Текст книги "Пропавшая невеста"

Автор книги: Мару Мар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 3. Тайна платья

Слёзы сами покатились из глаз. Платье задело свежую рану. И так подло, нежданно!

Чтобы развернуть наряд, Вероника достала его из сундука и держала на вытянутых руках. Из подола что-то печально зашуршало и посыпалось на соляной пол. Вероника испуганно подхватила платье, думая, что жемчужная вышивка распустилась и падают бусинки. Но это были те же очень крупные кристаллики каменной соли, как на полу.

Удивительно, в пачках, из магазина, большие кристаллики редкость, а здесь только крупные, не песчинки. Словно кто-то нарочно просеивал соль, отбирая кусочки побольше и побелее. Платье внутри тоже было «законсервировано» солью. Может, поэтому казалось идеально новым, только-только с иголочки, будто его и примерить не успели…

Вероника придирчиво рассматривала свадебный наряд. Фаты в сундуке не нашлось, тем не менее, принять белоснежное платье за коктейльное никак невозможно.

Определить, насколько оно старое, когда сшито, по фасону не удавалось. Фасон – дизайнерский, скорее всего, это платье единственное в мире. Ну, облегающее, укороченное спереди, с фигурным вырезом на груди, везде по краю ажурные фестоны… Не на тонких шлейках, а красивые рукава-колокольчики выше локтя. На какой-нибудь Парижской выставке так и сто лет назад могли сшить, и в прошлом году оно бы стало сенсацией высокой моды. Откуда это чудо «от кутюр» в Жабокруковке?!

И главное, ни малейшего дефекта, ни единого пятнышка, самой мелкой дырочки, распустившейся ниточки, оторванной бусинки или страза Вероника углядеть не смогла.

Это огорчило ее ещё больше. Самое незначительное пятнышко делает свадебный наряд негодным для торжества по всем правилам. Веронике хотелось, чтобы платье оказалось старым, или пусть новым, но отложенным как испорченное. Но зачем его хранить с такими предосторожностями, если оно уже «бывшее»?

Объяснение лишь одно: это платье ещё ждет свою жертву… То есть, невесту. У настоящих хозяев дома подрастает дочь или внучка, которой кто-то решил подарить дорогущее платье. Может быть, отдал своё, счастливое, или купили заранее. Вот и хранят его. Чем не логичная версия?

Да совсем нелогичная! Кто же шьет такое платье заранее, даже не представляя, кому оно пригодится или понравится? Разве что хранит своё для потомков, ничуть не боясь, что необычный фасон выйдет из моды. Но, вообще-то, если на платье совсем нет следов носки, не логичнее продать его за хорошие деньги, чем хранить неведомо сколько лет, неизвестно для кого?

Вероника сейчас думала о другом. У нее дома нет свадебного платья, хотя планы такие были. А у некоторых подруг, даже из ее класса, тем более, у старших девчонок, такой странный наряд иногда в гардеробе встречается. Его покупают «на вырост», по случаю, неизвестно зачем или получают по наследству от старших родственниц. Втайне надеясь, что раз уже платье есть, то и повод надеть его вскоре найдется. Быть свадьбе! Не годится ему лежать без дела, вещь яркая, хочется в ней показаться.

Кроме того, Вероника знала, что в разных клубах и культурных учреждениях типа консерватории или школы искусств, несколько раз в год проводятся настоящие балы, не то, что их выпускной. Туда ходят танцевать в том числе в свадебных платьях, наиболее подходящих для полонезов и вальсов. Так что у тех, кто занимается в клубах танцев, может совершенно не быть планов замужества, а платье без дела не гуляет.

Но есть и третья, самая жуткая примета. Ее Вероника вспомнила сразу, а другими мыслями только уговаривала себя не думать то, что думалось само, против воли. Если девушка умерла, не сыграв свадьбу, а наряд невесты уж почему-то в ее гардеробе нашелся, он без труда превращается в идеальный саван. Потому что продать платье при таких трагических обстоятельствах не получится – суеверные все, не купят. Обманывать – страшно, вдруг, накличешь ещё какое-то горе, своего тебе мало? Вот и хоронят несостоявшуюся невесту в том, в чем не удалось ей покрасоваться при жизни. Именно такую роль на себе сейчас Вероника и примеряла.

Стряхнув гипнотическое притяжение свадебного наряда, она поспешно бросила его обратно в сундук и захлопнула крышку. Словно платье могло выскочить и силой надеться на нее.

От почти незаметного соляного запаха начала кружиться голова. В конце концов пещера даже с очень чистым здоровым воздухом, это почти что склеп! А сундук действительно похож на гроб. И в нем так и поджидает наивную «дачницу» белый саван…

Стоп машина! Хватит! Она явилась исследовать чердак? Так не успокоится, пока не обойдет его весь! А потом будет думать о жуткой и прекрасной находке.

Вероника подошла к круглому окошку. Совсем круглое, как иллюминатор на корабле, только перечеркнуто крестообразным переплетом. Красивое. Как открыть? Почему-то сбоку вместо петель забит в стену толстенный штырь. Ручки нет… неужели никак не открыть? Оказалось, окошко поворачивается горизонтально. Вероника случайно толкнула его сверху, и круглая рама провалилась на улицу, чуть не прищемив первооткрывательнице руку.

«Ого! Вот как ты открываешься», – Вероника повернула окно как столик, оценив оригинальность конструкции и порадовавшись своей сообразительности. Высунула нос в окошко и вдыхала утренний воздух, далеко не такой чистый и прохладный как в «склепе» за ее спиной, но более приятный сейчас. Живой.

Крыша дома напротив, повыше того, где жила Вероника, самого высокого на ближайшем участке улицы, полыхала красным железным покрытием под черепицу, как пожарное ведро. Из внушительной трубы шел дымок.

Странно… отгрохать такую домину и не поставить современную плиту? Или хозяева пользуются настоящей печкой для готовки особо натуральных блюд? Сейчас многие увлекаются всем натуральным, органическим, может быть, уже доказали, что еда разогретая на плите не идет ни в какое сравнение с полезностью той, что разогрета на печке? Всего можно ожидать от борцов за здоровый образ жизни.

Веронике встречалось много свидетельств, что хлеб, испеченный в настоящей печке, картошка в мундирах из костра, чай из котелка «с дымком» обладают неповторимым вкусом, никак не похожим на домашние продукты. А сама домашняя кухня не сравнится с магазинно-фабричной. Но лично Вероника хлеб в печи не пекла, к парному молоку нежных чувств не питала, а всю прочую еду делила на вкусную и невкусную, независимо от происхождения, поэтому сравнить по-настоящему не могла. Не спорила с друзьями, тем более, с друзьями родителей, но не особо верила. Фанаткой диет и подсчета калорий себя не считала, ела всё, что нравится и фигура ничего ей на это не возражала. Вероятно, нравилось домашней девочке ещё не самое вредное.

Дымок из соседской трубы потянул в сторону Вероники. Она принюхалась – ничего съедобного, кажется, жгут листья или бумагу. Неплотно прикрыв окошко, «дачница» оглянулась на сундук, молча, с важным видом хранящий свое сокровище. Заметила выступ кирпичного угла среди дощатых стен, сообразила, что это труба «ее» печки. С независимым видом, стараясь не давать воли тоске, еще покружилась по пустому чердаку, похрустела ковром из соли, сорвала пучок низко висящей травки – убедилась, что это действительно горькая полынь, чернобыльник. Повесить обратно не смогла и, не зная, что с ней делать, сунула в пакет и взяла с собой.

*****

С превеликим облегчением вынырнув из соляного «склепа», закрыв дверь и сбежав по лестнице, Вероника метнулась на кухню. Немедленно приготовила ещё чаю, присосалась к большой кружке и постепенно «оттаяла». Через десять минут ее мысли уже могли вращаться не только вокруг зловещей находки, а притягивались к вопросам попроще. Например, почему в доме совершенно нет сладкого?!

Вот с чем ей пить чай? Ни сушки, ни слойки, ни конфетки какой-нибудь, чтобы снять стресс. Действительно необходимо выяснить, где тут добывают что-то питательное и желательно, вкусненькое. Ей учиться ещё и учиться, а какая учеба без шоколада? Мозг без свежих фруктов и сладкого совсем не будет работать. Да, честно, она собиралась с утра трудиться над учебниками, но припасы важнее! Пора собираться в новый поход!

Вероника не хотела признаваться себе, что и без необходимости ее так и тянет сбежать из дома, погулять где-то подальше от того жуткого сундука. Интересно, хоть один мальчик понял бы ее страх? А Ромка? Нет, не надо, никаких мыслей о Ромке! Да она бы и не смогла ему рассказать о своем ужасе, будь они ещё в нормальных отношениях. Всё равно не поймет. Только посмеется. Обзовет ее глупенькой, скажет, что нельзя верить в приметы и… станет легче.

Стало бы. Теперь не станет. «Дачница» уже собиралась сделать новое глубинное погружение в бездну депрессии, но тут позвонила Людка.

– Как настроение? – бодрым голосом армейского сержанта спросила она и надолго потеряла дар связной речи, выслушивая историю экспедиции на чердак. – Ну чего ты сразу о грустном? – наконец перебила она излияния Вероники. – Свадебное платье могло не пригодиться в прямом смысле! Допустим, сшили его пятьдесят лет назад… а свадьба почему-то расстроилась. Допустим, невеста жениха с войны ждала. Ждала, ждала, а он не вернулся! Нет, не умер, неизвестно, пропал без вести. Ну, она ждала, ждала, ждала, а платье лежало. Допустим, он потом вернулся, но она уже растолстела и вышла замуж совсем в другом плате. А это ведь жалко, ты говоришь красивое, оставили для дочки… а родился сын, вот и лежит до сих пор. Или, пусть жених не вернулся, а она замуж так и не вышла. Ну жила, она жила, жила… дожила до того возраста, когда в свадебном платье уже не хоронят, вот и не пригодилось! Не подумай, наверное, она и сейчас жива, но элементарно не знает, куда его деть? Детей нет. Свадьбы у нее не было. Считать его счастливым или несчастливым или просто новым – непонятно. Вот и лежит.

– Меня ждет, – похоронно уронила Вероника.

– Опять ты… Хватит! – рассердилась Людка. – Вместо того чтобы сопли жевать, пошла бы познакомилась с кем-то из местных, и расспросила, в чьем доме ты живешь, и как там у них было со свадьбами?

– Думаешь, это так легко?

– А что сложного? Ты же в деревне! Тут все просто обязаны знать о соседях такое, чего те и сами о себе не знают! – Людка снова смеялась, заражая подругу оптимизмом. Серьезно, она даже на расстоянии действовала как реактор, излучающий уверенность в том, что всё всегда обойдется, если не зевать и не падать духом.

– Не лови ворон, – сурово посоветовала она Веронике. – Иди, погуляй. Да, и шоколадку купи, тебе полезно!

Ну прямо экстрасенс-телепат, а не подруга!

– И… всё-таки загляни туда на чердак ещё разок, ага? – напоследок попросила она. – Посмотри платье хорошенько, не наспех. И опиши или зарисуй подробно, каждую мелочь.

– Зачем?

– Ну а кто нарочно смартфон не взял, я? Ты не сможешь прислать мне фотку, значит, я его не увижу! Ты ведь не брала ни фотик, ни камеру, никаких достижений науки и техники, да?

– Угу.

– Вот и молодец, то есть, дурочка! Ладно, пока, люблю тебя, не скучай! Нарисуй обязательно! Это тебе задание наравне с учебой! Старайся!

– Ладно, бывай, – Вероника тяжко вздохнула и нажала отбой.

В чем-то Людка права. И память для себя нужно оставить, и с местными поговорить. Вообще, это свинство подкидывать в такой хороший дом такие сюрпризы! Если у вас такой особенный чердак, вы б его хоть на замок запирали! Хотя… тогда любопытство Веронику просто-таки сожрало бы с потрохами. И она, умница-отличница, уж придумала бы способ хоть одним глазком заглянуть на закрытый чердак. Зато теперь она точно знает, что там, и снова грустит.

Интересно, почему ее подсознание так пыталось не пустить ее на чердак. Хуже ей стало, оттого, что нашла это платье? Нет, не хуже. Просто реальность снова догнала и напомнила обо всём, от чего она надеялась спрятаться в этом дальнем углу.

Негде ей прятаться. От правды не спрячешься…

*****

Перед выходом за покупками Вероника очень вовремя вспомнила о распечатке карты, лежащей у нее в рюкзаке. До сих пор сверяться с картой не требовалось, а когда печатала, она даже не глянула, куда едет. Взяла с собой на всякий случай, потому что отец настоял. Изучала названия только в такси, от нечего делать. Тогда и узнала, что будет жить рядом с музеем архитектуры. А сейчас карта пригодилась.

– Здравствуйте, не подскажите, где здесь хороший продуктовый магазин? – спросила она у первой встречной тетеньки.

– Арт-молл, что ли? Так это вниз по улице, вон туда. Большой крюк сделать придется, но не пропустишь!

– Спасибо.

«Тут что Арт-молл близко? Вот меня занесло», – думала Вероника, шаря в рюкзаке в поисках карты. Развернула… и тут же поняла ее огромную ценность.

Улица Фестивальная извивалась огромной змеей в три загиба. Вероника поселилась в среднем ряду, вчера она видела верхний ряд, возле пруда, а в другую сторону, вниз изгибался обещанный «здоровенный крюк», ведущий на площадь к огромному торговому центру.

«Нетушки, Арт-молл не годится. Там конечно, есть сладенькое, и ещё много чего полезного, но сегодня я ищу местный магазин! Желательно, чтобы продавцы и покупатели в нем были местные, хотя бы только пироговские, а не съезжались за покупками со всех концов Киева. Или я ничего не узнаю!»

Сверившись с картой, Вероника пошла прямо к железной дороге. Перешла рельсы, миновала большую желтую коробку с красным логотипом – табачную фабрику, и вышла в другой угол Пирогова – Сороковую гору.

Непонятно, от Сороки-вороны это название или от «сорока сороков», главное – тут царит улица Лауреатская, а на ней есть значок продуктового магазина.

«Продтовары» легко удовлетворили кулинарные запросы Вероники. Она накупила многого разного впрок. А попутно завела беседу с молодой продавщицей – блондинкой весьма пышных форм, разбирающейся не только в сладком, но и в местных сплетнях. Магазин сейчас пустовал, продавщица была рада компании и возможности поболтать больше, чем выручке. Правда, родилась она не в Жабокруковке, а на Крещатике, местном, пироговском, конечно, но услышав робкие намеки на какую-то особую невесту с Фестивальной, сразу оживилась и сочувственно закивала.

– Помню, как забыть! Ох, всё село неделю гудело! Это когда Лянка пропала. Уж лет двадцать прошло, я маленькая была, в младшей школе, но бегала с девчонками смотреть платье… И сейчас как вспомню!.. Ничего не забыла!

– Очень красивая невеста была? – спросила Вероника.

– Лянка-то? Красивая. Беленькая такая, стройная… Не как модель, конечно, у них одни кости, а вроде тебя. Только повыше, кажется. Волосы длинные, развевались… Только странная слегка, такая мечтательница… Ну, она кажется, рисованию училась, им художникам полагается быть не от мира сего. В платье-то ее, само собой, никто не видал… Мельком только… Но я думаю, красота была настоящая! Лучше, чем любые теле-девочки на шоу.

– Так разве вы на свадьбе ее не видели?

– Какой свадьбе? Не было свадьбы! В том всё и дело, из-за свадьбы всё! Подробностей не знаю, врать не буду, а только должны они были пожениться. Любили друг дружку – страсть! За ручки держались… Да почти накануне поругались насмерть. А платье уж готово было и стол в ресторане заказан. Вот Илянка рано утром в свадебном платье и босиком ушла куда-то за край свалки, за край музея, к лесу вышла.

Там платье нашли. А она пропала. До сих пор так и не объявилась! Куда ушла? Почему платье бросила? Лето оно лето, но не настолько, чтобы голой-босой ходить! – продавщица возмущенно нахмурилась. Видно, давняя тайна не давала покоя.

– Ее в тот день почти от рассвета всё село искало. Вадим, жених-то, первый от родни узнал и собрал народ. Ой, что было… И ко всем большим прудам бегали, и боялись, как бы она под поезд не кинулась, а как поняли, что следы от Кирпичного переулка к свалке ведут, бабы заголосили… Все считали, убили ее и на свалке бросили. А там разве найдешь? Никогда! Но искали, искали и поняли, что выше пошла, по дорожке к лесу. Там обрыв над свалкой – ещё страшнее, точно – сама убилась! Нет, не нашли. Только платье это на краю обрыва лежало. Никаких следов больше!

Как платье нашли, тут уж полицию вызвали, стали всех расспрашивать, кто последний видел, куда пошла… А мы с девчонками как узнали, бегали к свалке смотреть. Там такие кордоны стояли, оцепление, словно сообщили, что там бомба зарыта! Один раз и такое было… Но тогда нам никак пробиться не удалось. Только одним глазком платье видели, когда его проносили. Красивое такое, не как обычно у невест – клумба из юбок, а гладенькое, как раз по ее фигурке… Эх, давно было… – продавщица мечтательно вздохнула о времени, когда была килограмм на сто легче.

– А жемчужная вышивка на нем была? – уточнила Вероника.

– Бусинки белые точно были. Мы потом ещё долго их находили в разных местах, где Лянка в последний раз проходила. Сотни две, небось, по селу рассыпалось. Бабы все и мамка моя так ругались, так орали, чтоб не смели мы их поднимать! А как не взять, красивые такие, жемчужинки… Всякое про них болтали, мол, проклятье какое-то, да я не слушала, не верю в глупости эти, вот и забылось. Первое дело у наших баб везде порчу аль проклятье искать. Только листик на огороде пожелтеет – ховайтесь, ведьма виновата! Урожая не будет, все с голоду помрем! Так нам ничего с дороги подбирать не разрешалось. А вдруг подброшено, а на нем порча черная! – продавщица засмеялась, колыхая шикарным бюстом.

– Какая ведьма? – уцепилась Вероника.

Но продолжить интересную беседу не удалось. Дверь открылась, вошли несколько мужчин в рабочих одеждах. Вероника не стала ждать, кивнула на прощанье, выскользнула из магазинчика и пошла домой.

Глава 4. Ведьма

«Вот значит как, никто это платье как свадебное не носил, не состоялась свадьба. Но несчастливая судьба на нем точно есть. Пропала его хозяйка, а куда, так и не знают. Или кто-то знает, но хранит тайну. Ещё и ведьма какая-то… Бред!

Но поверить, что то платье хоть полдня валялось на свалке, ещё труднее. Я ведь близко его рассмотрела. И бусинки там все на месте! Выдумают же… Фантазия у них тут богатая, по названиям видно. А французский фасончик для сельского платья – ничего? Имя у невесты какое-то необычное. Иляна, Лянка – это как полностью? Илона, что ли?

Как обычно, Людка права. Надо присмотреться к платью внимательно. Сверхъестественная или нет, есть в нем какая-то тайна. Точно есть!»

Чувствуя, как потяжелел рюкзак от покупок, Вероника брела обратно в Жабокруковку, рискуя получить солнечный удар среди моря асфальта. Всё открыто, как на тарелке. Как здесь можно куда-то пропасть, чтобы никто не видел?

Раз нет тени, нет деревьев, взгляд невольно зацепился за фигуру идущей впереди молодицы в красной кофточке. Она несла тяжелую сумку, тоже будто из магазина, но внутри или поблизости Вероника ее не видела.

Знойная брюнетка, по фигуре – в самом соку, лица не разглядишь, но походка… точно из итальянских фильмов! Как изящно перекладывает сумку из руки в руку. Талия – умереть от зависти, как только не переломится? Но всё остальное очень даже при ней, и по утомленной пластике сытой пантеры видно, что привыкла таскать тяжести, но никогда не забудет показать, что такая жизнь не по ней. Ей бы собственную виллу и яхту… а главное, чтобы мужик настоящий рядом, не как те, что вокруг табунами вьются. Тьфу, глянуть не на кого!

Вся эта жизненная философия читалась в движениях и королевской осанке незнакомки так ясно, словно была отпечатана крупным шрифтом между лопаток. Вероника шла за ней, каждый раз ожидая на повороте, куда та свернет? Но они уже минут пятнадцать шли вместе в сторону Фестивальной, и «дачница» вскоре уверилась, что местная красотка ее соседка.

Интересно, какой номер дома? И удастся ли увидеть ее лицо? Хоть бы оно не оказалось жутко вульгарным или слишком обыкновенным! Со спины дамочка такая красавица, хоть бы не разочароваться!

Отчего Веронике казалось важным, чтобы незнакомка оказалась симпатичной и спереди, она не могла объяснить. Разве что стремлением к мировой справедливости и вселенской гармонии, которых обычно в жизни не наблюдала. Но стремилась всегда.

Они дошли почти до Вероникиной «дачи» и тут… хрясь!

Пока первооткрывательница она же сыщица размышляла, пойдет ли она следом, если дамочка в красном живет дальше по улице, ручка большого пакета не выдержала… Незнакомка уронила сумку с покупками, все пакеты раскатились по асфальту. Вероника сразу бросилась их подбирать, и они столкнулись наконец с дамочкой лицом к лицу.

О!.. Лицо у нее оказалось ещё ярче фигуры. Настоящая красавица: черные брови, светлые глаза, губы – кораллы. Ну, губы, допустим, крашенные. А волосы, кажется, нет. Ей бы в рекламе сниматься. Неважно, что рекламировать, всё равно купят! С руками оторвут!

– Спасибо, милая, – грудным голосом поблагодарила она, когда они с Вероникой затолкали обратно последний пакет гречки и сахара. К счастью, ничего из упаковки не высыпалось. Брюнетка обняла сумку с покупками обеими руками. – А ты чья такая? Не помню тебя, а лицо как будто знакомое…

– Я живу здесь, – Вероника кивнула на ворота у себя за спиной. – Со вчерашнего дня.

– Родня Кравченкам?

– Нет, мы сняли этот дом, пока я готовлюсь к экзаменам…

– А, так мы соседки! – оживилась красавица, кивнув на ворота роскошного дома под красной крышей. – Будем знакомы, помощница! Я – Инна.

– Я – Вероника.

– Красиво. Поступать думаешь? И куда?

– В универ… но еще не выбрала точно.

– Поступишь! – с полной убежденностью кивнула Инна. – Ты ведь умничка, сразу видно. Спасибо за помощь! Заходи, чайку попьем по-соседски…

– Извините, мне домой нужно. Обещала родителям позвонить, и так в магазине задержалась… А потом учиться нужно… времени мало на подготовку.

– Учись, учись, только обедать не забывай! И готовь обязательно что-то кроме бутербродов. А то помню я как сама к экзаменам готовилась… Отощала, скелет-скелетом! А проходной бал всё равно еле набрала. Ни одна учеба не стоит твоего здоровья! Погоди минутку, я быстро. Вынесу тебе кое-что для обеда.

– Нет, что вы, спасибо! – воспротивилась Вероника, но Инна не слушала. Мигом открыла ворота, исчезла во дворе, но довольно скоро появилась на улице, неся в объятьях уже не сумку, а пучок редиски и пару молодых кабачков. Блестящих, таких же, как она идеальных форм, как с картинки.

– Держи, за помощь. Бери-бери, от сердца! Салатик порежь, витамины. А «кабанчиков» пожаришь себе и со сметанкой – милое дело… Сметанку купила?

– Ага, – растерялась Вероника. – Спасибо. Я не думала, что уже такие выросли… Спасибо.

– У меня всегда раньше всех урожай, – скромно улыбнулась Инна. – Теплица хорошая. И клубника ранняя, и «кабанчики»! У людей ещё не завязались, у меня уже отошли. Хорошей учебы, соседка!

Вероника снова не нашлась что ответить, кроме «спасибо». И юркнула во двор. Рюкзак уже порядком оттянул плечи, очень хотелось скорей от него избавиться и попробовать местное печенье.

Начав обед с чая и сладкого, Вероника чуть позже действительно нашла применение и редиске, и кабачкам. Вкусно получилось. Даже удивительно, как приятно есть что-то приготовленное и добытое собственноручно, хоть и пришлось ради еды потрудиться больше, чем в городе. Но и вкус на деревенских просторах, и аппетит, совершенно другой!

Веронику сразу стало клонить в сон от сытости. Но, отругав себя, лентяйку такую, она героически читала до вечера учебники и старалась вникнуть в программы курсов, чтобы выбрать наконец, что сдавать? Но позади мыслей об универе шевелилась неясная тревога утреннего открытия и загадочного продолжения этой истории. А ещё чуть глубже, мечталось доесть кабачки со свежими помидорчиками, сыром и колбаской.

Вот не знала о себе, что така-ая обжора! Неужели правда организм так истощился от всех переживаний, что готов только есть и спать… ну, ещё гулять и болтать о пустяках с Людкой. А насчет истории с платьем надо Инну расспросить, всё-таки соседка. Хотя бы о хозяевах дома расскажет, если пропавшую невесту не застала.

Что-то в мыслях Вероники натянулось при упоминании Инны, какая-то ниточка.

Но тут же лопнула, потому что звонил телефон.

– Ого, у тебя там целый готический роман разыгрался! – завистливо вздохнула Людка, узнав новости о пропавшей невесте.

– Готический? В Жабокруковке? – вымученно пошутила Вероника. И внезапно, услышав, как это звучит, обе даже не зашлись от хохота, а долго совершенно истерически ржали.

Отсмеявшись, вытерев слезы, Вероника досказала о встрече с Инной. Людка почему-то напряглась. Ревнует, что ли, к новой подруге?

– Ты взяла у нее подарок? И съела?! – ужаснулась она. – Совсем спятила? Ты – в деревне, сколько раз повторять, ничего ни у кого не бери, тем более, у незнакомых, тем более, если угощают!

– Да почему? – ответно возмутилась Вероника. – Что за дикие суеверия? Что ты, что продавщица эта… Она, правда, не верит в заклятья и ведьмины козни, но все говорят…

– Что за ведьма? – Людка наверное даже побледнела.

– Не знаю, местная. Которой все бабки боятся. На огороде у них если что не родит… тогда… значит, ведьма нашептала… А вот Инна говорит, у нее лучше всех урожай, потому что теплица, всё по науке…

– Алё, ты себя слышишь? – резко оборвала ее рассуждения Людка.

– Ага, – шепотом ответила Вероника. И тут же возразила: – Да нет! Не может быть!

– Не я это сказала, ты сама догадалась, – хмыкнула Людка. – Запей святой водой, если не поздно. Ох, кому пришла в голову вредительская мысль отпустить тебя одну в деревню?!

– Не помню. Кажется, мне и пришла.

– Камикадзе с Нивок! – снисходительно обозвала ее подруга. – За что ты свалилась на мою голову?

– Не нарочно я, так нам карты выпали, жить в одном доме. Родителей пили, не меня! Эту «дачку» мне всё-таки они сняли, я пока столько не зарабатываю!

– Хватит колобком кататься, слышу я, что ты нифига не боишься. А зря! – зловеще предрекла Людка. – Говоришь, соли у тебя в доме навалом? Посыпь по углам и под дверью изнутри. И вокруг кровати. Да! И ночью никуда не лезь, никому не открывай, что бы ни было! Даже если будут кричать: «Пожар!» Не сегодня, ладно?

– А вдруг правда пожар? Бывает же закон подлости!

– Нууу, тогда не знаю. Тогда прежде, чем лезть во двор, беги на чердак и оттуда из окошка смотри, правда ли горит, и опасно ли для тебя. Лучше, если сможешь, не выходи, пусть хоть весь ваш хутор сгорит!