Текст книги "Гений Больших Дорог"

Автор книги: Майра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Я ещё не отладил тогда настройку, – машинально отреагировал Бингер. – И не был уверен, что правильно рассчитал все энергетические затраты… Эй, только не надо ловить меня на слове!

Детектив пожал плечами и продолжал:

– Естественно, никаких сокровищ при тебе не было. Я имею в виду, сокровищ в понимании Мусорщика. Знай он про твою мезонную игрушку, он бы вообще здесь всё перевернул вверх дном – ведь это такие богатые перспективы! К счастью, весть о ней дошла до него только здесь, на "Мемфисе".

Ты же рассчитывал отсидеться, пока не уляжется шумиха, а тем временем стереть все радиоактивные банковские метки. Думаю, о приспособлении для этих целей ты тоже позаботился заранее. Когда Мусорщик увидел с тобой меня, он решил, что ты поделился со мной краденым или просто со страху во всём мне признался. Если бы я подогнал шлюпку к шлюзовой камере, как он хотел, то, скорее всего, уже лежал бы с прожжённой головой, а тебя он прихватил бы с собой, чтобы выпытать всё о сокровищах. Так что, считай, нам обоим повезло.

И вот теперь я спрашиваю тебя: где то, что ты украл?

Бингер молчал, переваривая услышанное. Видимо, здравый смысл не совсем ему изменил, потому что отрицать свою вину он не пытался. Он решил попробовать другой путь.

– Всё, что угодно, Вить! – сказал он просяще. – Хочешь, четверть этого добра? Это сказочное богатство! Соглашайся, я же знаю, чего стоят твои гонорары! Ну, хочешь половину?

Полонский усмехнулся.

– Давай лучше так. Все твои выкладки по поводу мезонной дыры мы передадим на рассмотрение в патентное бюро. Негоже скрывать от разумного межпланетного сообщества такое замечательное открытие. Сокровища анонимно возвращаем на место – и я отпускаю тебя восвояси. Никто никогда не узнает, что великий физик Вольфганг Бингер и великий грабитель альдебаранских банков Счастливчик – одно и то же лицо. Даю слово частного детектива.

Учёный мрачно кусал губы.

– Мне надо подумать, – сказал он наконец.

– Думай, – согласился Полонский. – Только спать тогда будешь в наручниках.

– Ну, хорошо! – сдался Бингер.

– Даёшь слово?

– Даю, даю. Подавись им!

– Да не расстраивайся ты так! Давай теперь закажем по "Марсианской деве" – и на боковую.

Полонский не слишком удивился, когда проснулся утром один в комнате, скорее он испытывал сожаление. На экране видеофона светилось послание, составленное в лучших традициях прощальных писем:

"Витя! Ты хороший парень, умный, благородный и всё такое. Но покупать свободу так дорого, как ты предлагаешь, я не хочу. Прощай, всего тебе наилучшего! Надеюсь, мы больше никогда не встретимся. Вольфганг Бингер".

Полонский распечатал записку, аккуратно сложил её и сунул в карман. Потом вздохнул и полез на стол. Два крохотных проводка от Бингеровского чемодана, тайком отсоединённых накануне, по-прежнему лежали свёрнутые в уютном гнёздышке за вентиляционной решёткой. Сам чемодан исчез. Полонский покачал головой и пошёл проверять количество аварийных шлюпок.

Одна десятиместная шлюпка исчезла. Охрана же только-только начинала приходить в себя после бурных вчерашних событий. Молоденький лейтенант с припухшими от сна и отпразднованного вчера освобождения глазами покрутил пальцем у виска:

– Кто ж знал, что какому-то идиоту придёт в голову сигать с лайнера вблизи этой планеты? Они там знаешь, какие?

Полонский знал – ведь именно здесь, в негуманоидном секторе Галактики прошла его нелёгкая юность, именно здесь постигал он азы своего детективного ремесла. Он был вполне согласен с лейтенантом насчёт душевного здоровья Бингера. На всякий случай детектив сходил в рубку и узнал, будет ли остановка на Териасе, а заодно послал пару радиограмм. Потом вернулся к себе, позавтракал и стал ждать посадки.

Возле самого трапа его с нетерпением поджидал коренной териасец – жабоподобное существо с потрясающим набором бородавочных наростов разных цветов и размеров. Свою радость от встречи абориген выразил громкими утробными звуками, напоминавшими скорее пропущенное через мощные усилители мурлыканье довольного жизнью кота, чем банальное кваканье.

– Привет, Лахотуанс! – дружески поздоровался Полонский. – Как дела? Как семья? Как принцесса?

Лахотуанс в ответ издал длинное урчание, суть которого сводилась к ритуальным пожеланиям собеседнику такой же обильной икры и столь же прожорливого потомства.

– Как ваш зверинец? – бодро продолжал светскую беседу детектив, направляясь к зданию порта, издали напоминавшему гигантскую мусорную кучу.

Териасец оживился, как оживляется всякий коллекционер, встретив родную душу. Зверинец как раз сегодня пополнился чрезвычайно интересным экземпляром землянина. Экспонат этот выловили неподалёку от планеты и, поскольку при нём не было идентификационной карточки и вообще никаких удостоверяющих его личность документов, с лёгкой душой поместили в клетку. Да, в отдельную. С максимальным приближением к среде обитания: там даже есть один небольшой небоскрёб.

– А контракт? – поинтересовался Полонский, представив клетку с небоскрёбом.

Контракт в порядке – новый экспонат обязуется провести в зоопарке на Териасе десять галилеянских оборотов, это примерно семь земных лет. Правда, он совсем не знает местного языка, а переводчик был молодой, неопытный, можно сказать, недавно вылупившийся…

Одним словом, у Лахотуанса сложилось впечатление, что пойманный землянин не вполне понял, что же он подписал. Он, кажется, принял контракт за документ, гарантирующий политическое убежище или что-то в этом роде. Хотя всем уже давным-давно известно, что жителей Териаса ничего не интересует, кроме зверинцев, в том числе и политические интриги…

– Принцесса довольна? – спросил детектив, нисколько не сомневаясь в положительности ответа. Он знавал принцессу ещё в те времена, когда она была прелестной юной жабой, трепетной и восторженной одновременно. С годами её темперамент должен был слегка поутихнуть, но любопытство-то наверняка осталось.

О да, принцесса очень довольна! Она вообще благоволит к людям, уж Полонскому-то это должно быть известно. Нынче она полдня просидела у новой клетки, прислушиваясь к долетавшим оттуда звукам земной речи. Лично Лахотуансу эти звуки показались чересчур однообразными и экспрессивными, но разве можно спорить с высокопоставленной дамой, да ещё когда она вот-вот соберётся в очередной раз метать икру? Женщины в такие периоды всегда раздражительны… Кстати, а не хочет ли Полонский взглянуть на териасское новоприобретение?

– Хочу, – сказал детектив, с трудом подавляя зевок. Он внезапно потерял интерес к судьбе Бингера: в конце концов, тот жив и в безопасности. А териасским клеткам могли бы позавидовать даже некоторые суперкомфортабельные отели. Так что, учёному почти повезло.

Очень хорошо. Он, Лахотуанс, отдаст все необходимые распоряжения. Уже отдал. А не найдётся ли у Полонского сахарку для его верного друга Лахотуанса?

Детектив извлёк из сумки заранее приготовленную пачку рафинада. Териасец начал впадать в транс уже при громком шелесте разрываемой обёртки. Увидев аппетитные белоснежные кубики, он громко и как-то особенно нежно заурчал, а следующим звуком, который услышал Полонский, был тихий шорох высыпаемого в разверстую радужную пасть содержимого пачки. Лахотуанс испустил блаженный вздох, закатил глаза и остался лежать у входа в зал ожидания, парализованный счастьем. Полонский перешагнул порог в одиночестве.

Несколько минут зал был пуст. На Териас нечасто садились пассажирские корабли, так как маниакальная страсть здешних жителей к коллекционированию живых душ уже вошла в пословицу. Полонского тут знали и ценили за кое-какие прежние заслуги, он пользовался благосклонностью принцессы и потому мог разгуливать по планете без риска разделить судьбу Бингера.

Детектив скучающе пинал носком ботинка гравитационную платформу для перевозки пассажиров с планет повышенного тяготения, когда дальняя дверь отъехала в сторону и двое дюжих териасцев втолкнули в образовавшийся проём взъерошенного отбивающегося Бингера.

Заметив Полонского, тот перестал сопротивляться и бросился детективу на грудь.

– Виктор! Слава богу! Эти чудовища держат меня в клетке! Пялятся на меня, как на чёрт знает что! Это дикая планета, заберите меня отсюда!

Детектив молча показал ему прощальную записку. Бингер выхватил её, разорвал на мелкие кусочки и подбросил обрывки в воздух так, что они посыпались на него и Полонского, словно снежная пыль. Смотрители-териасцы наблюдали за его действиями с явным неодобрением.

– Вот! Беру свои слова обратно! Когда мы улетаем?

– Мы – через четыре часа, а вы, Бингер – через семь земных лет. Согласно контракту, который вы добровольно подписали.

– Что-о?! Это незаконно! Они воспользовались тем, что я не знаю языка! Вы не можете бросить меня здесь! Мы же оба земляне, Виктор!

– Ничем не могу вас утешить. Все бумаги в порядке, вам просто не повезло с переводчиком. Такое бывает, что уж теперь… И вообще, Бингер, подумайте сами: не всё ли вам равно, где сидеть за кражу? Здесь вам будет даже уютнее.

– Уютнее? Среди этих образин? Вы издеваетесь! Я уже давно сбежал бы отсюда, но моё устройство барахлит, куда-то делись два про…

Бингер внезапно замолчал, осознав страшную правду. Глаза его расширились.

– Это ваша работа! – завопил он. – Вы всё подстроили! Чёрт побери, ведь я же предлагал вам войти в долю! А вы вместо этого отдали меня этим людоедам, этим монстрам, этим…

– Поосторожнее! – предупредил детектив. – Почему вы так уверены, что они не знают нашего языка? Может, им просто не хочется с вами разговаривать?

Гениальный грабитель затрясся в ярости.

– Не может быть, чтобы вы так со мной поступили! Я вам нужен: я знаю, где сокровища. И мои записи…

– Ваши записи я скопировал. А сокровища – на Мельхитерее, где мы с вами оказались, когда скрывались от террористов. Вы тогда не успели перенастроить свой прибор после того, как ходили любоваться трофеями в гордом одиночестве. Так что ни сокровища, ни ваш чемодан – уже не предметы для торговли. Но я вам кое-что оставлю в утешение…

Детектив достал из сумки скрипичный футляр.

– Мне подарил это один музыкант с "Мемфиса", так сказать, в благодарность за спасение от бандитов. Принцесса обожает инопланетную музыку. Териасцы вообще очень музыкальны, вы в этом сами скоро убедитесь.

Смотрители оттащили бьющегося в истерике Бингера в сторону. Полонский уходил, и в спину ему неслись мольбы вперемежку с проклятиями. Потом и то, и другое сменили рыдания.

Детективу было грустно, хоть он и считал, что Бингер получил по заслугам. В конце концов, здесь с учёным обращаются не как с преступником, а как с любимой игрушкой, что гораздо приятнее – особенно когда играющие отправляются заняться чем-нибудь другим. И вообще Полонскому казалось, что за такой порок, как жадность, человек строже всего наказывает себя сам.

А теперь следовало поспешить и заняться рассеянной по астероидам и малым планетам шайкой Мусорщика, а также сообщить банкирам с Альдебарана о тайнике на Мельхитерее. Детектив прибавил шагу. Дело Счастливчика закончилось – жизнь продолжается.

Может быть, сахар, которым Полонский набил скрипичный футляр, слегка облегчит учёному существование и даст возможность раздобыть нужные проводки для его чемодана. Возможно, в его светлой голове мелькнёт какая-нибудь другая, более блестящая идея освобождения. Ведь недаром друзья Полонского из Криминальной Полиции прозвали этого дерзкого грабителя Гением Больших Дорог.

Л.Подистова