Текст книги "Мрак (СИ)"

Автор книги: Мартовский Кот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Эх. Надо было сразу отворачиваться и спать. Или выпустить себе пулю в висок. Все лучше, чем такие разговоры…

– Отвечать будет Александр Друзь! – Я снова прижал к себе начавшую кусаться девушку и погладил по спине. – Да шучу-шучу. Честно, я и сам не знаю. Вроде бы да, но черт его знает, что там будет. Но точно могу сказать, что сейчас неподходящий момент для таких разговоров, не находишь? Какими-то извращениями попахивает…

– Сам ты извращенец! – Возмутилась Ксюша – чего ты вломился сегодня в душ? Хотел на меня попялиться, признавайся!

Она опять укусила меня за плечо. Я в ответ ущипнул ее пониже спины.

– Да ты ж там пищала, гремела, ну я и подумал, может, кто там опять тебя обижает.

– Ага, ври дальше. Сам же проверял все. Пошляк и наглый изврат! – Она укоряюще потыкала меня в грудь пальцем.

– Да-да, вы в очередной раз раскусили мои гнусные планы, проницательная мадам детектив. Так, давай-ка вставай с меня, надо идти мыться…

На этот раз удалось легко соскочить с очень скользкой темы. И кстати, откуда она вообще про Алису знает? При разговоре по телефону я всегда отходил подальше, по старой привычке, сам ее имя точно не называл. Вот как они умудряются всегда знать то, что им знать не положено? Зато саморезы некоторые до сих пор кучерявыми гвоздями называют. Но без женщин было бы сильно скучнее, конечно, тут не поспоришь.

Оперативно выбрался из кровати, умылся в туалете, едва не повизгивая от ледяной воды и совсем не южной температуры в доме в целом, и едва успел перехватить Ксюшу, уже выходящую из дома.

– Эй-эй, дитя анархии, ты куда?

Она покраснела, отвернулась и пробурчала:

– В туалет. И нет, дома я не пойду, даже не спрашивай почему, сам виноват.

Я промолчал, но накинул куртку и вышел следом. Мало ли что, да и курить на свежем воздухе куда приятней чем дома. За ночь на улице выпал снег, укрыв все белой пушистой шубой. Следов никаких видно не было, но я все же дождался, пока Ксюша, прячущая от меня глаза, вернется и зашел за ней. И отправился освобождать Максима, активно подающего знаки, что тоже проснулся и имеет естественные потребности. На секунду стало перед ним чуть неловко за устроенный концерт, а он же еще совсем недавно мне говорил, что Ксюха ему нравится. Но что теперь, я точно не планировал такого развития событий, оно как-то само все получилось…

Макс смотрел на меня, как на предателя и еще какого преступника, но что-то объяснять ему и в мыслях не было. Дождался, пока он сделает свои дела, нацепил наручники и с чистой совестью отправился спать отмеренные два часа, напоследок дав наставление Ксюше нещадно будить меня, в отношении остальных не принимать никаких мер, разве что девчонок можно выпустить в туалет, если попросятся, и быть очень осторожной. Сон, отступивший, было, снова навалился на меня и я заснул, еще не донеся голову до подушки.

Пробуждение было совсем не таким, как я думал. Меня никто не будил, а проснулся я от светящего прямо в глаз солнца. Зевнул, прислушался. С соседней кухни доносился голос Ксюши. Твою мать. Надеюсь, это у нее окончательно засвистела фляжка и она разговаривает сама с собой, но что-то мне подсказывает, что я ошибаюсь. Вылез из-под одеял, потянулся и вышел на кухню, где в меня сразу уперлись три взгляда – неуловимо поменявшийся Ксюшин и напуганный – обеих сестричек. Не самый плохой вариант, но все-равно – какого черта??

– Так, вы обе – брысь в спальню и не высовываться – я посмотрел на сестер. Те без единого звука скрылись в указанном направлении. – А ты, Ксения Владимировна, будь добра пояснить, почему опять нарушила приказы.

Взгромоздился на табурет и уставился на нее.

– Какие?

– Разбудить меня через два часа ровно и не выпускать никого никуда.

– Кирилл, но они же совсем дети, что они мне могут сделать! И пистолет у меня под рукой всегда, даже если вдруг чего! И я решила дать тебе чуть больше поспать, тем более ты переспал всего-то на полчаса! – Попыталась отбрехаться секретарша, даже не пытаясь признать вину.

– За заботу спасибо, ценю и уважаю, но давай даже в таких случаях ты не будешь решать, а просто послушаешь меня, хорошо? – Мягко сказал я. После проведенной ночи рычать не хотелось. – А что касается “они же дети”… Хочешь одну занятную историю?

– У тебя глаза очень страшные… Не хочу… – Совсем тихо прошептала Ксюша.

– А неважно. Ты послушай, может, научит чему. Жил-был один славный парень по имени Уго. В целом, был он неплохим – работящий, крепкий, верный, как собачонка. Но была у него одна невероятно паскудная в его профессии черта характера – он считал себя хорошим парнем, который плохие дела делает только по работе. Погоди, потом все вопросы! – Повысил я голос, увидев как Ксюша начала открывать рот. – Так-то он даже не дурак был, если не считать, что в двадцать два года успел двоих детей родить, ну да не суть. И однажды, в один прекрасный день, а если точнее – в одну сырую и туманную ночь, Уго стоял на дежурстве, охраняя товарищей.

Ксюша хмыкнула.

– Ты не смейся, там мало смешного. И вот, на этого Уго вышли непонятно откуда два совсем сопленыша, лет по двенадцать, а то и меньше. Но Уго подумал, что они же дети, ослушался приказа и на легком матерном английском сказал, чтобы эти онижедети скрылись и больше никогда в жизни ему не показывались. И дал слабенького поджопника одному из них. На что второй отчего-то сильно обиделся, достал самодельный нож и начал тыкать им Уго куда попало. Наш герой изрядно удивился, особенно когда почувствовал активно льющуюся по ногам кровь – командир у них был не дурак и заставлял всех носить бронежилет даже во сне, но вот ноги тот не защищал – тут же поймал этого недоросля и шустро свернул ему шею. Но в это время со спины подобрался второй, точно с таким же ножом, и продолжил начатое напарником дело, заодно диким визгом переполошив всю округу. Уго и его тут же перевел неживое состояние, но было поздно. Случилось самое страшное – проснулся командир. И этот командир хотел отстрелить Уго яйца, потому что такие дебилы не должны продолжать род. Спасло лишь то, что он все-таки уже успел размножиться до этого.

Я кашлянул. Не очень люблю эту историю, она длинная. А я не сказать, что особо словоохотлив.

– У Уго оказались перерезаны обе бедренные артерии, что самое грустное. Ему, конечно, тут же наложили жгуты и кровь остановили, но неожиданно оказалось, что совсем неподалеку находится селение, откуда были те двое шкетов. И это селение активно спешило им на выручку. А нам ну никак нельзя было воевать. Поэтому отряд снялся и рванул со всех ног по горам и лесам. И тут командир снова захотел что-нибудь отстрелить Уго, потому что тот, помимо всего вышеперечисленного, еще ощутимо снижал мобильность отряда и лишал его троих бойцов – самого Уго и двоих, несших его. Местные преследовали отряд практически до следующего вечера, поэтому жгуты на ногах Уго снимать было абсолютно некогда, из-за чего к моменту, когда смогли остановиться, ноги его стали приятного сине-черного оттенка. И снимать жгут уже было несколько опасно. Поэтому пришлось ему ноги отрезать.

Ксюша вздрогнула, в уголках глаз блеснула влага. Она смотрела на меня, не отрываясь и почти не моргая.

– Так как отряд был совсем небольшой и не планировал воевать, штатного медика не было. И пришлось это делать все тому же командиру. Он мне рассказывал потом, что запах гниющего человеческого мяса не сравним ни с чем. И человеческая кость на самом деле белая-белая. – Я помолчал. Вздохнул. – Уго тогда выжил, пацаны его доперли на себе до точки. Только потом очень долго боялся и ненавидел всех детей, даже своих. Ты поняла мораль?

Девушка огромными глазами смотрела на меня. Медленно кивнула и задала неожиданный вопрос:

– Ты тоже был там?

– С чего ты взяла, говорю же, рассказывали мне… – Я махнул головой.

– Ты сказал “Нам нельзя было воевать”.

Вот и скажи, что дура. Что не надо – так всегда слышит.

– Был. Это я и был командир. – Хмуро кивнул ей. – И честное слово, от всей души хотел пристрелить этого придурка там же. Но, ради правды, я же потом и не сдал его командованию, провели как боевое ранение. Его было вообще не жалко, но детишки-то не виноваты, что папа имбицил. А так бы его и пособия лишили.

– Я поняла мораль – отводя глаза в сторону, сказала Ксюша. – Но что он, должен был сразу убить их? Если они ничего еще не сделали?

– Не самый плохой вариант. И что-то они сделали – они его увидели. У Уго был простой приказ – не светиться и охранять. Но мог и просто вырубить их, там в обоих веса было килограмм шестьдесят на двоих, с одного удара бы легли до утра. А там бы уже и наш след простыл.

– И ты поэтому никому не веришь?

– И поэтому тоже. Но только не никому, есть люди, кому я доверяю. Ты поняла меня, Ксюш? Мораль не в том, что надо убивать всех встречных-поперечных, а в том, что каждый встречный-поперечный может убить тебя, особенно сейчас.

– И даже… – начала, было, девушка, но я перебил.

– И даже эти ссыкухи. Никому нельзя верить.

– Я не это хотела сказать! – Она подняла на меня глаза – и даже ты?

– Хм, подловила. Мне можно верить, я нормальный. И я не встречный, я попутный. Хотел бы – давно бы уже придумал, как от тебя избавиться. Да и от тех ублюдков со жрецом ты меня вытащила, а я все же существо благодарное…

Девушка непонятным взглядом смотрела на меня, молчала и о чем-то думала. Я продолжил:

– А сейчас у меня есть мысль, как попытаться раздобыть транспорт, поэтому часик всем на утренний туалет и завтрак, потом я уйду ненадолго, а ты здесь за старшую. Макса и старика не освобождать, даже в туалет, потерпят. Сестричек можно, но ненадолго и под присмотром, без дружеских посиделок. Самой не спать, пока я не вернусь. Договорились?

Ксюша задумчиво кивнула, отвернулась и куда-то в окно сказала:

– Знаешь… Я бы не хотела быть такой, как ты. Так же невозможно жить, когда всех вокруг подозреваешь.

– Дай бог, чтобы ты и не стала такой как я. Ты мне нравишься такой, как есть. – Я невесело хмыкнул. – Но вообще, пессимистом быть удобно. Как говорил капитан Зеленый – ты всегда или прав, или приятно удивлен.

– И все же, кто ты такой? Может, уже расскажешь? Точно же не простой офисник, постоянно, вон, то капитанов вспоминаешь, то еще кого-то военного… – Девушка снова посмотрела мне в глаза. После моей истории она как будто посерьезнела. Неужто сработало?

– Ксюх, это прекрасный советский мультик, “Тайна третьей планеты”, оттуда капитан Зеленый. А кто я… Да какая, в сущности, разница? Последние годы я – офисный планктон. А прямо сейчас я, да и ты, и все вокруг – просто человеки, пытающиеся выжить.

– Ты обещал рассказать! – Она ткнула в меня пальцем.

– Ну я хозяин своему слову, захотел – дал, захотел – забрал обратно. – Я ухмыльнулся. Девушка нахмурилась и запыхтела, как паровоз – да шучу, расскажу. Когда будет время. А сейчас утренние процедуры! Там Семен, наверное, лопнет скоро…

***

Моя идея по простому способу добычи транспорта разбилась, как волны об утес. Причем, даже до начала претворения в жизнь. Встроенная осторожность заставила сначала присмотреться к цели издалека, и это оказалось как нельзя кстати.

Я сидел в заброшенной трехэтажке и любовался на тот самый коттедж. В нем вовсю кипела жизнь – ходили люди, бегали детишки во дворе, копался ров и строился высоченный, метра в три, забор вокруг имения. Причем, захватывал он и несколько соседних участков, благо, хозяев там не было, уж не знаю по какой причине. Может, естественной, а может, они были против, кто теперь разберет. И люди в в этом коттедже были не особо добродушными – те, кто строили забор и копали ров, были сильно не похожи на добровольцев – всегда рядом терлись пара-тройка вооруженных молодцев, которые не гнушались поторапливать их с помощью плетей и кулаков. При виде плетки зачесалась спина и невыносимо захотелось кого-нибудь хотя бы пнуть – слишком свежи еще воспоминания о Феоктисте и сраном Васильке. И обед им принесли не особо вежливо – поставили ведро с чем-то и бросили на землю кружки. И ничего, ели в основной массе, лишь один парень отказывался, за что был нещадно бит ногами и все же приступил к приему пищи.

Так-то не сказать, что сильно неожиданно. Это развивается человечество всегда со скрипом, а вот скатиться в рабовладение – это всегда за милую душу, только дай повод. И, собственно, не так уж я их и осуждаю. Прямо говоря, мне плевать и на рабов, и на господ. Каждый отвечает за себя сам, те же рабочие всяко могли бы собраться и кинуться на надсмотрщиков, их там всегда раз в десять-пятнадцать больше. Ну да, часть бы наверняка склеила ласты, но даже это вряд ли сильно хуже такой жизни. Но нет, терпят. Значит, устраивает.

Но вот то, что местные хозяева вряд ли согласятся махнуть какой-нибудь транспорт на излишки оружия, скопившиеся у меня, вызывало сильные сомнения, и это печалило. Эх, а как было бы прекрасно… Но когда у меня все получалось легко и непринужденно?

Просидел на своей точке почти до четырех часов и отправился назад. Есть мысли, но надо еще понаблюдать, хотя бы день. Все же даже два-три дня наблюдений, при условии добычи транспорта, все-равно в итоге сэкономят мне прилично времени – сосущее под ложечкой чувство, что время уходит, не пропадало…

Ходил на свой пост я еще два дня, как на работу – и утром, и вечером. Надо было и изучить распорядок жизни обитателей коттеджа, придумать, как действовать, и самое главное – так получалось отвертеться от Ксюши, с ее бесконечными вопросами. Нет, я, конечно, не динамил ее по поводу близости и всякого такого – мы регулярно оказывались в койке, но вот после девчонку тянуло на откровения, а мне этого совсем не хотелось никогда. Как-то не привык я изливать душу никому.

Жизнь в домике тоже более-менее устоялась. Сестрички все же проводили теперь дни наверху, как и дед, держать их сутками в подполе мне казалось чрезмерным. Но Ксюша была строго-настрого предупреждена, ни в коем случае не сидеть с ними на расстоянии удара, а лучше и вовсе издалека общаться. Пару раз неожиданно проверял – девчушки сидели в комнате, а Ксюха на кухне, так что как-то успокоился по этому поводу. Семена и Максима я перестал пристегивать к дому, но вот наручники снимал только в своем присутствии. Дед поначалу еще кряхтел и ворчал, но потом, вроде, понял и перестал. А Макс сразу оценил, что так намного лучше, чем проводить по полдня на кровати, и всячески старался приносить пользу – то дров принесет, то приготовит, то кофе сделает. Может, и выйдет из него толк. Ага, толк выйдет, а бестолочь останется. Хехе.

После трех дней наблюдения решил действовать. Дальше сидеть и наблюдать не было сил совсем, внутри все потроха выжрал тот червячок, ноющий про уходящее время. Как обычно, я повторил Ксюше все наставления, но предупредил, что в этот раз могу задержаться. Ответил на быстрый поцелуй, выслушал наставления “возвращаться поскорее и не по частям”, умилился и ушел в надвигавшиеся вечерние сумерки.

Во главе коттеджа, или во главе его охраны, почти наверняка был или военный, или полицейский. Даже, скорее всего, кто-то из ГУФСИН или ВВ. Слишком все упорядоченно, слишком правильно. И это было на руку тем, кто замыслил что-то недоброе, то есть мне. Каждый вечер, ровно в семь часов, из ворот выезжала одна УАЗовская “Буханка” с тремя членами экипажа, а возвращалась через три часа и почти всегда – с пополнением. Пополнение это было всегда разное, но это уже неважно. Думаю, рабочую силу где-то набирают или покупают. Даже более вероятно последнее, поэтому и всегда в одно время.

Так было и сегодня. Я успел добраться до примеченного заранее местечка в полутора километрах от выезда из поселка. Тут был весьма удобный поворот, мимо которого они никак не могли проехать и на котором они точно будут крайне удачно расположены для стрельбы с фронта. Лобовое жаль, конечно… Была даже мысль свалить какое дерево, чтобы они вылезли из машины и там уже их перещелкать, но как его свалишь-то без шума. И камни вытащить – или объедут, или могут на базу доложить, если связь есть, а нам это совсем не надо.

Время в ожидании тянулось невыносимо медленно. Ненавижу ждать. Вот был у нас штатный снайпер Лекс, так тот мог так часами лежать и в ус не дуть. Хотя, вообще-то, его звали вполне русским именем Миша, но у кого там оставались-то имена… А я вот так не могу. Вернее, могу, но не люблю. Жутко раздражает.

Но все же дождался. Издалека послышался негромкий звук двигателя, замелькали фары в надвигающейся темноте и я напрягся. Несколько раз вдохнул-выдохнул, успокаивая сердечко, поплевал в глушитель – черт его знает, работает или нет это, но от привычки уже не избавишься – и занял позицию.

Скользкий момент был только в третьем члене экипажа. Двое всегда ездили на передних сиденьях и их я сниму быстро, тут без вопросов – перед поворотом была прямая метров в сто, даже упреждение брать не надо. А вот третьего я видел только один раз вчера, когда лежал на этом же месте. И вчера он был в салоне, но прекрасно виден в передней проекции, однако непонятно, всегда он так ездил или нет. Все же по передним двум хотя бы три дня понаблюдал, а этого только раз видел – позавчера я их вел с трехэтажки в поселке.

Не знаю, было там самое удобное место или опять так было предназначено их порядками, но сидели все трое как и вчера. При виде спереди – практически идеальные мишени. Черт, как же надоело это… Хочу домик в лесу, пышку-жену и выращивать гладиолусы… Почему именно их? Потому что гладиолус! Хехе.

Калашников глухо кашлянул несколько раз, выпуская короткие очереди по три патрона. Лобовое стекло покрылось трещинами, УАЗик натужно взревел, дернулся, прокатился по дороге еще несколько метров и заглох. Первым снял дальнего, за него можно не беспокоиться, водитель тоже наверняка отъехал, а вот в последнего стрелял уже, скорее, наугад – сквозь разбитое стекло видно уже не было. Поэтому откатился со своего места, перебежал по лесу на другую точку, всмотрелся в коллиматор. Да, он не приближает и даже не осветляет, но все же взгляд концентрируется.

Пассажир был пока жив, но абсолютно безопасен, даже если у них была связь. Пули попали ему в горло и стесали кожу с черепа, но не убили. И сейчас он хрипел и бился в судорогах, явно в агонии. По спине пробежали мурашки. Извини, мужик, я не хотел вот так… Подбежал к машине, открыл дверь, выдернул тело и добил его ударом ножа. Вот и еще один котел мне в аду добавился. Добивать – еще хуже, чем ждать. Ненавижу.

Красная пелена начала застилать глаза, руки начало потряхивать, снова подкатило желание кромсать и убивать. Напряг последние остатки воли и ткнул себя ножом в ладонь, пропахав ее поперек. Резкая боль вернула трезвость мысли. Встряхнул головой, заглянул в машину – нет, эти двое точно готовы, водителю вообще удачно попал, чуть выше правого глаза. Третий член экипажа расположился в салоне лицом вниз, отчего его состояние не вызывало никаких сомнений. Вот уж точно человек пораскинул мозгами…

Тяжело вздохнув, замотал руку бинтом из аптечки, закинул в салон тело с земли, проконтролировал все троих еще раз, на всякий случай, закидал следы крови грязью и поехал к заранее примеченной прогалине в лесу, которая уходила в сторону обжитого нами дома. Дорога здесь уже никак не просматривалась с поселка, стрелял я с глушителем, поэтому, смею надеяться, моя маленькая диверсия осталась никем незамеченной. Удалившись от дороги, выкинул трупы из машины, наскоро забросав их ветками, кое-как оттер кровь, где смог, и грустно посмотрел на лобовое стекло. Как ни жаль, но с таким ездить невозможно, не видно ни черта, все в паутине трещин. Сюда-то ехал, высунувшись из окошка… Эх, а так хотелось в комфорте ехать. Хотя комфорт и “Буханка”, конечно, понятия несовместимые.

Доехал до конца прогалины, бросил машину и со всех ног рванул к дому. Да, три часа у меня должно быть, и связи у покойных никакой не было, не проверят, но все-равно нечего терять время. Итак просрал кучу. А чертово поганое чувство под ложечкой все не унимается.

Все дни до этого подходил к дому с одной и той же стороны, из рощицы с северо-востока, дабы быть максимально незаметным со всех точек. Но сегодня плюнул, да и не думаю все же, что кто-то тут слежением за всем поселком занимается, поэтому направился по прямой. Шел по жухлой траве, отчего почти не издавал звуков, и уже у самого дома, где высокий забор переходил в низенький палисадник, услышал негромкий разговор. Невольно прислушался. Или вольно, что уж там.

– …не смогу. Давай лучше поговорим! – Голос Ксюши был напряжен и явно не очень доволен. Так-так, что-то интересное. Неужели приставать вздумал кто-то?

– Да не будет он разговаривать! Ты что, не видишь какой он? Это же робот! – Максим, наоборот, был очень заряжен и прям бурлил энергией в голосе. – Никого он не будет слушать! Разве ты сама не замечаешь, что мы все для него – лишь инструменты? Хотя, конечно, ты ж молоденькая совсем, это я таких уже повидал, знаю. Вот он тобой и пользуется напропалую, наивной дурочкой. А ты и рада.

Послышалось пыхтение Ксюхи. Времени было чертовски жаль, но я должен знать, как она отреагирует. С этим полудурком все понятно и так, а вот с ней вопрос открытый. Судя по всему, стояли они на крыльце и, вполне возможно, высматривали меня. Сюрприз вам будет…

– Ну не дуйся, солнце, ты ведь и сама должна это понимать. Просто правда часто бывает неприятна и жестока. Поэтому, поверь мне, он просто пользуется тобой. Что я, не слышал, что он тебе слова хорошего не сказал ни разу? Ты, просто-напросто, для него удобная, вот и все. И положиться на тебя можно, ты-то точно никого не кинешь, и липнешь сама к нему, а он… – Голос лился как ручеек. И ведь как говорит красиво, сволочь. Самое лучшее вранье – это когда оно перемежается с частичками правды. Ему бы в депутаты, те так всю карьеру делают. – А он кинет тебя при первой возможности. Ты же сама говорила, что он там к какой-то Алисе едет, думаешь, ты ему нужна будешь? Нет? Ну вот видишь, сама же все понимаешь. Выкинет тебя по дороге где-то, когда не нужна будешь, и это еще в лучшем случае. А то и грохнет, чтобы лишнего не болтала. А мне ты нужна. Увидишь, наконец, каково это, когда к тебе относятся соответствующе…

Нет, Ксюше точно надо будет подрезать язык. Много болтает с кем попало и о чем попало. Но Макс-то каков оказался, а был же такой тихоня, только раз попробовал вякнуть…

– Вообще, не удивлюсь, если он прямо сейчас ушел нас всех продать тем же блатным с коттеджа. Где еще он тут может машину взять?

– Нет! Кирилл не такой! Он меня два раза уже спасал!

– Ой, да ты же сама говорила, что случайно получилось. Не собирался он тебя спасать, просто так карта легла. Я-то уж знаю таких уродов, они, кроме себя, никого не ценят. А ты была инвестицией, которая уже окупилась. А сейчас сдаст нас в рабство, а сам дальше почешет, только посмеиваться будет. Ксюшенька, солнце, ты пойми, я только добра желаю и тебе, и всем нам. А с этим зверем добра нигде не будет. Сама же видишь, он нас всех как слуг держит. Хоть бы раз сказал спасибо, когда готовил или даже кофе ему приносил, нет. Замечала ведь, заюш?

Фу, как отвратительно лизоблюдски и неестественно звучит. Представил, что он тянет к секретарше свои грабли – и еле сдержался, чтобы тут же не прострелить ему голову. Где-то внутри начал набухать колючий ком злобы. Но рано, мне надо услышать ответ…

– Я тебя о многом не прошу, просто сними с меня наручники и все. Дальше я сам все сделаю. Это он только с закованными смелый, а так пару раз в бубен получит – сразу свой гонор поумерит. Я даже могу сказать, что я сам освободился, если ты его боишься, козла старого – чего это я старый-то? Он всего лет на семь меня моложе. – А за твои страхи я его еще дополнительно приложу. Я же все вижу, как ты бегаешь за ним, а он тобой помыкает только, как собачкой. Даже зовет тебя “маленький”, как щенка какого-то.

Видимо, на этом его аргументы закончились и наступила тишина. Вскоре, впрочем, прервавшаяся довольно громким криком Ксюши:

– Пошел ты! Пошли вы все! Вам всем от меня только что-то надо! Сволочи! Все мужики – сволочи! Ненавижу! И тебе я ничего не дам! Вот придет он, с ним разбирайтесь, а меня вы все достали, валите отсюда все!

Девчонка ревела и кричала в голос, уже даже не пытаясь быть тише. Что ж ты, мудак, наделал, девке же итак в жизни досталось… На глаза снова падала красная пелена бешенства и не было сил больше сдерживаться. Поэтому я одним прыжком перемахнул невысокий забор палисадника и направился к дому. Двор был засыпан щебнем и мое появление не осталось незамеченным. Ксюша распахнула рот и, кажется, даже перестала рыдать, только слезинки бежали по щекам. Максим повернулся и в миг побледнел.

– Зайди в дом и не отсвечивай – не своим голосом прокаркал я, посмотрев на секретаршу. – И собирайся, мы уезжаем отсюда.

Девчонка посмотрела мне в глаза, что-то там увидела и начала разворачиваться.

– Стой! Ключи от наручников дай!

Их оставлял всегда у нее – мало ли где выроню, потом ковыряться с отмычками, ну его. А ей уже доверял кое-как. Девчонка обернулась и снова посмотрела мне в лицо, робко спросила.

– Правда уезжаем? Ты меня не бросишь?

– Да и да. – Кое-как сдержался, чтобы не рычать на нее. – Скройся!

Я забрал ключи и поторопил ее шлепком пониже спины. В дверях она еще раз обернулась, посмотрела на меня, на Макса… Шмыгнула носом и скрылась внутри. Я тем временем подошел к Максиму, но он шарахнулся в сторону.

– Это нечестно… Итак тебе все само дается, даже бабы липнут, а кому-то… – Он прерывисто вздохнул – Грохнешь меня? Нечестно…

– Заткнись. Руки. – Говорить было тяжело, бешенство буквально физически душило.

Максим, все так же не отрываясь, смотрел на меня, но, кажется, понял, что его не будут сразу убивать, воспрял духом и сменил тон:

– Начальник, да бля буду, и в мыслях не было. Просто перед телкой хвост распустил и браслетки надоели. Давай поговорим? А? – И попытался заглянуть мне в глаза, для чего ему пришлось чуть наклониться.

Пришлось слегка расквасить ему нос, двинув лбом. Не смертельно абсолютно, даже кровушка не побежала, но обидно, наверное. Где-то глубоко внутри трезвая часть мозга пыталась что-то вякнуть про то, что надо просто пристрелить его и дело с концом, но куда там… Слишком много дерьма накопилось у меня внутри. И количество необязательных трупов за спиной. И потерянное время. И тот мужик, которого пришлось добивать. И то, что этот мудак довел Ксюшу. Вообще, было какое-то странное ощущение двойственности восприятия – с одной стороны меня душила злоба, заставляя поступать не в своих принципах, но где-то в подкорке еще крутились вполне адекватные мысли, вот только доступа к управлению телом у них не было.

– Руки давай, падаль, пока я тебя так не удавил! – От окрика парень чуть вздрогнул, сгорбился и протянул ко мне руки.

Не успел я повернуть ключ в наручниках, как тут же ушел перекатом влево и назад – и правильно сделал, не зря ждал чего-то такого. Больно ненатурально он сутулился и играл побитую собаку. Макс не стал долго думать и тут же попытался двинуть мне в ухо. И, скорее всего, мне бы этого хватило – благо, был он ощутимо крупнее меня, где-то метр восемьдесят пять ростом и под девяносто кило весом. Против моих-то сто семьдесят пять и семьдесят. И как Ксюха меня выбрала, кстати? Тьфу, вот самое время подумать…

Мир словно разделился – одна часть меня будто наблюдала за происходящим со стороны, а вторая стремилась выместить всю злобу, накатывающую волнами. Первая часть успевала анализировать. Кулаками махать он явно умел, причем, чувствовалась неплохая школа. Не ниндзя, конечно, скорее, что-то эдакое, советское-военное. Войска дяди Васи Таманские? Помню, был у нас оттуда парнище, очень похожая техника… Точно не ГРУ и не Альфа и им подобные, тех не драться учат, а убивать. А этот вон, почти танцует. Но быстр, скотина.

На пару минут я ушел в глухую оборону. Не ради наблюдений, плевать мне уже было на него, просто после выхода из переката он завалил меня градом ударов, не давая сосредоточиться. Даже, как будто, бешенство чуть улеглось, но лишь чуть. Удалось разорвать дистанцию, и я замер напротив соперника. Макс стоял набычившись, сжав кулаки и громко дыша. Ну что, ляпнет что-нибудь пафосное?

Не ляпнул. Молча бросился вперед, умело уходя от встречного грязненького удара по корпусу. А я через какое-то время понял, что надо бросать курить – дыхалка уже работала не идеально, глаза заливал пот, а достать этого коня толком так и не получилось – так, раз вскользь задел ногой по ребрам и неплохо попал по печени, но не критично. Надо завязывать, ведь Макс даже дыхалку еще не сбил, сволочь. И он явно быстрее меня, я-то уже сколько ничем таким не занимался, а он, видимо, нет-нет, да посещал занятия.

Черт! Сам пропустил сильный удар в сторону печени, в последний момент еле успел прикрыться рукой, которая сразу повисла плетью. Здоров, чертяка. Но не перелом, просто отсушил, переживем. Разорвал дистанцию, давая руке вернуть чувствительность. Сделал замах ногой, тут же поставил ее на землю и всем телом вложился в удар левой. Сссука, не попал, ушел. А вот так? А такого ты не знаешь, гнида, получи и распишись…

Мы кружили по двору, как два бойцовых пса. Максим был здоровее, моложе и тренированнее. За мной был опыт, но в затянувшейся драке его шансы выглядели предпочтительнее, хоть он и пропустил несколько ударов, но все не серьезные. А мне под его приемчики попадать крайне нежелательно, я старый больной человек… За спиной раздался негромкий вскрик Ксюши:

– Кирилл!

Взгляд Макса метнулся в ту сторону и такое прощать никак нельзя. Если ты что-то делаешь – то делай это до конца, не отвлекаясь. Скользнул ближе, пропустил над собой явно опаздывающий молодецкий хук и от всей души впечатал кулак в “солнышко”, перекатился вбок, встал. Максим как-то медленно оседал на землю, держась за грудь и пытаясь вздохнуть. Не получится уже, дружок. Итак время потратил на это тупое действо, надо было просто пристрелить. А потом уже не дал бы времени, чтобы вытащить оружие.

– Зайди в дом! – рявкнул Ксюхе, не оборачиваясь, а сам в два шага приблизился вплотную к парню и приложил его коленом в голову. Veni vidi vici, сука.

Бросил взгляд на крыльцо – пусто. Отвлекся на секунду, но этого хватило, чтобы Максим чуть пришел в себя и лягнул меня в колено, отчего ногу прострелило болью и трезвая часть мозга отключилась окончательно…

Пришел в себя, только когда почувствовал теплые руки, обнимающие меня сзади и пытающиеся оттащить. Потом до ушей долетел крик Ксюши: