

− Musicians.

А Матти проигнорировал испепеляющего его взглядом Антти, вскочил на ноги, кивнул вошедшим и объявил, как ни в чем не бывало:

− Начинаем.

Лате принялся заботливо обматывать хихикающую Луизу красным меховым боа, Яри хотел было поправить камеру, но рулон, на котором она стояла, рухнул. Техника чудом уцелела. Матти повесил на себя гитару и случайно смазал грим на носу.

− Что тут вообще происходит? − Антти тщетно пытался добиться от него ответа. − Вы же… сколько вы выпили вообще? Вы, наверное, еще и дунули? А это вообще кто?

− А Луиза приехала из Италии! − радостно сообщил Лате. − Она тут учится! Почему вы забыли купить ей сидра?

− Тсс, − шепнул Йуусо, разглядывая бюст их «приглашенной модели». − Сейчас все быстренько снимем и пойдем, бухнем….

− Вот, правильно, Эрл Грей, − одобрил режиссер, тщетно пытаясь удержать падающий обойный рулон. − Первое правило современного искусства: один день – один шедевр!

Полчаса ушло на споры − прибывшие коллеги отказывались переодеваться и обмазываться гримом, «чтобы соответствовать концепту группы». Еще спустя час Лате застегивал на сдавшемся и от этого хмуром, как небо в феврале, Йуусо атласный зеленый пиджак. Мате деловито раскладывал по полу реквизит − обрывки обоев, инструменты, какие-то шляпы, и, внезапно, горящие лампады.

Луиза флегматично курила, игнорируя запрещающую табличку. Антти с затаенным злорадством наблюдал, как камера и ее импровизированная подставка все норовили упасть, и втайне надеялся, что ничего они сегодня не снимут. И завтра, и послезавтра, и вообще ничего не будут снимать, пока в головах остальных членов группы не проснутся хотя бы зачатки разума.

Но все-таки они сняли. И как сняли! Яри, явно принявший в этот день не только алкоголь и потому просто светящийся энтузиазмом, заверил, что займется монтажом очень скоро, сгреб камеру и отчалил вместе со «съемочной группой».

За окном занималось утро. Пришел начальник смены, с которым Лате не успел ничего согласовать. Йуусо сориентировался быстрее всех, цапнув совершенно осоловевшую «модель» за руку и поспешно раскланявшись. Лате клевал носом и грустил о потере боа, полностью растеряв все свои дипломатические навыки. Так как вокалист был занят его утешением, объясняться пришлось Антти…

Через неделю они увидели результаты своих мучений. После просмотра они еще долго сидели в абсолютной тишине.

Это была какая-то вакханалия среди рваных обоев. Перемазанные парни в нелепой одежде, не в такт мотающие головами, полуодетая Луиза, которая не стояла на ногах, но очень убедительно облизывалась в объектив… Матти с белым лицом, простирающий руки к ней и завывающий о холодных губах.

«Что за…» − сказал бы любой нормальный человек. − «Ну нет, ребята, давайте не будем позориться и никому это не покажем!»

Но Матти, этот удивительный человек с его способностью видеть потенциал там, где другие видят лишь шлак, после долгого и томительного молчания вынес крайне неожиданный вердикт:

− Фантастика!

А Лаури, второй удивительный человек с не менее уникальной способностью видеть потенциал там, где его видит Матти, вскочил на ноги, выхватил диск с клипом из проигрывателя и куда-то умчался, что-то воодушевленно крича о том, что знает людей, которым это нужно показать, прежде чем его успели остановить два оставшихся, не обладавших «особым видением», участника.

Подробностей они так и не узнали. Просто Лате кому-то показал их шедевр. А потом еще кому-то.

Как ни странно, ради них не запустили «Jyrki». И вообще реакции на видео не было никакой, что радовало Антти и Йуусо и крайне огорчало Мате и Лате.

Но спустя несколько недель им внезапно предложили сыграть на одном зимнем фестивале. Они так и не узнали, имел ли клип к этому какое-либо отношение, но очень сильно обрадовались − на этот раз все вместе.

Комментарий к 6. Клип, часть 2

* Мы играем ооттакенный рок! (финглиш)

========== 7. Под северной звездой ==========

Все финны в своем отношении к зиме и холоду подразделялись на две категории. Одни выходили на улицу одетыми как полярники. Под пуховиками, рассчитанными на сорокаградусный мороз, и такими же защитными брюками скрывалось несколько слоев одежды.

Вторые же, наоборот, даже в самые минусовые температуры бодро расхаживали в джинсах или кожаных штанах и беспечно распахнутых легких куртках. Они преспокойно пили пиво из алюминиевых банок и не приклеивались к ним вопреки всем законам физики. Они бодро разъезжали на велосипедах с летними шинами по голому льду. Они радостно выбегали из сауны и ныряли прямо в сугроб. Они не позволяли зиме указывать, как им одеваться и что делать. Если им хотелось открыть купальный сезон в феврале, они открывали его и вовсе не собирались потом помирать от воспаления легких.

Вторых, как ни странно, было больше, и они гордились собой. Именно их героические лица появлялись в туристических проспектах о Финляндии. Широкие безумные улыбки, раскрасневшиеся от мороза тела и лица, купальные костюмы, а то и вовсе костюмы Адама на фоне сугробов.

Конечно же, весь состав группы «Dead Pam» принадлежал именно ко второй категории. Но конкретно в данный момент они уже утратили всю свою морозоустойчивость и весь гонор. И им было не до смеха и веселья. Все-таки Оулу − ужасно холодное место, совершенно не подходящее для прогулок в футболках и косухах.

И уж тем более это было далеко не лучшее место, чтобы застрять тут с машиной, набитой аппаратурой, и впавшими в некоторый неадекват коллегами по группе. На пустынном шоссе, где кроме них были лишь олени. Северные олени, то и дело перебегавшие шоссе небольшими группами. Их глаза жутковато светились в ночи. Олени казались хищными мифическими созданиями, сошедшими со страниц «Калевалы», созданиями, которые только и ждали, когда уставших путников одолеет мороз, чтобы отведать их плоти…

Последняя мысль, конечно же, принадлежала Матти Хассельгрену. Его долгие и пространные рассуждения об оленях-людоедах сейчас были просто вишенкой на торте для всей компании.

Но как же они оказались в этом положении?

Виной всему была ранняя весна, наступившая в Хельсинки. Она заставила их совершенно позабыть о том, что на дворе еще февраль, как и о том, что страна их по европейским меркам велика, и на севере, в непосредственной близости от полярного круга, может быть намного холоднее.

Виной всему были долгие сборы, стресс, волнение от предстоящего выступления. Виной всему был хронический недосып от бесконечных репетиций, где их вокалист особенно зверствовал. Было ещё множество причин, но, пожалуй, стоит вернуться назад, чтобы прояснить ситуацию. Ведь до того, как они очутились в этом ледяном аду, случилось одно знаменательное событие.

Они явили себя миру. Они дали свой первый концерт.

И именно этим себя сейчас утешал Лате, закутавшийся в свой стильный, но совершенно не подходящий по сезону кожаный плащ. Он пытался уверить себя в том, что это было именно «явление», а вовсе не обычное выступление на маленьком зимнем фестивале вместе с десятком других местных групп. И посему смерть его не будет столь обидной. Ведь он уже стал рок-звездой. Ведь у многих великих век был недолог. «Вспыхнуть ярко и сгореть дотла». Вот только у них получается скорее «вспыхнуть ярко и заледенеть». «Сгореть дотла» звучит куда поэтичнее. И теплее…

***

Десять часов назад

− Ну почему, почему именно сейчас?! − Лаури печально и как-то укоризненно смотрел на свою машину, служившую ему верой и правдой еще со школы. Вся их аппаратура уже была уложена в кузов, настало время отправляться, и тут этот гроб на колесах отказывается заводиться…

«Надо было ехать на поезде», − хотел было сказать Антти, но промолчал. Он прекрасно знал, что сейчас они не могли себе позволить билеты на всю группу. Плюс еще инструменты, техника… Они и так задерживали с оплатой студии. Но упускать шанс выступить на фестивале, пусть даже в такой дали, совершенно не хотелось.

− А ну живо всем успокоиться! − внезапно прикрикнул Матти, хотя ребята стояли молча, грустно поглядывая на безвременно почивший автомобиль. − Йуусо, я знаю, что у тебя есть фургон…

− Да я на нем уже лет пять не ездил… − забормотал барабанщик. − Да он же у меня как бар на колесах… Я на нем не катаюсь, мы туда с мужиками с работы приходим дунуть…

Матти выразительно смотрел на Йуусо. Глаза у него были синие-синие. И очень недобрые.

− Там даже печка не работает! Примерзнем задницами к сидениям еще на полпути!

Матти глубоко вздохнул. Прикрыл на секунду глаза. Правая щека у него заметно дергалась.

− Ну хорошо! − Йуусо в сердцах пнул машину Лате в переднее колесо. − Но я предупреждал! Сейчас я пригоню…

Хассельгрен открыл глаза. Сейчас ничего в его лице не напоминало о вспышке гнева. Он безмятежно улыбался, как человек, решивший сложную проблему и посему искренне довольный собой.

− Может, тогда термос с кофе взять? Раз печка не работает? − осторожно спросил Лате.

− И одежду теплую…

− Да вы что? Нет времени, надо инструменты выгружать! Так доедем, водка же у нас с собой…

***

Семь часов спустя

− Говорят, чтобы согреться, надо раздеться догола и потереться друг об друга…

− Нам через час на сцену, − с досадой ответил Мате. − Нет, нет, пока не вставай, с тобой теплее…

Йуусо, уже вполне пришедший в себя − он больше всех по дороге прикладывался к бутылке, бодро вошел на бэкстейдж с подносом в руках. На подносе стояло с десяток шотов «яловиины».

− Мы будем после «Plastic Tears» − объявил он.

− Это кто такие? − поднял на него глаза вокалист.

− Ну, эти… Глэмеры. Тоже из Хельсинки… − Лаури хихикнул. − На педиков похожи.

Он высвободил одну руку из-под Маттиной кофты, где грел ладони, взял с подноса шот, выпил его, вернул руку на место и умиротворенно прикрыл глаза, завалившись головой на грудь вокалисту. Матти пил свою порцию «яловиины» медленно, точно смакуя, с нежностью глядя на макушку Лате.

− Надо бы через полчаса это… распеться… − сонно проговорил он.

***

Как всегда, момент, которого долго ожидаешь, из-за которого психуешь, волнуешься, выносишь мозг всем окружающим, обрушивается неожиданно, словно снег на голову. Время попросту сходит с ума. Так и было с их выступлением.

Час до выхода на сцену тянулся бесконечно. Мате даже успел задремать, уж больно расслабляла кудрявая голова, лежащая на его груди. Потом он распевался. Ну как распевался, просто поорал немного, заставив лампу мерцать. А потом они таскали инструменты, вешали свое лого, которое так и норовило упасть.

Потом был дикий мандраж, их трясло, хотя они уже видели публику и выходили на сцену, когда настраивались. Народу было откровенно немного − большинство сидело в баре, дожидаясь хедлайнеров. Но все равно было почему-то страшновато.

Матти долго стоял, не двигаясь, обхватив микрофонную стойку так сильно, что костяшки его пальцев побелели. Собственные руки внезапно напомнили ему птичьи лапы, и от этого ему стало не по себе. Но стоило Мате взглянуть на своего басиста, этого жизнерадостного эльфа, что смотрел на него с радостным ожиданием − Лате верил в него как никто, Лате нисколько не сомневался в их успехе − и всю нервозность как рукой сняло.

− HYVÄÄ ILTAA, OULU! − заорал он. Да так, что даже люди, сидящие в баре, его услышали. Пусть знают, что на сцене новые боги. − Me ollaan Dead Pam Helsingistä!*

Он даже сам не подозревал, что может так классно вопить.

А потом он прижался губами к микрофону и инфернально прошипел:

− That’s what I need! Your cold bloody lips!

Как Вилле Вало, только круче.

И началось шоу.

Они уже не были теми обычными парнями из начинающей группы, что ехали в такую даль и мечтали о горячем кофе. Они преобразились, истинные сущности их вылезли наружу. Вот кто бы мог подумать, что Антти, этот вечно чему-то недовольный и почти всегда молчащий чувак, может рубить такие шикарные соло? Йуусо − просто зверь ударных, он обрушивается на несчастную установку как псих. Их песни звучат куда лучше, чем в записи − ярче, выразительней.

Матти так хорош со своей блестящей каштановой гривой, рассыпавшейся по спине, с огромными синими, как предзакатное небо, глазами. И его голос определенно обращает на себя внимание, и нет, это не просто его фантазии − народ действительно подтягивается к сцене, чтобы послушать их. Он видит, как в зале люди переглядываются и кивают друг другу головами − таково оно, восхищение суровой сдержанной северной публики. Нелегко заставить их визжать и бесноваться. Впрочем, очень скоро настанет и такой день.

А вот кое-кто в зале уже набрался и даже пытается устроить слэм. Матти подбадривает их, забравшись на усилитель и хлопая в ладоши. Спрыгивает оттуда, чуть было не навернувшись со сцены − не страшно, эпичные падения − это рок-н-ролл! Они с Лате синхронно мотают головами, улыбаются друг другу, сходятся, столкнувшись гитарами. Лате, кстати, ведет себя раскованнее всех − он улыбается коварно, как-то плотоядно, но в то же время мило, этакий эльф-вампир. Он мелькает то тут, то там, и постоянно заигрывает с аудиторией.

Это определенно стоило мучений в студии и долгого путешествия в холодной машине.

Но чудо имеет свойство быстро заканчиваться. Счастье − в мгновении, и вот, оно уже промелькнуло. Матти, допев последнюю песню, обессилено падает на колени. А ведь сет у них был совсем небольшим. Ничего, скоро он будет вытягивать и двухчасовые перфомансы.

− Ei pahaa!** − кричит кто-то из зала.

Он устало улыбается, откинув намокшие волосы с лица. Можно было, конечно, выразить свой восторг и более красочными эпитетами, но такова уж она, наша сдержанная северная публика. «Сдержанная, но искренняя», − думает он, пока они все поднимаются, обнимаются, кланяются толпе и уходят, уступая сцену хедлайнерам. Уходят насладиться холодным, нет, ледяным пивом. Неужели каких-то пару часов назад они замерзали? Теперь им жарко, как в сауне.

***

Но когда волна эйфории отступает, когда фестиваль потихоньку сворачивается, приходится спускаться с небес. И думать о более земных вещах. Например, где им спать.

Большинство групп осталось в спа, там же, где фестиваль и проводился. Но отель был забит под завязку, да и не могли они себе пока позволить такого. Было принято стратегическое решение ехать до ближайшего мотеля в пригороде. За руль посадили Антти, как самого трезвого из компании. Но «самого трезвого» не означало «трезвого вообще». И, конечно, никто не вспомнил о необходимости заправиться. К тому же они явно свернули куда-то не туда. И стоило им понять это, как машина встала.

И вот они одни на шоссе, и ни одной машины, как назло. Лишь олени. А мороз все крепчает.

Спустя час они поняли, что отсидеться до утра − это вовсе не вариант. Так их и найдут, примерзшим к сидениям фургона. Поэтому они вылезли из машины и пошли пешком. Но предполагаемый мотель все не показывался. И тогда в коллектив прокралось отчаяние. А потом его верный спутник − безумие.

Матти уже рассуждает о плотоядных оленях, что вскоре растерзают их хладные тела, а Лате спрашивает, будет ли вокалист держать его за руку в его последние минуты. Йуусо шагал молча, стиснув зубы, но казалось, еще немного, и он тоже поедет крышей.

Мороз стоял такой, что телефоны сразу выключались. Антти озябшими пальцами тыкал в кнопки своего коммуникатора, но тот безмолвствовал. Антти хотелось устроить своим коллегам полный разнос, но он сдерживался из последних сил.

− А я хотел нанести свой город на карту мира… − услышал он обрывок разговора. И опять пошло что-то про оленей. Это бесило его еще больше. Вот какого черта нужно обязательно помирать так нелепо? В компании сбрендивших на всю голову…

И в этот момент экран его телефона засветился. Буквально на пару секунд, но он успел разглядеть карту их местоположения. Что-то щелкнуло у него в мозгу.

− Сейчас же все заткнулись! − сказал он. И неожиданно для самого себя отвесил вокалисту пощечину. Кажется, так полагается приводить в чувство.

− Никаких… оленей!

И без того большие глаза Матти расширились почти вдвое.

− Приходите в себя, сейчас же! − он так же хлопнул по щеке Лате, отчего тот замолк и почти испуганно уставился на него.

− Эй, а мне-то за что? − обиженно воскликнул Йуусо.

Наконец-то они его слушали. И очень внимательно. Это был его звездный час.

− Значит, так! Примерно в километре отсюда есть один коттедж. Мы тут когда-то отдыхали с родителями. Сейчас мы все сворачиваем с шоссе в лес и идем туда. Идем быстро. Там разбиваем окно, ломаем дверь, как получится, разводим огонь, и сидим, греемся, хорошо проводим время… пока не приедет полиция. Всем ясно?

Они стояли, опешив. Никогда еще они не видели, чтобы Антти был так зол и так решителен. И никогда не слышали от него столько слов сразу.

Под северным небом, под ясными северными звездами они долго смотрели друг на друга. А потом вдруг все дружно захохотали как ненормальные, даже Антти.

И бодро зашагали к лесу, согреваемые новой идеей, подстегиваемые внезапно открывшимся вторым дыханием. Матти даже запел:

«Täällä Pohjantähden alla, korkeimmalla kukkulalla katson kauas kaukaisuuteen, tulet uniin uudestaan…»***

И все подхватили. Это было странно, но даже красиво − глубокие мужские голоса, хрустящий под ногами снег, удаляющиеся фигуры в ночи. Если бы Лате напряг память, он бы смог вспомнить фильм, на который это было похоже, а может, даже и не один. Они все углубляются в лес, и голоса становятся все тише. Вот уже зрителям и не видно ничего. Только дорогу, лес и звезды.

Доберутся ли они благополучно до коттеджа? Отнесется ли полиция понимающе к восходящим звездам финского металла? А может, они на самом деле встретят плотоядных оленей? Или, снова свернув не туда, выйдут к морю, на отколовшейся льдине обогнут Скандинавский полуостров и прибудут, уже не очень живые, в Копенгаген?

Последние варианты маловероятны, но все же, когда речь идет о группе «Dead Pam», не следует сбрасывать их со счетов… И что вообще будет с ними дальше? Не затеряются ли они среди сотен других финских групп, которые, словно грибы после дождя, начали появляться в двухтысячных годах?

Этого никто не знает. Но все же то, как они дружно и весело ломятся через лес, распевая «Под северной звездой», позволяет поверить в благополучный исход этой истории.