Текст книги "Августовская гроза (СИ)"

Автор книги: Marvenjen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== Часть 1 ==========

За окном дождь. Он шумно стучит по толстому стеклу, нежно убаюкивая своим равномерным ритмом. Серое монотонное небо, ревностно не уступающее даже маленькую щёлочку солнечному свету, ощутимо давит на город. Ему кажется, что его поместье проклято на вечную унылую погоду. Вода стекает по гладкой поверхности окна, и он, как в детстве, мысленно устраивает гонки между двумя капельками дождя, горько ухмыляясь про себя своей маленькой глупости.

Но от душащей тоски он более не знает, чем себя занять. Кричать уже не хочется, рвать на себе волосы от запутанности своей катящейся на дно жизни тоже.

Две с половиной недели прошли.

Обычно в сказках, которые мать читала ему в детстве, герои не доходили до такого состояния. Им словно с небес приходил ответ на их вопросы, решение их нерешаемых проблем.

А ему не приходит абсолютно ничего.

«Да потому что нет никаких небес, глупый, ты один на этом свете, один»

Он не знает, что ему делать. Не знает, как спасти себя, как распутаться во всём, что сам наворотил.

Стоп…

А почему сам?

В мозгу, наперекор тоске и совести, вновь возникает эта удушающая мысль, которая преследует его всю его жизнь.

Это не он виноват. Да, далеко не он.

Вся его жизнь зависела только от одного человека, и сломана теперь только им.

Его отцом. Его родным папочкой.

Это слово хотелось выплюнуть, как невкусную еду.

Еду?

Нет. Любая еда, даже тухлая – деликатес по сравнению с этим словом.

Как дерьмо.

И нет более виноватого во всей этой хрени существа, чем его отец. Именно существа. Грёбанное пресмыкающееся, ползающее на четвереньках у ног Тёмного Лорда, как маленький, ничтожный домовой эльф, которому хозяин от нечего делать поломал ноги и заставил догонять его.

Отвратительно.

И он тянет и тянет за собой своего единственного сына. Чтобы тот тоже превратился в безмозглую подстилку под лордовские ноги.

Драко Малфою противно думать об этом. Он сглатывает ком в горле. Его лицо на мгновение кривится от отвращения и обиды, которую он только что проглотил. Снова.

Нет выхода. Он Малфой. Он сын этой мерзости и он ничего поделать с этим не может. Куда бы он не свернул, он встретится с позором. С осуждением. С презрительными взглядами.

Вот и кончилось его детство. Началась чёрная полоса и без того гнилой жизни.

Гниль, гниль…

Она везде. Она повсюду. Она течёт по его жилам. До гнилого чистая кровь. Не осквернённая маггловской жидкостью…

Рядом лежал ежедневный пророк. Новая убитая маггловская семья Фелпсов. Правительство считает, что это дело рук семьи Малфоев…

Семьи…

Семьи грёбаных Малфоев.

Все, кто знают Нарциссу, понимают, что фраза «семья Малфоев», не подразумевает её.

«Мужская составляющая семьи Малфоев», вот как следовало выразиться.

Она никого не убивала в этой жизни, а Драко мог. Он трус. Трусы непокорны голосу совести. Они покорны лишь голосу страха и самосохранения.

А дождь за окном стихал. Медленно проходил, оставляя Малфою наблюдать лишь безжизненное небо.

О, это небо. О, эта тишь.

Она так несвойственна его жизни, но так свойственна этому поместью.

Томная, аристократическая тишина, которая показывает чёткое воспитание и крепкую сдержанность всех живущих здесь. Даже домовые эльфы, ходящие в обносках, не в силах засрамить впечатление от этого дома. Все пропахло усталой темнотой, влиянием и гордостью.

Хоть сейчас его отец пресмыкается перед Тёмным Лордом, он, Драко, не допустит такого же падения их рода в глазах других людей. Он сохранит свою гордость хотя бы перед своей школой.

Да, школой.

Они ведь не знают, кто он… Но…

Драко сглотнул вновь. Её образ предстал перед ним. Её карие, волнистые волосы, черные глубокие, бездонные глаза, длинные ресницы и выразительные брови. Её маленькое лицо, её взрослый взгляд.

Две с половиной недели он не видел её, но вспоминал каждый день. И он понимал, что с его детством уходит и она.

Подобно Ромео и Джульетте, которые показали людям, что мир всегда разделён на две части, и чтобы избежать боли, лучше цепляться за «своих» людей.

И…что? Он только что вспомнил маггловскую сказку, которую она когда-то читала ему вслух. И тогда, казалось, вся его малфоевская броня падала на пол и он становился обычным человеком, который увлечённо слушал её голос. Без стереотипов, которыми его писали с детства.

Это были прекрасные дни. Личные дни. Скрытые от чужих глаз, ушей и ненужных, совершенно ненужных в тот момент слов. Он привязался к ней. Привязался очень сильно, вопреки всей его циничности и воспитанию. Вопреки своему внутреннему голосу, который твердил ему «беги». Он неопытен в этих делах. Он не умел голосом разума заглушать сердечные крики.

Как много она ему показала. Как облегчила его душу. Как запутала его в себе. Это было самое прекрасное лето в его жизни.

Он почувствовал себя обычным.

Чувствовал, когда они сидели вдвоём на берегу озера, смотря на безмятежную гладь воды.

Когда прятались в самых нелюдимых местах города для того, чтобы ни одна живая душа их не видела. Потому что шпионы повсюду. Никому нельзя доверять.

Но даже она сейчас не смогла бы ничего сделать с его сердцем.

Он будет скрывать это от неё, дабы удержать. Но это когда-нибудь всплывёт. Взорвётся. И этот взрыв разнесёт их на разные стороны этого мира. Он не думал об этом. Потому что хотел верить, что это произойдет нескоро…

И хоть он будет тогда клясться, что тёмные силы не тронут ни её, ни её семью, она не поверит.

Её ум сильнее чужых убеждений.

Он не сможет без неё.

Ни его циничность, ни его ненависть ко всему миру не распространялись на неё. Он не верил в маггловскую фразу «рядом с ней я другой человек», пока не испытал это на самом себе.

О, как же он понял…

За окном окончательно кончился дождь.

И вдруг…стук в дверь. Тихий. Аккуратный. Он знал кто это. Потому что больше в гости к ним никто не приходит, а все, кто приходят, сами открывают дверь. Без приглашения кого-то, кроме Малфоя старшего.

Драко спускается с подоконника на холодный пол. Холодный для других, но не для него. Его босые ноги привыкли к этому холоду. Им даже не надо было привыкать. Его душа холоднее, чем этот пол.

Он медленно проходит к входной двери и тихо спрашивает «Кто это?»

На всякий случай. До боли родной голос произносит своё имя, и Малфой открывает дверь с, почему-то, тяжёлым часто бьющимся сердцем. Он предчувствует. Знает, что эта встреча будет значительно отличаться от других встреч.

Девушка смотрит на него с настороженностью, которую тщетно пытается скрыть. Её глаза, уставшие, тоскливые.

Как же это неправильно.

Она должна излучать свет. Должна озарить собой всю его берлогу, словно солнце в первый день весны.

Но вместо этого она слилась в одну гамму с этим домом. Как бы она хорошо смотрелась здесь, будь она не маглорождённой волшебницей, а чистокровной, как и он. Если бы Люциус принял её присутствие здесь. Но это было так же невозможно, как если бы Драко попросил у отца разрешения взять в жёны домовую эльфийку.

Он ждёт каких-нибудь действий с её стороны, но она лишь стоит, немного промокшая из-за недавнего дождя и с сожалением смотрит на него. Кажется, будто какие-то невидимые силы борятся внутри неё. Он покорно ждёт. Стоит перед ней, на фоне зловещей обстановки холла поместья, подобно замороженному принцу, вышедшему из детской сказки.

– Привет…– тихо шепчет она. В её голосе читается всё, чего Малфой боялся.

– Привет, – отвечает он с короткой, тоскливой улыбкой.

И снова молчание.

Вдалеке вдруг слышатся слабые громовые раскаты. Скоро на их территорию заглянет гроза. Заглянет, и хоть как-нибудь скрасит его существование.

– Ты долго не заходила, – так же тихо произносит Драко, оглядывая девушку с ног до головы.

Гермиона с минуту колеблется, а потом делает шаг вперёд и, утыкаясь носом в его грудь, обнимает его сильную фигуру.

Драко моментально обхватывает её за талию, притягивая сильнее к себе.

Лишь бы она не ушла. Лишь бы не отпустила.

Иную девушку, при иных обстоятельствах, он бы оттолкнул. При удобном случае сразу на постель.

Но только не её. Он не заслуживает её саму, не имеет права на грубость к ней. Он никогда не имел этого права, но всегда пользовался им, когда называл её самыми обидными для неё словами. Она – его сокровище.

Сейчас она может делать с ним всё, что захочет. Плата за всё, что он делал с ней…

Все, но прошу, только не уходи.

Тихая боль стучит по венам. Он слышит стук её сердца.

Каждый момент с ней – счастливый, он не имеет права думать о плохом.

Но плохое само приходит вместе с ней. Она медленно вздыхает и произносит:

– Ты гордишься?

Эти слова произносятся с ангельской чистотой, без злого умысла. И Драко знает это. Но все равно слышит желчь. Слышит горечь.

Она знает…

Всё.

Конец.

Точка.

Нет смысла скрывать, оправдываться, строить из себя дурака.

Драко тяжело сглатывает:

– Нет.

Это не поможет удержать её.

Ничего не удержит её.

Гроза приближалась. Стоя на пороге злополучного дома, соединившись в крепких объятиях, они слышали её приближение.

Сказка кончилась…

– Ясно, – выдыхает она и отодвигается от него. Она смотрит на него с извинением и легкой настороженностью в глазах

За каждым её действием скрывается глубинный смысл, который понять очень легко.

– Ты их убил? – её взгляд меняется. Настороженность полностью искореняет чувство вины. Будто голос внутри неё непрерывно твердит ей: «Он – твой враг».

– Нет, – к горлу подкатывают сдерживаемые слёзы. Безысходность. Он чувствует безысходность, как человек, который узнал о том, что смертельно болен.

Он знал о ком она.

Но ты все равно причастен, потому что ты его СЫН, слышишь? Ты виноват не меньше!

– А кто? – требовательно, но очень тихо, спрашивает Грейнджер, смотря прямо в душу своими угольными глазами, прожигая насквозь каждую клетку организма.

Молчание. Драко опускает взгляд.

Он не будет плакать при ней. Не сейчас.

– Люциус…– короткое слово, за которым скрывалась горькая правда. Он не мог сказать её. Прямо и чётко.

Грейнджер смотрит на него, нахмурившись, глубоко дыша. Он знает, что она, так же как и он, скрывает свои эмоции.

Оба истощены до предела. Оба потеряны в этом огромном мире.

Оба прижались друг к другу, чтобы пригреться. Чтобы найти настоящее тепло хоть в ком-то в это холодное время.

У неё столько друзей, но она все равно одинока. У него весь тёмный мир и столько денег, но он беден.

Но судьба взяла своё.

Гермиона смотрит на него со скрытой болью в глазах. Весь свет пропал. Всё счастье ушло.

Она опускает взгляд, пряча глаза, которые начинают предательски слезиться.

– Ты знала их? – спрашивает он, пытаясь разрушить эту гнетущую тишину.

– Очень хорошо знала. Они были моими друзьями…– отвечает она, снова поднимая глаза, понимая, что прятать их нет смысла. Она пришла сюда сделать кое-что, и сделает это. Наперекор своему счастью. Несмотря на то, что она была счастлива.

Она это разрушит.

– Мне жаль…–он не умел быть нежным. Не умел успокаивать. Не знал, как удержать близкого человека. Не знал. И несмотря на то, что она любила его, что ей было тепло с ним, она ждала чего-то большего. Или чего-то…просто… чего-то.

Он не мог понять.

– Ты ведь знаешь, зачем я здесь. Ты ничего не хочешь сказать? Сделать? – произносит девушка, вновь сжигая его внутренности своим взглядом.

Малфой опускает взгляд. Внутри него больше ничего нет. Она сожгла всё.

Грейнджер выдыхает и медленно берёт его лицо в свои руки, притягивая к себе. Она знает, что ему тяжело. Видит.

Но ни у него, ни у неё нет выбора.

Последний день, последний поцелуй, последний контакт между телами. Для того, чтобы разойтись навсегда в разные миры.

Этот поцелуй не похож ни на один из тех, которые происходили между ними. Он холодный. Он мёртвый.

Небо на две половины разрезает ледяная вспышка огромной молнии. Слышится гром, и Малфой обхватывает её тело руками.

Это тот самый момент, который не должен заканчиваться, потому что вместе с ним закончится всё остальное.

Она разрывает поцелуй первая. Смотрит ему в глаза.

Она не выдаст его.

Он сам себя выдаст.

Гермиона опускает свои руки от его плеч и медленно пятится назад, к выходу.

– Прощай, Драко.

Малфой смотрит на неё, не в силах больше сдержать слёз.

Она уходит. Твоя жизнь уходит.На-все-гда.

Снова вспышка, снова гром.

Он разворачивается, открывает дверь.

И вдруг…

– Гермиона…– Драко окликает её, легко касаясь её плеча. Девушка не поворачивается, но застывает на месте. – Я люблю тебя…

Это то, что она пыталась услышать всё это время.

Она любила его, но отдавая себя каждый раз, она возвращалась домой с ощущением того, что он проглотил это, не заметив.

Она знала, как сильно он привязался к ней.

Но только сейчас она услышала то, что это было не просто увлечение.

Это была любовь.

Совесть проснулась в ней, открывая путь слезам.

Она не должна была плакать. Не должна была заставлять его чувствовать, что ей жаль. Но ей, чёрт возьми, очень сильно жаль.

Она его любит.

Она оборачивается вполоборота, чтобы он не видел её слёз.

– Я не буду скучать…– ответила она. Холодно. Отрешённо.

Это была её самая огромная ложь.

Она видела в нём добро. Видела в нём свет.

Но она не видела перед ним выбора. И смелости в нём она тоже не видела.

Смелость изменить хоть что-нибудь.

И всё равно любила. Несмотря ни на что.

И самая огромная ложь отдалась в душе обоих болью.

Она обрекла их обоих на гибель. На разную.

Он слаб.

И она тоже.

Дверь захлопнулась за ней, оставив его одного в этом огромном доме, одного в этом мире. Она не будет…

Ей плевать.

Но он не в праве её судить. После всего что он сотворил в этом мире…

И смысла во всем остальном он больше не видел.

Он погряз в ней. Он утонул в ней, как в океане, и обрёл способность дышать под водой. А она выкинула его вновь на сушу, но сил адаптироваться более не было. И смысла тоже…

Зачем ему песок, когда он видел глубины океана. Зачем ему ходить по суше всю жизнь, когда все, чем он мог существовать, осталось в воде.

Она шла прочь. Она дала себе слово не оборачиваться и не смотреть на этот дом. Но не получилось.

Грейнджер остановилась и обернулась я смотря в его окно.

В нём меркнула знакомая вспышка ядовито-зелёного цвета. Знакомая тишина после этого.

И незнакомое опустошение. Её чувства истощились. Хоть слёзы всё ещё текли по щекам.

Конец её любви. Конец его жизни.

Конец летнего, маленького счастья…

Ветер унёс последние отблески августовской, редкой грозы. Над городом вновь воцарилось серое, угрюмое, спокойное небо.

«Прости Малфой, но мой мир был дороже» произнесла она, и ушла прочь.