сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Ночные улицы шумели: жители Сторибрука не спали, встревоженные произошедшими событиями, высыпали из домов, обсуждая тёмную ― её покоробило от этой мысли ― Эмму и высказывая различные догадки и предположения.
В её жизни был только один Тёмный. И сейчас он отчаянно нуждался в спасении.
В конце концов, все её мысли сводились к нему.
― Белль, что случилось-то? Электричество как погасло, мы не знали, что и думать, ― сурово проворчал Лерой, преграждая ей дорогу вместе с остальными гномами, вставшими за ним стеной.
― Эмма стала Тёмным, ― машинально ответила она, обходя толпу, которая тотчас же встрепенулась и вновь настойчиво поплелась за ней.
― Что?! А-апчхи! Как это? ― наивно поднял глаза Чихун, пытаясь забежать вперёд. У него не вышло: Белль шагала слишком быстро.
― За подробностями к Крюку и Дэвиду, они сейчас с ней дома. Не знаю, что у них. Обещала позже поискать в библиотеке что-нибудь, ― скорее сама себе, чем гномам, напомнила Белль и ускорила шаг.
― Постой, постой! ― Лерой попытался узнать ещё что-то, но она уже не слушала, заметив впереди знакомые очертания вывески.
Электричество исчезло вообще, этим должна была заняться Мэри Маргарет, но Белль его отсутствие интересовало мало (она вообще с трудом привыкла к тому, что, когда в два отверстия на стене втыкаешь непонятную вещь под названием «вилка», светильник вдруг загорается). Гораздо более её волновало чернеющее впереди здание со знакомыми тёмными буквами «закрыто» на двери.
Она не знала, что скажет ему. Не знала даже, жив он или нет ― просто шла, почти бежала, кутаясь в плед, заботливо предоставленный Бабушкой, и чувствовала, что должна быть там. Если это его последние секунды ― пусть, пусть она лучше увидит его смерть и будет видеть её тысячи раз в кошмарах, чем будет сидеть там, со всеми, отчаянно делая вид, что ей наплевать на человека, причинившего людям столько страданий.
― Прости… ― говорил он ей в тот день, когда Белль, схватив кинжал и не видя ничего из-за слёз, приказала ему покинуть Сторибрук.
― Прости… ― умолял он, когда её сердце рассыпалось на миллионы осколков, а сама она, кажется, должна была умереть, когда он переступил черту.
― Прости… ― почти плакал он, делая шаг назад, туда, откуда, как она думала, ему уже никогда не вернуться.
― Слишком поздно, ― шептала Белль, чувствуя, что ещё секунда ― глаза в глаза ― и она не сможет сделать этого.
Простила она его?
В тот же миг.
В ту же секунду, когда он исчез за чертой.
В то же мгновение, когда он исступлённо зашептал её имя, падая на колени.
Он чудовище ― теперь она знает.
В небе сияли звёзды, но одна была ярче других и как будто отдавала голубизной. Вспомнив, что на голубую звезду нужно загадывать самые заветные желания, Белль на секунду остановилась и прошептала: «Помоги нам».
В лавке было темно, и лишь лунный свет, проникающий сквозь окна и изломанный о стёкла витрин, причудливо освещал её. Бэлль судорожно облизнула губы, делая несколько шагов в темноту, ― как же часто повторяется это слово ― и заскользила глазами по бесчисленным предметам, ища глазами знакомую фигуру. Неожиданно она вздрогнула. Она здесь не одна.
Судорожно сжав и разжав кулаки, Белль сделала ещё шаг ― и полетела на пол, лишь чудом не ударившись головой. Его руки поддержали её.
В конце концов, всё упиралось в него.
Она не видела, но не сомневалась ни на секунду, что это был Румпельштильцхен: слишком уж знакомыми были прикосновения пальцев. Ледяных пальцев.
В конце концов, Белль всегда его чувствовала.
― Румпель?.. ― тихонько позвала она, практически на ощупь отыскивая его лицо. Облегчённо выдохнула, почувствовав пальцами горячую кожу.
― Белль… Ты.. Ты же… ― его голос звучал неестественно хрипло и срывался. Она коснулась рукой его лба: он был страшно горячим.
― Шш, ― мягко выдохнула она, слушая его прерывистое дыхание. ― Не кричи. Не надо.
― Я умираю, Белль, ― тихо выдохнул он, и внутри неё всё сжалось. Вспомнилось вдруг, как он давным-давно, кажется, ещё в прошлой жизни, сказал ей эти слова по телефону. И Белль, не понимая даже, кто она и что происходит, вдруг ощутила щемящую душу боль и желание помочь.
Румпель порывисто вдохнул, когда Белль встала. Она направилась к многочисленным ящикам и отыскала свечу.
― Она никого не убьёт? Не покалечит? Не лишит чувств? Не заставит потерять любовь? Забыть себя? ― осторожно спросила она.
― Нет, это просто свечи, ― отозвался он, закашлявшись. Она почти не видела в темноте, лишь почувствовала, что он слабо улыбнулся.
Сверкнул огонёк зажигалки (её она носила с собой ещё со времён Лейси), и фитилёк загорелся, освещая лавку слабым, но тёплым светом. Румпельштильцхен полулежал на полу у одной из витрин. Она, быстро отыскав подсвечник, подошла, оставив свечу на полу, и присела рядом.
― Как ты?
― Не хочу, чтобы ты меня запомнила таким… ― прошептал он, протягивая руку и слабо касаясь её волос: Белль не сопротивлялась. Не могла. Сидела, глотая слёзы и отчаянно пытаясь не дать им вырваться наружу.
В конце концов, она не сможет жить без него.
― Брось, ― прошептала она, накрыв его руку, ― ну с чего тебе умирать? Румпель, всё закончилось. Тьма закончилась. Уж из Спасительницы мы её выгоним. А ты… Ты теперь…
― Чудовище, ― горько усмехнулся он, и эти слова больно полоснули её по сердцу.
― Да, ― вдруг подхватила она. ― Но и я, знаешь ли, не герой. И я всегда знала это. Знала, но боялась признаться. А вот теперь признаюсь.
Он прохрипел что-то невнятное, вновь кашляя. Её сердце пропустило удар, дыхание сбилось, но Белль чувствовала: признаваться ― так до конца.
― Я признаю! Ты чудовище, возможно, самое ужасное из всех. Ты предал сына, убил любимую, совершил бессчетное число злодеяний, Румпель, ― она почувствовала, как плачет под полным боли взглядом тёмных ― боже, каких же тёмных ― глаз. ― И я признаю: я люблю чудовище. Что же мне с этим делать?..
Рывок, сдавленный всхлип ― и она накрыла его холодные ладони, обнимавшие её за шею, своими. Румпель вжался лицом в плечи Белль, да и она была не в силах оторваться от него.
Она будет принимать его таким, какой он есть.
Только бы был жив.
Когда с его искривлённых губ слетел последний вдох, когда он упал на землю вместе с Питером Пэном, она вдруг поняла, что это конец. Рухнула на колени, чувствуя невыносимую боль. Она кричала, выла, потому что не могла терпеть её, потому что она душила Белль изнутри. Все ушли, а они остались. Она и его мёртвое тело. Его чистое, незапятнанное кровью лицо, всё ещё словно живые тёмные глаза… Говорят, время лечит. Но она знала ― окончательно вылечить нанесённые сердцу раны не может ничто. Они превратились в нарывы, мучающие каждую ночь, когда толпа, окружавшая её днём, исчезала.
В конце концов, её сердце готово было остановиться.
― Нет уж, ― всхлипнула она, решительно поднимаясь. ― Нет, Румпель, мы тебя вылечим. Давай, ложись.
― Это бесполезно, ― говорил он, пока Белль ценой невероятных усилий перекладывала его на диван. ― Я не знаю, что это за болезнь. Если уж Тёмный не знает, Белль, шансы…
― А Тёмного больше и нет, ― решительно выдохнула она, укрывая его пледом и стаскивая пиджак с его плеч.
― Я весь будто горю, а потом мне снова холодно. Тело ломит, и иногда я проваливаюсь в забытье. Это конец, Белль, ― грустно улыбнулся он, прикрывая глаза. ― Пожалуйста, не пытайся сделать что-то. Просто побудь со мной.
― Постой, у меня идея, ― вдруг оживилась она, вспоминая их недавний несостоявшийся поход в кино с Уиллом. Он позвал её, но прийти не смог: Робин его, кажется, задержал, и тогда Белль, не зная, как скоротать скучнейший вечер, достала с полок первую попавшуюся книжку, пообещав себе прочитать её. Название «Медицинский справочник» не вызывало интереса, однако Белль добросовестно проштудировала его от корки до корки, рассматривая картинки и даже что-то подчёркивая.
― Говоришь, то холодно, то жарко? ― спросила она, усаживаясь у его ног. ― Ломит мышцы… Ты горячий, ― качнула головой Белль, касаясь его лба; Румпель на секунду задержал её руку. ― Значит, быстро поднялась температура…
― Белль, какое это имеет значение сейчас? ― прошептал он, кашляя.
― Ты не умираешь, ― вдруг покачала головой она, засмеявшись в ладошку. ― У тебя просто грипп, вот и всё.
― Что… у меня? ― непонимающе поднял глаза он.
― Ты обычный человек, Румпель, а грипп ― обычная человеческая болезнь, ― прыснула Белль. ― Знаешь, после того, что ты пережил… На нервной почве вполне может быть. И уж поверь, я тебя вылечу. Подожди немного, сейчас поставлю чайник, и мы…
― Зачем ты это делаешь? ― его взгляд полон скрытой боли.
Он уходил, и каждая секунда его движения резко запечатлелась в её памяти. Он ― такой родной, знакомый и любимый ― делал шаг за черту, где уже не будет их.
Он уходил, и её сердце разрывалось на части.
Он уходил, и она не могла дышать.
Он вернулся.
― Ты нуждаешься в помощи, Румпель, как никогда прежде, ― скороговоркой начала она, чувствуя, как тускнеют его глаза, чувствуя, что говорит совершенно не то. ― Сейчас тебе трудно, нужно привыкнуть, да и вообще всё вокруг поменялось. Мы не знаем, что дальше… ― Белль осеклась.
Не то.
Неправда.
Она прильнула к его губам, поцеловав быстро, нежно и совсем невесомо, точно чувствуя, что ни на что другое пока не имеет права.
― Белль…
― В конце концов, я просто люблю тебя.
