Текст книги "Euphoria (СИ)"

Автор книги: Miss Alex

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== 1. ==========

I’d say they’re looking up

Take all my trouble cause I had enough

I’d say they’re looking up

And I’m feeling so fine

I’d say they’re looking up

Take on whatever cause I’m feeling tough

You say I’m going down

But I’m feeling so fine

SafetySuit – Looking Up.

Тени, поярче губы, взъерошить волосы и добавить ещё больше блёсток. Мишель отодвигается от зеркала и кивает своему отражению – вроде бы получилось так, как она хотела.

Одёргивает короткие джинсовые шорты цвета хаки, поправляет майку в тонах фуксии и обувает чёрные ботинки, когда в проёме появляется мама.

– Куда ты собралась в такое время?

– В шахматный клуб.

– Разве в притонах играют в шахматы?

– Ещё как играют!

– Мне, как и тебе, тоже тяжело, но…

– О, нет-нет, мама, – Мишель интонационно выделяет «мама», и Саре кажется, что ей в лицо плеснули серной кислотой, – тяжело здесь только мне. Ты же до недавнего времени вообще не интересовалась нашей жизнью. И вряд ли бы проявила к ней интерес, если бы папа не умер.

– Что ты такое говоришь?!

– А как ещё это назвать? Семнадцать лет ничего от тебя слышно не было, а сейчас ты пытаешься быть мамой. Смешно. Ты всего лишь играешься. И когда наиграешься, вновь оставишь.

– Мишель, я совершила ошибку, бросив твоего отца, тебя, но сейчас я здесь, – Сара протягивает к дочери руку, но та отшатывается.

– Зато я не здесь, – грубо заканчивает диалог Мишель, хватая куртку и хлопая дверью.

– И где мне тебя искать?! – кричит ей вслед женщина.

– Желательно в морге!

Феерично хлопнув калиткой, Мишель засовывает руки в карманы куртки и бодро направляется в дом к Натаниэлю Килленгстону – однокласснику, квартира которого, наверное, больше, чем вся их школа. Пройдя квартал, Джонс опускается на асфальт и закрывает лицо ладонями. Её смелость и дерзость исчезают, когда плечи начинают дрожать.

Она знает, что папа бы не одобрил её поведение и отношение к женщине, которая её родила. Но папы нет, погиб от пули, помогая людям эвакуироваться, когда Танос решил устроить Земле Ад. Папа бы сказал, положив ладонь на плечо: «Я всё понимаю, Мишель, тебе больно и обидно, но это – твоя мама. Мы причинили друг другу достаточно боли, хватит с нас».

– Но тебя нет, – вслух шепчет Мишель, отняв ладони от лица и наблюдая за тем, как мимо проезжают машины. – Тебя нет. Я осталась одна. Ты всегда обещал быть рядом и защищать меня. Но тебя нет. И я совершенно не знаю, что мне делать. Ладно, мне пора идти. Я люблю тебя, пап.

И, встав и отряхнувшись, продолжает свой путь одна.

***

Питер никогда не был сторонником вечеринок. Одно дело собраться небольшой компанией, где вас от силы трое-пятеро, а другое дело – пригласить на вечеринку тех, кого ты даже не видел. Это напоминает ему «Великого Гэтсби», и Паркер грустно улыбается – надо же, даже спустя столько лет всё ещё актуально.

Фиолетовый неон, извивающиеся тела, прижимающиеся к друг другу; громкий смех, голоса, старающиеся перекричать музыку и басы; мальчишки и девчонки, жадно целующиеся на диванчиках.

– Садись уже. Не стой, как истукан.

Питер дёргается и оборачивается. На диванчике сидит Гвен Стейси и с меланхоличным видом потягивает коктейль, который из-за неона горит кислотно-зелёным. Гвен немногословна, говорит так, словно рубит, но всегда по делу.

– Привет, Гвен.

– Привет.

– Что ты пьёшь?

– Коктейль, Натаниэль дал. Кажется, это «Калифорния». Или «Лос-Анджелес». В общем, какое-то вычурное название. Хочешь попробовать? – её голос звучит механически, и Питер задумывается: «Что же в твоей жизни произошло, раз ты здесь, Гвен?».

Но вслух, конечно, не спросит.

– Нет, спасибо. Ещё только начало вечера.

– С него не пьянеешь.

– Правда, не стоит.

– Лучший способ всё забыть – напиться, – монотонно произносит Гвен. Питер качает головой и, оттолкнувшись ладонями от обивки дивана, поднимается на ноги.

– Нет. Я пробовал, не получается.

Ещё как пробовал. И много ещё чего пробовал. Курил, давился никотиновым дымом, скуривал пачку за пачкой, даже у Флэша сигареты «стрелял», но ничего. Напивался, и что, что его супер-паук укусил, всё равно пьянел, но ничего не забывалось. Когда просыпался, вспоминал, что некоторый период в жизни Тони Старка был таким же.

Когда настанет его Афганистан?

Питер не знает.

– Привет, Паркер.

– Привет, Мишель.

Они кивают друг другу и начинают отходить назад, словно готовятся к дуэли, но расхождению мешает Натаниэль, который приобнимает их обоих за плечи и хрипло произносит:

– А для вас, ребята, у меня, кажется, кое-что есть.

Отпустив плечо Питера, Натаниэль заводит руку назад и берёт со стола бутылку. Прозрачная, с какой-то красной этикеткой, но с тёмной, даже чёрной жидкостью внутри.

– Это что? – осведомляется Мишель, чуть хмурясь. Неон причудливо играет с её лицом, заостряя черты и подчёркивая, какие красивые у неё глаза. Питер не сводя глаз, смотрит на одноклассника.

– Лучший алкоголь в вашей жизни, ребята. Я серьёзно. Так голову вскружит, что…

– Там что, экстази? – доходит до Питера. Он тоже начинает хмуриться. Нет уж, до наркотиков ему бы не хотелось доходить. Это окончательно сведёт Мэй в могилу, а она и так страдает из-за него в последнее время. Хватит с неё. И с него, наверное, тоже хватит.

– В этом доме экстази и прочая хрень не приветствуются, – подняв руку с бутылкой, важно изрекает Нат. – Забыли, что мои родители занимаются производством алкоголя? Всего лишь старый семейный рецепт, согласно этикетке. Какие-то травы, этот напиток ещё мой дед готовил.

– Это как-то сомни… – начинает тянуть Питер, но замолкает, когда Мишель закатывает глаза. Она вытягивает смуглую руку и выхватывает бутылку. Запрокинув голову, начинает пить.

– Пей, Мишель. Пей до дна. Это же «Эйфория», – Натаниэль ведёт пальцами по её плечу, чертя только ему одному известные узоры. – Почувствуй её, – шепчет, словно змей-искуситель. Отпив половину, она протягивает бутылку Питеру, сверкая глазами.

– Тебе что, особое приглашение нужно, Паркер?

Он колеблется лишь несколько секунд. В конце концов, он в поисках того, что заглушит его боль.

«Эйфория» кажется не таким уж и плохим вариантом.

***

А затем начинается.

Кажется, сначала они жадно целуются на одном из каких-то диванчиков. Кажется, его ладони на её ягодицах, а её пальцы – в его волосах. Кажется, они распластываются по всему дивану, потому что кто-то вскакивает и что-то орёт, кажется, куда-то посылает, но Питеру всё равно. Как, впрочем, и Мишель. Напиток ударяет в голову, все ощущения и чувства обостряются, поднеси спичку – всё вспыхнет.

Как они оказались в спальне за закрытыми дверьми, из-за которых музыка стала доноситься чуть приглушённо, они не знают. Целуясь, сбрасывают ботинки, цепляясь за друг друга, добираются до кровати падают на неё. Мишель оказывается снизу, извивается, подтягивается чуть выше, чтобы оказаться лицом к лицу с Питером, касается носом его носа и смеётся. Но прекращает, когда Питер, как изголодавшийся вампир, впивается в её шею, кусая нежную кожу и оставляя след.

Свой след.

Джонс распахивает глаза, улыбается, кладёт ладонь на заднюю часть шеи Питера, скользит вверх, проводит по тёмным волосам, пока он с шеи переходит на ключицы, скользит ладонями по её телу и останавливается на её бёдрах.

Питер не понимает, откуда он знает, что надо делать. Но, кажется, он на правильном пути, раз Мишель призывно изгибается, прижимается к нему сильнее и чуть оттягивает пряди волос на затылке. Куда делось всё смущение, когда Мэй заводила разговоры о девушках; куда делась вся неопытность, раз сейчас он чётко понимает, что нужно.

Мишель не понимает, почему она ещё не оттолкнула его и не заломила Паркеру руки, как её учил папа. Она понимает, что всё дело в напитке Натаниэля, без него и без всего, что в их жизнях произошло, она и Питер не дошли бы до этого, Мишель это прекрасно знает. Вместо этого она помогает ему избавляться от одежды, когда сама оказывается без неё, скользит ладонями по его плечам и удивляется количеству родинок на его теле.

– Ты куда? – хрипло (и недовольно) выдаёт, когда Питер отстраняется от неё и тянется к прикроватной тумбочке.

– Ну, я за защиту.

– Я пью противозачаточные, – Мишель фыркает. – Борюсь с акне. Можешь не волноваться, я не забываю о приёме таблеток.

– Ответственность не должна лежать лишь на девушке.

– Паркер, я тебя сейчас ударю.

– Хорошо, – он начинает смеяться, возвращаясь к Мишель. – Тогда я тебя…

– Нет, если будешь продолжать в таком же духе, то тебе ничего не светит.

– Я сомневаюсь, – глаза Питера блестят, и Мишель ловит себя на мысли, что любуется им. Да уж, видимо, совсем им «Эйфория» в голову ударила, раз они ведут идиотскую беседу про предохранение (нет, вопрос важный, но Джонс кажется, что это звучит абсурдно), смеются, да ещё и появившаяся в голосе у Паркера уверенность прибавляют ситуации ещё большую абсурдность.

– Не светит. И проверять не сове…

Она взвизгивает, когда он подминает её под себя и упирается ладонями в матрас по обе стороны от её лица. Волосы падают Питеру на лицо, и Мишель невероятно сильно хочется его поцеловать. Она приподнимается, убирает вылезшие пряди ему за уши и целует.

– Не стоило брать напиток из рук Натаниэля.

– Определённо.

– Мне так хочется…

– Я знаю. Мне тоже.

Эй-фо-ри-я.

Именно это чувствует Мишель, когда они оказываются кожей к коже, когда Питер медленно входит в неё; когда они неотрывно смотрят другу в глаза. Питер сдерживается, даёт ей время привыкнуть к новым, неизвестным ранее ощущениям, не хочет сделать ей больно (жизнь и так сделала ей больно), но у Джонс, кажется, другие планы. Она хватается за его шею, приподнимается от постели и шепчет на ухо, дополняя всё милой улыбкой:

– Будешь продолжать в том же духе, всей школе расскажу, что ты черепаха, Паркер.

– Питер. Меня зовут Питер.

– Я запомню, если мне понравится.

Когда она в эйфории произносит его имя, Питер позволяет себе улыбнуться и впервые за долгое время – искренне.

***

– Да пошёл ты!

– Собирайте шмотки и проваливайте! Родаки приезжают через три часа, а вы валяетесь в их спальне! Помогайте прибираться, либо не мешайтесь и убирайтесь отсюда!

Мишель взъерошивает волосы и прижимает к груди куртку, пока Питер подхватывает их обувь и заверяет, что они, пожалуй, уберутся. Обуваются они уже на улице, щурясь от восходящего солнца.

– Позавтракать бы, – тянет Питер, пока Мишель рядом смотрит на осыпавшиеся с век блёстки на своих щеках и пытается хоть немного их оттереть. Вздохнув, она решает заняться этим позже и, повернув голову, говорит:

– Здесь неподалёку есть закусочная. Недорого и очень вкусно. Идём?

Питер кивает. Мишель кутается в куртку, делится мятной жевательной резинкой, завалявшейся в кармане. Паркер, заметив, как она ёжится, отдаёт ей свою куртку, пресекая любые попытки Джонс вернуть её.

В закусочной они – единственные клиенты, поэтому могут выбрать любой столик, угодный душе. Мишель выбирает возле окна, садится, не оставляя никакого выбора, и Питеру остаётся лишь подчиниться. Они заказывают два кофе, гамбургер и, переглянувшись, берут ещё и большую яичницу, посыпанную зелёным луком.

– У нас, наверное, у обоих жизнь пошла по наклонной, раз мы проводим время на сомнительных вечеринках, целуемся с незнакомыми и пьём, чтобы забыться, – философски произносит Мишель, когда им приносят их заказ.

– Ты ещё кое-что забыла.

– Что?

– Спим друг с другом, – уточняет Питер, насыпая сахар в свой стакан. Она пожимает плечами.

– Что ж, верно.

– И пусть это было всего лишь один раз.

– Надеюсь, больше этого не повторится.

– Не понравилось?

– Питер, я тебя сейчас ударю, и мне за этого ничего не будет, – она мрачнеет. – Не дело это – спать с человеком в таком состоянии. Мне кажется, в этом напитке было экстази. Нужно будет что-то с этим делать.

– Да, а скольких людей он мог споить, – соглашается с ней Питер. – Мы, наверное, ещё «легко» отделались. Кто знает, что могло бы быть. Может, вообще бы магазин завалились грабить.

Мишель впервые за утро улыбается и прищуривается.

– Для тебя лучше провести ночь со мной, чем грабить магазин?

Питер пытается пнуть её под столом, но Джонс уворачивается.

– Ладно-ладно. Скажи мне, что же произошло в твоей жизни, раз ты докатился до такого?

– Смерть Тони, моего…

– Я знаю. Ты что-нибудь пытался с этим делать, чтобы, прости, жить дальше?

– Мэй пыталась. Записала меня на курсы мистера Роджерса, а зачем? Да, я не спорю, что он много кого терял, но он остался с мисс Романофф. Она живая, тёплая, он может к ней прикасаться. Она поправится и будет жить дальше. Его лучший друг тоже жив и в порядке. И это здорово, но не ему вещать о потерях.

– И не поспоришь.

– А что произошло у тебя?

– Папа умер, когда началась вся эта заварушка с Таносом. Работа. Смертельный выстрел, когда занимался эвакуацией жителей. До последнего всем помогал, как же это на него похоже. Я бы, может, не занималась всем этим, если бы не появление мамы, возомнившей, что она имеет на меня такие же права, как и папа. Но, слава богу, опекать она меня будет только до совершеннолетия, дальше, надеюсь, наши пути разойдутся.

– Звучит эгоистично.

– Не тебя меня судить, о’кей? – она хочет разозлиться, но не может – устала. Чертовски устала. – Я понимаю, как это звучит, но ничего не могу с собой поделать. Обида вот здесь стоит, – проводит ладонью по горлу.

– Тогда нам надо с этим что-то делать. Со всем этим.

– И что ты предлагаешь, умник?

– Через месяц будет очередная вечеринка. Предлагаю попытаться изменить своё поведение и отношение к близким людям. Если мы хоть немного почувствуем себя лучше, то не появимся на этой вечеринке, а встретимся, например, в этой закусочной. Я угощу тебя, чем захочешь, – на этих словах Мишель улыбается. – Если же нас устраивает напиваться и оставлять печень на вечеринках, то в закусочной нас не будет. Идёт?

– Идёт.

Они пожимают друг другу руки.

***

Мэй с опаской наблюдает, как Питер причесывается, а затем направляется к полке с обувью.

– Ты на вечеринку? – интересуется она. Питер поворачивает голову и улыбается.

– Надеюсь, что нет.

– А куда?

– У меня, кажется, свидание.

– И с кем?

– Мишель. У неё кудрявые волосы и красивые глаза. Все в блёстках.

– Сюда лучше красные кеды, – шмыгнув носом, произносит Мэй. Питер, поднявшись на ноги, заключает тётю в объятия.

– Прости, что несколько месяцев мотал тебе нервы. Я очень люблю тебя и не хочу потерять. Прости. Теперь всё будет иначе, обещаю.

– Ничего, я всё понимаю, – она крепко обнимает его и зажмуривается. – Это тяжело, Питер.

– Но у меня есть ты.

– Но у тебя есть я, – подтверждает Мэй, – и всегда буду.

***

Мишель красит губы персиковой помадой и поправляет прядь волос, что так и норовит выскочить из причёски. Сара за её спиной вздыхает:

– Ты опять уходишь на вечеринку? И где мне тебя искать на этот раз?

– Нет, не угадала. Я иду на свидание, – Мишель оборачивается. – В закусочную недалёко от нашего дома. Туда, где папа впервые увидел тебя.

– Правда? Хочешь, я потом тебя встречу? Зайдём в супермаркет, купим чего-нибудь, посмотрим фильм… Да без разницы, что посмотрим.

Мишель молчит, и Саре кажется, что она вновь швырнёт в неё парочкой язвительных слов в лучшем случае, а в худшем – промолчит и посмотрим ледяным взглядом. Но вместо этого дочь неуверенно произносит:

– Было бы здорово, мама.

И бросается к ней, хватаясь за плечи и утыкаясь лицом в грудь. Женщина прижимает к себе дочь, словно хочет укрыть от всех бед мира, пока Мишель давится слезами и словами:

– Пожалуйста, прости меня и не оставляй. Мам, пожалуйста, я хочу, чтобы ты осталась. Осталась после моего совершеннолетия, я хочу…

– Я останусь. Обещаю. Хватит с нас потерь.

***

Питер нервничает, смотря на часы на левой руке. Мишель опаздывает на пятнадцать минут, и ему кажется, что она не придёт. Да и с чего он взял, что она появится? Всё, что они творили, было под действием «Эйфории», утром, может, эффект сохранился, раз она согласилась встретиться с ним?

Кто знает.

Питер уже готов взять телефон и позвонить ей (и убедиться, что она на вечеринке), как знакомый голос раздаётся рядом с его ухом:

– Я определилась с тем, что ты мне закажешь. «Эйфорию», пожалуйста.

И Мишель с улыбкой устраивается напротив, подпирая щеку рукой.

А Питер и глаз не может отвести.

Кажется, он попал в свой Афганистан.

Комментарий к 1.

Бонус!

Мама Мишель – https://media.giphy.com/media/13jkrwB0VpLvkQ/giphy.gif

https://media.giphy.com/media/l46CdLnThhsIPdFHG/giphy.gif

========== 2. ==========

Sometimes I think sitting on trains

Every stop I get to I’m clicking my gun

Everyone’s a winner we’re making that fame

Bonafide hustler making my name

M.I.A. – Paper Planes.

Солнце проникает в комнату через жалюзи, скользит по полу, освещая разбросанную одежду (в этот раз Мишель лень было сразу складывать одежду ровной стопкой на стуле), и поднимается выше, останавливаясь на лежащих в постели подростках.

– Не знал, что ты любишь слушать «My Chemical Romance», – произносит Питер, прижимая к себе Мишель и постукивая пальцами по её плечу.

– У меня только один диск, не такая я уж и любительница.

– Откуда он?

– Забавная история, – Джонс усмехается, высвобождая ногу из-под простыни и закидывая её на бедро Паркера. – Они задержали бездомных, митинг, кажется, или что-то в этом роде, не помню уже. И один из бездомных занимался тем, что торговал дисками. И предложил папе купить. А папа мне всегда что-нибудь приносил, когда возвращался с работы. Вот и решил притащить диск. Этот ему и понравился обложкой.

– Это очень трогательная история.

– Да. Раньше я плакала, смотря на диск. Теперь же я могу смотреть на него без слёз на глазах. И всё это благодаря тебе, Паркер.

– «Паркер»? Мне казалось, что я заслужил, чтобы ты называла меня по имени.

– Нет, не заслужил, – Мишель недовольно сверкает глазами, когда Питер отстраняется и отпихивает её от себя. – Ты это чего?

– Буду заслуживать, – он лукаво улыбается, взъерошенный и пребывающий в состоянии эйфории, что она приподнимает бровь в удивлении.

– Что ты… ммм…

Возмущению Мишель приходит конец, когда Питер прижимается губами к её губам, попутно поднимая простыню и накрывая и себя, и её.

***

Мишель страшно. Она прикусывает нижнюю губу, взъерошивает волосы и не отрывает глаз от чёрного экрана телефона. Договорились же, что встретятся сегодня вечером в своей излюбленной закусочной. Договорились же, что предупредят друг друга, если планы изменятся. Договорились же!

Мишель страшно. Она вновь и вновь набирает номер и молится, чтобы Питер Паркер соизволил ей ответить.

Он не отвечает.

Она надумывает всякое и выскакивает из закусочной, запахивая куртку. Ей хочется упасть, свернуться в калачик и разрыдаться. Без Питера, без его руки, удерживающей её все эти месяцы от падения, ей кажется, что она вот-вот окажется в бездне.

«Ты мне нужен, Питер», – стучит в голове рефреном.

Звонит телефон.

– Привет, Мишель, – лениво тянет Натаниэль по ту сторону телефона, и она мысленно чертыхается на себя за то, что ответила на звонок. – Что-то давно тебя не видел на вечеринках.

– Да, Нат, изменила распорядок дня. И вечера.

– Может, приедешь? Здесь не так феерично без людей, умеющих отрываться.

– Я даже и не знаю, – Джонс задумывается, не зная, что и сказать. Злость на Питера застилает глаза и затуманивает разум, когда она хочет принять приглашение Натаниэля, но удивлённый женский голос отрезвляет её.

– Мишель?

– Так что ты решила?

– Не сегодня, пожалуй, – она убирает телефон в карман куртки и поворачивается к Мэй Паркер. – Миссис Паркер…

– Мэй. Никаких «миссис». Питер сказал мне, где тебя искать, – Мэй протягивает ей руку. – Идём, дорогая, отогреем тебя.

– Вы не знаете, где Питер?

– Он сам тебе всё расскажет.

Раньше бы Мишель с удовольствием послала бы всё к чёрту и отправилась бы на вечеринку, с которой вернулась бы под утро. Раньше Мишель с удовольствием глушила бы горе алкоголем и сомнительными людьми, которых видит в первый раз. Раньше бы Мишель отправилась гулять на всю ночь, сведя маму с ума.

Но не сейчас.

Сейчас ей отчаянно не хочется возвращаться туда, в то состояние, когда она не отдавала себе отчёта в поступках; когда роль пострадавшей больше всех на свете была её единственной.

«К чёрту всё это», – Мишель пишет маме сообщение, что останется у Питера, и хватается за протянутую руку Мэй.

Рука у Мэй тёплая.

Мишель начинает успокаиваться.

***

Мишель просыпается не от бьющего по глазам солнечного света. Она просыпается от чьего-то пристального взгляда. Джонс приоткрывает глаза, подслеповато щурится и думает, что ей мерещится сидящий на кровати Питер Паркер, в руках которого находится маска Человека-Паука.

– Хэллоуин ещё не скоро, – пытается пошутить она, но выходит как-то не очень.

– Это и не Хэллоуин. Но хотел бы я, чтобы он был.

Сонная пелена окончательно спадает с глаз Мишель, и осознание ударяет в солнечное сплетение, лишая воздуха. Она садится, не сводя с Питера глаз.

– Ты – Человек-Паук, – спокойно произносит Джонс, с легкостью читая эмоции на лице Питера. Он ждёт, когда у неё начнётся истерика.

– Ты удивлена?

– Н-нет, наверное. Не могу понять, – честно признаётся Мишель, запуская пальцы в волосы. – Ты – Человек-Паук. Боже, меня после того, что произошло в этом чёртовом мире, больше ничего не удивляет!

– У тебя истерика? – осторожно интересуется Питер.

– Придурок! – всхлип у Мишель выходит каким-то задушенным, больше похожим на скулёж. Она бросается на Питера, валит его на кровать, садится на бёдра и начинает колотить по плечам. Паркер не сопротивляется, позволяя ей высказывать своё недовольство. – Я же волновалась! Столько пропущенных звонков и сообщений! Неужели нельзя было мне ответить?! Я же чуть было не сорвалась и не пошла на вечеринку к Натаниэлю!

– Ты волновалась?

– Ты из всей моей речи обратил внимание только это?

– Я первый спросил, – Питер, осмелев, поднимает руки и кладёт ладони на талию Мишель. Она чуть вздрагивает, и от этого ощущения у него начинает першить в горле.

– Не люблю, когда мне отвечают вопросом на вопрос.

– Тогда перефразирую это как утверждение. Ты волновалась.

– Ещё как.

Питер усмехается, скользя пальцами по футболке Мишель. Она приподнимает брови, когда он, сцепив руки у неё на спине, валит её рядом с собой и прижимает к себе, не давая отстраниться.

– Я тоже за тебя волновался. Прости, что не рассказал об этом. Не мог не отлучиться – нужно было поймать монстра, сбежавшего из Асгарда. Не поймали бы – проблем было бы ещё больше.

– Больше тебе никуда не надо?

Питер улыбается и, взяв Мишель за руку, подносит ладонь ко рту и целует её в тыльную сторону, глядя Джонс в глаза. Она выдерживает его взгляд.

– Нет. Давай останемся в постели на целый день.

– Отличное предложение.

Мишель усмехается и приподнимает брови, когда Паркер отказывается выпустить её руку из своего захвата.

– Что ты делаешь?

– Мне интересно, как это в реальной жизни. Хочу посчитать твой пульс.

– Я не Ирэн Адлер.

– Да и я не Шерлок Холмс, но мне всё… – Питер обхватывает пальцами её запястье, на что Мишель приподнимается и целует его в губы.

– Думаю, это красноречивее пульса.

– Кажется, да.

– Когда я была младше, то мне было жалко Молли. Хотелось, чтобы она была с Шерлоком. Ирэн мне вообще не нравилась. Но сейчас…

Они переплетаются ногами, лежат на разворошенной постели и смотрят друг другу в глаза.

– А сейчас?

– Сейчас она мне очень нравится.

– Не откажитесь от импровизированного обеда, мисс Джонс?

– Только если мистер Паркер составит мне компанию.

– С удовольствием.

Мишель окончательно успокаивается.

***

Питер привычно покупает Мишель коктейль, она привычно упирается, что может сама себе его позволить, и они привычно занимают привычные места.

– Я боялся, что подведу мистера Старка, – теперь на разговоры «прорывает» Питера, и Джонс внимательно слушает, прикусив трубочку. – Всё же… Это не так просто, как оказалось. Мне казалось, что я не соответствую ожиданиям.

– Своим или его?

– Его.

– А мне кажется, что своим, – Мишель делает глубокий вдох и накрывает ладонь Паркера своей. – Питер, ты слишком много всего на себя взвалил. Ты – подросток, подростки не занимаются спасением мира, напоминаю тебе. И то, что ты делаешь, уже заслуживает уважения. Ты через столько всего прошёл, неужели ты думаешь, что не оправдал его ожиданий? Я считаю, что мистер Старк не ошибся в своём выборе.

– Кажется, мне не хватало того, кто мне это скажет. Спасибо.

Мишель выпускает трубочку.

– Не за что. Обращайся.

– Я даже с Недом не мог этим поделиться.

– Но сказал мне.

– Мишель…

– Кем мне быть для тебя, Питер? – слова вылетают раньше, чем она понимает, что говорит.

– Будь моим другом, Мишель.

Во рту начинает горчить, словно Мишель ожидала услышать другие слова. «Вот какое на вкус разочарование», – невесело усмехается она.

– Идёт, – Джонс улыбается и прищуривается.

– А кем мне быть для тебя?

– Просто будь рядом.

– Идёт.

Для влюблённой идиотки вполне подойдёт.

Комментарий к 2.

Мишель во второй части – https://pp.userapi.com/c850224/v850224144/18c3f0/CTNMJpN3A7o.jpg

========== 3. ==========

I wake in the night, I pace like a ghost

The room is on fire, invisible smoke

And all of my heroes die all alone

Help me hold on to you

I’ve been the archer, I’ve been the prey

Screaming, who could ever leave me, darling

But who could stay?

(I see right through me, I see right through me)

Taylor Swift – The Archer.

– Если ты не перестанешь ныть, то я затолкаю этот горошек тебе в глотку.

– Я – мужчина! Мне нужно мясо! – надрывается Флэш, с отвращением смотря на тарелку, на которой лежали овощи.

– Мужчина? Не смеши меня, – Гвен усмехается (удивительно, хоть какая-то эмоция), нанизывая зернышки кукурузы на вилку. – От «мужчины» в тебе одно название.

– Да и ты на женщину не тянешь, – огрызается он. – Механические действия и голос, ты, кажется, робот, Стейси, а не человек. Чего ты смеёшься, Джонс?

– Ничего, – Мишель прыскает, прикрывая рот ладонью. Флэш прищуривается.

– Я бы на твоём месте не смеялся. Какого мужчину может привлечь твоя копна волос и взгляд, словно тебя всё достало в этом мире?

– Перестань, Флэш! – Бетти смотрит с возмущением, делая глоток зелёного чая.

– Поверь, может, – парирует Мишель с ухмылкой.

– Когда будешь писать речь, то не забудь упомянуть, какой он придурок, – обращается к Бетти Натаниэль, откидывая лезущую в глаза чёлку.

– А, так ты ещё живой? – Томпсон решает нарваться на фингал под глазом.

– У него все органы проспиртованы, можно студентам медицинского в качестве экспонатов показывать, – Гвен распределяет на тарелке еду по группам: красный перец, горошек и кусочки варёной курицы.

– Тебе говорили, что ты особенно красива, когда язвишь? – Натаниэль склоняет голову, прищуривается и лукаво улыбается.

– Это что, флирт, Килленгстон? Если да, то я не опознаю его. В моей системе нет такого понятия.

– Печально, – вздыхает он, – а то я уже представил, как мы продолжаем наш флирт дальше, когда поступим в университеты. Ты, кстати, знаешь, куда будешь подавать документы?

– От тебя подальше.

– Невозможно быть ещё красивее.

– Присяду? – Питер подходит бесшумно, и Мишель едва заметно вздрагивает, потому что до сих пор не привыкла к тому, как он оказывается близко. – Что обсуждаем?

– Дальнейшие перспективы обучения, – отвечает ему Бетти, что-то помечая в своём ежедневнике. Напротив неё препираются Гвен и Нат, причём делают это…

– Бог мой, они что, флиртуют друг с другом? – шепчет Питер Мишель на ухо, устраиваясь на соседнем стуле. Она пожимает плечами и поворачивает к нему голову.

– Я бы сказала, играют друг с другом.

– Тоже можно. Будешь апельсиновый сок? Взял для тебя.

– Да. Спасибо, – Джонс забирает бутылку с подноса Питера. Он улыбается ей, прежде чем приступить к еде.

–…Да я повешусь, если ты появишься на пороге моего университета.

– Тогда готовь мыло и верёвку, Гвен, потому что я появлюсь.

– И кто что решил? – перебивает «воркующую» пару Бетти. Первым берёт слово Флэш.

– Думаю изучать программирование, хочу создать свою игру. Но я не решил, куда буду поступать. Есть несколько вариантов, но я всё ещё присматриваюсь.

– Семейная династия бизнесменов, – глядя Гвен в глаза, отвечает Натаниэль. – Изучу бизнес, как хочет семья, и буду свободен делать то, что я хочу. По крайней мере, я на это надеюсь. А так я хотел бы в театральный. Или в модельный.

– Журналистика, – пожимает плечами Стейси, переводя взгляд с одного лица на другое за столом. – Кто-то же должен писать о плохой еде в школьных столовых. Неплохая перспектива, как мне кажется. А ты?

– Я тоже рассматриваю этот вариант, – соглашается с ней Брант. – А что касается вас, ребята?

– Ну, я ещё не определилась, – Мишель закрывает бутылочку и ставит её на стол. – Думаем над этим вопросом с мамой. Она не давит на меня, и на том спасибо.

– МТИ, – помолчав несколько секунд, произносит Питер, и лица присутствующих за столом вытягиваются.

– Вот это ты «метишь», – комментирует Натаниэль.

– У него есть все шансы, – Стейси подцепляет вилкой листья салата. – Стажировка у Старка открывает все двери, да?

– Старк сам закончил МТИ, – не даёт Питеру ответить Флэш. – Решил пойти по его стопам?

– Разве плохо? – отвечает вопросом на вопрос Паркер, усмехаясь. Видимо, время затягивает раны, раз сейчас он без дрожи в голосе упоминает человека, ставшего ему намного большим, чем наставником.

– Женщины любят амбициозных мужчин, – подытоживает Гвен, одобрительно кивая.

– То есть, если я тоже подам туда документы, то у меня есть все шансы? – оживляется Натаниэль, и одноклассники не выдерживают – начинают смеяться.

– Попробуй – посмотрим.

– И попробую.

– Любовь зла – подашь документы и в МТИ, – негромко произносит Питер. Мишель усмехается, мысленно давая себе обещание проследить, чем закончится эта история, начавшаяся с коктейлей на вечеринках.

Сейчас ей кажется, что у неё может быть счастливый финал.

***

– Привет, пап. Я обещала, что приду и сообщу, чем я решила заниматься в будущем, – Мишель крепче вцепляется в мамину руку, смотря на надгробную плиту. – Мы с мамой долго думали. У меня было несколько вариантов, сам знаешь. Мисс Ланкастер говорила, что у меня талант, и мне стоит подать документы в театральный, а наш учитель по физике убеждал меня попытать счастья в этой области. Мне от мамы достался неплохой голос, так что я могла бы стать певицей. Могла бы на первых порах петь вместе с мамой в клубе. Но ты всегда говорил, что у меня обострённое чувство справедливости.

– Ещё какое, – замечает Сара, поглаживая дочь по волосам и убирая ей за ухо непослушную прядь. – Живу с ней несколько месяцев и уже в этом убедилась.