Текст книги "Литература + Интернет ="

Автор книги: Мужик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Мужик
Литература + Интернет =

Мужик

Литература + Интернет = ..?

Легко знающим – бери перо да просвещай нас, темных. А как быть, когда просвещенного под боком упорно нет? Литература + Интернет... Что такое литература? А я знаю? Ну да, стихи-романы, но что это такое? Ученые спорят. А что такое Интернет? Компьютерная сеть – электронное средство связи. Так оно. Только эта сеть связует меж собой кучу народа со всем тем, что у народа в головах. Что именно – в этом еще никто не разобрался. И не смешите меня Фрейдом – это на беллетристику еле тянет, а про науку, даже гуманитарную, что толковать.

Сложность, по кр. мере, для меня лично, в том, что нет чувства целого. Что вообще с нами, планетой Земля, происходит? Если что-то хорошое -какое-то поступательное развитие, то та же литература – это нечто, сюда включенное, и это один ключ осмысления. А если имеет место неуклонная деградация (таких т.з. хватает), то и литературу, и Интернет надо понимать в другом ключе – скажем, как попытку переломить гибельную тенденцию. Или, напротив,– способстовать ей. А может, происходит нечто третье: вообще ничего. Поди-ка пойми.

Меж тем, хотя бы что-то уяснить хочется. Тема-то актуальна: вот он я, пишущий, а вот он Интернет, куда я запускаю статью. Уже взаимодействуем. Что же из этого может проистечь? Плохого? Хорошего? Для литературы? Для не-литературы? И вот, напрягая хилый умишко, я пробую прикинуть это в самом начальном приближении.

Коллега! Ежели что, не взыщи, а копай глубже. Найдешь клад – поделись с народом, мною в т.ч. Я только за.

* * *

1. КТО В ИГРЕ.

Чтобы прикинуть исход матча, надо хотя бы знать его участников. Игроки в площадке такие – перечисляю "звезд":

– природа слова (материал литературы)

– тех.возможности (Интернета сейчас и потом)

– лит.истэблишмент и лит.андеграунд

– тенденции самой литературы как искусства

– состояние общества.

Ну и еще – влияние смежных искусств; преподавание литературы – каким будет; природа человека; экология; неизвестное, наконец! При этом, я принимаю, что человечество избежит глобальных катастроф – если нет, то всем здец, и рассуждать не о чем.

Пара примеров в пояснение. Материал искусства. Языковая, знаковая природа словесности делает ее удобной для компьютера – звуковые или рисуночные файлы жрут страшно много места. Дизайнеру всегда мало памяти, а вот писателю уютно.

Или другое – природа музыки, звук, предопределила то, что ее электронная революция началась еще с первого граммофона и радио, и Интернет здесь ничего существенного пока не добавил. Вызывать файл откуда ни то с сервера или ставить CD – слушателю это без разницы.

А вот с живописью иначе – электроника пока что ее не "догоняет". Картинки на экране поглядеть, конечно, можно, но это все же не просмотр полотна 2х3 живьем. Можно допустить, что со временем появятся какие-нибудь раздвижные панели. Однако остается принципиальный момент: свет и цвет живописи – это свет _отраженный_, а с экрана идет свет _излученный_: это две разницы при самом точном совпадении спектра. Возможен, впрочем, такой оборот, когда само техническое затруднение приведет к появлению особой разновидности живописи, какой-нибудь электронной (аналогично возникло, к примеру, немое кино). Но это уже тема "Интернет + живопись" – оставляю ее профессионалам.

Короче, в протекающей реакции И + Л составляющих много. Ниже я пробую учесть хотя бы главные. Заранее скажу, что мой прогноз _на ближнюю перспективу_ для литературы умеренно оптимистичен. Опять-таки, если не катаклизмы. Else...

2. ПРИРОДА СЛОВА.

Основания для сдержанного оптимизма дает сам материал литературы, слово. Сетература, которую иные прочат в наследницы словесности, как раз этого-то и не наследует. Сразу оговариваю, что здесь и далее имею в виду динамическую сетературу, игрушки с устремлением к "полной" виртуальной реальности,– возможно, ее следует выделить и поименовать особо – скажем: виртуатура или вроде. Гипертекст же – это все та же литература. Которую, кстати, хоронят уже давно, еще с появления кино. Эйзенштейн, например, усматривал недостижимое привосходство фильма в зримости, наглядности его образов – они изначально, оперативней, быстрей любого словесного описания. Однако он упустил принципиальный момент: знак литературы есть знак _языка_. Идеальность знака вещь вообще сверх-мгновенная. Великий фильм великого режиссера развертывает уйму образов, но все это, вместе взятое, охватывают два слова: "Броненосец Потемкин". Или так – шедевр Эйзенштейна. Кино, чтобы достичь этого, мало собственного киноязыка: он должен быть просто языком, речью в обыденном бытовании. И пока мы говорим нашей словесной речью, литературу некак упразднить и даже потеснить – потеснить как _искусство слова_. А литература письменная, читаемая с листа или монитора, вдобавок к тому сочетает скорочтение зрительное с вневременной природой смыслов. И в этом причина, почему Интернет дает именно литературе (а не музыке или живописи) козырную карту.

В самом деле, почему тот же самиздат не воспользовался аудиовариантом существования? Кассета ведь компактней папок с машинописью, легче прячется, проще копируется – ну, я не беру тут в расчет шпионские микрофильмы – пусть шпионы и смотрят. Но: слушать кассету _долго_ – и дело не в секундах: наша мысль простаивает. Когда слово адресовано именно слуху, оно пользуется аудиоканалом наравне с музыкой – так и возник феномен Высоцкого, авторской песни в целом. Но уже "просто" поэзия этим путем не двинулась. Казалось бы, все карты в руки: вот хорошие стихи в живом звучании, читает хороший актер или сам автор -чего бы еще? Ведь собирало же стадионы в 60-е именно чтение стихов. Но все хитрей: все же в стихах мы ищем встречи с немым – и потому много(всяко)голосым смыслом, равно как и с близнецом его – образом. Сказать чуть иначе, в литературе (а более всего в поэзии) мы ищем предельной, _идеальной_ встречи – и находим ее.

Парадоксально, но даже звуковой образ стиха в его идеальном виде (при чтении "про себя") оказывается более точным и полным, и доносит его нам... зрение. Помню, например, свое смущение при попытке прочесть любимые стихи (и даже свои личные) вслух: казалось бы, вот она, возможность дать то прочтение, которое ощущалось лучшим. Ни фига – в реальности получается какая-то карикатура на мысленное звучание, что знаешь внутри себя. И дело не в несовершенстве глотки или невладении декламацией. Важней другое – реализуется всегда только часть возможностей, пусть хороший, но один вариант, _неполный_. И молчание оказывается насыщенней, полнозвучней... звучания. Аналогично при экранизации лит.произведений. Многие читатели испытывают разочарование и даже негодование от облика и манер персонажей: все "не так" – Ромео не такой, д'Артаньян не такой... Фильм в его стремление "все как в жизни" не может не отсечь идеальное (всевозможное) в пользу конкретного, наглядного. Кинематограф устремляется к материализации – и, разумеется, выигрывает здесь у литературы. Но в сфере идеального, в плане ментала, эта победа есть поражение.

А сетература? А что сетература – близко тому. Условность, схематизм анимации это все-таки не идеальность немого незримого смысла, это только схематизм. Другое дело, что в эту игрушку играть бывает интересней, чем в кино. Но – как кому. Обе ведь, и сетература, и литература, требуют воображения, в них надо играть _самому_, только тогда интересно. И если так, то это такой уровень развития, когда человек как читатель состоялся. А если не состоялся, то и для сетературы (виртуатуры) скорее закрыт: потребителю проще смотреть кино, где за него играют актеры.

3. ВОЗМОЖНОСТИ ТЕХНИКИ.

Чтение. Пока это для литературы не слишком важно (о дальней перспективе речь в конце). В иных случаях удобней читать с экрана, в иных – поваляться с книжечкой на диване. В целом, печатный вариант все же предпочтительней для зрения. Зато ходить в библиотеку, попивая чаек на кухне – да, здесь прорыв принципиального порядка. Прежде всего – прорыв для читателя. Но и писателя тоже. Самая задвинутая книга на самом захудалом сайте все же открыта и доступна, это все же не в ящике стола или сейфе КГБ. Свобода информации. Сверх-доступность. Ситуация беспрецедентна – и потому требует осмысления. Решаются одни проблемы – но создаются другие. Впрочем, это вопрос уже не возможностей техники.

4. ИНТЕРНЕТ И ЛИТЕРАТУРНЫЙ ИСТЭБЛИШМЕНТ:

вот где драматичный поворот. Скажу сразу: при том, что с литературным жлобством я знаком собственношкурно, я не держусь полумифа о лит.истэблишменте и лит.андеграунде. По этой версии, андеграунд – это, конечно, такой катакомбный талантливый Моцарт, а истэблишмент – это гнусный Сальери, который Моцарта глушит, душит и проч. Но все сложнее.

Во-1х, наполнение истэблишмента – это живые люди, а они разные и ищут разного. Во-2х, и андеграунд – тот же истэблишмент наоборот. Вы думаете, в пост-самиздатовских журналах не умеют делить на ваших и наших? Умеют, еще как умеют. Научиться было у кого. В-3х, и тот, и другой не только участники действа, но и его пленники: ситуация в целом создана не литературой, это заморочки всей культуры и общества.

Но допустим на миг, что все по мифу: вот он, пост-совковый лит. истэблишмент, который пытается тащить и не пущать, а вот Интернет, в брешь которого к читателю прорывается с новым словом отважный андеграунд -талантливые и непечатанные. Разберем все по косточкам. 1) – а прорываются ли? Читателей стало мало, а сколько из них компьютеризованы? Обинтернетены? Да, потенциально литература в сети для читателя открыта – но читаема ли им? Впрочем, с т.з. технических возможностей, дело, вероятно, будет неуклонно меняться к лучшему. Компьютеризация неизбежна, а техника прогрессирует -читал, что опыты подключения к сети через бытовое электричество оказались успешны. Писатель в Интернет прорвался – вопрос времени, чтобы встречно -читатель. Правда, триумф властительницы дум, как в XIX, литературе уже явно не светит, каким бы созвездием гениев она ни заблистала. Прежней аудитории не вернуть – но кто сказал, что она должна быть прежней? Что мое, то мое -и достаточно.

2) Новое слово: а есть ли оно у андеграунда? Может, и нет – но в сети ведь не он один. В Интернете, в любом случае, налично большинство текстов, что не допускались к читателю – от эзотерики и самиздата до порнухи. Так что новое слово имеется – новое, конечно, для еще нечитавших. Плюс классика. Плюс сетература. Выбирай, что хочешь,– и андеграунд такую ситуацию принять должен – что ему терять. Истэблишменту же, она, естественно, не по вкусу. Допустим, что он попытается переиграть ее в свою пользу. Каким образом?

3) Атака на Интернет. Допустим, что она технически и юридически осуществима. Ну, допустим. Но будет ли успешна? В обозримой социальной ситуации это нереально. Тут мое воображение рисует забавную коллизию. Попытка получить контроль и распоряжаться потоками информации, конечно, требует благовидного прикрытия. Лучше нравственности-духовности тут ничего не придумать. Если уж пытаться ототалитарить сеть, то, конечно, с лучшими целями: для борьбы с пороком – порно, экстре, криминалом и проч. Ну, не признаваться же вслух о воистину чаемом: быть начальником от духовности и хорошо с этого иметь. Но это еще не все – в свою очередь, порок примется защищаться – и, понятно, тоже под солидной "крышей": свобода информации, права личности, прогресс и т.д. Я бы в этой войне масок поставил на порок 20:1. Могучая это сила. Так что за Интернет можно не опасаться: не сдадут его добродетели.

4) Итак, что мы получаем при нормальном ходе событий:

– огромный массив текстов огромного числа авторов

– доступ к тому большинства (в перспективе) читателей

– относительно равные условия конкуренции изданий и авторов (конкуренцииза читателя и не только).

Хорошо? Да! Наверно. Но и вызов очевиден: – сверх-доступ переходит в противоположность – так много всего, что как и выбрать что-то одно – и желательно, самое-самое; – известное (издания, авторы) получает здесь слишком большую фору. Все же неравенство – что еще не такая беда. Опасно другое: известное – это старое, и если все будут его держаться, откуда возьмется новое? – и главное. Если литература, что более чем предсказуемо, согласится на двойную жизнь – в сети и печати,– то в сеть перейдет все то, что мы имеем в истэблишменте. В частности: групповщина и дележ места под солнцем; отторжение авторов с улицы (не "наших"); литературные склоки; коммерциализация и кормушка от "духовности" – и, кто знает, возможно, столь же дикая, как весь наш псевдокапитализм. Отчасти все это уже происходит,-хотя, на мой взгляд, истэблишмент засиделся на старте.

Отсюда один важный вывод: если Интернет способен быть эффективным противовесом истэблишменту во внешнем противостоянии, то внутри себя он им инфицируется столь же элементарно. Здесь он бороться не может – точнее, не может взятый сам по себе – равно как телефон или телеграф или иное средство связи. Здесь уж слово за людьми, за культурой,– литературой, в частности.

5. ТЕНДЕНЦИИ (ВНУТРИ) ЛИТЕРАТУРЫ.

Традиционно, это принято связывать с какой-либо новизной – формальным прорывом, течением. Модой, на худой конец. Но это верно, я считаю, лишь для первой 1/2 века. По-настоящему новое где-то с 50-х приходило иначе, без революций формы – и вообще, как бы с периферии литературы. Например, фантастика, наиболее серьезное литературное явление – это, конечно, отклик на НТР, и за перо часто брались сами же ученые. Или книги Кастанеды и Д.Андреева – тоже опыт познания, правда, не западной позитивной науки, а науки интроспективной, "восточной". Новое обретались не внутри, а вне литературы – а излагалось оно вполне традиционно. И наоборот, какие-либо попытки прорывов ценой лит.эксперимента, "авангардизма" уже ничего не добавили – самому авангарду прежде всего. Ну, прикиньте сами: вот в современной литературе что-то нетрадиционное. Бывают ли эти вещи интересными (красивыми, лиричными, искренними и т.д.)? Да, конечно. А бывают ли они _ новыми_? Да что-то не шибко. Новое бывает разве что ценой авторского личного своеобразия, но это-то вполне традиционно. И вдобавок к тому, в основном лит.новизна нынче все же от вторичного – она, чаще, основана на отсылке (пародии) к самобытному и чужому. Да и этот источник, на мой взгляд, стремительно иссякает.

Короче, кризис литературы не только внешний (потеря читателя и кормления), но и внутренний – некая выбранность внутреннего ресурса для развития. Ситуация, впрочем, общекультурная, и я согласен с теми, кто считает, что решение в смене вектора – с внешнего на внутренний. Точнее, в равновесии этих двух. Но внешнее направление искусство освоило от и до, отсюда вызов: _искусство как йога_. Возможно, в 3-м тысячелетии культура попробует именно это. Но вернемся к Интернету: чем он может помочь литературе в настоящем положении?

6. ЛИТЕРАТУРА + ИНТЕРНЕТ: ВОЗМОЖНОСТИ.

1) Сетература. О ней было сказано выше – она или разделяет кризис литературы, или, игровая, не слишком-то ей наследует. Но гипотетически, беллетристика имеет в ее лице подземный ход для побега: измениться, чтобы остаться.

2) Лит-навигаторы. Одна из попыток, вполне естественных, ответить на вызов [см.4 4)] – это конкурсы, а то есть фильтрация инф.потока. Отследить, что поценней, поддержать это, как-то упорядочить все, дать карту для сетеплавателя и т.д. Разумно, неизбежно. Вот только: а судьи кто? Я лично ничего не имею против состава жюри во всех тех конкурсах, что обнаружил в сети. Но очевидно же, что все зависит от того, кто проводит конкурс. Поручи его Белову с компанией – будут одни лауреаты. А поручи Искандеру – другие. А Лимонову – совсем третьи.

Вы думаете, я клоню к тому, что выбирать должен сам читатель? Как это, к примеру, задумано в ББ? Да нет, не то чтобы. Т.е. – я очень сочувственно отношусь к намерениям организаторов и согласен с хором в честь А.Р. -молодец, что говорить. Но.

Во-1х, можно ли голосованием решить, что в искусстве лучше, а что хуже – это весьма проблематично, знаете ли. Сомневаюсь, чтобы в пору "серебряного века" северянинское "Это было у моря..." выиграло хоть один серьезный конкурс: банально, по-мещански, как-то на потребу все. А тут кругом – Сологуб, Белый, мэтры... Но стишок-то живет,– пошло-то пошло, а один хрен красиво! А многое "лучшее" кануло.

Во-2х... Условное и безусловное: здесь мне придется сделать отступление и растечься мыслью по древу. Сейчас принято подчеркивать условность, "конвенции". С какой, дескать, т.з. посмотреть. Вот ежли с той, то, оно конечно, Блок и Пушкин хорошие поэты. А вот если с этой, то совсем даже Пригов великий поэт, а Блок – это что-то ветхозаветное. Причем, как иногда уверяют, конвенции эти совершенно равноправны. Мол, какую выбрать.

Маленькая забывчивость здесь в том, что в искусстве есть как условное, так и безусловное. Безусловное в пределах данности человеч. природы. Например, есть предел способности чел. восприятия в единицу времени. Меньше чего-то – нам скучно, больше – не поспеваем. Есть предел нашему ОЗУ (7 смысловых групп, дальше провалы). Есть свои границы и свои золотоые сечения у нашего слуха, зрения, эмоций, наконец. Всем этим – и не условно, а безусловно – определяется очень многое в фактуре искусства, тех же стихов. Что бы мы ни взяли: нагруженность метафорой, благозвучность, длина, словарь, тема (низкая-высокая), эмоциональная заряженность – везде есть свои золотые сечения, своя идеальная мера. Можно даже принять, что красота стихотворения определяется именно тем, насколько выдержаны эти золотые сечения относительно самых разных сторон. А оригинальность – это золотое сечение нарушения нормы (ожидаемого). Пока что природа человека и русского языка никаких кардинальных изменений не претерпела – и русская поэзия остается поэзией прежде всего их вот, "ветхозаветных" – и безо всяких там конвенций. Я даже готов предложить понимание поэзии как способа воссоздать узор этих золотых сечений в текущей данности времени и языка. Может быть, потому и поэзия меняется менее всех других искусств – исторически она ведь все та же: Сафо, Ахматова... стихи там, стихи здесь.

Но вернемся к конкурсу. Сама идея голосования читателей неявно предполагает, что в нем проявятся эти золотые сечения и отбор будет произведен безусловный. Я в этом совсем не уверен. Опять же: судьи кто? -голосовать будут прежде всего сами авторы, это уже нюанс существенный. Далее, кто из "просто читателей" примет участие? Обинтернеченные – и большой вопрос, будут ли они симметрично представлять читателей в целом. Так что отбор временем, по вероятности, голосованием не заменить, даже самым честным и демократичным. Вполне возможно, что в итоге получится исследование вкусов части публики, а именно – ее авторской и компьютеризованной части. Хотя – отдам должное – это совсем не так мало. (Я бы только посоветовал на будущее предварять голосование заполнением паспортички: пол, возраст, образование, род занятий, место проживания (по-крупному: столицы, Центр, Юг, Север, Урал-Сибирь) – это уж в скобках.)

3) Лит.тусовка. Как бы то ни было, а Интернет для литературы – это отличная тусовка. Дело архиважное: знакомства, обкатка текстов, информ и т.д. – и главное, ехать никуда не надо. Уже это должно действовать как своего рода ускоритель, особенно, вероятно, для литераторов начинающих и никому не известных. Но, возможно, есть еще что-то хорошее? Может быть, помимо классики – создания всяческих кружков, возможно некое коллективное творчество? Так или иначе, возможности предоставлены – время покажет, сумеет ли литература ими распорядиться.

4) Лит.игры: возможности. Эту тему я трогаю не свысока, а напротив, почтительно – лучше Игры еще никто не придумал. Какие тут варианты есть

–конец дозволенных 20 кбт–

Жюри! Продолжать разрешате? Да? Ура! См.продолжение ниже.

у литературы? Видимо, они довольно богаты. Тот же конкурс ББ – это ведь, в конце концов, отличная игра, особенно сейчас, в протекании. (Я сам бы, например, с удовольствием подключился. Взять псевдоним покруче – Sexy Rita или там Вамп-сифилитичка да как шарахнуть в Host гневную филиппику:

Беспредельщица, Катя, Пушистик! Тут какой-то импотент назвал нас старыми нимфоманками. Ответим козлу... и т.д. – оживленная лит.полемика. Увы, не сходится поучаствовать – напряженка.)

Остается предположить возникновение со временем чего-либо постоянного в этом роде – литчат или там круглогодичный литмаскарад. Ну, увидим.

Возможно и что-либо похитрее. Например, этакая "Большая лит.игра" с введением своих персонажей, с сочинением реплик и историй по ходу дела. Тоже, я полагаю, увидим – или уже где-то есть.

Еще. Стратегия Интернета пока что – расширение доступа: встречно автора и читателя. Но ведь и не-доступ тоже можно обыграть! Помните, у Ричарда Баха в "Иллюзиях" книгу-оракул? Заглядываешь, и каждый раз попадаешь на новое место, а там подсказка на текущий случай. Можно сделать некий аналог: "Оракул И" – конгломерат всяческих текстов, включая желающих -что-то недлинное, конечно. Сделать вход с лимитом – скажем, в 20 сек. и со случайным выводом текста. Что кому попадется – неизвестно: может, цитата из Конфуция, может, стишок, может, адрес магазина. Чем не баховский оракул? А волшебство где? Как где – личное везение каждого, вот она и магия. Цель? Гадание, забава, эксперимент – пошто нет.

Может ли все это – 6.2)-4) – как-то сильно повлиять на литературу, на ее движение и дать ей живительные импульсы? Не исключено, хотя и не обязательно. Самое "писать" это мало затрагивает, а больше касается дел окололитературных. Но уже что-то – а там, глядишь...

7. ДЕНЬГИ.

Прямо это к теме не относится, однако, способно сильно повлиять на ход вещей. Коммерция или благотворительность – это само по себе и для литературы, и для Интернета вопрос не сложный. Конечно же, и то, и другое -когда как. Сложность в конкретной мере того и другого (не считая российской нищеты, конечно). И дополнительная сложность психологическлого рода: бизнес для нас, пост-совков, все еще достаточно непривычен. По моим наблюдениям, мы все еще путаемся, оценивая что почем. Там, где уместней и даже выгодней некоммерческий путь (обмен, дружба, благотворительность), пытаемся устроить торг, и наоборот – бросаемся чем-то вообще-то дорогим. Вероятно, можно прогнозировать появление коллизий такого рода и в лит.Интернете.

Переводя на дальнюю перспективу, я допускаю – может быть -постепенный переход на иную соц.основу: информация вместо денег. Впрочем, это материи не литературные. Вернемся к последним.

8. ЛИТЕРАТУРА + ИНТЕРНЕТ: ДАЛЬНЯЯ ПЕРСПЕКТИВА.

1) Виртуатура или контроль сновидений?

Уже сейчас просматриваются революционные тех.возможности: информацию можно транслировать на сетчатку глаза или прямо в зрительный нерв, микрочипы вживлять в тело – да что перечислять. В пределе, это дает такой уровень сетературы, что ее виртуальная реальность не только догоняет, но и, теоретически, обгоняет реальность Обычного Состояния Сознания: в единицу времени проживается и узнается больше, чем это достижимо в ОСС. Фантоматика – НТФ это давно обыграла. Литература, при этом, естественно, сдается в утиль.

Однако есть ведь и другой вектор развития: внутрь: йога, магия, психотехника. Здесь мы имеем нечто похожее, но иным способом: управление сновидением. Но и в этом случае литература вроде как излишня – или читать заемную историю, или самому себе создать приключение, да какое! – что тут сравнивать.

Таким образом, в дальней перспективе развилка выглядит не как "литература или сетература?", а как "сетература (виртуатура) или настройка сновидений?". Или же – их соединение в той или иной комбинации? Что ж, пора поделиться сокровенной тайной: _я не знаю_.

Кое-что в пояснение. Я, например, сторонник внутреннего варианта. Дело не только в том, что наше тело простаивает, не задействуются его гигантские ресурсы. Уже это плохо, но важней другое: кризис современного человечества есть одновременно _кризис техник тела_. Общество требует: будь таким, делай то – но почти не снабжает знанием, как обеспечить это в нашей телесной реальности. А попытка восполнить невладение собой за счет владения миром, за счет развития техники внешней – это классическое самопотакание: неизменно препохабаный результат. Отсюда, и литературе со всей культурой надо бы менять вектор: искусство как йога.

Но... пример на пальцах. Возьмем смех, юмор. Его внешнее соц. назначение описано многотомно (главное, это способ неожиданным образом вернуть единство мира, соединить "низкое" и "высокое" – недаром анекдоты сочиняются про героев да и вообще на запретные темы). Есть и психотехника: через смех выпустить напряжение, отклеиться от крючков повседнева. Скажем, в йоге классическая техника не требует даже определенной темы для смеха, важна эмоция как таковая. Но возможен и гибрид: внешне-внутренний. Берешь, что тебя колотит – скажем, обрыдшего начальника, сочиняешь какую-нибудь лихую историю, хохочешь – ну и, высмеиваешь из себя свои заморочки. По направленности это йога: идешь внутрь себя. По способу – сочиняешь историю – литература. Так вот, возьмем меня: чем-то таким я иногда пользуюсь, и чистит это неплохо. Но – вещички все равно сочиняю – вроде как без личной надобности. Дурная привыка или что?

Короче, я не уверен в умирании литературы даже и в дальней перспективе. Видимо, история этого и сама еще не знает. А футурологи подавно. Все оценки ведь основаны на известном – а есть еще и неизвестное, и в несколько большем количестве.

2) Неизвестное. Вот пара примеров на тему.

а) Буквоеды. Вводная такая: в один прекрасный день высаживается миссия из созвездия Центавра. Наши ресурсы их не интересует, изделия не интересуют – интересуют, к ликованию писательской братии, лит.произведения. Покупают все с колес, на корню и за хар-рошие баксы: тыща $ строчка! И длится это добрые двести лет. Представляете ажиотаж? Жена песочит банкира/президента/маршала: Бездарь ты бездарь, вон у Марты муж деньгу лопатой гребет... Делом надо заниматья, а не... Потом нечаянно выясняется, что в земной словесности пришельцы смыслят не больше дятла, а тексты им нужны, допустим, для набивки суперкомпьютеров – такое интеллектуальное топливо, и чтоб обязательно осмысленное (или вариант: центавриане дружат с расоф буквоедов, а те этим питаются). Но признаться в этом в лоб гости постеснялись и во избежание накладок изобразили грандиозный лит.заказ. Что ж, будет конфуз. Спустя 200 лет. Зато в их течении – какой расцвет! Вопреки все похоронам литературы.

Фантастика, конечно. Но законам природы не противоречит, а потому не может быть напрочь исключено. б) Биоценоз фонем. А вот другой поворот, и не фантастический. Речь, звуки – мы привыкли видеть в них физическое, акустико-фонетическое явление. Мы их – звуки речи – произносим: соизволяем это. А если все сложней? Если речь – это форма жизни, существо или, того пуще, сообщество? [b] селится на губах, [h] – в гортани и т.д. Нет? А я видел т_а_к! (Почти так, если точнее.) А вы думаете, почему мы болтаем даже сами с собой? Речь шевелится: потягушки-растягушки. А теперь прикиньте в этом свете, с чем имеет дело поэзия, чему она дает существовать – и, в свою очередь, каким щитом прикрыта. А еще есть образы, еще есть – ой, до фига всего – и мы ни о чем толком не знаем.

Но вот что я пробую знать. Сейчас в России много людей пишет -конечно, пишут больше всего стихи. Хорошие стихи становятся вещью почти обычной, повсеместной. С т.з. прагматики это если не дурь, то безделушки. Даже вредные безделушки – создают проблему: куда это девать. Девать в Интернет – это решение не единственное, хотя и естественное.

Важнее, что это _никуда не девается_: нечто остается да еще с процентами. Не удивлюсь, если в одно прекрасное столетие все заговорят стихами, хотя не само это ценно. Поэзия – язык богов, а где речь, там и мысль. Накопление поэзии, таким образом, есть накопление сознания -улавливаете? Да, литературность России играла с ней дурные шутки -интеллигенция убалтывала себя и до Великого Октября, и до ваучеризации. Да, миру есть над чем посмеиваться с нашей привязанностью к словесности. Но с учетом сказанного выше... Я считаю, что _возможность_ этого: язык богов – в силе. Во всяком случае, мне надлежит в это верить как неисправимому идеалисту и, что тоже самое, литератору.

А Интернет? А что Интернет – пусть этому и послужит*.

___ * Педантичный читатель потребует уточнения: чему послужит – возможности языка богов или вере в это? А мне почем знать! Дожить надо. Попробуем, а?