Текст книги "Расправляя крылья (ЛП)"
Автор книги: Ms Incognito
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
ГЛАВА 27
Пять месяцев спустя…
ИГОРЬ
Прячу вискарь, и чувствую себя, последним алкашом. Что-то пристрастился я, к бутылке, за последние месяцы. Ничего не радует, все валится из рук.
Дома, раздражающая жена. Ходит, светится, от предвкушения предстоящего материнства. А остальное время, проводит в обнимку над унитазом. И вот надо было ей, все это? К этому она стремилась? Вся высохла, одни рыжие лохмы остались, и синюшное лицо. Хоть бы подкрашивалась.
Как-то сказал ей, об этом, так она так орать стала, на меня:
– А я что, чужого ребёнка вынашиваю?! Я для себя рожаю?! Или ты участия не принимал?! – Рявкает Тонька, затем зажав рот, несётся к унитазу.
Видно гормоны совсем, дали в голову, или как у этих баб, не поймёшь. Хотел напомнить, что да, это надо было ей. Но не стал связываться, а то мало ли, буду потом виноват. Потихоньку, стал выпивать, и ложился спать. Там, во снах, я был с ней, и был в абсолютном счастье.
Утром, вставал, и видел бледно-синюшное лицо жены. Проявлял мнимую заботу, оставлял деньги, и уезжал на работу. Прикасаться к Тоньке, не было ни малейшего желания. Со своей беременностью, она совсем спятила, носилась, как курица с яйцом, и заставляла меня в этом участвовать.
– Игорь. Завтра идём на узи.
– Я работаю. – Сухо отвечаю ей.
– Отпросишься. И увидишь первое фото малыша. – Цедит она.
– А вечером, я не смогу посмотреть? – Нервно вожу вилкой, по тарелке.
– Не шкрябай. Голова болит. Я что, как разведённая женщина, должна одна мотаться по больницам? – Швыряет она, салфетку на стол.
– А все что, с мужьями ходят?
– Да. Все ходят с мужьями. Разумеется, кому не наплевать на свою жену, и ребёнка, Игорь.
– Ладно, понял. Поедем вместе.
Она довольно улыбается. А меня охватывает безразличие. Ну что же, сам виноват, получай, заслужил. Осеменитель хренов.
На следующий день, сижу в очереди, в клинике. Тонька, довольно поглаживает живот, а я скучающе, рассматриваю людей. Одни беременные бабы, и несколько усталых мужиков.
Представляю, как скоро настанет время пелёнок, и круглосуточных оров, и неприязненно морщусь. Получил, под сорок лет, незабываемые ощущения. Хапнешь, ты, Игорь Витальевич, скоро счастья.
Наконец, нас приглашают, в кабинет. Я сажусь на стул, и жду, когда жену подготовят. И вот, ей делают УЗИ, и я вижу, маленького человечка. Который совершенно, не вызывает никаких эмоций, как будто, я смотрю, скучный фильм.
Тонька, начинает умиляться, и реветь. Я вежливо улыбаюсь, и беру ее за руку.
Дура, не понимает, что этот плод для меня, как обуза, как якорь, и вечное напоминание, и причина того, что я потерял любимую женщину. Но эту тайну, я унесу в могилу. Никто не должен знать, тем более, этот ребёнок, который ни в чем не виноват.
Идёт время, жена стала отекать, толстеть. Но ее, это кажется, мало заботило. Все развлечения, больницы, еда и унитаз. Даже готовить нормально перестала. Лежит на диване, и стонет.
Я стал питаться в кафешках, и этот долбанный день сурка, меня достал. Одно, и тоже.
Интересно, что сейчас делает Роза?
АНТОНИНА
Семь месяцев беременности. Сложное время. Дальше будет ещё сложнее. Я уже отекла, как слон. В зеркало практически не смотрю, знаю, что увижу там бледное, распухшее нечто. Но я ни о чем, не жалею. И вообще, природой, женщине заложено рожать. Скоро у меня будет статус, многодетной матери, и это важно. А что тело? Все мы рано или поздно состаримся. А потомство, род, останется.
Так, утешая себя, я мирно уплетала мороженое в открытом кафе, возле парка. Сегодня был тёплый, прекрасный денёк, осень, в самом её, красивом проявлении…
На мне, был одет, старый флисовый, спортивный, болотного цвета костюм, и кожаные угги. Ноги катастрофически мёрзли, поэтому с сентября, я ходила в уггах, с моими отёкшими ногами, больше ничего и не налезало. Знала бы я…
Она шла целенаправленно, ко мне. Белоснежное пальто, брючный, цвета индиго костюм, и её любимые шпильки…
Поставив сумочку на мой столик, она отодвинула стул, и закинув ногу на ногу сказала:
– Не могу сказать, что беременность тебя украсила.
– Как ты меня нашла? И что ты вообще здесь делаешь? – Процедила я, Нервно поправляя куль на голове.
– Лучше не тереби, свою… причёску. Делаешь только хуже. А пришла я к тебе. – Улыбнулась Роза, снимая перчатки.
Она откинулась, и позвала официанта.
– Зелёный чай, без сахара пожалуйста. Официант, явно был очарован ей. Что явно, не прибавило мне настроения.
– И зачем ты пришла? Тебе мало увольнения? Хочешь ещё хуже? – Запальчиво выдаю ей. Пусть знает, что это моих рук дело.
– Да, я оценила, твой убогий камбэк. Кстати, ты знаешь, что камбек– это австралийская овца. Как символично… – Глядя в небо, произнесла она.
– Намекаешь что я овца?
– Ты хуже Тоня. Ты тупее. Знаешь, тебя ведь хватило лишь, на несчастную подставу, с работой, и твой козырь, как тебе кажется, окажется твоей утопией. – Показывая глазами на живот, отвечает Роза.
– А может, ты просто завидуешь? Считаешь себя роковой стервой, но у тебя ничего не получилось. Мой муж, выбрал меня. Поэтому, ты и приперлась сюда. – Усмехаюсь ей в лицо.
В ответ, она откидывается назад, и медленно рассматривает меня.
– Ты правда думаешь, что я завидую тебе? Могу поспорить, он даже не спит с тобой больше.
Мои щёки, заливает румянец.
– Он заботится, о моей беременности…
– Какая чушь. Нет, он просто тебя не хочет. Ты посмотри, в кого ты превратилась, и признай, эту правду…
– Что. Тебе. Нужно? Что ты трешься возле моей семьи? – Чётко говорю ей, глядя в глаза.
– О, здесь все просто, Антонина. Я приехала, вернуть долг. Лично тебе. Ты, витаешь сейчас в иллюзиях, считаешь себя победительницей, думаешь что Игорь выбрал тебя… Но нет, Игорь выбрал обстоятельства, обстоятельства, а не тебя. Ты загнала его, как несчастную крысу, в угол. Думала что будешь плодиться, как свиноматка, а он будет сидеть рядом. Тоня, скажи, а он сильно пьет сейчас?
– Он не…
– Ты так сильно упиваешься своей беременностью, что не видишь правды? Или пытаешься делать хорошую мину, при плохой игре. Загнала мужика, в утопическую ситуацию, и радуешься. Так и вдовой, не долго остаться, Тоня. Вздёрнется Игорёк…
– Заткнись! – Рявкую на неё так, что люди оборачиваются.
– Скажи, а что будешь делать потом?
Я откидываюсь назад, и поглаживая живот, ядовито цежу:
– Ты завидуешь. Ведь ты не понимаешь, что такое, материнское счастье. Ведь такой эгоистичной суке, сложно понять. А может ты, в своё время пробивала дорогу, одним местом, и тебя систематически выскабливали, что ты теперь, не можешь иметь детей…
В ответ, она расхохоталась.
– Этим ты себя утешаешь, ночами? Твои куриные мозги, не могут помыслить, что женщине не обязательно прокладывать путь, этим местом? А что касается, прелести материнства… Ты будешь третья, кто узнает мой секрет…
Изящно открыв сумочку, она вытаскивает фото, и кладёт перед моим лицом, цепко следя за моей реакцией.
– Фото свежее, благодаря тебе, у меня выдался, насыщенный отпуск…
Я перевожу взгляд на фото, и каменею. Я не могу понять… Как такое возможно…
– Это фотошоп? – Растерянно, и с какой-то убогой надеждой спрашиваю я.
– Это мой сын. – Смотрит она на меня, таким стылым взглядом, что меня передёргивает.
Сейчас, я вижу ее настоящей, без привычного жеманно-игривого образа. Передо мной сидит, бесчувственное каменное изваяние. Она спокойно может убить, уничтожить. Ледяные глаза убийцы. И что-то знакомое, неуловимое, цепляется за сознание… Попутно, возникают мысли, как женщина, может быть, настолько идеальной? В ней поразительно, было все, даже нечто неестественное. Ровные, идеальные стрелки, четко очерченный рисунок губ. Она была, словно идеальная кукла. Как женщина, может настолько ревностно, и фанатично следить за собой? В этом было, что-то странное…
Я перевожу взгляд на фото, и меня передёргивает, он непонимания.
На фото, Роза, в обнимку с молоденьким пареньком, лет пятнадцати. У мальчика, ледяной, отсутствующий взгляд матери, такие же синие глаза, но остальное… Это копия моего мужа.
– Как такое возможно? Вы… были любовниками? Сколько лет мальчику?
– Артуру пятнадцать… Так что, ты немножечко ошиблась, в моем материнском статусе. Но я вижу, ты меня не узнала…
Она, ловко вытаскивает, второе фото, и кладет рядом.
Я впиваюсь в фото, и резко поднимаю на Розу взгляд.
– Вижу, узнала… – Холодно улыбается она.
Я снова перевожу взгляд на фото, и смотрю на мрачную девочку.
– Было, что-то неуловимое… – Тихо говорю я. – Но я не могла вспомнить…
– Да, это я… – Насмешливо тянет Роза.
– Игорь знает? – Омертвевшими губами, спрашиваю я.
– Нет, не знает. Про Артура, не знает.
– Выходит, он тогда, изменял мне с тобой?
– Твой кобель, трахнул меня, на грязной базе отдыха, и испугался. А потом, ты избила меня, со своими подружками. Мне было пятнадцать.
– Ты мстишь? – Только и остаётся спрашивать мне.
– Знаешь, что такое, остаться беременной, в пятнадцать лет, при папаше-деспоте, и не окончив школу? – Холодно спрашивает она, без эмоций.
– Роза… – Я растерянно, озираюсь по сторонам.
– Знаешь, что такое, когда твой ребёнок, думает что ты его сестра? – Давит она, меня своей правдой, от которой мне хочется завыть. Ребенок внутри, начинает пинаться.
– Мне жаль… – Только и остается, сказать этой ледяной женщине.
– Тебе не жаль. Никому не было жаль. Так что, твой смешной козырь, против моего…Впрочем, что было, то прошло… – Поднимается она.
– Что ты будешь делать дальше? – С тревогой, спрашиваю я.
Она обходит стол, и наклонившись, глядя мне в глаза, шипит:
– Я всегда, буду стоять, за твоей спиной. Всегда, буду Я.
ГЛАВА 28
РОЗА
В какую жабу, превратилась Тонька. Омерзительное зрелище. Тоже мне, воинственная мстительница. Вспоминаю, ее бледное оплывшее лицо, с рыжеватыми бровями, и меня передёргивает. Убогое существо. Ей ли рассуждать, о материнстве…
Пятнадцать лет назад …
Я вернулась, после произошедшего в город. Ещё более замершая, чем обычно. Мне было, нестерпимо больно, унизительно, что меня вываляли в грязи, унизили, и я ничего не могла с этим поделать. Меня некому было защитить, и это омерзительное чувство беззащитности… Несколько лет, я просыпалась с криком, и вкусом земли во рту. И по сей день, в моей голове, звучат голоса:
«Где ты, и где она»
«Шлюшка»
«Чумазое чудо»
Голоса в голове, унижали, гнобили, давили…
Следующая новость, перевернула всю мою жизнь. В этом моменте, я была, по-детски наивной. И не сразу поняла, откуда слабость, сонливость. Когда меня стало, постоянно тошнить, мать присмотрелась более внимательно. Отец был на работе, а я осталась дома, по причине, как я думала, отравления. В комнату вошла мать, села на кровать, и тревожно посмотрела на меня.
– Роза… Расскажи мне пожалуйста, что произошло у бабушки, на каникулах? – Тихо спросила она, поглаживая меня по голове.
Я молча, вперилась в неё взглядом. Не понимая, к чему она ведёт.
– Почему, ты спрашиваешь? – Еле слышно спросила я. Разговаривать, сил не было.
– Я не слепая, дочь. И вижу, что отравление явно затянулось. Роза, у тебя был мальчик? Была связь…?
Я отвернулась к стене.
– Роза, просто скажи. Мы должны решить, эту проблему. Затягивать нельзя.
– Как? – Сухо спрашиваю ее.
– Что, как? – продолжая гладить меня по голове, спрашивает мать.
– Как решать, эту проблему?
– Для начала, я должна знать правду. – Твёрдо говорит она.
– Была связь.
– Роза, нам нужно сообщить ему и его родителям, об этом! Ответственность, должны понести все.
Я села в кровати, и уставилась на неё.
– Никто, кроме меня, ничего не понесёт. И забудь об этом.
– Роза, ты не понимаешь ситуации! Ты даже не окончила школу! – Вскрикивает мать.
– Вот поэтому, я ничего тебе не рассказываю. Я не хочу слушать, твои истерики, уходи.
– Ты себя слышишь?! – Мать начинает, трясти меня.
– Не трогай, меня тошнит. Сейчас вырвет на тебя.
Она резко отпускает меня, и махнув рукой, уходит из комнаты.
На следующий день, я иду в школу. Апатия, и сонливость, полностью захватывает меня, и я еле передвигая ногами, перетекаю из класса в класс. Я уже начинаю осознавать, что во мне зародилась жизнь. И я не знаю, как реагировать на это. Я ничего не чувствую, я замерла. И мне плевать, что будут делать, или говорить другие.
«Чумазое чудо»
«Таскаешься, за ним»
«Шлюшка»
Я беременна, в пятнадцать, может я действительно грязная шлюшка?
Прихожу домой из школы, а на пороге, меня встречает мать, с сурово сдвинутыми бровями.
Я опускаю сумку на пол, и вяло мазнув по ней взглядом, бреду в ванну.
– Роза, стой.
Я облокачиваюсь об стену, и жду.
Мать, вкладывает мне в руку пластиковый стаканчик, и розовую коробочку.
– Почитай инструкцию, и сделай, как полагается.
Вздохнув, иду в туалет. Равнодушно читаю инструкцию, и делаю тест.
Две ярко-красные полоски.
Выхожу из туалета, и смотрю на нервную мать.
– Ну что там? – Выхватывает из рук, тест.
Ошарашено смотрит, и раскрывает рот, как рыба.
– Что ты так смотришь, мама? Ты же догадывалась. – Пожимаю плечами.
– Нам нужен врач. Успеть, пока отец не заметил. – Хватаясь за голову, сокрушается она.
– Зачем врач?
– Нам, нужно успеть избавиться…
Я представляю, как во мне ковыряются железками, вытаскивают, эту жизнь из меня, причиняя боль…
– Нет.
– Нет?! А что ты думаешь делать? Отцу ребёнка, ты говорить не хочешь, что делать не знаешь, а как жить ты собираешься дальше?! – Вскрикивает мама.
– Я не дам, себя ковырять и портить.
– А когда раздвигала ноги, ты чем думала?! – Шипит мать.
Я отвернулась от неё, и ушла. Не о чем, говорить с ней. Она не поймёт.
В один день, спустя неделю, придя из школы, я увидела бледного от бешенства, отца. На столе стояла бутылка водки, а рядом металась мать. Понятно, сдала. Равнодушно кидаю сумку на пол, и скрещиваю руки на груди.
– Пришла… – Шипит отец.
– Как всегда. – Пожимаю плечами.
– Сука!!! Что мать твоя говорит, это правда?! – Сжимая кулаки, рычит отец.
– Я не знаю, что она говорит…
– Не знаешь… А я скажу… В подоле значит, принесла? – Сощуривается отец.
Я молчу, смотрю на мать исподлобья. Она закусывает пальцы на руках, и трясётся как болонка.
– Я тебя так воспитывал?! Скажи мне, я так тебя воспитывал?! Чтоб ты нагуляла, и как ни в чем не бывало, ходила в школу, пока пузо до носу не вырастет?!
– Половым воспитанием, со мной никто не занимался.
Отец размахивается, и отвешивает мне пощёчину. Я падаю на пол.
– Рома, что ты делаешь?! – Визжит мать.
– Воспитываю шлюху-дочь! Ты же не смогла! – Брызжет слюной отец.
– Ты подавал плохой пример, папа, притащив сюда, шлюху– Ленку. Так что, поздно воспитывать шлюху – дочь.
Вытираю кровь с губы, и ухожу в комнату.
– Завтра пойдёшь к врачу! – Орет в след отец.
– Нет, не пойду.
– А не пойдёшь, силом отволоку!
Я не отвечаю, на его истеричный припадок. И вообще, мне нельзя нервничать. Я беру наушники, и включаю классическую музыку.
Мать, мышью просачивается в комнату, поздно вечером.
– Роза, не дури… Надо избавиться, от плода. Выхода нет, тебе нужно доучиться.
– Я доучусь. Но избавляться не буду.
– Скажи мне, кто отец, Роза?
– Нет.
– Как ты себе вообще, представляешь дальнейшую жизнь? Скажи мне?
– Я не буду, от него избавляться. Он мой. А ты станешь бабушкой.
– Господи… – Мать обессилено, роняет голову на руки.
– Я хочу спать, я устала.
Мать качает головой, и выходя из комнаты, бормочет:
– Ты превратишь, нашу жизнь в ад, Роза…
– Тогда не трогайте меня, и … Его.
На следующее утро, в комнату врывается отец, и стаскивая одеяло рычит:
– Встала, умылась, и быстро собралась в больницу!
Я потираю глаза, и отвечаю:
– Я уже сказала, что ни в какую больницу, я не пойду. Это бесполезно.
Отец молча, хватает меня за руку, и волоком тащит в ванную.
– Умывайся, и собирайся! – Рявкает он, и захлопывает дверь.
Я умываюсь, иду на кухню.
– Кто этот щенок, что тебя обрюхатил?
– Это не важно.
– Что? Не важно?!
– Он утонул.
Отец давится чаем.
– Утонул… Имя какое, у утопленника? Ты думаешь, будешь мне лапшу на уши вешать, а я поверю?
– Зачем ты хочешь отправить меня в больницу? – тереблю свою косу.
– Чтобы из тебя выскребли, это … Этот позор.
– Нет. Я не дам. – Качаю головой.
– Раньше надо было думать! – Ударяет отец, кулаком по столу.
Мать начинает зудеть:
– Послушай папу, не ломай себе жизнь. Ты ещё так молода, Роза…
А я не выдерживаю. Я хватаю нож, и резко провожу по своему запястью.
– Если мы вам не нужны, то и оставайтесь вдвоём!
Я начинаю пятиться, а кровь стекает по руке, и капает, крупными каплями на пол.
– Вам всегда, было плевать на меня. Каждый думал, только о себе. Ты думал о рыжей шлюхе, и своей похоти, а ты мама, о папе. Но никто из вас, не думал, какого мне, за этим наблюдать. А сейчас, когда вы сослали меня к бабке, чтоб уединиться, и воссоединиться, вышвырнув меня как третьего лишнего, я будучи с проблемой, вам не нужна, я позор! Только это ваш позор, не мой, ведь это вы недоглядели, ибо были заняты собой. Но ничего, я облегчу ваше состояние!
– Роза, доченька! Остановись, что ты делаешь, дай мне свою руку! – Причитает мать.
– Отойди от меня, ты не помогла мне.
– Роза, угомонись, мы все решим. – Растерялся отец.
– Здесь нечего решать. Или мы остаёмся, или уходим. Следующий шаг, будет в окно.
– Ладно, стой! – Нервно рявкает отец.
Я замираю, и недовольно смотрю.
– Я хочу знать, кто отец ребёнка. – Вытянув руки вперёд, успокаивающе говорит отец.
– Его нет.
– Роза, успокойся, давай свою ручку, я перебинтую, и мы спокойно поговорим… – Увещевает мама.
– Я не верю вам. И я предупредила. Даже не вздумайте хитрить. Если что-то пойдёт не так, вы потеряете меня.
– Мы поняли, Роза, давай руку.
ГЛАВА 29
РОЗА
Своей выходкой, я все-таки прогнула, под себя, родителей. Вечером отец, собрал нас за столом, для обсуждения, дальнейшей жизни.
– Значит так. Переведешься пока, на домашнее обучение, в связи с проблемами со здоровьем. Справку тебе, и все необходимое сделают. А когда пузо начнёт расти, уедешь, к моей тётке, в деревню. Под конец, подъедет мать. И сюда, вернётесь все вместе. Ребёнка, мы с матерью, запишем на себя. Ты будешь числиться, как сестра. Все понятно? – давяще смотрит, он на меня.
– Да, понятно. А что с больницей?
– Договорюсь. Пока в платной будешь наблюдаться. Кто отец, так и не скажешь?
– Не скажу. – Упрямо, сдвигаю брови.
– Я звонил, в деревню-то… Никто там не тонул. – Усмехается отец.
– Я соврала.
– Ну-ну… Теперь брысь, за уроки. Разочаровала, ты меня дочь. Я думал ты умнее… Но, видно я где-то упустил… – Досадно машет рукой отец.
Я молча ухожу в комнату. Мои требования, полностью удовлетворены. Конечно, мне не очень хочется ехать, к тётке отца. Видела я ее, пару раз, и оставила она, не самые приятные впечатления. С таким же, тяжелым характером, и требованиями. Ладно, думаю управлюсь.
Время бежит… Я практически, не выхожу из дома, отец, с его паранойей, говорит мне гулять, на балконе, чтоб не дай Бог, соседи не прочуяли. Мне это, категорически не нравится, но я не спорю. В остальном родители старались, кормили меня, как следует, покупали витамины. Мой гардероб, сменился на мешковатые вещи. И вот настал, этот тяжёлый день, когда меня, на пятом месяце беременности, повезли к тётке.
Ехать было, далеко. Четыре часа, в одну сторону.
Отец, всю дорогу молчал, хмурился. Видимо, перспектива стать новоявленным папашей, в документах, и дедом по факту, его не очень-то, и прельщала.
Мать, как испуганная, крольчиха, озиралась на меня, и ёрзала. Отцову тётку, она тоже не любила, и побаивалась.
В деревню, мы заехали, ближе к обеду. Рассмотрев, унылый пейзаж, я вздохнула. Деревня, домов на двадцать, со скособоченным колодцем, и сворой собак. Прелестно. Все, как я «люблю».
Если я думала, что в бабкиной деревне, уныло, то здесь было, все намного хуже и безрадостнее. Зато можно гулять, здесь меня, вряд ли, кто узнает.
Зайдя, во двор, пройдя, через подкосившийся забор, мы подошли к старому, деревенскому дому. Дверь нам, открыла тётка. В тулупе, и обрезанных валенках.
– Проходите, в избу-то… – Хмуро сказала она, зло глядя на меня, из под нахмуривавшихся, кустистых бровей.
Мы вошли, и оказались в просторной комнате, с печкой.
– Что, нагнала позору-то, на свою семью? – Спрашивает тётка.
– Перестань, Евдокия. Нам и так, не сахарно. – Отвечает ей мать.
– Погоди ещё, не сахарно вам, опосля будет, когда девка родит. – Язвит старуха.
Я ничего не говорю, и осматриваюсь. Дом не большой, однокомнатный. Есть печка, железная кровать, как из советских, пионерских лагерей, с пышной периной, цветастые половики на полу. Возле окон, на подоконниках, стоят горшки с геранью. Места для меня, нет.
Словно прочитав, мои мысли, Евдокия говорит:
– На раскладушке поспишь, вона… – И тычет заскорузлым пальцем, в какое-то алюминиевое сооружение.
– Мне нельзя на таком спать, это не удобно. – Холодно говорю ей.
– А не нравится, обратно езжай! – Язвит старуха.
– Папа, поехали обратно? Я не смогу спать, на раскладушке, это вредно. Я не хочу нервничать.
– Евдокия, где тут кровать, можно заказать?
– Ишь ты… кроваааать… Принцессу привезли.
– Мы же договорились, Евдокия? Я своё обещание выполню. Не вредничай…
– Не вредничай… Я её заскоки терпеть не буду! Как миленькая, по дому шерстить будешь. Я вообще в поле рожала, и ничего, и работали мы до последнего… – Огрызается противная старуха.
– Папа, я в поле рожать не буду. И по дому шерстить тоже, не буду. Или хотите, чтоб я урода родила? – Бессовестно прибегаю я, к шантажу.
– Ууух, вырастили дочурку, что Лизка, твоё воспитание? – Каркает, со смехом Евдокия.
– Успокойся, Роза. Все хорошо будет. – Успокаивающе, поглаживает меня мать.
– И вообще, мне нельзя нервничать. Я должна спокойно, прожить этот момент. Или я пешком пойду, обратно домой, и все увидят мой живот, и соседи и одноклассники. – Упрямо талдычу своё.
– Не надо, никуда ходить. Здесь сиди. С кроватью решим. – Рубит отец.
Мать прижимает, меня к себе, и судорожно вздыхает.
– Евдокия, где кровать можно заказать-то?
– В райцентре, тока пока они ее соберут, твоя краля, уже родит. – Почесывает нос старуха.
– Ну что, вообще что ли вариантов нет? – Злится отец. Он не любит, когда идёт, что-то не так.
– Покумекаем… – Отвечает Евдокия, и выходит из дома.
А мы остаёмся, и смотрим друг на друга.
– Роза, терпи и не спорь с ней. Поняла? Евдокия, хороший человек, просто она, своеобразна. – Сев, на старую табуретку, сказал отец.
– Она мне не нравится. Но я потерплю, только объясните ей, что меня эксплуатировать бесполезно. Мне бабушки хватило.
– Слов-то понабралась. Эксплуатируют ее… – Кривляется отец.
– Рома… Пожалуйста… – Одергивает его мать.
– Скажешь, кто отец? – Сощурился отец.
– Не скажу. – Отворачиваюсь я.
– Он хоть… Приличный, или шелупонь какая? Хотя … Приличный бы так не поступил. – Машет рукой отец.
– Он красивый, и здоровый. – Только и сказала я.
А отец подавился.
Тут, вернулась Евдокия, с какой-то, сухонькой старушонкой.
– Вот, привела вам, Маруську.
Мы, озадаченно переглянулись.
– У Маруськи, Сашка умер, муж ейный, его кровать, пустует стоит.
Бабка Маруська, стоящая, как пенёк с глазами, охотно закивала. Отец потоптался, и вышел со словами:
– Ну пойдём, глянем.
И троица, вышла на улицу.
– Я буду спать, на кровати, какого-то умершего деда? – Спросила я мать.
– Роза, ну это же деревня… – Устало отвечает она.
Они ввалились впятером, с какими-то забулдыгами, волоча, такую же кровать, как у Евдокии.
– Принимай, хозяйка! – Радостно завопил, один из забулдыг, с таким счастливым видом, будто он приволок как минимум кровать Людовика.
Отец отслюнявил им по сотке, а бабке Марусе, пятьсот рублей. Она стала кланяться, и пятиться к выходу. Потрясающий антураж.
– На ней, покойник лежал. – Просто сказала я.
– Иииих… А на моей Гришка пьяный помер, ещё и протёк, на жаре-то. А Сашка-то Маруськин, сухонький был, и зимой помер, нормально схоронили.
Мать ошарашено покосилась на меня, а я спросила:
– А перину можно? Только чтоб на ней, не умирал никто. Пожалуйста.
– Перину-то найдём… Ты Ромка, в тот угол двигай, кровать. А перину, с чулана вытащим. Перина ещё мамки моей, пригодилась, вона…
Надеюсь, в ней нет клопов, подумала я, но в слух, не сказала.
После, Евдокия посадила нас обедать, наложив вкусные щи, из печи. Я таких никогда не ела, и к чаю подала блины.
– Евдокия, Розе учиться надо. На домашнем обучении она, ты уж её, не щеми особо. – Попросил отец.
– Разбаловал, девчонку, вот и отгрёб. – Сурово ответила Евдокия.
– Как вышло. Сам не ожидал. Она отличница. – Развел руками отец.
– В тихом омуте, черти водятся, Роман. Я тебе всегда это говорила.
– Деньгами не обижу, говори, все что надо будет.
– Ладно, чего уж. Присмотрю, за твоей отличницей. Языкастая, уж больно.
– Что есть, то есть. – Чешет голову отец. – Ладно, поедем мы. Путь не близкий. Роза, будем на связи, и будь терпимее. Спасибо за обед, Евдокия, давно такого не ел.
Родители обнимают меня, и уезжают. А меня берет, сильная тоска. Лучше бы, я на балконе гуляла, до девяти месяцев.
– Посуду помоешь? Не сломаесся? – Ехидно спрашивает Евдокия.
– Помою. – Киваю я ей.
Получаю кусок вонючей, сальной тряпки, и мыльную воду в тазике.
– Мой.
– А споласкивать чем?
– Тама, в кастрюле вода.
Я смотрю на мерзкую тряпку, и меня начинает тошнить.
– Чего не так? – Испугалась тётка.
– Тряпка воняет. Дайте пожалуйста чистую.
– Ииих, так и тряпок не напасешься… Нормальная тряпка.
Я вздохнув, иду к чемодану, и жертвую своей старой футболкой. Разрезая её, на куски.
– Ты чего, дура, такую вещь испортила хорошую?! – Вопит Евдокия.
– На тряпки. Эта уже вонючая и в микробах.
– Дык, прокипятить же можно.
Помоги мне, Боже. Дай мне продержаться это время.
Помыв посуду, я спрашиваю у Евдокии, где магазин. Топать прилично. Но я хочу прогуляться, меня уже утомляет, эта изба, с кроватями покойников, и сальными тряпками.
Минут пятнадцать, я шла к магазину, благо там оказались в продаже губки, которые никто не покупал. Видно, в целях экономии. Сказав продавщице, что я буду заходить сюда за губками постоянно, я вышла. Деревня меня, не прельщала, но нужно было выждать.
«Чумазое чудо»
«Где ты, и где она»
«Шлюшка»
Голоса нахлынули, и я помотала головой. Не сейчас, не сейчас. Позже. Я все исправлю. Все поменяется. И крепко прижав, руку к животу, я твёрдо зашагала, к теткиному дому.
