Текст книги "Маски средней и новой комедии"

Автор книги: Менандр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Менандр
Маски средней и новой комедии

Менандр

Маски средней и новой комедии

Перевод М. Гаспарова

ГЕТЕРА

1. Знаю: всякий, кто хоть малость путался с гетерами,

Подтвердит, что нет породы в мире беззаконнее.

Ни дракон зубастой пастью, ни Химера пламенем,

Ни Харибда и ни Скилла, псица трехголовая,

Гидра, Сфинкс, Ехидна, львица, гарпии крылатые

Не могли бы переплюнуть этих погубительниц.

Все иные беды мира рядом с ними – мелочи.

Вот давай-ка перечтем их! Планго будет первою

Той Химерой, чье дыханье воспаляет варваров;

10 Но нашелся обиратель в всадническом звании,

Что пришел, ушел и вынес все ее имущество.

А Синопу не назвать ли множащейся гидрою?

Хоть сама она старуха, с ней Гнафена, дочь ее:

Кто одну беду минует, не минует худшую.

Дальше – Наннион: она ведь, точно Скилла-хищница,

Двух проезжих придушила и ловила третьего,

Но сумел свою ладью он из пучины выгрести.

А напротив села Фрина истинной Харибдою

И глотает с кораблями вместе корабельщиков.

20 А Сирены? ощипать их – Феано получится:

Женский лик я клик, а когти – птичьи, загребущие.

Сфинксой же назвать фиванской можно всех

и каждую,

Ибо все они знакомцам говорят загадками,

Как целуют, как милуют, как соединяются:

"Я скамеечкою встану, как четвероногая",

"Я треножником подставлюсь", "Я двуногой

девочкой".

Тот, кто это понимает, как Эдип, уходит цел

И, на все глаза зажмуря, нехотя спасается.

Ну, а те, что сладострастны, мигом попадаются

20 И конец: летят по ветру. Что тут разговаривать!

Нет на свете дикой твари, этих девок гибельней.

2. Ведь они, чтобы нажиться им за счет поклонников,

Обо всем забыв на свете, сети хитрые плетут.

А когда разбогатеют, то берут к себе в дома

Свежих девок, чтоб у старших набирались опыта.

И у тех не остается ни лица, ни облика

От того, что было прежде, – впрямь

перерождаются!

Если рост невзрачен – ходит на подошвах

пробковых.

Если долговяза – носит тонкие сандалии

И, гуляя, наклоняет голову на плечико.

10 Так-то с ростом! Если, скажем, ляжки слишком

тощие,

То, подбив тряпья, такою станет крутобедрою

Диву даться! Если брюхо чересчур надутое,

То корсет она наденет, как актер в комедии:

Затянув его под груди, выпрямляя талию,

Вмиг живот она умерит прутьями корсетными.

У кого белесы брови – те чернят их сажею;

У кого черны чрезмерно – те пускают в ход

свинец;

У кого бесцветна кожа – трут себя румянами.

Если в теле что красиво – выставляют напоказ:

20 Белозубая – смеется: как же не смеяться ей,

Чтобы все могли увидеть рот ее хорошенький?

Если смех не по нутру ей, то она по целым дням

Взаперти сидит и держит, раздвигая челюсти,

Тонкую во рту распору из дощечки миртовой

(Как у мясников на рынке держат козьи головы),

Чтоб привыкнуть, так ли, сяк ли, раскрывать

пошире рот.

Вот какие есть уловки, чтобы стать красавицей!

3. Кто тайно ищет ласки в темных ложницах,

По-моему, достоин сострадания!

Ведь он бы мог избрать себе средь бела дня

Одну из тех, что встали для желающих

Все напоказ, под тонкой тканью голые,

Как те, что в Эридане омываются;

И Гон за грош имел бы удовольствие,

Не гнался бы за тайною Кипридою

И тешил бы не спесь свою, а плоть свою.

10 "Печалюсь я о бедствующих эллинах",

Что к нам прислали флотоводца Кидия!

4. . . . . . . . . . Тот малый, о котором речь,

В соседнем доме увидал живущую

Подружку и тотчас влюбился по уши.

Она из граждан, но одна, без родичей,

Нрав – чудо, рождена для добродетели,

Таких мы лишь и вправе звать "подругами",

А от иных лишь срам на этом имени.

5. Нет, Пифия, клянуся Афродитою,

Невмочь мне больше это ремесло мое:

Не выпало мне выгоды, кончать пора.

Как начала я, так связалась с воином:

Он только и болтал, что о сражениях,

Показывал рубцы от ран полученных

И хоть бы грош принес мне в утешение.

Он все твердил про дар, ему назначенный

В награду от царя; и, даром хвастаясь,

10 Меня имел он даром чуть не целый год.

Дала ему отставку я; вторым был врач,

Без устали и счета жгущий, режущий,

И все бесплатно, все на службе городу.

Второй мне оказался хуже первого

Один болтал, другой плодил покойников.

А третий на беду мне был философом

В дерюге, с бородой и рассуждающий.

Опять попала из огня я в полымя:

Что ни попросишь, не дает, одно твердит,

10 Что деньги – зло. Уж я ему: "Коль деньги – зло,

Отдай их мне, и все тут!" Нет, не слушает!

СВОДНИК

6. Тебе ли щеголять свободоречием?

Тебе ли, тварь, болтать с людьми, как равному,

Бродить меж нас, дышать тем самым воздухом,

Которым мы – такому вот, каков ты – есть?

Богомолец

7. Являет божество для понимающих

Урок, что наша жизнь принадлежит не нам:

Оно ее у нас отнимет с легкостью,

Когда ему ни заблагорассудится.

И потому-то к жрице я направился

Распорядиться обо всем заранее.

Сводник

Пусти! беда! Милейший, будь заступником:

Проклятый опекун за мною гонится,

Вот-вот меня догонит он и схватит он!

Опекун

10 Он тут! он тут! лови его, моя Сосия,

Держи его, мерзавца! стой, куда ты, стой!

Сводник

Деметра-мать, прими меня как дар себе,

Спаси меня, помилуй!

Опекун

Стой! куда бежишь?

Сводник

Куда? туда, где буду под защитою:

Здесь занял место, здесь готов к отпору я!

Опекун

Таким, как ты, нет места под защитою!

Эй! все за ним!

Сводник

Прочь! Всех зову в свидетели

Вас, граждане: кто здесь, перед богинею

Меня лишь тронет, тотчас же поплатится

20 И тумаков натерпится заслуженных!

Опекун

Грозишься, поротая тварь?

Сводник

И то грожусь:

Удар мой меткий, крепкий, тренированный,

Клянуся олимпийцами! Попробуй-ка!

Богомолец (?)

Не по добру нам будет, если, граждане,

Богине нашей стерпим оскорбление.

Опекун

О, чтоб тебя! И впрямь, видать, не шутит он. . .

8. Нет хуже ремесла, чем наше сводничье!

Чем блудный дом держать, я рад по улицам

Бродить, торгуя розами и редьками,

Бобами и масличными помоями,

Все лучше, чем таких девиц прокармливать!

РАБ-РЕЗОНЕР

9. – Будь слезы людям от беды спасением,

Будь плач концом заботы, породившей плач,

Мы слезы покупали бы на золото.

Но наша жизнь с слезами не считается:

Плачь иль не плач, а все идет своим путем.

Так что ж, хозяин, понапрасну слезы лить?

– Я не нарочно: слезы в горе сами ведь

Являются, как яблоки на яблоне.

10. Поверь, хозяин, люди сами делают

Свои несчастья хуже против сущего.

Допустим, сын твой умер или мать твоя

Или еще кто из ближайших родичей,

Скажи: "Он умер, ибо все мы смертные",

И это будет горю мера точная.

А кто затянет: "Жизнь не в жизнь и свет не мил,

Пришел конец мой", и хоронит сам себя,

Тот мнимым горем множит настоящее.

10 Взгляни лишь на себя глазами разума

И зло отступит, а добро останется.

ВОИН

11. – Скажи, а долго были вы

На Кипре?

– Да пока война не кончилась.

– В каком же месте вы стояли?

– В Пафосе.

Такое там житье, скажу, привольное,

Что не поверишь.

– Право?

– За столом царя

Голубки-птички овевают крыльями,

Как опахалом.

– Как же это может быть?

Скажи, я не отстану.

– Умащался царь

Сирийским маслом, жатым из таких плодов,

10 К которым, говорят, голубки лакомы.

И вот они слетались, привлеченные,

На запах, и старались сесть на голову

Душистую царя, а с двух сторон рабы

Их отгоняли прочь. Они подпархивали

Ни так, ни сяк, ни высоко, ни низенько,

И так его обвеивали крыльями,

Что ветерок был легким и умеренным.

12. . . . Ты не представляешь ведь,

Какие предстоят тебе противники:

Мы острые ножи глотаем запросто,

Огнем их запиваем смольным факельным,

В закуску нам приносят стрелы критские,

Горох наш – острия от копий ломаных,

А в головах у нас – щиты и панцири,

В ногах – пращи и луки, а за выпивкой

Мы лбы себе венчаем катапультами.

13. – А вон того ты примечаешь воина?

– На что он мне? Вернулся он домой ни с чем,

Разжившись на войне лишь шитым ковриком

С какими-то там грифами и персами.

Ну ты, пошел отсюда!

– Отчего же так?

Есть ледничок, есть чашечка, есть кондион. . .

14. . . .Еще жаровню, и постель с подстилкою,

Горшок, мешок, бочонок, сковородочку,

Как будто ты не воин, а базарный ряд,

Вот сколько хлама при себе таскаешь ты!

15. Ты, воин, как священное животное:

Откормишься, а после на убой идешь. . .

ПАРАСИТ

16. Я говорю: кто в доле человеческой

Добро свое считает в безопасности,

Тот сильно просчитается! Как хищники,

Придут налоги, судные взыскания,

Стратегия введет в долги, хорегия

Оденет хор в багрец, хорега – в рубище,

В удавку вгонят траты триерархии,

К пиратам попадешь или к разбойникам,

Или рабы тебя пристукнут сонного,

Ничто не прочно, только то, что в этот день

10 Ты сам себе добудешь в удовольствие.

И то будь зорок: вдруг опередят тебя

Да все съедят? А вот когда урвал кусок

И уж его зубами держишь стиснувши,

То в этом лишь и можно быть уверенным.

17. . . . Ты знаешь ведь, каков я есть:

Я не спесив, я для друзей на все готов!

Ударь – я сталь! ударю – гром и молния!

Увлечь – я буря! удушить – петля петлей!

Дверь распахнуть – само землетрясение!

К столу – блохою! у стола я – мухою!

А от стола – трудней, чем из колодезя!

Душить, крошить, божиться в лжесвидетельствах,

Все с полуслова исполнять, не думая,

10 Вот я каков! недаром молодежь меня

За эти дарованья прозывает: "вихрь"!

Пусть прозывает: что мне до насмешников!

Своим я свой: и словом друг, и делом друг.

18. Кто ввел обычай угощать безденежно,

Тот, видимо, народным был заботником;

А тех, кто кликнет ближнего иль дальнего,

Покормит, а потом взимает складчину,

Пусть поразит изгнанье безвозвратное!

19. . . . Я докажу, что ремесло мое

Священно и завещано заветами

Самих богов, тогда как остальные все

Не от богов, а от людей придуманы.

Не сам ли тот, кто выше всех богов слывет,

Зевс-Дружелюбец, первым стал нахлебничать?

Всегда без приглашений он является

Во все дома, богатые ли, бедные ль,

Где только ложе выстелено мягкое

10 И стол стоит, а с ним и все, что надобно.

Вот так-то он, возлегши, угощается,

Закусывает, ест и пьет и снова ест,

И прочь идет, не заплативши складчины.

Таков и я: едва в глаза мне бросятся

И устланное ложе, и накрытый стол,

И нараспашку дверь, меня зовущая,

Как я уж тут, как я уже тишком подсел,

Чтоб не задеть кого из сотрапезников,

Как я уж от всего успел попробовать

20 И прочь гряду, как оный Дружелюбец-Зевс.

А вот пример еще того нагляднее,

Красу и славу нашу величающий:

Когда Гераклу в честь справляют празднества,

И всюду – пир над жертвоприношеньями,

То к тем пирам в Геракловы застольники

Не жеребьевкой, не по воле случая,

А всякий раз заботливо, обдуманно

Двенадцать граждан назначались городом,

Потомственные граждане, почтенные

30 И жертвенного мяса заслужившие.

По этому-то образцу Гераклову

Иные из богатых завели себе

Нахлебников – но ах, не нас, достойнейших,

А лишь таких, что ловко подольщаются

И все хвалить готовы: как подставят им

Подгнившего сома с вонючей редькою,

Они кричат, что завтрак пахнет розами;

А грянут рядом ветрами из задницы

Они уже туда носами тянутся:

40 "Откуда ты, благоуханье дивное?"

Вот от таких-то недостойных ерников

Краса и честь былая обратилась в срам.

20. Могу ли я позволить о нахлебнике

При мне злословить? Никогда! Воистину

На свете нет породы их полезнее!

Любовь к друзьям – одна из добродетелей,

А в ней – весь смысл его существования.

В любви – он твой наперсник беззаветнейший,

В делах – пособник всюду, где придет нужда;

Что ты, кормилец, хвалишь – то и он готов,

А самого тебя хвалить – тем более.

10 Он любит даровое угощение?

Но кто его не любит? ни герой, ни бог

От этакого блага не откажутся.

Чтоб речь мою напрасно не затягивать,

Вот самое бесспорное свидетельство

Того, в какой чести живут нахлебники:

Какая олимпийских победителей

Ждет дома почесть? Ясно: угощение

За счет народа, в пританейском здании.

А чем не пританей – любой бесплатный корм?

21. Впрямь золотое слово Еврипид сказал:

"Вы победили, нищета и бедный мой

Живот". О, что на свете злополучнее,

Чем наш живот! Другого нет вместилища,

Где так бы все мешалось неразборчиво.

В кошолку с хлебом суп не льют – испортишь хлеб;

В корзине каша не сосед с лепешками;

Во флягу, где вино, омар не втиснется;

А эту прорву боги словно прокляли:

10 Все в ней сойдется, но ничто не сладится.

Клянусь: всему, что где ни есть недоброго,

Виной – утроба наша горемычная.

22. Когда богач зовет меня в застолицу,

На потолки я штучные не радуюсь,

Не мерю взглядом медь его коринфскую,

А целиком вперяюсь в дым поваренный:

Когда густой он, черный и столбом стоит,

Я рад, я счастлив, чуть не кукарекаю;

А если бледен дым и низко стелется

Все ясно мне: хоть будет пир, да постный пир.

23. А ты не знаешь? Подлежит проклятию

Тот, кто дорогу не укажет встречному,

Огня не даст, испортит воду пресную

Или откажет рвущемуся к ужину.

ПОВАР

24. За всем я должен сбегать и повыпросить,

Что нужно. Ты пришел и хочешь ужинать,

А у меня, как на беду, ни уксуса,

Ни сусла, ни душицы, ни укропчика,

Ни фиги, ни оливки, ни миндалинки,

Ни чеснока, ни луковки, ни тыковки,

Ни соли, ни яичка, ни огня, ни дров,

Ни тмина, ни жаровни, ни посудины,

Ни кадки, ни веревки, ни колодезя,

10 Ни винной бочки. Я стою один, как перст,

С ножом в руках и крепко подпоясанный.

25. Ей-ей, я нанял сфинкса, а не повара

Варить обед. Богов зову в свидетели,

Что он ни скажет, все мне не по разуму:

Пришел и сыплет речи непонятные.

Едва явился – свысока спросил меня:

"Меропов много ль позвано на пиршество?"

"Каких таких меропов? ты с ума сошел!"

"Что есть мероп, ужели ты не ведаешь?"

"Клянусь тебе, такие здесь не водятся.

10 Вот не было печали мне: меропов звать!"

"Ну, коли так, ответствуй: ждать ли дайтимов?"

"Кого?" – перебираю поименно я:

Филин, и Мосхион, и Никерат придет,

И тот, и этот, – все припомнил прозвища,

Но хоть убей, нет никакого Дайтима.

"Не будет здесь такого!" – говорю ему.

А он: "Да как же можно!" – и ругается,

Что пир не в пир без Дайтима. Вот бедствие!

"Кого заколешь! Землевоздымателя?"

20 "Нет". – "Значит, не быка широколобого?"

"Нет здесь быков". – "Не агницу ль?"

"Отстань, злодей!

Ни то, ни это, а овечку жертвуем".

"Почто не признаешь овечку агницей?"

"Таких не знаю слов и не желаю знать

Я человек простой, речам не ученный".

"Не знаешь и того, как говорит Гомер?"

"Пусть говорит он, как ему захочется,

Да мне-то что до этого, любезнейший?"

"О нет, внемли и этому и прочему!"

30 "Убить меня Гомером, что ли, вздумал ты?"

"Таков глагол мой". – "Пусть, но только чур,

не здесь".

"Как? за твои четыре драхмы скаредных

Мне отказаться от моих обычаев?

Подать сюда сухое омовение!"

"Чего?" – "Ячмень!" – "Опять мудришь,

пришибленный!"

"Осадок есть?" – "Осадок? не беспутничай,

Скажи, что нужно, только вразумительно".

"О старче безрассудный! Соль подай сюда!

Соль есть осадок. И святой воды неси".

40 Несу, он режет жертву, говорит слова

Такие, что никто их и не слыхивал:

"Резак", "юдоль", "тук", "брашна", "складни",

"ковани"

Хоть тут берись за словари Филатовы

И проверяй в них каждое речение.

"Брось, – говорю, – скажи по-человечески!"

Куда там! Убедить его, клянусь Землей,

Невмочь самой богине Убеждения.

Должно быть, этот душегубец смолоду

Жил в рабстве при каком-нибудь сказителе

50 И там набрался всех словес Гомеровых.

26. Что за желанье обуяло душу мне

Земле и небу молвить о стряпне моей?

Во всем, клянусь, удача людям радостна.

Вот рыба: как нежна она досталась мне,

Так я ее и подал, не испортивши

Ни едким сыром, ни пестрящей копотью,

Как будто не с огня, а из воды она,

Такой развел я ласковый и бережный

Под ней огонь! Вы даже не поверите:

10 Но вы видали, как ухватит курица

Большой кусок, какой и проглотить невмочь,

И бегает кругом, закинув голову,

А остальные вслед за нею гонятся?

Вот так и тут: едва один распробовал,

Как хвать поднос и ну бежать по комнате,

А все другие гости по пятам за ним;

Иному хоть кусочек выпал кушанья,

Иному все, иному ничего, – хоть плачь!

А рыба ведь была речная, тинная;

20 Подумать только, что же было, если бы

Я подал скара, или совку, или же,

Помилуй бог, бычка из арголийских вод,

Или угря из Сикиона милого,

Которым Посейдон бессмертных потчует,

Поешь его, и сделаешься сам, как бог!

В руках моих – бессмертье: даже мертвые,

Мою понюхав кухню, к жизни вскинутся.

27. – А много ли гостей на свадьбу позвано,

И кто они, милейший? все афиняне,

Или иные с торжища приморского?

– Какое дело повару до этого?

– Пойми, отец, что в нашем деле главное

Кого мы кормим, знать заблаговременно.

Допустим, ты позвал к обеду родосцев

Так поднеси им сразу же горячего:

Вареного сома иль рыбы-лебия

10 Им это слаще, чем вино душистое.

– Сом – рыба знаменитая.

– А ежели

Гостей ты ожидаешь из Византия

Во все клади полынь, клади чеснок и соль:

У них такая прорва рыбы водится,

Что заложило нос и притупило вкус.

28. Драконт, не бойся: мы с тобой не пустимся

Туда, где, целый вечер прохозяйничав,

Так ничего и не найдешь хорошего.

Я к пиру ни на шаг, пока не сведаю,

Кто празднует, и в честь кого он празднует,

И что за гости у него на пиршестве.

Есть роспись у меня для всяких случаев,

Когда идти, когда нейти к зовущему.

Вот, например, как быть с людьми торговыми?

10 Допустим, корабельщик жертвой празднует,

Что, потерявши мачту, поломавши руль,

Повыбросивши груз, он все же выплыл цел.

К нему – ни-ни: он не для удовольствия

Пирует, а как будто исполняет долг.

Он и за возлияньем меж попутчиков

Об их убытках с ними препирается,

И сам себя грызет, а не еду свою.

А вот другой: приплыл он из Византия

На третий день, с попутным ветром, радостный,

20 Нажив на каждой мине по двенадцать драхм,

Так и рыгает фрахтами и займами,

Так и берет за грудки девок сводничьих,

Ему я сразу подмигну на пристани,

Ударю по рукам во имя Зевсово,

Сражу его насквозь своей готовностью.

Вот так сужу я! Ежели влюбленный мот

Швыряет так и сяк добро отцовское

К нему бегу я сразу; если ж в складчину

Затеян пир, в прокат взяты посудины,

30 И слышен крик над рыночною завалью:

"Эй, кто сготовит нам обед из этого?"

То пусть кричат: всю ночь на них протрудишься,

А после кулаком с тобой расплатятся.

Ты требуешь, что было уговорено,

А он тебе: "Урыльник где? Понюхай-ка:

Похлебку подавал ты нам без уксуса!"

Повторно просишь – слышишь: "Ох, поплачется

Какой-то повар!" Долог этот перечень.

40 Зато сейчас иду я прямо в блудный дом,

Там девки нынче празднуют Адонии,

Вот там-то мы набьем и зоб и пазуху!

29. Искусство наше презирать не следует,

Любезный Демил, хоть тебе и кажется,

Что все погибло, и любые неучи

Готовы выдавать себя за повара.

Такие, точно, лишь марают славу нам.

Но взять того, кто повар по призванию,

Кто с детства делу будущему учится,

Кто дар имеет, кто стяжал познания,

И по-иному все тебе покажется.

10 Нас, поваров, осталось человека три:

Раз – Бедион, два – Хариад, а третий – я;

Всех остальных я посылаю в задницу.

– Да ну?

– Ей-ей. Лишь мы храним учение

14 Великого Сикона-первоповара.

18 Прочел он все, что о природе писано,

19 И завещал поварне эти знания:

15 Во-первых, он учил нас астрономии,

16 А во-вторых, учил искусству зодчества,

17 И в-третьих, полководческому разуму.

20 – Ты что, зарезать без ножа решил меня?

– Отнюдь! Я просто пользуюсь минутою,

Пока подручный не пришел с покупками,

Тебя о нашем деле вразумить чуть-чуть.

– Свидетель Феб, оно у вас не легкое!

– Так выслушай. Во-первых, надо повару

Все понимать небесные движения,

Дослеживать восходы звезд, заходы звезд

И знать, надолго ль солнце выйдет на небо,

И под каким зодиакальным знаменьем.

30 Ведь кушанья, и главные, и прочие,

Вращаясь в этом мировом движении,

Иной дают нам вкус в иные месяцы.

Кто знает звезды и следит за временем,

Тот всякий харч употребит по-должному,

А кто не знает, тот лицом ударит в грязь.

Вот так: но ты, наверно, и о зодчестве

В толк не возьмешь, зачем оно для повара?

– И не хочу.

– А я-таки скажу тебе:

Как печь поставить, как в ней развести огонь,

40 Откуда на него подуть, да сильно ли,

Ведь это вещь совсем не безразличная.

Как дым пойдет, направо ли, налево ли,

И это важно различать варящему.

А уж о полководческих познаниях

И долгих слов не нужно! Что такое строй,

Ценить умеет каждый в ремесле своем;

И нашему он тоже служит мудростью.

Что как подать, что как прибрать, – во всем

есть строй,

Всему порядок есть и время нужное:

50 Когда подать подряд, когда разреженно,

И каково в застолье настроение,

И кстати ли сейчас нести горячее,

Сейчас чуть теплое, сейчас холодное,

Сейчас мороженое? Вот в чем кроется

Для повара стратегия и тактика

Военная.

– Ты вволю просвещал меня,

А я молчал; теперь ступай и сам молчи.

30. Немало воспитал я поваров, мой Лик,

Но ты по духу и уму единственный

Покинешь дом мой совершенным поваром,

Всех обогнав за девять с лишним месяцев!

Агис Родосский жарил рыбу лучше всех;

Нерей Хиосский пек угрей подстать богам;

Спартанскую похлебку Ламприй выдумал;

Афинский Хариад блистал яичницей;

Евфиний – кашей; Афтенет – колбасами;

10 Аристион – морским ершом для складчины.

Они теперь для нас – вторые семеро

Таких же славных мудрецов, как в древности.

А я, чтоб не отстать от предвосхитивших,

Меж поваров стал первым вором кухонным,

Да так, что все хвалили, а не гневались.

И вот, поняв, что я опередил тебя,

Ты сам измыслил собственные хитрости.

Четыре дня тому назад, не более,

Теносцы, воротясь из дальних плаваний,

20 Зарезали богам козленка тощего

И угощались, но без права выноса.

А ты с них взял не одного, а трех козлят:

Пока они себе ломали головы

Над жертвенною печенью, ты вытащил

Из туши почки и припрятал в погребе,

А после сам же поднял крик: "А почки где?"

Искали долго, не нашли, зарезали

Второго, но гляжу: и от второго ты

Отъел уж сердце, так что нужно третьего.

30 Знай: ты уже давно обрел величие,

И разеваешь волчью пасть не попусту!

Да вот вчера ты два нетвердых вертела

Увил кишками да и повалил в огонь,

И засвистал, как будто в лад под две струны.

То было делом, это – лишь потехою!

ПРИМЕЧАНИЯ

МАСКИ СРЕДНЕЙ И НОВОЙ КОМЕДИИ

Перевод фрагментов сделан в основном по изданию Эдмондса с учетом рукописной традиции, которую Эдмондс иногда нарушал без достаточных оснований. Ниже указывается имя автора, порядковый номер фрагмента по Эдмондсу и позднеантичный источник, в котором сохранилась цитата. Перевод всех отрывков, кроме Э 2, выполнен для настоящего издания и публикуется впервые.

1. Анаксил, фр. 22, II 340-342. Афиней, XIII 558а-e.

3-5 Перечисляются мифические чудовища: Химера, имевшая голову и шею льва, туловище козы, хвост дракона и опустошавшая своим огненным дыханием Ликию, пока не была убита Беллерофонтом; Харибда, олицетворение водоворота, поглощающего проходящие мимо корабли; жившая напротив нее Скилла, обладательница, по Гомеру, шести собачьих голов, которыми она хватала гребцов с проплывавших? кораблей (здесь она названа трехголовой); лернейская Гидра, многоглавая змея, у которой вместо каждой срубленной головы вырастало три новых (множащаяся, 12); Сфинкс, полуженщина-полульвица, обосновавшаяся у входа в Фивы и растерзывавшая всякого, кто не мог разгадать ее загадку; Ехидна, полуженщина-полузмея, родившая от союза с чудовищным Тифоном Химеру, Сфинкс, Гидру и т. п.; гарпии, первоначальной олицетворение вихря, затем хищные птицы с женскими лицами, похищавшие и осквернявшие пищу у слепого фракийского царя Финея.

10-20 Планго – у Менандра обычно имя свободной девушки; Синопа, Гнафена, Наннион, Фрина – имена известных в Афинах гетер.

20 Сирены – мифические птицы с женскими ликами, заманивавшие своим пением мореходов на острые прибрежные скалы.

2. Алексид, фр. 98, II 416-418. Афиней, XIII 568а-d.

3. Евбул, фр. 67, II 110. Афиней, XIII 568f-569а. Цитата из комедии, озаглавленной именем гетеры "Наннион".

1 Кто тайно ищет. . . – т. е. пытается соблазнить чью-либо законную жену.

4-6 Гетеры, предлагающие свои услуги, комически сравниваются с Гелиадами, дочерьми Солнца: оплакивая участь своего брата Фаэтона, свергнутого Зевсом в реку Эридан (соврем. По или Рона), они превратились в тополя, растущие на ее берегу.

8 Тайная Киприда – образ, заимствованный из трагедии. Ср. в папирусном отрывке из "Критян" Еврипида, в кн.: Literary Papyri ... by D. L. Page, London-Mawachusett", 1962, Э 11, v. 7.

10 Печалюсь я – цитата из трагедии Еврипида "Ифигения в Авлиде", ст. 370.

4. Антифан, фр. 212, II 274. Афиней, XIII 572а.

6 . . .вправе ввать "подругами" – греческое слово "гетера" обозначало первоначально "подруга".

5. Феникид, фр. 4, III 248. Стобей, VI 30. Из монолога гетеры.

1 Пифия – здесь имя рабыни.

9 В награду от царя – имеется в виду кто-нибудь из преемников Александра Македонского.

6. Филемон, фр. 119, III 68. Стобей, VI 18. Брань по адресу сводника.

1 Свободоречие – имеется в виду знаменитая , "свобода слова", предоставлявшая каждому афинскому гражданину право выступать по любому вопросу, который обсуждается в народном собрании.

7. Алексид, фр. 260 А, II 498-500. Папирусный фрагмент III в. до н. э. Авторство Алексида является чисто предположительным.

Сюжетная ситуация представляется в следующем виде. Действие происходит перед храмом Деметры (12), и некий гражданин, размышляющий о бренности земного ("богомолец"), направляется к жрице, чтобы оставить у нее свое завещание. В этот момент на сцену врывается сводник, преследуемый опекуном, т. е. человеком, которому поручено разыскать некогда похищенную девушку и позаботиться о ее будущем. По-видимому, опекун в нашем отрывке – молодой человек, усыновленный отцом пропавшей девушки и обнаруживший ее в заведении у сводника. Апеллируя к ее праву свободнорожденной, опекун требует у сводника возвращения девушки, не останавливаясь перед применением силы, сводник же ищет убежища в храме. Кроме трех действующих лиц, на сцене находится хор или группа статистов, к которым обращается сводник в 17-18. Неясным остается, кому принадлежат 24-25 (богомольцу или, что кажется более вероятным, предводителю хора) и кого они осуждают – опекуна, готового схватить сводника, невзирая на неприкосновенность святыни, или сводника, со своей стороны угрожающего опекуну побоями.

8. Дифил, фр. 87; III 140. Афиней, II 55 d. Из речи сводника.

9. Филемон, фр. 73, III 36. Плутарх, Моралии 105f. Диалог раба с молодым хозяином.

10. Филемон, фр. 90, III 58. Стобей, IV 44, 24. Из монолога раба.

11. Антифан, фр. 202, II 266. Афиней, VI 257d-f. Диалог воина с неизвестным лицом.

2-3 На Кипре?. . В Пафосе. – Пафос был центром одного из многочисленных царств на Кипре, ставших независимыми после восстания против Персии в 350 г. Комедия Антифана "Воин", из которой взят диалог, может относиться, таким образом, к началу 40-х годов IV в.

12. Мнесимах, фр. 7, II 366. Афиней, X 421с. Цитата заимствована из комедии "Филипп", названной так по имени македонского царя (359-336), отца Александра, и представляет собой, по-видимому, отрывок из речи македонского посла, изображенного в виде хвастливого воина. Время постановки комедии ок. 345 г.

13. Гиппарх, фр. 1, II 584-586. Афиней, XI 477f. В отрывке принимают участие три персонажа: первые два обсуждают появление наемника, вернувшегося из Азии почти с пустыми руками, третий – сам воин, указывающий, что он раздобыл все же какую-то утварь.

6 Кондион – по свидетельству Афинея, вид азиатской чаши.

14. Дифил, фр. 55, III 124-126. Полидевк, X 18. Речь идет о воине, либо готовящемся к выступлению в поход с полной выкладкой, либо вернувшемся домой с добычей.

15. Филемон, фр. 155, III 80. Стобей, IV 12, 7.

16. Антифан, фр. 204, II 268. Афиней, III 103е. Речь парасита.

4 . . . налоги. . . – Речь идет о так наз. эйсфоре, чрезвычайном налоге, которым облагались наиболее зажиточные афинские граждане при необходимости для государства пойти на чрезвычайные расходы.

5-7 Здесь перечисляются различные виды так наз. литургии – материальной повинности, возлагавшейся на богатых граждан. Стратегия была сопряжена с опасностью разориться, так как человек, отправлявший эту должность, мог быть приговорен к крупному штрафу за неудачное ведение военных операций. О хореге см. к С. 13; триерарх обязан был на свои средства оснастить боевой корабль (триеру).

17. Антифан, фр. 195, II 262. Афиней, VI 238d-f. Речь парасита.

6-7 Парасит является к столу незваным (мухою) и не отходит от него даже по нужде, чтобы успеть выпить как можно больше.

18. Евбул, фр. 72, II 114. Афиней, VI 239а. Речь парасита, в роли которого выводится трагический герой Эдип. Ср. его монолог в трагедии Софокла "Царь Эдип", 236-241. Речь идет о распространенном в Афинах обычае устраивать пиры в складчину: парасит, не имеющий денег на взнос, обращает свое негодование против хозяина, осмеливающегося требовать с гостя его долю.

19. Диодор, фр. 2, III 220. Афиней, VI 239b-f. Речь парасита.

5-13 В обязанности верховного бога Зевса входило также опекать дружеские собрания и пирушки. В этом качестве он почитался как Зевс-Дружелюбец (Philios) и мыслился невидимо присутствующим при угощении. Представление это подкреплялось тем, что в качестве даров богам нередко приносили съестные припасы, которые оставляли в храме на специальном столе. Предполагалось, что после ухода дарителей боги принимаются за трапезу. Сохранился, в частности, рельеф, где возлежащий за столом мужчина обозначен как Зевс Philios.

25 Геракловы застольники – В оригинале употреблено слово парасит в его первоначальном смысле: граждане, которые при исполнении религиозных обязанностей получали от государства бесплатное питание.

20. Тимокл, фр. 8, II 606. Афиней, VI 237d-е. Речь молодого человека.

16-19 Победители на олимпийских играх получали право бесплатно питаться в пританее – общественном здании, где неотлучно находились дежурные члены государственного Совета, высшего органа исполнительной власти в демократических полисах.

21. Дифил, фр. 60, III 126. Афиней, X 422Ь. Здесь, как и в 22 и 23 речь парасита.

2-3 Цитата из неизвестной трагедии Еврипида (фр. 915).

22. Дифил, фр. 61, III 128. Афиней, VI 236Ь-с.

23. Дифил, фр. 62, III 128. Афиней, VI 238f-239а. 24; Алексид, фр. 174, II 460. Афиней, IV 170Ь. Речь повара.

25. Стратон, фр. 1, II 582. Афиней, 382Ь-383Ь. В другом месте (XIV 659b) Афиней цитирует первые четыре стиха этого монолога, называя в качестве автора Филемона. Имеется также папирусный фрагмент конца III в. до н. э., в котором отсутствуют ст. 9-10, 12, 16, 22; известным из Афинея стихам 25-37 в папирусе соответствует лакуна, допускающая предположение о потере не более чем четырех-пяти стихов. По-видимому, папирусный текст представляет первоначальную редакцию монолога, расширенного затем неизвестным интерполятором. См. Literary Papyri. . . by D. L. Page, p. 260-269 (см. выше, прим. к фр. 3, ст. 8).

1 . . .нанял Сфинкса. . . – Хотя Сфинкс в греческом существо женского рода (см. прим. к фр. 1), здесь оставлена более привычная для русского языка форма мужского рода, соотносимая с полом повара.