Текст книги "Сокровища негуса"

Автор книги: Миха Французов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Второе – чтобы он не заговорил под пытками. Жизнь одного из агентов ЦРУ значила гораздо меньше, чем свержение ВВАС. Ноль и бесконечная величина.

Сержант Тачо налил себе стакан местной водки – тей, выпил залпом, поднялся и встал напротив Малко. Тачо страдал нервным тиком: он то и дело дергал плечами, словно пытался сбросить невидимый груз. В черных глазах жестокость и коварство. Щелкнул пальцами. Официальный переводчик мгновенно подскочил. Высокий мужчина с покатым лбом, безвольными чертами лица. Он избегал смотреть на Малко. Он чувствовал себя не в своей тарелке, беспрестанно сплетал и расплетал пальцы рук. Внимательно выслушав приказания Тачо, повернулся к Малко.

– Сержант предупреждает вас: говорите. Иначе вас сейчас же казнят.

– Я не понимаю, что происходит, почему я здесь. Я иностранец, меня арестовали и со мной обращаются зверски без всякой причины. Я прошу предупредить мое консульство, – ответил Малко.

Переводчик, опустив глаза, едва слышно перевел, значительно сократив ответ Малко. Глаза Тачо сверкнули гневным огнем. Он подскочил и ударил Малко кулаком в лицо. В губы он не попал, удар пришелся в челюсть. Малко упал набок, руки у него были связаны за спиной, веревка стягивала щиколотки. Поднялся. Тачо изрыгнул несколько слов. Потирая одна о другую свои влажные ладони, переводчик продолжал:

– Сержант говорит, что если вы лжете, он вас убьет. Что вы агент ЦРУ, что он следит за вами со времени вашего прибытия в Эфиопию. Вы постоянно поддерживали связи с предателями из ЭПРП, вы помогаете реализовать их дьявольские планы. Он хочет знать, зачем вы приехали в Эфиопию.

– Я приехал для покупки древних библий, икон, – ответил Малко твердым голосом.

Переводчик изложил его ответ, застыв от ужаса. Тачо не прореагировал. Задавал вопрос за вопросом, переводчик тут же переводил вопросы и ответы.

– Что вы делали с принцессой Элмаз?

– Это симпатичная женщина. Я познакомился с ней через ее подругу.

– Подругу зовут Валлела, – уточнил переводчик. – Сержант знает все это. Эту проститутку арестовали.

– Какую работу вы выполняете в Эфиопии по заказу ЦРУ?

– Я не работаю на ЦРУ, – повторил Малко.

Сержант Тачо кинулся, как тигр, на Малко. От первого удара в печень он согнулся пополам. Следующие оглушили его. В глазах сверкнула молния, Малко опять упал на пол.

– Сознавайтесь! – рычал сержант. – Сознавайтесь!

К Малко медленно возвращалось сознание. Сержант Тачо стоял над ним подбоченясь, плоское лицо исказилось от бешенства.

– В чем вы хотите, чтобы я сознался? – спросил Малко.

– Сержант говорит, что вы американский шпион, а он расстреливает шпионов, которые отказываются с ним сотрудничать.

– Что значит "сотрудничать"?

– Что вы должны сказать, где прячется опасная террористка Сара Массава.

– Я об этом не имею ни малейшего представления, – ответил Малко вполне искренне. – Я не знал, что речь идет о террористке. У меня было назначено свидание для покупки икон, когда...

Грубо, но как он мог иначе защищаться.

Скверно. Тачо ринулся на него, схватил за воротник, изрыгая грязные ругательства; от их передачи переводчик воздержался. Кожа на правой руке под наручником была содрана до мяса, что причиняло Малко ужасную боль. Сержант Тачо разом успокоился, бросил очередной вопрос.

– Где золото, говорите!

Малко удалось изобразить удивление.

– Какое золото?

В ответ Тачо размахнулся изо всех сил, ударил по лицу. Малко не мог увернуться. Пьяный от бешенства и отупевший от шока, поднялся, увидел, как Тачо достал из кармана пластиковый пакетик. Сунул Малко под нос. Золотой порошок.

Малко не дрогнул, замотал головой в недоумении. Тачо выхватил пистолет, взвел курок, приложил ствол к виску Малко. От холодного металла бешено колотившееся сердце успокоилось. Тачо блефовал. Убить его он мог, лишь окончательно сойдя с ума.

Малко мог и дальше держаться героем, он не рисковал расстаться с жизнью. Спустя несколько секунд Тачо убрал пистолет. Но в тот момент, когда Малко ожидал этого меньше всего, он нажал на курок, и ствол коснулся его уха.

Малко отскочил назад, оглушенный выстрелом. Пуля вошла в стену.

Потрясая пистолетом у носа Малко, сержант Тачо старался дать понять, что в следующий раз пуля попадет куда надо.

Поскольку Малко не реагировал, он вышел, утащив с собой переводчика. Его заменил солдат: сел на табурет, зажав между колен свой американский карабин. Полное безразличие.

Малко сел в угол, пытаясь собраться и подумать. В таком государстве, как Эфиопия, дипломатические протесты имели ограниченный вес.

Дверь широко распахнулась, солдат вскочил на ноги. Малко ничего не видел, кроме полного ужаса лица Валлелы.

Сержант Тачо зажал ей рукой рот, другой рукой давил на грудь. Страх так исказил черты ее лица, что оно являло собой маску ужаса, глаза остекленели, как у затравленного зверя.

На ней было лишь подобие ночной рубашки, доходившей до половины икр. Очень глубокий вырез подчеркивал ее великолепную грудь. На запястьях наручники, соединенные палкой, так что свести руки Валлела не могла.

Сержант Тачо толкнул ее под мощную электрическую лампочку, свисавшую с потолка, без абажура. Встал перед ней и задал вопрос. Малко не слышал ответа. Но по реакции сержанта понял, что он ему не понравился.

Левой рукой палач задрал ей рубашку до талии, большим и указательным пальцами правой руки захватил кожу на животе чуть повыше лобка и стал выкручивать! Молодая женщина пронзительно вскрикнула, попробовала вырваться, стала умолять, по лицу текли слезы. Упала назад, только так смогла вырваться из цепких когтей мучителя.

Малко рванулся на выручку Валлелы, но тут же был отброшен назад ударом дубинки.

Поднимаясь с пола, Валлела встретилась глазами с Малко. Очень быстро сказала по-английски:

– Они ничего не знают. Не говорите.

Сержант Тачо зарычал, как разъяренный зверь, кинулся на Валлелу. Схватил за рубашку, коленом двинул в живот. Женщина согнулась пополам, изо рта вырвался глухой стон. Тачо поднял ее и ударил в лицо. Из губы потекла кровь.

Звук ударов по голому телу был невыносим. Даже солдату, охранявшему Малко, стало не по себе. Так показалось Малко.

Очень скоро Валлела перестала кричать, сползла по стене, потеряв сознание. Тачо с размаху ударил ее ногой по пояснице. Подскочил к Малко, схватил за горло. Багровое лицо покрылось потом, глаза налились кровью.

Повернулся к переводчику – тот вернулся в хижину, – буквально пролаял вопрос.

– Сержант хочет знать, что вам сказала эта террористка.

Тачо смотрел на Малко свирепо.

– Она не знала, что сержант не понимает по-английски, – ответил Малко. – Она сказала, что ни в чем не виновата.

Последовал перевод. Возмущение. Лай.

– Сержант говорит, что вы лжете. Он хочет знать правду.

Валлела пришла в сознание, тихо стонала, держа руки на животе.

– Это правда, – повторил Малко. Внутри что-то сжалось от тревоги.

Сержант не взорвался. Очень спокойно снял кожаную куртку, бросил ее на письменный стол. Напряженность нарастала. Тачо подошел к Валлеле, схватил ее за волосы, будто хотел приподнять, и ударил головой о стену с невероятной силой.

От удара молодая женщина снова потеряла сознание. А Тачо опять схватил ее за волосы и вдавил лицом в цементный пол.

Малко увернулся от солдата и прыгнул вперед. Но всего на несколько сантиметров, поскольку у щиколотки ноги были связаны. Солдат ударил его дубинкой между лопаток. Малко упал, дыхание перехватило, а солдат для большей верности придавил ему затылок башмаком.

Сержант Тачо в третий раз ударил голову Валлелы о цементный пол. В комнате раздавалось лишь тяжелое дыхание палача, удары о пол и все слабеющие стоны Валлелы.

– Остановитесь! – закричал Малко по-английски.

Не поворачиваясь, Тачо бросил фразу, переводчик тут же перевел.

– Скажите правду. Что она вам сказала?

Сержант стукнул еще раза два-три безжизненной головой об пол. Валлела опять потеряла сознание. Тачо полез в письменный стол, вынул узловатую дубинку, примерно в полметра.

Подошел к Валлеле и с размаху ударил ее дубинкой по голове. От такого удара кожа треснула, брызнула кровь. Женщина испустила истошный крик, стараясь прикрыть голову руками в наручниках.

Это не остановило Тачо, наоборот. Он наносил удары с невероятной жестокостью, сжав зубы, выбирая самые уязвимые места.

Ударом ноги он перевернул свою жертву, раздавил ей грудь башмаком. Валлела не реагировала, лежала неподвижно. Малко решил про себя, что она уже мертва... Страх схватил его за горло. Глухие монотонные удары звучали заупокойной молитвой. Малко гнал от себя мысли. Он знал, что каждый удар в отдельности не смертелен, но неизбежно все они вместе и их число в конце концов убьют Валлелу. Лицо ее вспухло до неузнаваемости, она не шевелилась.

Переводчик опустил глаза, стараясь не смотреть на нее. Внезапно сержант Тачо нанес последний удар по незащищенному открытому животу молодой женщины, из его пасти вырвался крик "хоп!", как у мясника, разделывающего тушу. Пот с него лил ручьем. Он отбросил дубинку и рухнул в кресло у письменного стола.

Внезапно помещение наполнилось зловонием. Пахло экскрементами и мочой. Сержант с выражением отвращения на лице позвал солдата, который все еще удерживал Малко на полу. Солдат снял ногу с Малко, открыл дверь, потащил Валлелу из комнаты, ухватившись за перекладину между наручниками. За ней тянулась зеленоватая дорога. Малко все понял. Все ее сфинктеры открылись она умерла под ударами...

Сержант Тачо раскурил сигарету, зло смотрел на Малко. Последний не сомневался: палач не остановится на полпути, пытка только начинается.

Смерть Валлелы – предупреждение Малко. Испугать. Тачо знал, что Валлела не могла ничего ему сообщить.

Сержант достал бутылку черного пива, выпил из горлышка, бросил на землю. Встал и вышел, хлопнув дверью. В комнате невыносимо воняло.

Наступившая тишина давила, вселяла ужас. Слышно было, как во дворе разворачивается грузовик.

Дверь отворилась, появился палач. Тотчас же солдат развязал Малко ноги.

Казалось, никто не удивлялся его присутствию здесь. Казни и пытки обычное явление в Четвертой дивизии. Иногда генерал Менгисту прилетал на самолете из провинции специально для того, чтобы присутствовать на них.

Сержант Тачо схватил Малко за шиворот и, пиная в зад ногой, вывел во двор. Проходя по двору, он позвал солдата, дремавшего за рулем "лендровера".

Машина притормозила рядом с часовым, у дверей казармы. Машины переезжали через железнодорожный переезд на дороге в Назрет. Железная дорога шла вдоль казарм, расположенных чуть выше, перпендикулярно к дороге. Между стеной и путями проходила дорога, достаточно широкая, чтобы по ней мог проехать автомобиль. Часто солдаты Четвертой дивизии устраивали здесь на железнодорожной насыпи расстрелы для устрашения населения.

Земля здесь была покрыта местами травой, местами щебнем. В животе у Малко что-то оборвалось.

Наступила минута истины.

Солдат, не выпуская изо рта сигарету, привязал веревку сзади к "лендроверу", сел за руль. Трое-четверо других вышли из казармы и наблюдали за сценой. Их все это забавляло. Тачо хлопнул ладонью по капоту, как это делают, когда хлопают по крупу, чтобы выразить одобрение лошади, крикнул что-то водителю.

Он сел первым, нажал сцепление, надавил на газ.

Малко напряг все мускулы, стараясь не думать о жгучей боли в запястьях. Веревка имела в длину не более двух метров.

Рывок, машина двинулась, поток адреналина хлынул в его артерии. Хотя Малко и готовил себя к этому, но то, что последовало, было ужасно. Земля оказалась значительно более неровной, чем в казарме, и он споткнулся почти сразу же, сделал нечеловеческое усилие, но не мог сдержать крик, который никто не услышал.

Он ничего не видел: ни небо, ни насыпь, ни стену. Он был наедине со своей болью. "Топ-топ-топ" – ноги стучали по земле все быстрее и быстрее: шофер перешел на вторую скорость. "Лендровер" поехал быстрее. Малко кричал, не останавливаясь, машина тянула его вперед, он согнулся пополам, как древний старец. Ботинком без каблука он зацепился за камень, упал набок, чудом поднялся.

Ему казалось, что он весит тонну. Каждый шаг отдавался у него в голове. Вдруг он понял, что подсознательно желает упасть, прекратить борьбу, отдохнуть, пусть машина волочет его. Так тонет пловец, когда его покидают силы.

Он совладал с собой, победив минутную слабость за несколько метров. Вдруг его нога повисла в пустоте. Небо стало фиолетово-черным, затем совсем почернело. Он почувствовал, что надает, наткнулся слева на землю, вскочил, так как веревка тянула его, опять упал, вытянувшись во всю длину – руки растянуты над головой, – как н;> гигантской терке для сыра. Вся тяжесть тела давила на лопатки и поясницу.

Иногда от очень сильного удара к нему возвращалось сознание, и он не мог сдержать крик боли. От выхлопных газов он задыхался, камни били его. Каким-то образом его перевернуло на живот, лицом к земле. Он потерял сознание.

Шофер почувствовал по сопротивлению машины, что арестованный упал, но сержант Тачо приказал не сбрасывать скорость. Он снова нажал на газ.

Вход в казарму скрылся за поворотом. Шофер сказал себе, что надо развернуться немного дальше: круговая дорога кончалась тупиком.

В тот же момент он увидел "лендровер", поднимавшийся по железнодорожной насыпи по другую сторону дороги.

"Лендровер" переехал пути и стал спускаться по насыпи с их стороны. Шофер подумал, что это один из их "лендроверов" срезает путь, возвращаясь в казарму. Другой "лендровер" соскочил с насыпи и направился к ним. В машине сидело несколько солдат с автоматами, как обычно.

Машина поравнялась с ними. Солдаты были в очках и платках, скрывавших их лица от шофера Тачо.

Внезапно вместо того, чтобы продолжать путь, второй "лендровер" остановился как вкопанный. Шофер, который тащил Малко, не успел даже испугаться. Ствол тяжелого пулемета повернулся в его сторону, он был менее чем в метре от него. Увидел черную дыру, блестящие патроны в коробке... Мир растворился в кровавом гейзере, когда пулеметная очередь разорвала ему грудь, сердце, аорту. Он умер мгновенно, ничего не поняв.

Трое солдат уже соскочили на землю. Под очками и платком трудно было узнать Сару Массава. Ее выдавал только маленький рост. Молодая террористка подбежала к задней части машины, склонилась над неподвижным телом Малко. Ударом ножа перерезала веревки, перевернула безжизненное тело. Малко был неузнаваем: лицо – месиво из крови и грязи. Двое мятежников подхватили его, понесли в машину. Один из них обернулся, выдернул предохранитель из гранаты, бросил под ноги уже мертвого шофера, прежде чем сесть в свой "лендровер". Машина тут же стала карабкаться по насыпи, щебень летел из-под колес во все стороны. Спастись от погони можно было, только добравшись до дороги на Назрет, проехав мимо казармы.

Переехав через пути, "лендровер" спустился по насыпи с другой стороны. Очнувшись, Малко взвыл от боли. Машина что есть духу мчалась по путям. Сара Массава сняла с лица платок, проверила зарядное устройство.

Услышав выстрелы, сержант Тачо вскочил. В Аддис-Абебе стреляли часто. Кто-то мог выпустить очередь случайно. Несмотря на это, он с беспокойством стал следить за поворотом, откуда должен был появиться "лендровер".

На это у него ушло не более тридцати секунд. Интуиция взяла верх над разумом. Он бегом вернулся в казарму.

Заорал, перекрывая гомон, отдал приказы. К счастью, три машины уже готовились отъехать для патрулирования города. Подгоняемые криками сержанта, солдаты кинулись к машинам. Пулеметчики на ходу вставляли ленты в орудия. В этот момент взрыв потряс казарму.

Тачо влетел в головную машину, плечом оттолкнул пулеметчика, сел на его место. Машина двинулась вдоль железнодорожных путей. Через сто метров головная машина резко остановилась перед "лендровером", объятым пламенем и черным дымом. Стоя в машине, Тачо заметил автомашину по другую сторону дороги. Он сразу все понял, заорал:

– Догнать их!

Из-за высоты откоса стрелять по уходящему "лендроверу" было бесполезно. К тому моменту, когда три "лендровера" пересекли железнодорожное полотно, машина, которую они преследовали, уже подъехала к переезду, к дороге на Назрет.

Напрасно Тачо орал и жестикулировал.

Когда он добрался до переезда, преследуемый "лендровер" уже въезжал на следующий перекресток, напротив агентства "Эр Франс", на пересечении улиц Рас Меконнен и Рас Деста. Мало этого. Ехавшие в "лендровере" разбрасывали листовки. Террористы делали свою пропагандистскую работу... Тачо не терял надежды: террористы поднимались к центру города, где движение было гораздо интенсивнее. Там у него было больше шансов догнать их.

– Включи сирену, – прорычал он в ухо водителю, – зажги фары.

Сам он укрылся в середине автомашины и судорожно сжимал обеими руками рукоятку пулемета. Он знал, что не сможет поработать так, как хотел бы. Ему нужно было схватить беглеца живым.

Гебачев Дилла регулировал движение с полудня, он стоял на пересечении улиц Рас Меконнен и Рас Деста. Ему хотелось, чтобы его дежурство скорее закончилось. И все из-за этой Назрет-авеню. Это был самый оживленный перекресток в городе. Он сдвинул фуражку на затылок и пронзительными свистками наводил порядок на перекрестке. Как большинство полицейских, он не желал менять свою фуражку "старого режима" на пилотку, предлагаемую ВВАС.

Когда раздались выстрелы, на Рас Деста скопилась длинная вереница машин, наиболее нетерпеливые сигналили, несмотря на невозмутимость, которой славятся эфиопы.

Гебачев Дилла вздрогнул и посмотрел в сторону железнодорожного переезда, пытаясь увидеть, что там происходит. Бесполезно. Он только что перекрыл движение на улице Рас Меконнен и ее продолжении – Назрет-авеню, когда услышал мощный взрыв со стороны Четвертой дивизии. Он вздрогнул, но не очень удивился. Подобное случалось в Аддис-Абебе, и никто никогда не мог объяснить, что происходит. Но сейчас взрыв был очень близко.

Он поднес свисток к губам. Со стороны железной дороги прямо на него несся "лендровер". Сначала он решил, что это – одна из машин ВВАС, но когда она поравнялась с ним, увидел женское лицо, мужчин в гражданском и листовки.

Члены ЭПРП!

Он их видел впервые. Как снаряд, машина пересекла перекресток и понеслась по Рас Меконнен. Едва она скрылась, на переезде появились еще три "лендровера". Тотчас же на головной машине завыла сирена.

На этот раз ВВАС!

Гебачев Дилла раздумывал долю секунды. Спокойно, словно он не слышал воя сирены, повернулся на каблуках, свистнул громко и уверенно, спустив свору машин, ожидавших на перекрестке. Когда первый "лендровер" с ревущей сиреной остановился у него за спиной, поток машин все шел и шел...

Сержант Тачо спрыгнул на землю, брызгая слюной от бешенства, попытался остановить машины. Полицейский с запоздалым рвением кинулся ему на помощь. Но никто не обращал внимания на его свистки. Машины мчались и мчались по перекрестку как разъяренное стадо бизонов.

– Остановите их! – орал сержант Тачо.

Гебачев Дилла кинулся на середину перекрестка, дуя в свисток так, что легкие готовы были лопнуть. Теперь это уже не имело значения: террористы были далеко.

Глава 11

– Malko, wake up, wake up, please!*

* Малко, просыпайтесь, просыпайтесь, пожалуйста! (англ.).

Издалека до Малко доносился доверительный голос, говорящий по-английски. Он приоткрыл глаза, но ничего не увидел. Страшно болела спина, казалось, что все мышцы разорваны. В какую-то долю секунды он подумал, не ослеп ли он, но потом до него дошло, что уже наступила ночь. Рядом с ним появилась сверкающая точка: фонарь. Он стал различать расплывчатые силуэты, деревья. Малко лежал на земле, голова покоилась на свернутой одежде.

Сара Массава с тревожным выражением на лице склонилась над ним.

– Не двигайтесь.

Он был совершенно не способен на это. Понемногу к нему возвращалась память. "Лендровер", веревка, его падение. Затем он вспомнил, что его куда-то тащили, что ему было плохо. Как будто он просыпался после наркоза. Как он очутился здесь? Когда он потерял сознание, то был в руках Тачо.

– Где мы? – спросил он. – Что случилось?

– В парке французского посольства, – ответила эритрейка. – Мы перелезли через стену. Я знаю охранников на входе. Они нас не выдадут. Никто нас не найдет на пятидесяти гектарах.

Малко вспомнил, что в начале своего пребывания в городе он был поражен размерами посольств ведущих стран. Они все находились на окраине и были окружены огромными парками. Здания были переданы посольствам в прошлом веке императором Менеликом. Тогда он не знал, что это спасет ему жизнь... У него было впечатление, что его разбил паралич, – так он страдал. Лицо ужасно жгло. Запястья были перевязаны. Наручники исчезли. Распухшая челюсть мешала ему нормально говорить.

– Дайте мне зеркало, – попросил он.

Он боялся, что был обезображен. Сара вынула из кармана куртки маленькое зеркальце и протянула ему.

Малко принялся разглядывать себя. Всюду были ссадины, множество гематом на тех местах, куда его били. Он мог с трудом открыть рот, – настолько распухла челюсть. Но он по-прежнему сохранял человеческий вид.

– Я послала в "Меркато" за мазью, чтобы смазать ваши раны, – сказала Сара. – Она поможет.

– Как вы меня нашли? – спросил Малко слабым голосом.

Его зубы стучали. Одежда превратилась в лохмотья, и он был укрыт толстым пледом из грубой шерсти, которого явно было недостаточно, чтобы согреться. Место, где он находился, походило на чащу леса. В радиусе двадцати метров стояли несколько вооруженных людей. Никаких строений не было видно. Сара закурила.

– Вас спас Дик, – сказала она. – Он мне сказал, что вы знаете, где находится золото. Иначе я никогда бы не стала рисковать жизнью моих людей. У нас был один шанс из ста выйти оттуда живыми. Прежде чем мы попали сюда, нам нужно было пересечь весь город. Мы напали на "лендровер" на берегу реки Кешене. Двое из моих людей погибли. Было трудно, потому что мы не хотели уничтожать машину...

Она покачала головой.

– А теперь нужно переждать здесь какое-то время, пока страсти улягутся. Нас защищает дипломатический иммунитет...

– Золото, – медленно произнес Малко, – я еще не знаю, где оно находится. Но думаю, что скоро мы его найдем.

Он рассказал ей про поездку в Аваза. Глаза Сары заблестели. Она сжала его руку так сильно, что он закричал.

– Мы отправимся на поиски, – сказала она. – Как только сможем.

– Где Дик?

Сара покачала головой.

– Не знаю. Он должен к нам присоединиться. Принести вам одежду. Он тоже скрывается. Сержант Тачо сделает все, чтобы разыскать вас...

За деревьями послышался шум шагов. Сара схватилась за свой "Калашников", но тут же отставила его.

– Это для вас, – сказала она. – Лекарство.

Молодой человек с бородой вышел из-за деревьев и протянул ей пакет. Она его тут же открыла. В пластмассовой коробочке лежала коричневатая паста. В ноздри Малко ударил тошнотворный острый запах. Сара, присев рядом с ним на корточки, улыбнулась ему.

– Нужно растереть этим все тело. Через два часа вам будет гораздо лучше. Эта мазь сделана из растений галла. Мы пользуемся ими для обработки ран, потому что у нас не так много медикаментов...

– Но я не могу сам растереть себя, – запротестовал Малко.

– Ничего, страшного. Позвольте мне.

Присовокупив действия к словам, Сара Массава стала снимать с Малко то, что осталось от его рубашки. Ее крохотные руки пришли в движение, и вскоре на нем ничего не осталось. Несмотря на сумерки, он мог видеть гематомы, которыми было усыпано его тело. Нагота Малко не смущала эритрейку. Он чихнул и задрожал. Холод и нервное напряжение. Сара взяла в правую руку немного пасты и положила ее на торс Малко. Он тут же взвыл, и она быстро отдернула руку.

– Вам больно?

С перехваченным от боли дыханием Малко покачал головой. Наверное, у него ободран бок. Очень осторожно Сара принялась наносить коричневатую мазь, едва касаясь его. Он сжал зубы, чтобы не закричать, настолько были болезненны прикосновения к телу. Через полчаса он с ног до головы стал коричневым. Сара помогла перевернуться ему на живот. Новая пытка. Когда она дотронулась до его спины, Малко выругался как извозчик. Ему казалось, что все его мышцы разорваны. Она нежно разговаривала с ним все то время, пока втирала мазь. Ему было стыдно за свою слабость. Ведь эритрейка тоже устала. Он отрывал время от ее сна. Вокруг них спали мятежники. Ночь была очень светлой, и он ясно различал силуэт Сары.

Она перевернула его на спину и стала втирать мазь. Мало-помалу Малко почувствовал, как расслабляются его мышцы, а боль стихает. Но передышка оказалась короткой. Ему снова стало казаться, что тело загорается сантиметр за сантиметром!

Это было невыносимо. Сара все втирала и втирала мазь, уже не щадя его, переворачивая на живот, неутомимая, как профессиональная массажистка. Малко подумал, что он походил на птицу, которую крутят на вертеле.

– Хватит! – умолял он. – Я больше не могу, я весь горю.

Сара залилась радостным смехом. Впервые с тех пор, как он с ней познакомился.

– Это прекрасно! – возликовала она. – Но вам совсем не нужно простужаться.

Она схватила флягу и заставила его выпить. Жидкий огонь. Знаменитый катикала. Теперь пожар полыхал и внутри. Сара Массава смотрела с удовлетворением на плоды своей деятельности. Малко понятия не имел, который сейчас час. Все произошло очень быстро.

– А сейчас спать, – сказала Сара. – Я лягу рядом с вами. Я отдала вам свое одеяло...

Малко стало так жарко, что он вполне бы смог скакать голым в парке посольства. Но он согласился. Сара, не раздеваясь, улеглась рядом с ним, а "Калашников" положила рядом с собой.

– Мне холодно, – прошептала она.

Внезапно она прижалась к нему. Грудь была мягкой, и он почувствовал, что она не носит бюстгальтера. Но в таком поведении не было ничего сексуального, просто животная потребность в тепле.

Совсем рядом раздался лай собак, разбудивший Малко. Он выпрямился, постанывая от боли, заметил бегущее животное и замер. Сара не проснулась. Немного смутившись, Малко обнаружил, что растирание вызвало у него неистовое желание. Он лежал на спине, мышцы так болели, что ему совершенно необходимо было пошевелиться. Левый бок был изранен, поэтому он был вынужден повернуться на правый бок. Лицом к Саре, он осторожно проделал эту операцию.

Потревоженная молодая женщина вздохнула во сне. Ее рука, обнимавшая Малко, соскользнула вниз и сжала его плоть.

Он замер, затаив дыхание. Ужасно смутился. Но пальцы, обхватившие плоть, не шевелились, крепко сжимая ее, как рукоять оружия. Сара спокойно и ровно дышала, и Малко осознал, что она спит. Тем не менее, от прикосновения этой неподвижной руки, окольцевавшей его, он испытывал такое необычное чувство, что ему с трудом удавалось сдерживаться. Он слегка пошевелился, но рука последовала за ним. В этой позе он оставался довольно долго, смущенный, разглядывающий звезды, размышляющий о хаосе насилия, в котором он очутился, об исчезающей боли в мышцах, об ужасах вчерашнего дня.

Сара зашевелилась. Не убирая руки, она подняла голову, фыркнула, осознав ситуацию, и тут же отпустила его.

Она отпрянула назад, слегка посмеиваясь. Нисколько не смутившись, она заметила:

– Уже давно я не держала это в руках. Извините меня. У нас нет времени думать о подобных вещах.

Небо со стороны стены начало розоветь. Два повстанца, присев под деревом, завтракали. Сара встала, потянулась, одергивая свитер, плотно облегающий ее внушительные груди. Малко испытал жгучее желание. Несмотря на свой рост в сто пятьдесят сантиметров, она была очень аппетитной. Он еще чувствовал теплоту ее пальцев.

– Вам нужно встать, – сказала она, – и поразмяться. Иначе вы одеревенеете.

Он послушался и стал подниматься, закутавшись в плед. Всякий раз, когда он шевелил мышцами, у него возникало желание выть, но тем не менее ему удавалось пройти несколько шагов, корчась от боли.

– Сегодня вечером я снова разотру вас, – сказала Сара.

За деревьями послышался шум. Сара Массава резко обернулась. К ним приближались двое мужчин.

– Дик! – воскликнул Малко.

Американец шел в сопровождении повстанца, ранее стоявшего на посту около стены. На вид он был по-прежнему спокоен. Он долго жал руку Малко. Глаза Дика были влажными от переполнявших его чувств.

– Вы едва остались в живых, – серьезно сказал он. – Держите, вот ваша одежда.

Он протянул большой сверток.

– А вы? – спросил Малко.

Дик Брюс скривил рот.

– А, у меня много друзей. Но новые друзья не так уж хороши.

Малко почувствовал, что сердце сейчас выпрыгнет из груди.

– Элмаз?

– Нет, – ответил Дик. – С ней все в порядке. Но я узнал, что ВВАС вводит в Аддис-Абебе комендантский час с шести часов. Начиная с сегодняшнего дня, на трое суток.

– На трое суток, – удивился Малко, – но почему?

– Чтобы разыскать вас, – ответил Дик Брюс спокойным голосом. – Они будут обыскивать дома иностранцев и посольства. Они и сюда придут.

Несколько секунд Малко переваривал информацию. Его прибежище в чаще леса казалось ему превосходным укрытием.

– Куда же мы пойдем? – спросил он упавшим голосом.

Американец покачал головой.

– Нужно уезжать из Аддис-Абебы, но это не так просто. И встретиться с Элмаз. В любом случае она ждет нас в Аваза.

– Наверняка дороги уже находятся под наблюдением. Я могу пробираться пешком.

– Знаю, – признал Дик Брюс, – у меня есть план. Мы уйдем порознь. Что касается меня, то мой "лендровер" уже стоит на дороге, ведущей в Назрет. Я дойду до него пешком. Меня должны пропустить. Что касается вас, то я нашел человека, который попытается провести вас через патрули. Но, конечно, стопроцентной гарантии нет.

Мягко сказано.

Подошла Сара и попросила:

– Я хочу быть рядом с ним. Его нельзя оставлять одного. В любом случае тот, кто должен организовать перевозку оружия, находится около Аваза.

– Никто и не думал вас оставлять, – подтвердил Дик Брюс. – Мы же работаем на вас; я только надеюсь, что нам удастся проскочить. По крайней мере, одному из нас...

– В чем заключается ваш план? – спросил Малко.

– В помощи одного друга, – коротко ответил Дик. – Посла. У него машина с номером СД. По идее у них нет права обыскивать багажник. Там вы и спрячетесь.

Малко обошелся без комментариев. Они были связаны но рукам и ногам. Но присутствие Сары Массава внушало какое-то спокойствие. Выйдя невредимой из всевозможных испытаний, она стала подлинным талисманом...

– Кто ваш друг? – спросил Малко.

– Монкого, – объявил американец без тени улыбки.

– Монкого! – подскочил Малко. – Да он должен меня ненавидеть после того, как мы с ним обошлись. А потом...

Дик Брюс резко прервал его.

– На Монкого можно положиться, – твердо сказал он. – Не его вина, что его патрон сумасшедший и объявил себя императором. Напротив, это нам на руку. Монкого хотел преподнести ему подарок, но у него не так много денег. Я отдам ему Библию, если он вас вывезет. Если он сделает такой подарок; у него есть шанс стать министром иностранных дел своей страны...