Текст книги "Лица"

Автор книги: Медведев В.С.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Медведев В.С.
Лица

Начало и продолжение

«Моя любовь известна мне,

Я жду её,

Она ко мне стремится».

Мелькая, деревья создавали привычную картинку, мои мечты и жизнь моя, всё было в ней. Я так любил бывать здесь. И до и после всех историй описанных в этой книге, я сижу на том же месте и вижу то же, что и всегда. Я ухожу и возвращаюсь, всё по кругу. Всё по спирали, только выше на ступеньку: а здесь и опыт, и мечты, сомнения, тревоги, расставанья, встречи. И только лишь любовь одна, всегда, как в первый раз. Я ждал её, нашёл и потерял. А пока, первый раз оказавшись здесь, я сидел и видел эти деревья, пруд и лебедей, и не знал, что это место сыграет в моей жизни роль начала и продолжения, все мои мысли здесь. Московское небо и ожидание встречи, если бы я знал, что будет дальше, то просто наслаждался, как наслаждаются лучшими моментами фильма, который видели много раз. Но всё только начиналось, и я на первом плане, влюблённый в мечту. Она пришла, но мы не встретились. Всё было позже, так, как и должно было быть.

А начну я с того, что было раньше, то есть с предыстории. Это случилось осенью. Она начиналась и радовала меня собой. Я так её люблю и чаще всего только в ней и живу по-настоящему. Я действительно становлюсь самим собой, но где-то глубоко в себе. Самые лучшие и судьбоносные подарки дарила мне, конечно же, осень. В этот раз она мне подарила телевизор, а точнее то, или ещё точнее ту, что я увидел в нём. Никогда не думал, что телеиндустрия и один из главных её продуктов тогда – реалити-шоу, покажут мне мою судьбу. «Один лишь взгляд и я у ваших ног» – вот что произошло со мной в тот вечер. Моя привычка листать каналы, как страницы неинтересного журнала не подвела меня, или, наоборот, подвела к той странице, на которой я увидел её. Как будто специально показывали то одного участника, то другого, а она только мелькала, случайно попадая из кадра в кадр, или, вообще, просто пробегая мимо. Но глаз не обманешь, и не спрячешь то, что так ему интересно. Я сидел в напряжении, понимая, что серьёзно попал, но во что попал, и не игра ли это моего воображения, я не знал. Я никак не мог рассмотреть её, расслышать и понять всё, что она говорила, но ловил себя на мысли, что смотрю лишь на неё, и слышу лишь её голос. Видимо коды совпали, а так как она была в телевизоре, током ударило только меня. Я полностью окунулся в это шоу, слушал и переваривал любую информацию, которая хаотичным потоком лилась из динамиков моего телевизора, и к концу этого получасового зомбирования меня, я знал имена всех участников, был в курсе всех проблем, которые были актуальны среди их тусы, и, конечно же, увидел её. Последнее, что показали в этом выпуске – это монолог моей Маши, смысл которого я не знал, да и не пытался что-то там понять. Я был очарован ею полностью: внешность, голос, поведение и всё, что было в ней, оказалось во мне и поселилось навсегда. Вот так, тихим осенним вечером, переходящим в такую же спокойную ночь, я потерял покой и обрёл его, но уже на другом витке понимания этого слова. И это было не мимолётное увлечение, не девочка с обложки, которую увидел и забыл, это была та самая, единственная, половинка меня. Осознание и вопрос «Что делать?» настигли меня утром. «Неужели я влюбился?» – спрашивал я себя, и этот риторический вопрос был одним из многих утренних давлений на мой мозг. Один ответ на все эти вопросы родился очень быстро и радовал меня своей простотой – смотреть это реалити-шоу каждый день, наблюдать за моей Машей и радоваться жизни. И именно сейчас, вспоминая то прекрасное время, я хочу поблагодарить всех кто придумал это шоу, всех кто его делал, и всех кто его показал мне, и ещё миллионам таких же, как я, для которых какие-то моменты стали переломными в их жизни, а какие-то просто интересными, каждый взял что-то своё, такое необходимое ему тогда. Спасибо вам!

Первое, что я сделал, это при помощи любимой всемирной паутины нашёл фото моей Маши, распечатал, поместил в рамочку и поставил на самое видное место в доме – телевизор. А он ещё к тому же радовал меня трёхразовым показом новых серий жизни безбашенных подростков в замкнутом пространстве. Иногда, чтобы не пропустить новый выпуск, я пропускал занятия, отпрашивался с экзаменов и мчался к голубому экрану за новой порцией счастья. В любом разговоре мой находчивый разум подводил меня и всех к теме телевидения и тому, что оно нам всем показывает и чем развращает наши неокрепшие мозги. И это было реалити-шоу, в котором я разбирался как никто другой и мог рассказывать часами что да как и почему. И в вопросах любви, с некоторых пор, все мои мысли были направлены в ту же сторону. Все девушки стали для меня одинаковыми, интерес к ним не то, что бы пропал, но немного угас, и это, конечно, не могло быть незамечено стороной прекрасного пола. «Что с тобой происходит, Вова, ты сам не свой?» – в голос говорили они, намекая на известную всем проблему, так казалось мне, и ехидной улыбкой провожали, начиная шептаться у меня за спиной. И это не только наносило ощутимый вред моему имиджу, но и разжигало неподдельный интерес. Никто не верил, что я влюбился в девушку с экрана, ведь я не производил впечатления сумасшедшего, причём в тяжёлой стадии. Всем казалось, что я просто отшучиваюсь, прикрывая на самом деле какую-то серьёзную проблему, и потому стал одним из самых популярных объектов сплетен в тех кругах, в которых меня знали. При встрече многие уже не говорили: «Привет Вова, как дела?», а здоровались, как им казалось, в высшей мере остроумно: «Привет Вова, как там Маша?». И я в своей манере, с довольной улыбкой на лице отвечал: «У неё всё в порядке!», – чем очень радовал тех, кто задавал мне этот вопрос. Вот так начинался наш конфетно-букетный период, без конфет, букетов и без неё, той, которая уж точно должна была быть рядом, дарить улыбки и страстно целовать, а не жить в телевизоре, даже не подозревая обо мне, в окружении нескольких посторонних парней, которые иногда позволяли себе не самое безобидное, на что они способны, и это выводило меня из себя. Я никогда никого не ревновал, и не понимал, почему люди ревнуют друг друга. Ревность – это чувство собственности, а я не понимал, как один человек может быть собственностью другого. Но сейчас меня переполняло похожее чувство, не то, что бы собственности, не знаю, как это назвать, бессилие перед реальной угрозой, что, конечно, было плодом моего влюблённого сознания. Любая мелочь вырастала до немыслимых размеров и делала меня взрывоопасным и совершенно невыносимым. Правда, я быстро успокаивался, и проблема становилась вновь маленькой и незначительной, или вовсе исчезала. В общем, жить стало весело не только мне, но и окружающим меня людям. Но были и такие, которые понимали меня и искренне верили в мои чувства, успокаивали в трудные моменты и погружались вместе со мной в мои мечты и рассуждения о будущем, в котором я и Маша вместе. Одним из них был мой лучший друг Лёха. Он часами выслушивал мои сумасшедшие рассказы, иногда дополняя их, с неподдельным энтузиазмом проникая в мир моих фантазий. В алкогольной эйфории мы, вообще, забывали, где реальность, а где наше выдуманное будущее, и, перемешав всё, жили в обоих мирах, вспоминая на следующий день произошедшие с нами приключения. Мы, шутя, называли себя звёздами, и нам любили в этом подыгрывать: просили автографы, или брали интервью, задавая каверзные вопросы, на которые мы старались отвечать манерно, изображая свою звёздность. Наше увлечение музыкой давало нам стимул в движении к звездному олимпу. И это занимало большую часть нашего времени. И у Лёхи, и у меня были свои группы. Он увлекался джазом, а я, за всю свою недолгую музыкальную карьеру, перепробовав почти все направления метала и рока, смешал всё то хорошее, что слышал и играл раньше, и замутил нечто новое для себя самого, называя этот стиль неблагозвучным словом «рокопопс». И то, что я делал, получалось у меня всё лучше и лучше. Появлялись новые композиции, и довольно часто. Но так же часто их сменяли другие, более профессиональные и непохожие на предыдущие. Получалось так, что в готовом состоянии было всегда композиций пять, или шесть, и сколько бы я не писал нового материала, их количество не менялось. А всё потому, что старые темы не выдерживали конкуренции и переходили в разряд непрофессиональных, или просто не подходили к моим растущим запросам. А запросы росли с каждым днём, затрагивая все сферы моей жизни. От этого появлялось неудовлетворение всем, что меня окружает. Раздражение стало привычным спутником моей жизни. Спасал алкоголь и друзья, которых он тоже спасал, и тащил нас вместе в страну зелёного змея, где в розовых очках забывались проблемы, и душевные терзания прекращались. А на утро, потеряв розовые очки, я ненавидел сам себя и свою беспомощность, и страна зелёного змея вновь затягивала меня и таких же, как я, забирая взамен часть души. Мои родители смотрели на это с тревогой, но не били меня и не выгоняли из дома, а старались поговорить и понять меня, чтобы в свою очередь я и сам понял себя и то, зачем мне всё это нужно. Мой отец, в дни своей молодости, очень хорошо погулял и понимал меня, как никто другой. Он знал, что всё может измениться, а судьба повернуть как в одну сторону, так и в другую. И иногда до меня доходило, я реально понимал проблему, которая ей ещё не была, но уже скоро могла появиться. Меня это пугало. Становилось очень жутко оттого, что я стану отбросом, никому ненужным, никто при жизни, а это смерть до смерти. Мои мечты о звёздном олимпе и семейной жизни с Машей стали первым стимулом уменьшить употребление спиртного, а со временем совсем завязать и, наконец-то, загнать зелёного змея в бутылку, которая его и породила. И жизнь начала обретать цвет, и даже запах, появилось ощущение существования будущего, и мысли стали посещать меня чаще и пробираться глубже. Самоконтроль перестал напрягать, а получил почётное звание помощника. Помогать себе – это первое, чему должен научиться человек, желание которого жить. А желание действительно было. Любовь направляла, и движение уже не было хаотичным и бесцельным. Музыка учила и создавала гармонию внутри. Мой, как внутренний, так и внешний мир приобретали новые черты. Я хорошел с каждым днём, становился спокойным и рассудительным, грамотным и любопытным, эпатажным и ослепительно гламурным мальчиком с хорошими манерами и глубоким взглядом, который зеркало души и сети для красавиц. Это потом я узнал, что таких молодых людей называют метросексуалами, и ими не становятся, а рождаются. То-то меня в детстве не могли оторвать от глянцевых журналов для взрослых, а мама всегда советовалась со мной, что ей надеть, потому что доверяла только мне, и говорила, что вкус у меня с рождения. Конечно, «полюбить, так королеву, своровать, так миллион». Королеву я полюбил, а воровать не собирался. Разве что миллион поклонников, вот он-то мне не помешал бы. Легко ли стать звездой? Я отвечал на этот вопрос и да, и нет очень много раз. Смотря, что легко. Легко быть гениальным, если ты гений. Легко быть на сцене каждый день, если сцена твой дом. Легко то, что легко. Сложно очень долго бежать по ступеням вверх, а потом всегда бояться упасть с них вниз. Сложно, когда надо, легко, когда легко. Но пока, ничего этого я ещё не знал. Я на линии старта, полон сил и желания быть первым, но не на финише, а пока бежишь. И я бежал. Не просто бежал, а с ускорением. Пропадая в студии по полдня, оттачивая тему до совершенства, в моём понимании, и потом, выбрасывая её на свалку, я искал интересные ноты, вкусные моменты и пытался соединить что-то разное в одно целое, и снова выбрасывал. Это, конечно, заметно раздражало моих музыкантов, которые репетировали в пять раз меньше чем я, но и этого времени им хватало, чтобы раз и навсегда забыть дорогу в студию, с пеной у рта говорить, что ноги их здесь больше не будет, а уже завтра мирно сидеть на своём привычном месте и с неподдельным энтузиазмом предлагать безумные идеи, спорить и снова вставать и уходить навсегда. И это всё приносило свои плоды. Одну из наших композиций всё-таки взяли на радио и ставили каждый день, целый один раз в то время, когда все ещё спят, или уже спят. Но и это для нас была маленькая победа, и первые звёздные лавры, согревающие душу и воспламеняющие сознание. «Мы – битлы!» – кричал я, забегая в студию после бессонной ночи ожидания нас на волнах любимого радио. Этот крик означал, что я дождался, и так и не уснул, провалявшись в постели с распахнутыми глазами и улыбкой счастливого человека. Улыбка оставалась по-прежнему счастливой, а вот глаза выдавали и говорили о том, что ещё одной такой ночи они не выдержат. Пацаны внимательно слушали историю того, как я включил радио, как ждал и уже не верил, что дождусь, как услышал, и что услышал. Оказывается, по радио слушать себя гораздо приятнее, а самое главное, начинаешь слышать между нот что-то новое, то, чего раньше в этой теме не замечал. Не только в темах, но и в нас самих мы стали видеть какое-то свечение, правильные формы и заметное отличие от остальных. А остальные же в свою очередь назвали это отличие звездной болезнью. Больше всего это раздражало меня. «С чего вы взяли, что я зазвездился»? – кричал я, размахивая руками, и чаще всего уходил. «Когда решите спуститься к нам на землю, выключите звезду, чтобы мы не ослепли от вашего сияния» – отвечали мне, но я делал вид, что не слышал, хотя такие ответы злили меня ещё больше.

Теперь, просыпаясь и включая радио, я не вслушивался в каждое слово ведущего, и не ловил знакомые ноты, а просто слушал. И даже когда мой слух улавливал что-то родное, то есть одну из наших композиций, на моём лице появлялась ленивая улыбка, и я делал вид, как будто это обычная ситуация, к которой я давно уже привык. Радио играло, ведущий говорил, причём по его интонации можно было понять, что то же самое он говорит каждый день вот уже несколько лет, и это постоянство очень нравилось мне. Но в этот раз рекламный спич чем-то отличался от привычного изложения информации, я не слышал слов, вернее не вслушивался в смысл, а просто чувствовал, что он говорит что-то очень важное для меня. И вот прозвучало слово, на которое, как у собаки Павлова у меня вырабатывалась слюна, мой слух включился на максимальный режим, но всё, что я смог услышать: «…участники реалити-шоу…».

Уже почти час я сидел вплотную к радиоприёмнику, который орал на весь дом, и ждал следующего рекламного блока. Ведущий, музыка и все отбивки этого радио меня раздражали с каждой минутой всё больше и больше. Идея того, что я постепенно схожу с ума, а та фраза мне просто послышалась, становилась навязчивой. Очередной рекламный блок спас не только меня, но и ту квадратную штуку, из которой его так хорошо было слышно. Спокойный бархатный голос, очень вяло и, как мне показалось, с каким-то пренебрежением сообщал, что такого-то числа к нам на день города приезжают участники небезызвестного всем реалити-шоу. Медленным движением моя рука выключила приёмник, и, расположившись в любимом кресле, я чуть слышно сказал: «Она приедет». Не знаю, как долго сидел я в неподвижной позе, наблюдая, что творится за окном, иногда улыбаясь и что-то проговаривая будто про себя, но в моей голове было просчитано всё. Я понимал, что это шанс, который нельзя упустить ни в коем случае. Я знал, что и как нужно сделать. Тем более всё это было настолько реальным, что голова кружилась, как будто до встречи оставались считанные секунды. Примерно месяц назад, нас приглашали выступить на день города, но как раз в это время должен был проходить фестиваль, который для карьеры нашей группы был гораздо важнее, чем какой-то городской сабантуй. Теперь же никакие фестивали всего Мира не смогли бы заставить меня отказаться от выступления в день любимого города. Только вот, что теперь мне сказать пацанам? Извините, но моя любовь важнее ваших дел, планов и карьеры? Ещё недавно я первый доказывал им, как нужен нам этот фестиваль, и ничто не могло меня переубедить. Просто, такой поворот судьбы я не мог себе даже представить. Радовало одно, что Лёха обязательно поймёт, и, скорее всего, заставит понять остальных. С самого начала я, если можно так сказать, назначил его на должность главного по аранжировке и музыкальному составу группы, так что в его руках была сила, которую признавали и лишний раз старались не спорить. Тем более фестивали ещё будут, может быть покруче этого, а вот познакомиться с Машей лучше момента не придумаешь. Оставался ещё один, наверное, самый важный разговор. Организаторам концерта, скорее всего, не очень-то понравилось наше колебание и затягивание с ответом. Поэтому, в целях воспитания, они спокойно могли поставить нас на место, или, грубо говоря, показать огромный зад. Ведь власть не любит когда над тем, что она предлагает, люди хотят ещё и подумать. Так что стоило придумать какой-нибудь хитрый ход, и попасть в милость к организаторам. И я придумал. Может быть не очень хитрый, но надёжный, как автомат Калашникова. Дело в том, что радиостанция, на которой звучали наши композиции, осуществляла информационную поддержку данного события и, конечно же, проводить сие мероприятие должна была тоже она. А самый главный человек на этом радио, с недавних пор, был наш человек. Мы были в очень хороших отношениях, постоянно поддерживали связь, и даже как-то были гостями на дне рождения этого радио, после чего ко мне поступило предложение стать ведущим в одной из рубрик освещающих музыкальные тенденции нашего города. Не смотря на то, что по некоторым причинам я отказался, наши отношения ничуть не испортились. И, конечно же, это был очень важный козырь для того, чтобы не просто выступить, исполнив пару тем и свалить со сцены, а открыть концерт посвящённый дню города и, по возможности, закрыть его вместе с ребятами из реалити-шоу, державшись за руку с Машей. От таких мыслей моё сознание просто переставало понимать, что реальность, а что ещё просто задумка, вырастали крылья, и креатив настигал любое предложение. Казалось, что возможно всё.

Вспоминая те дни, начинаешь понимать, что каждое движение, каждая мысль отражаются в будущем, каждый день наше настоящее строит наше будущее, ведь оно тоже когда-то станет настоящим. Но есть такие линии, которые начерчены судьбой, и что бы ты ни делал, а ты сделаешь именно так, как задумано судьбой, всё будет сделано в лучших традициях судьбосложения. Интересно сидеть здесь и вспоминать начало, которое, в отличие от продолжения, я очень редко вспоминал и уж конечно не думал, что оно играло такую важную роль в моей жизни. Наоборот, за исключением немногого, я видел себя смешным подростком, конечно же, максималистом, и, если бы не знал, чем всё это закончится, никогда бы не подумал, что такой придурок хоть немного заинтересует такую девушку, как Маша. А истина проста – королевы всегда выбирают придурков, поверьте мне. Именно такого персонажа не хватало в реалити-шоу «Лица», которое своим взрывом непоправимо изменило траекторию моей жизни, а я ворвался с тем же взрывом в жизнь одной из участниц этого шоу, и тоже многое изменил. На самом же деле никто ничего не менял, это всего лишь линии судьбы. Каждый день, пересекаясь, миллионы линий создают клубок под названием жизнь. И всё в этой жизни имеет начало и продолжение.

Аня

Мой первый опыт общения с девушками произошёл, наверное, как только я родился. И той, которая принимала роды я, конечно же, подмигнул, но ничего не сказал только потому, что не знал, как мне это сделать и поэтому расплакался. Не знаю, воспитание повлияло на меня или это гены, но с детства мне очень нравились девушки, и до сегодняшнего дня я обожаю их. Отношение с ними складывались прекрасно. И только некоторые из них оставили на моём сердце шрамы, не ответив взаимностью. Но время всегда помогало мне забыть столь неприступных особ, и я снова был раскрыт для любой прекрасной незнакомки, осыпая её комплиментами и одаривая всевозможными подарками. Первое любовное приключение, произошедшее со мной, которое я помню, было в садике с необыкновенной красоты девочкой, очень избалованной вниманием противоположного пола, и потому неприступной, но очень желанной. В те времена, будучи ещё очень молодым, и не знающий таких понятий, как неуверенность или стеснение, которые приходят с возрастом и очень мешают жить, я вёл себя уверенно и очень естественно, просто уделяя всё своё внимание предмету моих симпатий. Поначалу, она вела себя так же, как и со всеми: делала вид, что ей не интересно, не говоря ни слова, уходила, в то время, когда я что-нибудь ей рассказывал, забывала мои подарки в виде шоколадок, или симпатичных календариков, которых до какого-то момента у меня было достаточно много, и т.п. Но после того как однажды я подарил ей цветок, который вытащил из шикарного букета, подаренного папой по какому-то случаю маме, она посмотрела на меня совершенно по-другому. Как будто я что-то растопил в её холодных и прекрасных глазах, и теперь они стали теплыми и излучающими нежность и доверие. Мы стали самой красивой парой в нашем садике. Меня, казалось, обожали все девочки, подружки моей Ани. А я обожал мою Аню. Тем более её звали так же, как мою маму, и это притягивало меня к ней ещё больше. Теперь мы не расставались ни на секунду, ну, кроме, конечно, личных процедур и сончаса. Как на зло, её кровать была на противоположной стороне комнаты, и сончас стал для меня вдвойне мучительнее. Я попытался поменяться местами с одной, так понимающей нас, девочкой, что было не сложно, чтобы быть рядом с моей принцессой, но ничего хорошего из этого не вышло. Когда воспитательница заметила подмену, меня, как маньяка-насильника, или просто, нарушающего порядок, ребёнка, поставили на целый час в угол, в то время как все делали вид, что спали. И это расставание происходило каждый день, но делало наши чувства ещё крепче. В один прекрасный день, гуляя днём во дворе садика, это была плановая прогулка, я понял, что наши отношения достигли определенной черты, после которой люди обычно делают то, чего я так хотел, но в то же время боялся, ведь у меня ещё ни разу этого с девушками не было. Не подумайте ничего плохого, и не льстите моим сексуальным способностям, но я говорю о поцелуе. Когда-то я думал только о них, а позже и занимался только этим, и верил, что это самое прекрасное, что может происходить между мужчиной и женщиной. Но вернёмся в те далёкие прекрасные дни, когда я держал за руку свою Аню и вынашивал коварный план первого поцелуя. Мы долго гуляли, собирали листья в красивые букетики и незаметно, для Ани, оказались за одним из корпусов садика, где никого не было. Это было тихое, уютное место, на которое не выходило ни одно окно, и где никто нам не мог помешать переступить эту заветную черту. Я был полон решимости и выжидал подходящий момент, чтобы всё получилось красиво. Мы стояли рядом, составляя из листьев красивый букет, о чём-то говорили, улыбаясь друг другу и чувствуя взаимное притяжение. Я понял, что это и есть тот момент, когда людей связывает поцелуй. Не отрывая взгляда от прекрасных, безумно красивых глаз Ани, мои губы приблизились так близко к её губам, что поцелуй вырвался сам, и я понял, почему люди закрывают глаза, когда целуются. Меня переполняло наслаждение, а движения были непроизвольными и правильными, как будто у меня за плечами был огромный опыт соблазнения девушек. Листья выпали из наших рук, и я обнял Аню, не отрываясь от её губ, прижимая к себе, и она обняла меня тоже. Не известно, по каким причинам прервался наш поцелуй, только помню прекрасную улыбку, которой Аня могла заставить любого делать всё, что она захочет, и очаровательные глаза, которые говорили мне: «Ты молодец, мне очень понравилось». Это была моя первая серьёзная победа и становление меня, как мужчины, в собственных глазах.

Времена первого опыта, но на более высоком уровне, это, конечно, незабываемые школьные годы, которые можно поделить на три совершенно разных периода: с 1-5 классы, с 6-9 и самые насыщенные 10 и 11 классы. Первый период отличался от других самым невинным общением, что придаёт ему настоящий дух романтики, когда идеализация девочки достигает невиданных высот, чем они, девочки, очень любят пользоваться, а понимание этого факта приходит с возрастом. Но, всё равно, не смотря на постоянство в отношениях, что являлось отличительной чертой этого периода, я считался очень ветреным мальчиком, но романтичным и честным до конца, за что меня и любили. Второй период, самый мучительный, а потому не любимый мной, породил во мне такое качество, как неуверенность в себе, причинной чему стало множество факторов, на которые в большинстве случаев я никак не мог повлиять. Конечно же, комплекс маленького роста, который испытывало большинство мальчиков в этом возрасте. Девочки росли, как на дрожжах, и этот процесс невозможно было остановить. Всё выше и выше и выше, с каждым днём всё выше. Если бы в то время у нас были сотовые телефоны, я с удовольствием звонил бы им туда, наверх, а не орал, как полный придурок: «Привет! Как дела? Прекрасно выглядишь» – и всё остальное, на что они не обращали внимания, и презрительно смотрели, в прямом смысле этого слова, сверху вниз. Следующий недуг – это прыщи, которые вызывали ужас прежде всего у меня. Что с ними делать и как бороться не знал никто. Сотни способов, как избавиться от прыщей, не помогали, как мне кажется, никому, и это просто угнетало. Вообще, времена не из лёгких, о которых даже не хочется вспоминать. И с девушками в этот период было туговато. Только в девятом классе, понемногу, я начал приходить в чувства, чтобы полностью насладиться замечательным двухлетним периодом, который завершал моё пребывание в школе. Он начался спокойно, не предвещая бурного развития и ничего того, о чём вспоминают потом всю жизнь. Моя любимая осень, как всегда, погрузила меня в мир жёлтых листьев, радостной грусти, необыкновенного состояния, которое просто наполняло каждую клеточку моего тела, и заставляло смотреть на девушек широко раскрытыми глазами, но спокойным взглядом, полным романтики.

Первые дни учебного года, как всегда, останавливали время, и я поддавался этому чувству самообмана, выстраивая линии жизни, мечтая о солнечных днях, вспоминая летние подвиги. А ещё, я что-то чувствовал, что-то, что изменит и жизнь, и меня, и ещё что-то. Дверь в класс открылась, и я увидел директора нашей школы. Он вошёл со словами «здравствуйте ребята», а за ним зашёл ещё кое-кто, но тогда я и не заметил этого. Он обещал мне сюрприз в начале учебного года, то есть перевести меня из гуманитарного класса, в котором я пока ещё учился, в обыкновенный, простой класс, где, кстати, меня уже ждали. Там учились люди, с которыми этим летом мы стали очень близки, которые стали моими друзьями, и я был не против учиться вместе с ними. Но этот класс был именно моим, а не отдельными людьми, хоть и друзьями. Я уже ждал его слов: длинный и утвердительный монолог, в котором он обличал меня, смакуя подробности всех моих выходок и хулиганского поведения, ну и, конечно же, вывода, что таким плохим мальчикам не место в классе с гуманитарным уклоном. Его сердитый взгляд на меня я понял без слов. Но к моему удивлению он не стал говорить обо мне, а посетил нас по другой причине. И теперь я увидел эту причину. Рядом с ним стояла девочка необыкновенной красоты, которая показалась мне очень знакомой. Она была точно не с нашего района, или постоянно сидела дома, а выходя на улицу надевала на голову мешок. Хотя, это не осталось бы незамеченным. Кто она? И почему такое ощущение, что я её знаю, хотя, я уж точно её не знал. Всех красивых девочек района я знал в лицо, и почти со всеми был знаком лично. Откуда она? Вот он, первый секрет влюблённости мальчика к девочке – неизвестность. Тайна покрытая мраком, интерес, которые очень подогревают, особенно молодые сердца – вот, что так часто используют опытные сердцеедки. И она производила подобное впечатление. Стройная, высокая, с ангельским лицом и, что самое «страшное», красивыми глазами и уверенным, я бы даже сказал надменным, взглядом. К тому же, она была очень стильно одета в дорогие, что было заметно, вещи. Она была не похожа на всех остальных девочек, которых я знал. «Ребята, я хочу вам представить вашу новую одноклассницу, её зовут Анна» – представительным голосом сообщил директор, в своей манере и всеми этими официальными штучками, что меня очень раздражало. Интересно, их, директоров школ, где-то отдельно учат так разговаривать? Или, может быть, их делают на специализированных заводах, одинаковыми и по всем требованиям ГОСТа? Или это только наш такой, с «директорскими» замашками? Вот если бы Брат, Данила Багров, был нашим директором, или Гарик Сукачёв – с таким директором можно было бы договориться. Да и моё поведение, возможно, было бы другим. Если человек тебе свой по духу, стыдно подводить такого человека. А посторонние люди, которые ещё и пытаются тобой командовать, вызывают только протест. Особенно в юном возрасте. А ведь учителя должны это знать, их этому учат в институтах. Но, видимо, в институтах они учатся так же, как мы в школах, а потом, став учителем думают: «Ну, всё, теперь я учитель! Я должен быть серьёзным и постоянно всех поучать. Моё мнение превыше всего – пусть слушают, запоминают, а что ещё важнее, записывают. Не знаю, зачем надо всё записывать, но так было всегда и значит это правильно». То, что думает директор, вообще, можно выразить в двух словах: «Я – Бог»! А уж верят в него, или нет, ему, наверное, уже не важно. Главное – статус! Вот только они не понимают одной простой истины – если ты хочешь, чтобы слушали, запоминали, записывали и даже цитировали, не отличие и то, как высоко ты стоишь показывать надо, а то, что ты, в данном случае с учеником, на одной ступени, просто тебе есть, что сказать, а ему стоит это услышать. И он услышит, обязательно услышит. Ведь ты поделился с ним знаниями, которых у него не было. Поделился, стоя с ним на одной ступени, а не кинул эти знания сверху, как подачку. Иерархию человека, как личности, придумали те, кто хочет, чтобы люди были разделены – так легче управлять и настраивать одних против других. Но все люди стоят на одной ступени. Ты можешь быть президентом, дворником, олигархом, безработным – это всего лишь то, чем ты занимаешься на данный момент, но человек ты всегда. От самого рождения и до смерти. На протяжении всей жизни ты мог быть и дворником, и безработным, и олигархом, и президентом – один ты. Но это не значит, что ты был человеком разных сортов. Ты всегда был человеком, всегда. Все люди разные, но все люди личности. И нет никакой иерархии личностей, мы все достойны иметь эту личность и должны иметь уважение к личности другого человека. И если бы ещё в школе учителя и директор старались видеть личность в каждом ученике, а не в отдельных ими любимчиках, то возможно и школы были бы другими, и жизнь взрослых людей изменилась бы к лучшему. Но вернёмся к Ане. Она, наверное, уже устала стоять там, у доски, пока я рассуждаю об «иерархии личностей». Как всегда, во всём виноват директор. Спасибо ему за это! «Теперь она будет учиться вместе с вами» – продолжал он, ещё недавно сказав, что она наша «одноклассница». Конечно, она будет учиться вместе с нами. Или был вариант, что она будет нашей одноклассницей, но её будут учить отдельно? И наконец, он добавил: «В вашем классе». Это убило меня. Или он считал всех нас совсем тупыми, что аж три раза пришлось повторять. Или в этом был некий тайный замысел, что-то между строк, а мы действительно были настолько глупы, что не понимали его подсказок. Но этот вариант был запасным. Просто, я любил теории заговоров и часто пытался найти что-то между строк, но там как обычно ничего не было. «Всем привет» – очень уверенно, без капли стеснения сказала наша новая одноклассница Анна, которая будет учиться вместе с нами в нашем классе. «Привет» – хором ответили почти все, и это звучало очень смешно. На секунду я понял, почему директор повторял нам три раза одно и то же. Но постарался списать рождение этого звукового эффекта в виде «привет» на случайность. «Теперь ты можешь присесть на любое свободное место» – разрешил ей директор. В нашем классе все парты были двуместными, соответственно все сидели по двое и у каждого был сосед, за исключением трёх человек, чьими соседями были свободные места: