Текст книги "Ad infinitum (СИ)"
Автор книги: Mistress_Alien
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Который, болезненно улыбнувшись, быстро захлопнул окно, с силой ударяя битой с другой стороны в то место, где был замок, заклинивая его ко всем чертям.
***
Дерек смотрел на закрытое окно и не мог поверить своим глазам.
Он отмер тогда, когда Стайлз практически влип в стекло с той стороны, но его лицо было темным из-за яркого света, настигавшего из-за спины. По вискам тек пот, он же собирался каплями над верхней губой, скатывался по щекам, смешиваясь со слезами, капающими из карих и таких сейчас далеких глаз.
Стайлз что-то шептал, стоя по ту сторону исчезающего, мать его, окна и положил грязные ладони на стекло.
Дерек, сам не соображая, что делает, отзеркалил позу парня, перестав бездумно дергать горячую ручку. Она не поддавалась, а само окно постепенно исчезало, будто соревнуясь в скорости с рассветом, который так спешил поглотить тот мир.
Мир, в котором оставался сейчас Стайлз.
Мир, который забрал то, что было для Дерека единственным, ради чего стоило жить.
– Стайлз, зачем, Стайлз… – Хейл хрипел, тяжело дышал и с ужасом понимал, что его покидают силы. Он не ощущал зверя, не понимал, что сделать, чтобы отрастить снова когти и, самое главное, как помочь мальчишке, которого через несколько минут заживо сожжет жутким рассветом?
Стайлз, будто только осознал, что его ждет, и вздрогнул. Зажмурился на несколько секунд – и выдохнул. Стекло запотело там, где горячий воздух вырвался из приоткрытых и потрескавшихся губ. В уголке этого рта была маленькая трещинка – и Дерек, черт побери, помнил, что она появилась тогда, когда Стилински кусал губы из-за вывернутой руки. А залечить просто не успел – стало не до того.
Господи, как это, кажется, было давно.
Стайлз осмотрел оконный проем, будто проверяя, действительно ли он исчезает – или же им обоим это кажется. Но края уже были размыты, и их отделял уже не прямоугольник, а просто кусок, словно вырванный из ниоткуда, в котором по какой-то странной случайности было стекло. Стайлз поднял дрожащую руку и вдруг нарисовал на запотевшем кусочке стекла сердечко. Маленькое, кривое, оно исчезло почти сразу же – настолько уже с той стороны было жарко.
Дереку будто все внутренности обожгло. Он готов был разбить окно руками, ногами, головой – да хоть чем, если бы у него был хотя бы один процент уверенности в том, что это поможет. Все было ясным и четким, как божий день. Его отпускали потому, что Стайлз оставался там.
Добровольно. Сам.
Такой, сука, самостоятельный. Решил сгореть заживо, оставляя его, Дерека, умирать тут. Как ему теперь жить?
– Стайлз! – заорал, захрипел Дерек, видя, как Стилински резко отскочил от окна в сторону, скрываясь в ярком мареве, скорее всего решив не показывать Хейлу то, как он будет умирать, – Стайлз! – получилось отчаянно, на одной ноте, будто Дерек не кричал, а выл.
Будто он не взрослый мужик, который хоронил уже некоторых своих близких.
Будто он не Дерек Хейл, со всегда плотно сжатыми губами и твердым характером.
Будто он оставался там, со своим Стайлзом, горел заживо, сжимал зубы и старался не издавать звуков, хотя некому было пристыдить его за то, что боль выходит наружу так не по-мужски.
Висок обожгло болью, и Хейл зажмурился, прижимая руку к голове и падая на колени. Голова пульсировала так, будто там сейчас плескалась лава, будто в голове все сгорало, оставляя за собой только витающие в воздухе клубы пепла, грязью оседая внутри.
Пачкая все чувства, все то, что произошло, все, что было и то… чего уже никогда не будет. Все то, чего у него, Хейла, только что просто так забрал Шизариум.
Забрал – и ни слова не сказал о том, как это пережить.
Хейл вздрогнул, когда услышал бубнеж телевизора. В шоке распахнув глаза, вскочил, пошатнулся и врезался в мягкую спинку дивана, хватаясь за нее рукой. Висок болел, внутри было что-то, чему Дерек не смог бы дать названия, а диктор с плоского экрана плазмы жизнерадостно рассказывала о том, что сегодня в Нью-Йорке возможны небольшие дожди.
Сука.
Дерек распадался на куски, на части, на составляющие, на что угодно – только не оставался человеком. Ему казалось, что это какая-то злая шутка. Что сейчас Стилински откроет окно и, как гребаный человек-паук, держась за стену высотки, где жил Хейл, запрыгнет на подоконник и скажет что-нибудь дурацкое, как всегда.
Распахнув окно, к которому Дерек просто заставил себя подойти, он отшатнулся. Звуки просыпающегося города, гул машин, какие-то тихие, едва доносившиеся до его слуха голоса, сбивали с толку. Запахи, такие раньше привычные, бензина, немного зелени и свежести, сбивали с толку.
То, что сейчас все было нормально, сбивало с толку.
То есть вот так?
Он умер там – а ему… что делать ему?
Подбежав к двери, Дерек рывком распахнул ее, конечно же, не увидев никаких цепей. Сосед, вышедший на площадку с плотно завязанным мусорным мешком в руке, изумленно посмотрел на «холеного Хейла», который выглядел так, будто как минимум, пил, не просыхая, пару недель а, как максимум, подсел на тяжелую наркоту.
– Дерек? – кажется, соседа звали Зак. Или не Зак?
Хейл, блять, не мог вспомнить ничего о том, как звали его последнюю подружку, потому что в голове сейчас было только одно имя.
Которое, как страшный забравший его рассвет, было выжжено где-то внутри сердца Дерека. И болело сейчас так, что Хейл хотел просто вырвать из себя этот кусок мяса, который ему уже точно никогда не пригодится.
– Привет, – выдавил Дерек, – корпоратив удался.
– Вижу. Особенно твоя прическа рада, – зачем-то указав пальцем на голову Хейла, Зак кивнул ему и ушел в сторону лестницы, явно с намерением вынести, наконец, мусор.
Дерек захлопнул дверь и сполз по ней, прижавшись к твердой поверхности спиной и закрывая ладонями глаза. Он был дома, теперь это уже было вне всяких сомнений. Он был в своем мире, среди своих знакомых, он был…
Один.
– Стайлз… – повисло в квартире хриплым шепотом, надрывно и из последних сил.
Даже слез не было. Вообще ничего не было.
Было просто больно. Так без перерыва адски больно, что Хейл тихо заскулил, мимоходом услышав почему-то в своем голосе нотки того зверя, который все это время сидел у него внутри.
Стайлз, ну где же ты?
Вернись сюда, обратно, в эту реальность с ее пыльными городами.
Приди, запнись обо что-нибудь. Разбей любимую тарелку.
Улыбнись. Почеши затылок и наморщи нос.
Распахни карие глазищи, засмейся, пообещай купить новую гребаную тарелку.
Выбеси. Достань. Заставь дать себе подзатыльник.
Обнять, поцеловать, ударить, отвесить пинок по заднице.
Что угодно.
Сделай.
Просто сделай что-нибудь. Пожалуйста.
Пожалуйста?
– Стайлз, – Дерек вообще не мог ничего.
Первый раз в своей жизни он испытывал такое состояние, когда он вообще ничего не мог.
Внезапно вспомнив кое-что, безусловно, важное и резко вставая, Хейл подскочил к книге, которая сиротливо лежала на стойке, заложенная карандашом. Неужели это было спонтанным решением Стайлза? Этого умного пацана? Может, он придумал что-то? Что-нибудь, чтобы его оттуда достать?
Дерек открыл книгу и замер. Руки задрожали, и он вынужден был медленно положить ее обратно – потому что мог просто выронить.
– Так вот вы какие, рисунки сумасшедших, – Хейл тихо засмеялся, понимая, что сам, кажется, сейчас пойдет вызывать себе санитаров.
Книга была обычной, любимой когда-то Дереком, с текстом. С мать его, нужным текстом, который там и должен был быть всегда. Только вот поверх печатных строк кто-то, будто на всю голову больной, выводил линии. Абстрактные, кривые, где-то продавленные так, что страницы были порваны одна под другой. И это было все что угодно – но только не то, что писал Стайлз сам или под его, Хейла, диктовку. И если бы Дерек не видел, как это все было написано – он бы не поверил в то, что там вообще когда-то были слова. Вместо этих изломанных линий.
Неужели и правда, все? Вот так вот, совсем и окончательно?
Дерек зачем-то перечитал название книги и глубоко вдохнул. Если он хотя бы немного разгадал Стайлза, он оставил бы что-то. Хейл хотел надеяться, что Стилински оставил детальную инструкцию по воскрешению мальчиков, застрявших в других реальностях.
Повинуясь странному порыву, Дерек прошел к шкафу и потянулся к полке, где стояла еще одна часть этой истории. Сжав пальцами книгу, потянул на себя, доставая и делая глубокий вдох.
Потряс ее – и на пол мягко спланировал чистый лист бумаги, сложенный вдвое. Он явно был вырван из этой же книги, и если Дерек еще не окончательно поехал крышей – Стилински нашел способ немного обойти ту реальность. По крайней мере, на какое-то время. Наугад поставив книгу обратно на полку, Дерек присел и поднял лист так медленно и осторожно, будто он мог его укусить.
Так страшно Хейлу еще не было. Весь тот ужас, который он пережил в другой реальности, мог сваливать, куда подальше, перед тем шквалом панического страха, который накрывал Дерека, словно огромная волна. Зрение размылось, а по щекам что-то скользнуло. Проведя ладонью по лицу, Хейл равнодушно посмотрел на ставшую мокрой от слез руку, и закусил губу.
В руках была «ниточка», которую ему оставил Стайлз и Дерек не мог ее развернуть. Просто не мог себя заставить увидеть то, что ему написал Стилински. Его личная красная шапочка, у которой вместо пирожков в корзинке была бита. Хейл дернул уголком губ, вспоминая один из их первых диалогов, когда этот пацан вызывал в Дереке любопытство и немного раздражения из-за вечной болтовни.
Дерек развернул записку, прочитал за секунду единственную строчку – и прокусил себе губу. Ему стало плохо, стало больнее, хотя, казалось бы, уже просто некуда. Но кто-то сверху, видимо, решил, что у Хейла еще не наступил предел. Что можно дать ему еще повариться в ужасе и убивающем чувстве потери. Что можно еще немного поиздеваться и добавить к адскому коктейлю эмоций боли. Физической, раздирающей голову, заставляющей падать, стонать и уплывать куда-то в темноту.
Дерек потерял сознание, упав около книжного шкафа и чудом на него не налетев.
Из открытого окна все так же доносились звуки с улицы, разбавленные словами диктора, все еще рассказывающего с экрана телевизора о чем-то, чего Хейл уже не слышал. Падая, Дерек только сильнее сжал пальцами записку, и теперь даже сквозняк, пытающийся вырвать ее из будто судорогой сведенных пальцев, не мог этого сделать.
Чтобы заставить Хейла со зверем внутри практически умереть, не нужно было никаких ужасов другой реальности. Не нужно было жутких детей или мутировавших существ. Дерек пережил бы все – и Шизариум подготовил совсем иное испытание. Такое, которое с легкостью сломало Дерека.
Хейла, у которого от любимого мальчишки с карими глазами осталась одна только записка.
«Супер-Стилински любит своего Большого Плохого Волка».
Глава 8
Это наша история о любви, но ты знай, все равно знай,
что я обязательно вернусь снова,
И снова, попытаюсь обмануть вселенную.
Я вернусь обязательно, закрываю глаза тебе.
Засыпай, начинай летать двести миллионов миль над землей.
Я вернусь обязательно, закрываю глаза тебе.
Засыпай, начинай мечтать двести миллионов лет не со мной.©
Стайлз открыл глаза и захрипел. На него сразу обрушился шквал ощущений. Стало дико больно все тело, в глазах словно был насыпан песок, а в уши ввинчивался громкий писк. Он не мог ничего понять – а через секунды осознал, что не может закрыть рот.
Паническая волна поднялась изнутри, заставляя замахать руками и попытаться убрать это что-то ото рта. Он распахнул глаза, из которых сразу же потекли почему-то горячие слезы, заложило нос, и Стайлз вообще мог сделать вдох.
Писк выжигал мозги. Он был таким громким, что Стилински не знал – закрывать уши или пытаться достать изо рта какую-то мешающую и явно доставляющую боль штуку.
Внезапно что-то громыхнуло, рядом стали раздаваться голоса, а Стайлза схватили за руки, не давая избавиться от жутких пугающих ощущений. Над ним навис кто-то в белом, и через мутную пелену слез перед глазами Стилински смог разглядеть мужчину, чье лицо наполовину скрывала белая маска.
– …очнулся! – донеслось до слуха Стилински, – успокойся! Спи, Стайлз, сейчас ты уснешь…
Мужчина говорил еще что-то, но постепенно и писк, и звуки, доносились все хуже и Стайлз понял, что его накрывает будто тяжелое одеяло. Стало душно, а потом его словно выключили, нажав на кнопку.
***
Второй раз Стайлз открыл глаза и сразу же потянулся руками ко рту – но ничего не было. Пальцы нащупали сухие губы, и тут же Стилиники ощутил дикую слабость. Руки, которые, вроде бы, только что его слушались, упали обратно на покрывало, а сам Стайлз издал жуткий, похожий на скрип, хриплый стон.
Сразу же к нему кто-то подскочил и что-то вколол – и Стилински снова «уплыл», закрывая ставшие тяжелыми веки.
***
Несколько пробуждений прошли так же, лишь иногда Стайлз осознавал, как ему что-то вливали в рот. Какая-то безвкусная прохладная жидкость текла внутри, и от этого снова хотелось спать.
Порой он открывал глаза и понимал, что сейчас ночь. Но Стилински рвало и скручивало, к нему подбегали доктора и медсестры, держали голову и заботливо помогали проблеваться. Потом снова укладывали на подушку и давали попить.
А потом Стилински тошнило – и все начиналось сначала.
Стайлз не понимал, что произошло. В те моменты, когда он находился на грани между реальностью и сном, когда лекарство еще не подействовало до конца, он видел странные сны о сгоревшем мире. Там был он и кто-то для него очень важный – но потом лекарства начинали действовать, и Стайлз засыпал, теряя эту нить и забывая о странном месте.
***
– Дерек! – Стайлз распахнул глаза и вздрогнул, уставившись в белый потолок.
Рядом тут же кто-то зашагал – и через секунду над ним нависло взволнованное лицо. Такое знакомое... родное...
– Папа? – Стилински открыл рот и тут же подорвался вверх, оказываясь в кольце сильных и теплых отцовских рук. Шериф шумно дышал и пытался уложить сына обратно на подушку, но тот вцепился в него, как маленькая обезьянка, что-то заполошно шептал и всхлипывал, не давая отцу отстраниться.
– Сын, давай, укладывайся, ты только пришел в норму, ну же, – как маленького, уговаривал шериф, – давай, Стайлз. – Аккуратно отцепив руки от своей шеи и стараясь не задеть катетеры, поставленные в вены, мужчина уложил, наконец, сына. Но не ушел далеко, стоя у кровати и поглаживая дрожащие пальцы наконец-то улегшегося Стайлза. – Ну и напугал ты меня, – наконец выдохнул шериф, для которого эти каникулы сына стали маленьким персональным адом.
– Прости, пап, я сам не ожидал, я не знал, – хрипло тараторил Стилински, – прости, – тонкие пальцы сжали немного руку шерифа, – я больше не буду.
– Конечно, я надеюсь, что ты не будешь больше летать с лестницы, – вдруг грустно усмехнулся шериф Стилински, а Стайлз замер.
У него внутри, даже несмотря на мутное из-за лекарств сознание, стало пусто. Все оборвалось, и он с трудом сделал вдох. Отец смотрел на него встревоженно, и Стайз очень аккуратно задал вопрос:
– А что случилось со мной?
– Ты же с лестницы упал, – растеряно ответил шериф, – хотя, врачи сказали, что ты можешь…
– Пап! – перебил Стайлз, – когда?
– Да сразу почти, как приехал. Это только ты у меня, катастрофа такая, можешь в самом начале каникул упасть и что-то себе перебить в спине. У меня чуть инфаркт не случился, когда мне сказали, что твой позвоночник может быть поврежден. Ты две недели не приходил в себя, Стайлз. Я чуть с ума не сошел, да и Скотт тоже. Он, кстати, приедет сегодня вечером. Завтра уже учеба начинается, но я договорился с твоим факультетом, и тебе разрешат отработать пропуски потом, поэтому…
– Пап, – начал Стайлз, у которого в голове была полная каша, а догадка о самом ужасном сейчас просто разъедала мозги, – а как же игра?
– Какая игра? – нахмурился шериф, а Стайлз чуть было не разрыдался.
С трудом сдерживаясь, он на несколько секунд прикрыл глаза, а потом открыл их снова, смотря на отца:
– Ты приносил мне вторую часть игры? Ну, той самой?
– Сын, ты о чем сейчас? Конечно, нет! – шериф был возмущен, удивлен и шокирован.
Да, врачи предупреждали о последствиях бессознательного состояния сына, о заторможенных реакциях после падения, но чтобы только очнувшись говорить о компьютерах… Но Стайлз, будто идя напролом по всем опасениям отца, продолжил, судорожно сжимая его руку своими пальцами, прохладными и тонкими:
– Пап, ты же мне игру принес, в начале каникул. Потом еще Скотт заболел, да? Пап, скажи, что да, пап!
У Стайлза явно начиналась истерика. Губы дрожали все сильнее, да и сам он был, будто дикий зверек, который случайно оказался в большом зоопарке.
Шериф быстро нажал на кнопку вызова врачей и ответил сыну:
– Я ничего не приносил, Стайлз! Неужели ты думал, что после той истерики с первой игрой, ты получил бы вторую часть? Да я никогда не купил бы ее! О чем речь вообще? А Скотт? При чем тут Скотт, Стайлз? Возможно, пока ты был без сознания, тебе снились сны, такое бывает, это последствия долгого восстановления организма.
В палату забежали врачи, отцепили руки Стайлза от шерифа и начали что-то говорить. Тормошить Стилински, светить ему в глаза и что-то спрашивать. Стайлз молчал, оглушенный пониманием того, что он все это время был всего лишь в подобие комы.
Как такое возможно вообще? Не было Шизариума? Леса со сгоревшей душой?
И, самое главное, Дерека?
Никакого Дерека Хейла? Его любимого зверюги с наглой улыбкой и прищуренными глазами?
Засыпая, Стайлз хотел поймать еще какую-то мысль, но и она ускользнула из его головы под давлением снотворного.
***
Когда Стайлз проснулся, у его кровати сидел Скотт. Друг вскочил и кинулся обнимать Стилински, делая это как мог, аккуратно. Они провели в тишине несколько минут, после чего друг снова уселся на стул около койки Стайлза.
Стилински не решился спрашивать о том, что было в эти каникулы. Он лишь попросил мобильник, на что Скотт приподнял брови, показывая удивление таким поступком.
– Бро, ты только выполз из почти что комы и хочешь написать смску?
– Скотт, вот ты ведь все равно притащил мне телефон, я же знаю тебя, – Стайлз криво улыбнулся, понимая, что прав, скорее всего, на процентов семьдесят из ста, – ну?
– Ладно, блин, компьютерный задрот, – Скотт полез в карман джинсов и протянул другу мобильник, – у тебя пять минут, а я пока посмотрю, не идет ли кто, – встав со стула, Скотт подошел к двери и немного приоткрыл ее, всматриваясь в коридор.
Стайлз быстро провел по экрану все еще дрожащими от слабости пальцами, придерживая одну руку с телефоном второй, и залез в скайп.
Там было пусто.
Никакого Дерека Хейла, волков и вообще кого-либо. Стайлз нахмурился, потому как ему казалось, что сначала они были не всегда вдвоем, но… ничего не смог вспомнить. Он точно знал, что в какой-то момент их было трое, только вот на этом моменте память обрывалась. Будто в голове резко становилось темно.
Стилински открыл фейсбук и замер, смотря на свою страничку. Что он хотел найти? Как был записан Дерек, когда он его добавлял?
Стайлз бездумно листал ленту друзей и никак не мог понять, как можно было забыть такое? Руки дрожали, а перед глазами была мутная пелена. Он верил, что не псих. Что не сошел с ума, и все это не было плодом его воображения.
По крайней мере, он очень хотел в это верить. Но что было делать тогда, когда память подводит и с каждой минутой, кажется, он забывает все больше и больше?
Ударило будто под дых резкое воспоминание, и Стайлз закусил губу, открывая заметки на телефоне и вбивая туда напоминание. Если все это было правдой – он увидит Дерека, даже когда забудет обо всем. А в то, что это случится раньше, чем он выйдет из больницы, Стайлз уже не сомневался. Память стиралась так быстро, что это было даже смешно, если бы не становилось так страшно.
– Все, Стилински, хорош! – Скотт отобрал мобильник как раз тогда, когда Стайлз поставил напоминание и с улыбкой нажал на «сохранить».
– Попасть на практику в игровую корпорацию? К руководителю направления обзора игр? – приподняв брови, прочитал Скотт, – ну, хотя бы ты подумал об учебе, это радует, – друг заблокировал телефон Стайлза, – оставлю у тебя дома. Шериф не видел, что я спер твой мобильник.
Стайлз улыбнулся и кивнул, протягивая руки к Скотту:
– А теперь дружеские обнимашки! Мне срочно нужны суровые дружеские обнимашки от бро! – тихо сказал он, стараясь, чтобы голос не дрожал.
Скотт расплылся в ответной улыбке и радостно полез обниматься, стараясь, правда, сильно не сжимать только слегка оклемавшегося друга.
***
– Списки распределения на практику! – староста их группы, Джек, подпрыгнул в дверном проеме аудитории и под общий гомон встал около доски, приготовившись зачитывать то, что ему выдали только что.
Списки были их личным адом – потому как студентов, которые хотят пройти практику в хорошей организации, было много – а вот как раз эти самые организации не горели желанием принимать на работу не всегда умных учеников. Стайлз скучающе подпер кулаком подбородок.
После того, как он вышел из больницы – успел нагнать и перегнать одногруппников в знаниях, поэтому спокойно подал прошение о прохождении практики в той организации, которая была почему-то забита в его телефоне. Как он это делал, Стилински не помнил, но раз уж по какой-то причине его пальцы натыкали напоминание в телефоне – он решил сделать так, как написано. Тем более учреждение было одним из самых престижных. С его успехами, в принципе, попасть туда было вполне реально, тем более он был единственным, кто из группы замахнулся настолько высоко.
– Стайлз! – донесся голос Джека, и парень поднял на старосту взгляд, – пляши, тебя приняли!
Стилински хмыкнул и улыбнулся, под гомон от поздравления одногруппников отвесив шуточный поклон, не вставая со стула. Что же, подобный опыт будет очень полезным в его дальнейшей жизни, даже если он будет там разносить кофе во время всей практики. Настораживало лишь то, что в напоминании было четко написано, к кому он хочет попасть. О руководителе направления не было толком ничего написано – и Стилински решил сделать, как обычно: действовать по обстоятельствам, на крайний случай завалившись к этому самому руководителю в кабинет и, если что, сказать, что ошибся дверью и вообще искал туалет.
Получив временный пропуск, Стайлз отправился домой где, наболтавшись в скайпе со Скоттом, завалился спать, поставив на раннее утро будильник – опаздывать на практику в первый день было бы верхом идиотизма.
***
Тот самый «первый день практики» Стайлз торжественно окрестил про себя первым кругом ада. Его посылали за кофе, бумагой для принтера, почему-то отверткой и даже скрепками. Он раз десять сбегал по лестнице с пятнадцатого этажа и обратно, потому что в середине рабочего дня сломался лифт. У Стилински болела голова от вечно что-то печатающих принтеров и орущих друг на друга программистов, он спотыкался о какие-то постоянно оказывающиеся под ногами провода и мечтал о затычках в уши, которые бы подарили ему хотя бы пять минут тишины. Его куратор, стерва с глубоким декольте, под конец дня вручила такую кипу папок, которая чуть не погребла Стайлза под собой, соорудив заодно и курган над его трупиком, но парень, стиснув зубы и пожелав стерве здоровья до старости, оттащил все в свой закуток, который ему выделили, и который был по размеру меньше, чем туалет для сотрудников.
Он выдохнул, когда разобрал по датам последние папки и выглянул в подозрительно пустой коридор. Посмотрев на часы, Стайлз чертыхнулся. Конечно – время десятый час вечера: мало идиотов, типа него, кто на часы не смотрит.
Взяв чашку с недопитым кофе, Стилински решил посетить туалет для руководящего персонала, потому что общий находился на этаже ниже – а подняться по лестнице еще раз Стайлз бы себя просто не заставил.
Сполоснув кружку, он покинул «царский туалет» и хотел пойти к себе – как с дальнего конца коридора услышал какой-то голос, смутно показавшийся знакомым. Нахмурившись, Стилински направился туда и увидел, что одна из дверей приоткрыта, и в темный коридор просачивается мягкий свет от лампы. Кто-то еще был здесь – не один Стайлз потерялся во времени. Взявшись за ручку, Стилински потянул дверь на себя и вдруг услышал тот самый голос:
– Да, Стив, я знаю, что охрана тоже хочет домой и я уже иду, не надо меня выгонять, потому что… – мужчина не договорил, так как поднял глаза на вошедшего в кабинет Стилински, который, вообще не соображая, что делает, просто шагнул вперед, открывая дверь до конца и смотря на того, чей голос был таким знакомым и до боли родным.
Воцарилась тишина. Вокруг будто заглохли все звуки.
Стайлз смотрел на того, кто сидел за столом перед ним.
Смотрел и тяжело дышал – в голове происходило что-то, похожее на взрыв.
Тишину разорвал звук разбившейся кружки, которая выпала из ослабевших пальцев Стилински. В этот же момент будто кто-то включил быструю перемотку, ускорил время – потому что через секунду Стайлз осознал себя, вцепившимся в мужское тело ногами, руками и чуть ли не зубами.
Его же прижимали к этому телу так, что было нечем дышать.
Стайлз утыкался носом в горячую, немного пахнущую тем самым, черт бы его побрал, парфюмом шею и рыдал, будто ему пять лет.
Это был Дерек.
Его Хейл.
Как вообще можно было забыть Дерека?
Как эта блядская реальность вообще могла решить, что он позволит забрать у него Хейла?
Дерек каким-то образом перенес его на небольшой диван, стоявший в его кабинете, и теперь сидел, прижимая к себе Стайлза и покачиваясь туда-сюда, будто находился в каком-то трансе.
– Никогда больше, – голос Хейла дрожал, – никогда не смей, Стайлз, просто не смей, понял меня? – голос Дерека сорвался, и он судорожно вдохнул, стискивая Стилински еще сильнее.
Парень хотел сказать, что он сделал это ради них обоих и уже открыл рот, немного отстранившись от Дерека и поворачивая к нему голову, как вдруг увидел его волосы, которые как раз оказались у него перед лицом. Стайлз задрожал и, подняв руку, провел пальцами по совершенно седой пряди на виске Дерека. Она, будто белая молния, перечеркивала прямой линией черные волосы.
– Я понял, волчара, никогда больше, я понял, – прошептал он, прислоняясь лбом ко лбу повернувшегося к нему Дерека и в последний раз шмыгая носом.
Оба не знали, сколько они так просидели, сколько прошло времени. Очнулись тогда, когда зашедший на этаж охранник, видимо, тот самый Стив, за которого Стайлза принял Дерек, крикнул о том, что пора закрывать главный вход, и он просит всех оставшихся тут поторопиться. Хейл встрепенулся и вдруг посмотрел на Стайлза:
– Ты ведь мне записку писал, – не спрашивая, а утверждая, сказал Дерек, вставая с дивана.
Стайлз расцепил ноги, вставая сам и позволяя подняться Дереку, но руками так и продолжил обнимать Хейла, а тот не возражал. Им казалось, что вообще нереально сейчас отойти друг от друга. Медленно шагая и постоянно легко целуясь, они добрались до стола Дерека, и только там Стайлз немного отошел от него, давая наклониться к нижней дверке небольшой тумбочки где, как выяснилось, был простенький сейф, который выполнял скорее функцию ящика на замке для бумаг, которые лучше не терять, чем хранилища для каких-то крупных сумм денег.
Хейл достал оттуда сложенную вдвое записку и посмотрел на Стилински, не разворачивая листок:
– Тогда я просто потерял сознание. Очнулся, начал метаться по квартире, как идиот, ничего толком не мог понять, а потом обнаружил, какое число – и подумал, что свихнулся. Пришел на работу и чуть не поругался с коллегами, когда начал делать запросы на вторую часть, которой…
– …нет и не было, и вообще ты даже не начинал в нее играть. О ней никто не знает, а меня и близко не было в твоих контактах, – закончил за него Стайлз, криво улыбаясь, – я, как выяснилось, в самом начале каникул упал с лестницы и провалялся в отключке. Отец меня чуть не упек к психологу, поэтому пришлось придержать вопросы об игре. Я успел только забить напоминание о практике… кстати, интересно, почему именно его я успел вспомнить?
– Я думаю, – Дерек сел на край стола и притянул к себе парня, позволяя ему устроиться между своих разведенных ног, – потому что это не имело прямого отношения к игре. Поэтому оставалось в памяти дольше всего.
Стилински положил одну руку Дереку на плечо, а второй ласково провел по волосам, пропуская мягкие короткие пряди сквозь пальцы.
– Думаю, да. Как с книгами получалось, – кивнул Стайлз и посмотрел на записку, которую все еще держал в руках Дерек, – оставишь себе на память?
– Не знаю, – Хейл нахмурился, – она теплая, – вдруг выдохнул он.
Стилински немного повернул голову так, чтобы было удобно читать, и кивнул, давая понять Дереку, чтобы он открыл записку. Хейл аккуратно развернул листок – и оба не сдержались от тихого смешка.
Лист начал тлеть, темнея по краям и опадая темным пеплом на пол в кабинете Дерека.
– Пошли-ка домой, – решительно сказал Хейл, оставляя тлеющую записку прямо на столе, – уверен, она ничего не сожжет, кроме самой себя.
– Пошли, – Стилински крепко сжал руку Дерека и они вышли из кабинета, тихо прикрывая за собой дверь.
Хейл немного задержался около поста охранника, расписываясь в журналах и о чем-то разговаривая, а Стайлз лишь поставил отметку во временном пропуске и вышел на воздух, доставая из кармана начатую пачку сигарет. Сейчас точно необходимо было покурить.
Когда он подносил зажигалку к кончику сигареты – руки дрожали так же, как и губы, которые сжимали фильтр. Щелкнув колесиком, Стайлз затянулся и выдохнул дым, опуская руку с зажатой между пальцами сигаретой, пытаясь немного успокоиться и унять дрожь. Тот шквал воспоминаний, который обрушился на него, как только он вошел в кабинет Дерека, ударил больно, накрыл лавиной, и выбраться из-под нее было уже нереально. Шизариум, скорее всего, давал им шанс – забыть и никогда не встретиться, но они его просрали. А могли жить дальше, радоваться жизни и не знать друг друга.
