Текст книги "Отпусти прошлое (СИ)"
Автор книги: Mary Lekonz
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
– Ты мой старший брат… – Билл задержал свои руки на плечах. – Мой любимый брат.
Том молча обнял младшего. Ему не нужно было отвечать. Билл всегда знал, о чем думал и что чувствовал близнец.
В день празднования тринадцатилетия близнецов, их мама Симона с волнением рассказала, что во время родов Билл запутался в пуповине и не дышал почти полминуты. За это время здоровенький и крепенький Томас орал во всю силу только что развернувшихся легких – орал гневно, будто требуя что-то. И лишь когда младший порозовел и задышал, робко попискивая, старший поутих, прислушался и успокоился. На Тома история произвела удивительное впечатление. Том начал воспринимать своего милого, более слабого физически, но сильного духом младшего брата как подарок, вымоленный им когда-то у высших сил. Все проблемы Билла стали его собственными, все драки, конфликты, бредовые идеи и вспышки гениальности от Билла Том принимал с несвойственной юности стойкостью, вдруг поняв, что при ином раскладе судьбы он мог бы оказаться в этой жизни один, с постоянным ощущением потери, а от гармоничного мироощущения остался бы лишь маленький могильный холмик с двумя одинаковыми датами на черной табличке – через тире.
Билл покрывал легкими поцелуями острые скулы брата, сминая руками полотенце. Боль уменьшалась, если ее делить на двоих. Том не мог выразить словами переполняющие эмоции, только мелко переступал босыми ногами и глубоко дышал. От прикосновений кружилась голова.
– А где… Эрик? – стремясь хоть как-то прийти в себя, спросил Том.
Билл пожал плечами.
– В комнате остался.
– Следи за ним, – Том тревожно посмотрел в карие глаза близнеца. – Зря ты оставил его одного.
– Ты был во всем прав, – сглотнув, тихо сказал Билл.
Том помотал дредами.
– Не будем говорить об этом сейчас. Иди.
Билл с трудом отцепился от брата.
Том очень медленно высушил дреды. Морщась от саднящих ощущений в заднице, натянул спортивные штаны и чистую майку.
Рядом с дверью в ванную на полу сидел Билл. Том привалился к стене.
– Он сбежал, – отстраненно сообщил Билл, вытащил из кармана сигареты. – Прихватил мою новую кожаную куртку.
– Сигарету дай, – протянул руку Том.
Они молча курили. Том щурился, глотая горький дым. Все было напрасно. Зачем он подставил себя, оплачивая долг Эрика? Надо было развернуться, взять Билла за руку и увести из притона. Настоящая любовь… Том посмотрел на брата. Билл слишком заинтересованно рассматривал сигарету. Длинные ресницы дрожали, губы кривились в насмешливой улыбке над самим собой. Вот такая настоящая любовь…
Вскоре Том категорически заявил, что собирается лечь спать. Билл притащился следом в его комнату, долго ныл, изображая медицинского работника, потом принес обувную коробку с аптечкой, собранной мамой, перебирал тюбики и читал инструкции. Нашел какую-то вонючую мазь, утомительно нудел над обессиленным Томом, порываясь оказать неотложную помощь. В конце концов, Том отобрал банку, отослал брата и, кривясь от необходимых движений, намазал охлаждающей субстанцией зудящую горячую дырочку. Едва не заплакал, когда ощутил, как там все растянуто и травмировано, но так и не унизился до слез. Том Каулитц никогда не плакал.
Билл быстро вернулся, забрался под нагретое одеяло, обнял близнеца руками и ногами. В детстве они часто спали вместе, в одной постели, прижавшись друг к другу. Как же было уютно просыпаться и смотреть на сладко сопящего братика… Том вздохнул, погладил Билла по мягким черным волосам.
– Я люблю тебя, Томми, – засыпая, промурлыкал Билл.
Утро началось с трезвона мобильного телефона. Пока Том просыпался, Билл вскочил с постели, схватил со стола вибрирующий айфон и, шипя, как дикий кот, выбежал из комнаты. Том слушал в утренней тишине, как Билл матерно посылал своего возлюбленного и грозился спустить его с лестницы, если еще раз увидит. Через несколько минут Билл осторожно заглянул в комнату. Том сомкнул ресницы и сделал вид, что крепко спит.
– Привет, Саки, прости, что так рано. У нас проблемы с Эриком. Он обдолбанный сидит у подъезда. Нет, я не хочу с ним общаться, – снова послышался из коридора спокойный голос Билла, разговаривающего с главным телохранителем группы.
Билл прокрался в кровать Тома, когда тот перестал притворяться и по-настоящему погрузился в дрему. Прикоснулся мягкими губами к русому виску. Том пошевелил бровями.
– Спи, Томми, еще очень рано. Я с тобой. Я теперь буду только с тобой, – он подлез под руку и уткнулся носом в плечо близнеца.
Билл быстро заснул и не видел, как на лице Тома появилась счастливая улыбка.
========== Часть 2. Blumchen ==========
2015 г.
Стробоскопы светят в глаза, отзываются пульсирующей болью в голове. Ритмичный саунд заставляет тело биться в такт. Музыка утяжеляет, пригибает к земле, давит на кости, выматывает жилы, будто земное притяжение увеличилось в разы в результате глобальной катастрофы. Воздух вязок, мутные склизкие тени извиваются инопланетными водорослями. Какой мерзкий мир. Жизнь приобрела две краски – боль и кайф. Сейчас Билл переживает пограничное состояние – остатки нирваны медленно съезжают, отрезвляя, показывая реальность во всей своей неприглядности. Но скоро будет плохо, очень плохо.
Парень безошибочно выделяет из толпы мужской жадный взгляд, медленно проводит рукой по встрепанным белокурым волосам. Он еще очень красив и мучительно радуется, когда на него так смотрят. С вожделением. Хоть какое-то разнообразие на фоне всеобщего равнодушия и отвращения.
В тесной кабинке клубного туалета Билл моментально отмечает обострившимся обонянием шлейф волшебного порошка – кто-то несколько минут назад рассыпал здесь звездную дорожку. Мысль воодушевляет, и Билл совсем не сопротивляется, когда грубые мужские руки нетерпеливо разворачивают его носом к грязной стене, тянут вниз потертые джинсы. Если бы Билл мог что-то чувствовать, то он тонул бы сейчас в волнах боли и омерзения. Но в сознании лишь предвкушение, тело расслабленно поддается резким толчкам, Билл только морщится, сдвигая брови. Не в первый раз. Смятые купюры летят в лицо. Мужчина что-то говорит и покидает кабинку. Билл облегченно съезжает по стене на пол. Разглаживает деньги. А как все хорошо начиналось. У его ног лежал целый мир, он мог бы реализовать столько идей! Если бы вовремя остановился. Если бы послушал брата. Если бы… Но сейчас поздно. Молодость, красоту, талант – все променял на мутную каплю яда на конце дрожащей иглы…
– Стоп! Снято! Вы отлично работаете, парни! Ты в порядке, Билл?
Билл кивнул головой, мгновенно стряхивая роль, и выпал из кабинки.
– Да, я думаю. Это было так… неистово!
Реальность, его прекрасное настоящее жило, дышало, говорило громкими голосами, окутывало множеством взглядов. То настоящее, где он был здоровым, состоявшимся, успешным. Та жизнь, где он наконец-то решился воплотить свою давнюю идею в клип. Счастье от пронзительного осознания момента накрыло с головой, и на пике высокой радостной волны Билл начал обнимать всех подряд, начиная от режиссера и заканчивая странной девушкой-трансом из массовки.
Эйфория окутывала мерцающей дымкой. Билл легко отыгрывал эпизоды, ныряя в пучину боли и отчаяния, и снова возвращался, светился улыбкой. Быстро говорил на камеру, глотая слова, повторяясь, стараясь выплеснуть мысли и эмоции.
– Потом доболтаешь, – отвлек появившийся в дверях Георг, махнул рукой с зажатой пивной бутылкой. – Из графика выбиваешься.
Билл улыбнулся и басисту, хотя в другое время наверняка бы огрызнулся за прерывание монолога на самом пафосном месте.
В небольшом помещении полностью воссоздали атмосферу клуба. В кислотном свете под заводную музыку дрыгались люди. Билл продирался сквозь толпу, даже не пытаясь сфокусироваться на ком-либо. Пиво на голодный желудок легло правильно, и теперь блондин чувствовал себя расслабленным и необыкновенно благодушным. Толкнул плечом стройного парня в толстовке и куртке.
– Смотри, куда прешь,– беззлобно отреагировал Том, вытер рукавом плеснувшую на лицо пивную пену. Гео и Густав стояли рядом, чуть покачивались в такт музыке. Все в образе сильных парней, отрывающихся в клубе.
– А ты красавчик, «Блюмхен», – усмехнулся Том, скользнув темным взглядом по намакияженному лицу и надписи на грязной футболке.
– Может, тебе денег надо? – ехидно поинтересовался Георг.
Билл расслабленно взмахнул руками.
– Уже нет. В следующий раз.
Том одобрительно улыбнулся. Билл чувствовал, как в подсознании близнеца горели ветхие мосты прошлого, как менялись, замещались картинки. Не зря Билл несколько часов провел с профессиональным психологом и режиссером, шаг за шагом выстраивая канву видеоряда. На первый взгляд, новаторский клип был решительным выражением мнения группы по поводу серьезной проблемы. Но Билл надеялся справиться с персональным кошмаром, одним на двоих, который не отпускал уже столько лет.
Том так и не высказался о затеваемой Биллом наркоистории, в отличие от Георга и Густава, которые бурно обсуждали детали. Фыркали, матерились и громко удивлялись рискованности фронтмена, с такой смелостью надевающего на себя неприятную маску наркомана. Том молчал, потирал пальцем тонкие усы, но его взгляд заметно теплел, когда он смотрел на младшего брата – словно погружал в нагретые солнечным полуднем золотистые озера. Билл блаженно жмурился от осознания своей правоты.
Попав на съемочную площадку, Том так заметно растерялся, что Билл испугался братской истерики. Но сильный старший лишь зябко и совершенно по-билловски обхватил себя руками за плечи. Паника промелькнула в карих глазах, когда к нему, в сопровождении режиссера, подошли два парня – чернокожий и белый, крупный, бородатый.
– Это дилеры, – радостно сообщил Тому рыжебородый режиссер и обозначил дислокацию. – А ты с Густавом и Георгом представители мафии. Дилеры вас боятся и уважают.
Том кивнул, сощурился на серое небо. И удивительно быстро вжился в полученную роль.
Лишь когда на улице окончательно стемнело, парни вернулись с напряженных съемок в студию, где обитали несколько недель, усиленно готовясь к предстоящему туру. Билл долго тискал собак и распинался перед камерой, торопился высказаться по полученным впечатлениям. Наконец, распрощался с уставшим оператором. Густав с Георгом уже удобно развалились в зоне отдыха с пивом и горячим ужином перед большой плазменной панелью. Собаки перебрались поближе к еде. Том вышел из душа с мокрой головой, потряс волосами.
– Шел бы ты отмываться, «Блюмхен», – внимательно глядя на потрепанного брата, заметил он. – От тебя несет, как из сортира.
– Да, поторопись, – внезапно отозвался с дивана Густав. – А то даже у меня, примерного семьянина, от твоего вида появляются нехорошие мыслишки.
Билл усмехнулся как можно развратнее и, подрагивая бедрами, направился в душ.
Кажется, его рискованная затея удалась. Съемочная группа была заинтригована развивающимся на камеры действием, хотя все они были люди тренированные. Из этого Билл сделал закономерный вывод, что клип вызовет резонанс в обществе. Но и сам он, отыгрывая другую реальность, словно линял, как ящерица, перекраивал прежние впечатления, освобождался. Видел, как светлело лицо Тома, хотя по сюжету вроде бы радоваться было нечему. Билл ощущал чувства брата, его понимание и желание переосмыслить свою личную историю по-новому.
Билл стоял под душем, расслабляя уставшее за два дня съемок тело. Роль далась ему подозрительно легко, эмоции били через край, словно долго копились и ждали, когда придет время. Билл убедил в своем порочном падении всех вокруг. Даже самого себя. Руки чесались, возбуждение пульсировало по венам. В голове висел сладкий туман. Эйфория. И предвкушение.
Билл так и не смог больше влюбиться. Ни в парня, ни в девушку. Впрочем, он давно признался себе, что женщины его интересуют лишь с эстетической точки зрения. Сильного влечения к противоположному полу Билл не испытывал, даже когда несколько раз поддавался любопытству и соглашался на интимные рандеву. Ну приятно, не более. С парнями было сложнее – у Билла замирало сердце, гулко бухало в груди, отдавалось томлением в паху. Иногда он шел на поводу у страсти. Робко надеялся, что может быть, на этот раз… Но иллюзия доверия вскоре таяла, Билл начинал замечать ужасные недостатки потенциального партнера, подозрительно анализировал слова и поступки, не выносил напряжения в отношениях и быстро отступал. Билл понимал, что дело не в его друзьях, а в нем самом, в его неумении и нежелании довериться, понять, принять. В травме юности. В отрицании настоящей любви.
Единственный, кому Билл верил и любил безоговорочно, был старший близнец. Но и Том завяз в проблеме. Каждую весну он срывался в двухнедельный сексуальный загул: шатался по клубам, активно знакомился с разными девчонками и трахался-трахался-трахался, как мартовский блудливый кот, словно пытался доказать что-то себе и другим. Присутствие постоянной любовницы не останавливало старшего брата, он возвращался под утро, пахнущий чужими духами и перегаром, растрепанный, удовлетворенный… Билл же проводил эти ночи в рассказах и дамском алкоголе, утешая периодически впадающую в истерику официальную пассию Тома.
В искажающем линии стекле душевой кабинки появился знакомый силуэт. Билл немного отодвинул дверцу, высунул голову.
– Я тебе полотенце принес, – пояснил Том.
Билл радостно улыбнулся. Такая трогательная забота была необыкновенно приятна.
– Вытирать будешь?
Том многозначительно пошевелил бровями.
– Не. Боюсь не справиться с искушением.
Он повесил полотенце на ближайший крючок и вышел из маленького теплого помещения, а Билл остался с улыбкой на лице.
Когда становилось совсем невмоготу, когда голова отказывалась соображать, а все более-менее вытянутые обтекаемые предметы казались фаллическими, к Биллу, безошибочным чутьем угадывая его состояние, пробирался Том. Хитро смотрел в глаза, сохраняя при этом серьезное лицо.
– Ты готов снова проверить наши братские чувства на прочность?
Они страстно ласкались, доводили друг друга до нереального возбуждения и срывались в ослепительные оргазмы, лишь руками, целовались до умопомрачения и обнимались так, что вскоре начинали болеть губы и кожа. Но ни разу не переступили тонкую грань. Билл хотел до безумия, и каждый раз просьбы готовы были сорваться с припухших губ, но Том предупредительно останавливал – глазами, едва заметным отрицательным жестом.
Они ни разу по-настоящему не говорили об этом. Иронизировали и шутливо подтрунивали друг над другом на тему своей «братской близости» и это придавало жизни жгучей пикантности. Они усиленно делали вид, что просто братья, но интимность их поз и взглядов рассмотрел бы даже слепой. Билл не знал, чего больше в их отношениях – любви или близнецовой привязанности. Он знал Тома как самого себя, понимал каждый его поступок, каждое слово, считал брата красивейшим мужчиной – сексуальным, умелым и нежным. И желал соединиться с ним – совсем. Но Том всегда тормозил у определенной черты. В его памяти страшным шрамом застыла одна весенняя ночь.
Билл выбрался из душа, повязав на бедрах длинное полотенце, как саронг. Неслышно прошел босыми ступнями до зоны отдыха.
На диванах перед плазмой все также сидела теплая компания – Густав с Георгом и присоединившимся блондином Аароном увлеченно обсуждали насущный вопрос о том, должен ли человек, оплативший, пусть даже и завуалировано, дозу наркоману, испытывать муки совести. Билл улыбнулся – если у людей после выхода клипа возникнет хотя бы только этот вопрос, то он сделал большое дело. Том затягивался сигаретой и отстраненно отправлял к потолку полупрозрачные колечки. Билл принюхался к дыму.
– Специальный кольцевой табак, – заметив действия брата, обернулся Том. – Для выдыхания больших и малых форм. Параллельно раскрывает мистическую сторону жизни. Только в Берлине такой продают.
Его хитрая физиономия выражала полнейшее удовлетворение.
– Вот сука, – беззлобно отозвался Билл с некоторым удивлением.
Том раньше не шутил на эту тему. Видимо, действительно сильно отпустило. Вся компания дружно засмеялась, откровенно рассматривая полуголого фронтмена.
– Вы как хотите, а я спать, – выговорил Билл, распрямляя плечи под волнующими мужскими взглядами. – Работаю на вас, как… средневековый крестьянин! – блеснул он напоследок эрудицией и скрылся в своей комнате. Дверь, однако, не запер.
Билл стоял около двухметрового зеркала, которое только сегодня по его категорическому приказу принесли в спальню, не торопясь избавлялся от макияжа, пристально всматривался в свои черты через отражающую поверхность. Влажное полотенце висело на батарее.
В комнату тихо зашел Том. Остановился у двери, щелкнул замком.
Билл уже убрал остатки грима с кожи и протер лицо тоником, когда брат, наконец, очнулся.
– Билль… – его голос звучал несколько неуверенно. – А почему ты голый?
Билл взглянул через зеркало на близнеца. Глаза Тома горели янтарными огнями. На младшем, действительно, была лишь белая футболка с пуговичками на планке. Пожалуй, и правда коротковата, даже татуировку-звезду не прикрывала.
– Вообще-то я собирался лечь спать.
Билл поднял бровь, наблюдая за маячившим сзади Томом, потом чуть нагнулся, приблизил лицо к гладкой вертикали, стирая с глаза черный карандаш и тени. Том издал странный звук – то ли вздохнул, то ли всхлипнул. Неслышно подошел к брату. Прикосновение теплых ладоней к обнаженным бедрам отозвалось по всему телу горячей волной. Билл вздрогнул.
– Какой ты… бесстыжий, – прищурился Том в отражение, кончиком языка поддел свою пирсу на нижней губе.
– Не нравится? – поинтересовался Билл, смазывая тушь. Прогнулся в пояснице. Игра была рискованной, но так сладко трепала нервы.
– Я никогда… – начал Том и отвел глаза.
Билл улыбнулся.
– Отпусти прошлое, Том. Все уже давно случилось. Только от тебя зависит, как прошлое повлияет на будущее. Плохой вариант мы уже знаем. А что ты на самом деле хочешь?
– Тебя, – просто отозвался Том.
– Я твой.
Том удивленно распахнул карие глаза.
– Вот так… без слов?
– С тобой – безусловно.
Они смотрели на себя в зазеркалье. Разные и такие похожие. Идеальные близнецы. Гладкие темные волосы Тома контрастировали с белокурыми встрепанными прядями Билла, но выражение их лиц было одинаковым. Они оба следили, как руки Тома забирались под тонкую футболку младшего брата, от пупка выше, оглаживали ребра, поднимаясь к напряженным соскам. Билл ощущал, как тонкие пальцы стискивали чувствительные вершинки, и дурел от удовольствия – визуального и того, которое разбегалось веселыми искорками от груди по всему телу. Том положил подбородок Биллу на плечо. Его пальцы медленно спустились по теплому изящному телу до паха.
– Ты капаешь, братик, – тихо заметил Том, обхватил напряженный член близнеца, большим пальцем скользя по мокрой открытой головке. Из щелочки активно выделялась смазка. Билл и не заметил, когда успел так сильно возбудиться. От желания темнело в глазах, отражения словно покачивались, сплетаясь друг с другом. Том шумно выдохнул. Билл, наконец, обратил внимание, как брат смотрел на его член – не отрывая жаждущего взгляда, постоянно прикусывая пухлые губы.
Том не дал ему сообразить, повернул к себе, молча опустился на корточки, кончиком розового языка слизнул белесую каплю с головки. Билл сильно сжал губы. Видеоряд опьянял даже больше тактильных ощущений. Том увлеченно облизал напряженный член до основания, потом вернулся к головке и забрал в рот, как леденец. Его неумелые действия так сильно повлияли на Билла, что он быстро запустил свои пальцы в густую шевелюру брата, освобождая мягкие волосы из хвоста, отвлекая себя, чтобы не кончить вот прямо сейчас, в жадное горячее горло. Том зажмурился. Старший обожал, когда в его волосах копошились, гладили, плели косички. Билл ритмично погружал свои пальцы в темно-русые пряди, прочесывал и подергивал. Том посасывал головку в заданном темпе, забирая чуть глубже. Билл едва сдерживал стоны, так было приятно, до дрожи в коленках. А потом Том посмотрел на близнеца снизу вверх. В ярко-карих глазах светились похоть и наслаждение. С пошлым чмоком Том выпустил изо рта член.
– Ты вкусный, – и облизнулся.
Билл провел ладонями по его длинной сильной шее и плечам, поддел лямки белой майки. Потянул наверх. Том позволил младшему брату стянуть с себя майку. Медленно поднялся на ноги. Билл засунул руки под пояс его джинсов. Там было горячо. Пальцы сразу натолкнулись на твердый гладкий орган. Путаясь в пуговицах, Билл судорожно освободил напряженный член из плена одежды. Близнецы одновременно прижались друг к другу, стараясь соприкоснуться всеми точками тела, притереться, как идеальный механизм. Зеркало отразило их совершенство, горящие взгляды, нетерпеливые касания. Руки Билла настойчиво погладили узкие бедра брата. Том ткнулся носом во вкусно пахнущую близнецом шею.
– Я знаю, Билли, – прошептал, нарушая тишину. – Ты актив со всеми своими парнями. Ты всегда доминируешь…
– Откуда знаешь? – тихо спросил Билл, всматриваясь в профиль Тома. Зеркальный Том выглядел смущенным.
– У меня есть глаза. И интуиция, – его длинные ресницы приятно щекотали шею. – Но я не могу.
Том резко поднял голову. Совсем рядом Билл увидел глаза брата, полные тревоги и застарелой боли.
– Я бы хотел подчиниться, я люблю тебя и полностью доверяю. Я очень хочу отдаться. Но я не могу переступить… пока не могу.
Билл вдруг гибко извернулся в руках Тома и прижался к его паху голой белой задницей.
– А так – можешь? – он обернулся через плечо. В раскосых глазах засверкали шальные огоньки.
Том чуть не задохнулся, осмыслив соблазнительное предложение. Руки сами принялись изучать, поглаживать податливое упругое тело. Билл и не ожидал, что до такой степени поплывет от нежных братских рук на своей коже. Впрочем, бедром он ощущал внушительный торчащий ствол, ничем не меньше собственного, и эта мысль почему-то доставила Биллу новую порцию извращенного удовольствия. Он чуть прогнулся, упираясь ладонями в зеркальную поверхность. Короткая футболка задралась, показывая старшему ямочки на пояснице. Том шумно выдохнул, игриво подхватил младшего под круглые половинки. Билл заметил, как собственный член возмущенно ткнулся в холодное зеркало, требуя немедленного развития событий.
– Редко так делаешь? – не удержался от вопроса Том, осторожно касаясь пальцами сжатого входа.
– Очень редко, – серьезно подтвердил Билл и нервно улыбнулся. – Иногда хочется… чего-то нового, так остро по нервам…
Том гладил его словно бы небрежно, слегка нажимая, другой рукой плавно скользя по вертикально стоящему члену. На зеркале появились следы от смазки. Билл ощущал легкий туман в мыслях и нереальное желание трахнуться со своим сексуальным братцем уже сейчас, и неважно, как это произойдет. Лишь чувство самосохранения остановило его от необдуманных действий. Собрав силу воли, Билл провокационно наклонился, потянулся к недалеко стоящей тумбочке, пошарил в верхнем отделении. Растрепанный Том, с полыхающими глазами и мощным стояком, наблюдал живописную картину сзади. Его пальцы устремились вдоль раскрытой ложбинки вниз, по промежности, коснулись поджатых от возбуждения яичек. Билл вздрогнул от сумасводящих манипуляций и чуть не выронил баночку дорогого крема, попытался выпрямиться, но замер на полпути, так невозможно-сладко сжимали томовские ладони его яички и терлись о промежность. Билл щелкнул крышкой и погрузил пальцы в душистый крем. Пока Том игрался с его яйцами, щедро намазал свой проход. Уловил еще один изумленный выдох Тома, полюбовался в отражении на обалдевшее лицо с почему-то краснеющими скулами. Чьи-то пальцы медленно и ласково скользнули внутрь, Билл не разобрал – чьи. Это было так по-новому и ошеломительно приятно, что мозги быстро отключились. Пальцы путались, опережали друг друга. Наконец, Том с легким рычанием отбросил братскую руку, заявив свое исключительно право на проникновение. Билл зачерпнул еще крема и схватился за твердый томов стояк. Тихий стон близнеца вызвал у Билла обильное слюноотделение и пульсацию в терзаемой длинными пальцами дырке. Ему уже не хватало терпения на полноценную растяжку, Тома хотелось до обморока, пусть через боль, в этом тоже было наслаждение. Билл решительно направил в себя напряженный скользкий член.
Это было даже лучше, чем он думал. Страстно стонущий Том, его восторженное лицо в зеркале, красивые руки с напряженными венами и медленное движение внутрь – плавное, сильное, ни с чем не сравнимое. Билл задержал дыхание, так это было впечатляюще – эмоции заполняли до отказа, так же, как большой член заполнял его самого. Слишком особенно, чтобы оценивать. И вроде бы болезненно, чтобы сразу наслаждаться, но Билла трясла нервная дрожь удовольствия от мысли, что Том – вдруг – в нем, мощно двигался в узкой тесноте, выдыхая вместе со стонами невероятные пошлости. Да-да, Билл не одобрял грязных слов в сексе, он так врал кому-то в интервью… Но на самом деле, он не мог придержать свой язык и ругался в особенно интимные моменты, как портовый грузчик, употребляя не только немецкие и английские, но даже турецкие и испанские эвфемизмы. И сейчас в рваном шепоте Тома Билл слышал свои интонации, и это заставляло сладострастно извиваться в крепких руках. Привыкание пришло как-то подозрительно быстро, ощущение твердого члена внутри было настолько упоительным, что Билл разрешил себе получать удовольствие, наблюдать в зеркале их обоих, соединенных в одно целое, с одинаковыми гримасами эротического экстаза, в одном ритме двигающихся друг в друга.
В дверь раздался подозрительный стук.
– Мы с Густом ушли спать! – весело и пьяно проорал Георг. – И совсем не так, как вы подумали, извращенцы!
Том дернулся, вышел наполовину из податливого тела и толкнулся как-то по-другому, одновременно громко посылая друга Йорки подальше, а Билл вдруг вскрикнул и распахнул глаза, которые мгновенно наполнились слезами от неожиданного резкого кайфа. Том задел внутри чрезвычайную чувствительную точку, ослепительно вспыхнувшую терпким наслаждением. Билл испуганно закусил губу. Он, конечно, знал про чудесные свойства простаты и в своих редких приключениях использовал на партнерах, да и месторасположение у самого себя представлял не понаслышке, но ни разу у него не было такого волшебного впечатления. Том сразу просек, отчего близнец вдруг вцепился руками в края зеркала, прогнулся и расставил ноги пошире, умоляюще смотря через отражение. Старшего не надо было просить вслух. Тело брата посылало недвусмысленные сигналы, просило немедленно ускориться. Не меняя удачного угла вхождения, Том быстро толкнулся бедрами, обхватил истекающий смазкой член брата, сильно и резко прошелся по всей длине, до предела оттягивая крайнюю плоть. Тут же Билл испытал такую жгучую истому, что тело выпрямилось упругой дугой и напряглось всеми мышцами. Электрическая дорожка пробежалась по оголенным нервам, выплеснулась наружу белыми струйками – прямо на зеркало, потекла неровными потеками. Не справившись с удовольствием, Билл громко застонал, откидывая голову и смотря в зазеркалье – на свой отрешенный взгляд с поволокой, полуоткрытый рот, и на Тома, закусившего губу, зажмурившего глаза… Сквозь всполохи отлетающего оргазма Билл ощущал глубокие финальные толчки, будто брат пытался забраться внутрь целиком, из последних сил, до летающих звездочек. Стон из сомкнутых губ. Том вытащил твердый член, заставив Билла охнуть, направил в свое отражение, быстро провел рукой по пульсирующему венами стволу, сжал пальцами под головкой. Покрасневший член дрогнул, брызнул в зеркало теплым семенем, оставляя мутные разводы рядом с такой же белой дорожкой.
Том выровнял дыхание, прижался темноволосой головой к белокурым прядям Билла. Они смотрели на себя зеркальных – расслабленных, довольных пережитым общим удовольствием. Том обнял брата за талию, притянул к себе. Младший небрежно провел пальцами по гладкой поверхности зеркала, смешивая их сперму.
– Так и должно быть, – хрипло одобрил Том.
Через несколько минут братья оторвались от мистического созерцания себя и переползли на кровать, завернулись в одно теплое одеяло.
– Скоро весна, – по непонятной логике выговорил Том.
Билл зажмурил счастливые глаза.
– Моя потрясающая интуиция предсказывает, что эту весну ты проведешь в моей постели.
Братья засыпали, слушая дыхание друг друга, соприкасаясь плечами.
Кажется, они окончательно отпустили свое прошлое.
