Текст книги "Мрак (СИ)"

Автор книги: Мартовский Кот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Вот тоже удивительно, сколько дней уже по лесам шаримся, немытые и нечесаные толком, от меня и Макса потом разит, как от хорошего коня, а у этой – ничего. Нет, понятно, что какой-то санитарный минимум выполнялся у речушек и ручьев, но нам-то это никак не помогает. Колдунство, не иначе.

– Неа. Они тут! – Глаза девчонки сделали полный оборот, непонятно, что имея ввиду.

– Дура! – Тихо рявкнул я, задвигая ее за спину и выхватывая пистолет. Неудобно в помещении автоматом крутить, хоть он и висел прям под рукой, на натовский манер, болтаясь на коротком ремне стволом вниз. – Где?

– Сам дурак – раздалось шепотом из-за спины. – Я думаю, они в подполе!

Тьфу ты. Полы я осмотрел, но бегло, очевидных люков не видел.

– Как догадалась? – Я обернулся к попутчице и потрепал ее по голове. – Нет, ты молодец у меня все же иногда!

В глазах Ксюши что-то мелькнуло, но сразу пропало, и она снова надулась.

– Я споткнулась и упала, там нащупала ручку, вон, видишь – она посветила вниз.

Возле обеденного стола на полу лежал старенький круглый коврик, у которого сейчас был отогнут край, из-под которого виднелась металлическая ручка. Ну да, поэтому и не заметил.

– Не проверяла, надеюсь?

– Нет, конечно, я ж не совсем дура! – Сверкнула глазами секретарша. – Вдруг там зомби какие! Вот ты и проверишь, как самый умный!

Я хмыкнул, но спорить не стал. А что, так все и есть – и проверять я буду, и самый умный тоже я. Не во всем, само собой, например, в готовке я – вообще почти полный ноль, даже с минусом. Могу сварить что-то простенькое, вроде курицы в подливе, или картошки пожарить, и все, на этом мои познания в кулинарии заканчиваются. Единственное исключение – здорово умею готовить чахохбили, был у нас одно время прикомандированный Анзор, так он научил. Но это исключение лишь подтверждает правило.

Дождался, пока вернется Максим, пристегнул его к батарее и скинул, наконец, изрядно надоевший личный рюкзак. В нем были все наши патроны, всякая необходимая мелочь и НЗ – неприкосновенный запас, который с момента начала ахтунга далеко от себя не отпускал – запас еды на пару дней, вода, аптечка, карта, честно смародеренная с места засады, и один ТТ. Вдруг получится так, что придется откуда-то быстро валить, так хоть это останется с собой. Полезная привычка. А на косящихся Максима и Ксюшу мне плевать, не дам я ему приблизиться к оружию и все. Диктатор я или кто?

Оторвал коврик – благо, был он явно примастрячен сюда недавно и наспех, держался на честном слове – и увидел аккуратную деревянную крышку. Лег на нее, прижался ухом, прислушался… Тишина. Или все померли там, опять же, или притихли. Что логично – если там есть живые, всяко они нас слышали. Отодвинул стол, шепотом сказал Ксюхе, что делать, и замер. Девчонка резко рванула вверх ручку и та поддалась неожиданно легко, отчего секретарша с вытаращенными глазами отлетела к стене, но мне было не до нее. Не дождавшись оттуда гостей, снова включил фонарик, встал и вытянутой вбок рукой посветил в темноту подполья. И конечно, ни черта не увидел – вниз спускалась крутая лестница, упиравшаяся в стену, влево уходил проход. Черт, ну как не хочется туда лезть, слепые эти углы – это такой кошмар…

– Эй, есть кто живой? – Присев и наклонившись, кринул я вниз. – Выходи, не тронем!

Тишина.

– Считаю до трех и бросаю гранату!

Ксюха снова выпучила на меня глаза, беззвучно шевеля губами. То ли проклинала меня за редкостную наглость для гостя, то ли говорила, что у нас нет гранат.

– Раз. Дваа – протянул я и тут снизу послышался шорох и тихий девчачий голос.

– Не надо гранату!

– Ну так выходите все – я напрягся. Жизнь как-то отучила радоваться людям.

– Нас тут трое, но выйти можем только вдвоем! – Пропищал тот же голос.

– А подняться только один? – Я хмыкнул. – Что за шарады?

– Третий деда, он спит, мы пытались его разбудить!

– Нуу, выходите вдвоем, а там посмотрим – мне надоел этот бессмысленный диалог.

– Мы боимся! – Еще тише прошуршал голос. – До этого тут тоже ходили люди, они убили папу!

– Так! – Рявкнул я, но тут влезла Ксюша, весьма нагло закрыв мне рот своей лапкой.

– Девочка, выходи, мы вас не тронем!

Я под нос проворчал:

– Говорите за себя, мадемуазель.

Однако, женский голос, кажется, сработал – из прохода на свет показалась чумазая рожица девочки лет четырнадцати, несмело покрутила головой и медленно начала подниматься по лестнице. Когда голова показалось над полом, увидела меня, так и не убравшего из рук ТТ, пискнула и чуть не свалилась назад, хорошо, Ксюха успела поймать за тонкую ручку.

– Все нормально, он тоже вас не тронет и не обидит! – Запричитила секретарша, не отпуская руки. – Просто мы думали, что там зомби! Он на самом деле хороший, просто пытается казаться злым и плохим!

Тут уже у меня чуть не выпали глаза. Это что за сеанс психологии? Да еще как к месту! Но, как ни удивительно, что-то из этой сумбурной речи сработало – девчушка посмотрела на меня еще раз, покачала головой и вылезла все же. Как они это делают? Я бы в жизни такой чуши не поверил…

– Ты говорила “мы”? – Спросил я появившуюся.

Ксюха тем временем уже обняла ее и что-то тихо шептала на ухо. Наверное, признается, что соврала, и на самом деле я – редкостный козел, мудак и вообще тиран.

– Эй, подруги, потом пошепчетесь – еще раз рыкнул я, но тут из прохода показалась еще одна девочка, сильно похожая на первую, но еще чуть младше, точно не старше лет двенадцати. И такая же чумазая и худая.

Несмело вышла в скудную полосу света, задрала глаза, поморщилась и спросила, подняв голову вверх:

– Вы не тронули Машу?

Упомянутая Маша прерывающимся голосом мявкнула что-то, абсолютно непонятное мне, но, видимо, понятное новенькой, и та тоже поднялась по лестнице. Я осторожно заглянул в подпол, предсказуемо ничего нового не увидел и повернулся к девчонкам. Старшая из них все громче всхлипывала на плече у Ксюши, а вторая неловко стояла рядом.

– Что там насчет спящего деда вы говорили?

Старшая зыркнула на меня и снова отвернулась, младшая задумалась, но все же ответила:

– Там деда спит. Он… Он устал сильно… Мы пытались его разбудить, когда вас услышали, но он не просыпается. А мы боялись сильно шуметь – и тоже шмыгнула носом.

Ну беда. Сейчас утопят нас тут своими слезами.

– Так, юные дамы, ну-ка прекратили нытье! – Шикнул я. – Чего вы развели тут?

– А вы нас не тронете? – Обернулась опять старшая.

– А зачем? – Я хмыкнул. Ну да, может, и цинично, но пусть привыкают, что жизнь не сахар. – Что с вас взять-то?

– Кирилл, они же дети! – Возмутилась Ксюша, уже прижимающая к себе и вторую девчонку.

– Он же ребенок, ну-ну. Так, ну-ка, вы обе в комнату и не высовываться, пока не разрешу. А ты – я обернулся к секретарше – пистолет в руки и не убирать его.

– Кирилл! Они всего лишь дети, тем более, девочки!

Когда она злилась, была чудо как хороша – глаза бешеные, ноздри раздуваются. Амазонка! Еще бы не спорила, цены бы ей не было.

– Либо так, либо я их привяжу, выбирай, о спасительница на белом коне – я наклонился к ней вплотную. – И это, ты не поверишь, приказ! Я не оставлю тебя одну с ними вот так.

– Как? – С вызовом бросила она мне в лицо.

– Жопой об косяк! Выполнять приказ! – Рявкнул я, уже не сдерживаясь.

Девчонки рванули в ближнюю спальню, а Ксюша посверкала на меня глазами, но вытащила пистолет и уселась, демонстративно отвернувшись от меня. И тут же обругала, не оборачиваясь:

– Ты псих и параноик! Еще бы обыскал их!

– Первое уже было, ты повторяешься – я вздохнул. – А было бы надо – обыскал бы, не постеснялся. Но они ж в одних пижамках, куда там что прятать. Все, я вниз, посмотрю на деда, а ты тут за главную!

– Может, я прикрою? – Неуверенно раздалось из угла с Максимом.

– Не может, как ты прикрывать-то будешь, пристегнутый? – Удивился я. В ответ послышалось невнятное бурчание, но новых идей не прозвучало.

Аккуратно спустившись, встал у угла, прислушался. И правда, слышен только храп. А еще здорово несет перегаром. Приятная обстановочка у девчонок-то была. Он их, случаем, не в заложниках тут держал? Ладно, это потом…

По максимальной дуге обогнув угол – а вдруг там злодей какой стоит и ждет, так хоть шаг ему надо будет сделать до меня – заглянул в проход. Ого, да это не подпол, тут на целый подвал тянет. В тусклом свете фонарика проступили побеленные бетонные стены, образующие вполне себе комнатку, навскидку, не меньше чем три на четыре метра. У дальней стены стояли какие-то лари, небольшой шкаф, слева прямо на полу были набросаны одеяла, справа, на узком возвышении вроде топчана, поверх еще одного одеяла в одних трусах спал означенный дед, еще дальше, в самом углу, стояла маленькая печка-буржуйка.

Ну а чего, вполне себе жилище. Всяко лучше, чем у нас последнее время. Пригляделся, увидел на шкафчике переносную лампу, включил. Сразу стало как-то уютнее, но начали закрадываться не очень приятные мысли – повсюду были развешаны и разбросаны разные элементы женского белья, бутылки из-под и с алкоголем, да и сам дед вызывал не лучшие впечатление – на глазок, лет за шестьдесят, но еще вполне сухой и не выглядящий развалиной. И в дрова пьяный.

Толкнул его ногой раз, другой. Ноль реакции. Потратил с минуту, пытаясь растолкать, впрочем, не убирая руки с пистолета – нет, бесполезно. Разорвал валявшуюся рядом грязно-белую майку-алкоголичку, перевернул деда на спину и связал ему сначала руки, а потом и ноги. Да-да, псих и параноик, я ж и не спорю…

Вернулся назад, прошел по дому. Наверху все было спокойно – девчонки уселись на кровати с ногами, Максим облокотился о стену и, кажется, дремал. Подошел к Ксюхе, злобно зыркающей на меня исподлобья.

– Так, маленький, у меня там закралось подозрение, что тот деда – никакой не деда этим ссыкухам. Ты бы как-то вежливо поинтересовалась у них, не приставал ли, еще чего. Я, со своей рожей и своими манерами, боюсь в такие дела лезть.

– В смысле? – Ксюша распахнула глаза. – Что ты там увидел?

– Да ничего особенного, но понять можно всяко. Если что, я его там придушить могу, без малейших душевных терзаний. – Помолчал. – Как они себя вели?

– Они опять перепугались! Когда Маша только поднялась, она уже отошла, а ты опять их запугал!

– Ну ничего страшного – уже знает, как зовут, ты ж смотри. – Сейчас даже полезно бояться, поживут подольше. Давай, иди к ним, пообщайся, если что – я на веранде, буду дверь назад ставить, а то все тепло выйдет. Но всегда к вашим услугам – и по старой памяти облобызал ручку.

Ксюха дернулась, сверкнула глазами и ушла в спальню, откуда вскоре послышался негромкий разговор. Я закрыл люк в подвал и отправился чинить дверь, которая так и стояла, прислоненная к косяку.

***

– Ожил, деда? – Спросил я, вытаскивая голову собеседника из ведра с водой.

Тот что-то невнятно, но явно злобно прохрипел и я еще раз окунул его. Ведро это я набрал из бочки, незамеченной мной на веранде, а притащили его Маша и Марина, те самые две сестрички. Мой собеседник оказался их настоящим дедом, никак не трогал, по их словам, и даже более того – спасал, как мог. А что белье разбросано везде – так он сегодня как раз притащил ворох всякого, вот они и копались, пока он спал.

Ксюхе получилось девчонок успокоить и разговорить. Как оказалось, сидели они тут уже несколько дней, почти с самого начала происходящего звиздеца. Зараза сюда добралась быстро, что не особо удивляет – все же по нормальному времени езды от Новосибирска сюда часа полтора максимум. И не намного медленнее в поселке нарисовались некие люди в форме, которые набирали людей себе в работники. Кого добровольно, кого не особо, например, людей полезных профессий, вроде врачей. Отец этих девочек успел спрятать деда и дочек в погреб, а сам пошел разбираться с ними. Ну и разобрался – когда дед Семен вылез и пошел проверять, нашел его уже остывающего и тут же похоронил. А сам практически заперся в подвале и выходил только ранним утром, за дровами и в поисках какой еды. Так-то в подполе было полно снеди – картошку выкопали недавно, соленья всякие, но вот с мясом было туго. А дом обнесли подчистую.

Тот же дед изобрел мудреный способ как топить печку, но не особо светиться по округе – топил только хорошо просушенными дровами и вывел трубу в дом, где дым более-менее рассеивался и выходил отовсюду потихоньку, не привлекая внимания. Правда, он не был уверен, что те милые ребята в форме все еще рядом крутятся, но рисковать не хотел.

Послушав эту занимательную историю я и отправился будить старика. И это, правда, было именно с целью пробуждения, и в мыслях не было его мучить, пока не за что же…

Осмысленное похлопывание по руке отвлекло меня от мыслей и я снова вытащил голову деда из воды, поинтересовался:

– Ну, как состояние?

Старик отряхнулся и уставился на меня с ненавистью в глазах.

– Нашли, суки! Куда девчонок дел, гнида? Забери меня, отпусти их! Малые же еще совсем!

– Да нужны мне твои девки больно, дед, окстись. И ты не нужен. Наверху они сидят, с моей занозой в заднице воркуют.

Дед поумерил ненависть во взгляде и недоверчиво протянул:

– То есть, как это – не нужны? А ты кто есть?

– Никто я. Я из этих, из мимопроходилов.

– Из кого? – Все еще несколько нетрезвым голосом с сомнением буркнул старик.

– Мимо проходил я. – Не сдержавшись, чуть рыкнул. – И не уперлись мне ни ты, ни девчонки твои. Сидите дальше тут, играйтесь в Сталкеров. Поговорим и тоже поднимешься, там объединитесь. Только сначала ответь мне на несколько вопросов.

До него, кажется, дошло, что я не тот, о ком он думал. Сразу распрямился, ощерился и дохнул мне перегаром в лицо:

– Я понял! Ты нас спасать пришел! Неужто власти зачесались, сколько тянули-то…

– Деда, ты дурак? Я никого спасать не собираюсь, сказал же – я проходил мимо, на огонек заглянул! Завтра дальше мимо пойду! – Мне захотелось еще раз окунуть его в воду, кажется, не до конца пришел в себя. – И власти на тебя сейчас еще больше плевать, чем всегда! Сам живи, сам крутись, никто тебе не поможет! Иди к военным, в конце концов, там хоть в тепле и не голодные будете!

Отчего-то выбесил он меня. Что за люди, видят, что вокруг происходит и все-равно надеются, что кто-то придет и спасет его, бедного и несчастного. И уж тем более, на власть рассчитывают. Пятый класс вторая четверть. А вся голова, вон, седая уже. Правду говорят, что не всегда мудрость приходит со старостью, часто старость приходит в одиночестве.

– Как это? – Он уставился на меня, явно не понимая. – Куда я к военным пойду, с двумя девками-то? Ты сам представь, что их там ждет?

– Все, старый, о твоих делах мы потом еще поговорим. Расскажи-ка мне лучше, что ты знаешь об округе…

Старик поупирался, но потом все же рассказал, что знал. Правда, знал он немного – живых в поселке почти не было, за исключением кого-то серьезного, окопавшегося у дальней границы в немаленьком коттедже, да маленькой общины в одной из трехэтажек, состоящей из стариков, старух и местного дурачка. Ну и собак, конечно, никто их не забирал никуда. На мое предложение объединиться с общиной – всяко выживать в группе проще – ответил, что у них с едой еще хуже, а делиться своими припасами на всех – значит, остаться вообще без оных уже через пару месяцев. Рационально, что ж. Ну да его дело, не маленький. А вот мертвяки водились, хоть и совсем немного и все весьма вялые – даже не особо шустрый Семен успевал удрать.

Транспорта, который меня шибко интересовал, в округе не было, за исключением окопавшегося в коттедже – по слухам от общины, они регулярно видели, что оттуда ездят машины, даже было что-то серьезное, то ли БТР, то ли БРДМ, но точно броня и на колесах. Все остальные либо успели разъехаться, либо были утащены рачительными людьми в форме – они тут вообще прошлись мелким гребнем, выгребая все более-менее полезное. Даже все припасы из домов повывезли.

Напоследок, по своей инициативе рассказал, что на самом деле его сын, Саша, отец Маши и Марины (Мария и Марина, родители, фантазеры, конечно), вовсе не был убит, и, тем более, похоронен. Когда военные ушли из их дома, Семен вылез из погреба, велев внучкам сидеть тише мыши под веником, и бросился на веранду, где успел услышать, что Саша решил добровольно примкнуть к воякам. Мол, тут ничего не держит, парень он холостой и бездетный, свой вклад в общее дело внес, путем пожертвования всего имущества из дома, и хотел бы защищенной и спокойной жизни. Старика тогда едва удар не хватил, но сдержался, утер горючую слезу и полез к внучкам назад. Правду рассказать побоялся – кто знает, как они бы перенесли новость, что родной отец от них вот так мимоходом отказался. И ляпнул первое, что пришло в голову.

Так они и выживали, питаясь в основном тем, что было под рукой, а по утрам дед ходил “на охоту” – лазил по ближним домам в поисках чего полезного. Но повезло лишь однажды, буквально сегодня утром – нашел в одном морозильнике две вмерзшие куриные голени, которыми предыдущие обходчики, видимо, побрезговали. Или поленились отрывать. А Семен не поленился, отковырял, принес домой и сварил те самые щи, которые я учуял еще на веранде. А с радости и напился, благо, была и своя самогонка, да и с охоты много чего притащил такого – алкоголь вояки почти не трогали.

Что мне делать с этой бесценной информацией я не знал, поэтому понимающе хмыкнул, развязал его и велел идти впереди. Слегка трясущимися с похмелья ногами старик поднялся наверх и отправился к девчонкам. Я шел позади, мне нужна была Ксюша.

Глава 15

14 октября 2021 года Новосибирская обл.

Я сидел и, чтобы не уснуть, чесал в ухе Катраном. Действо, между прочим, требующее максимального сосредоточения. А все чертов Козел. В смысле, темный Велкопоповицкий Козел, а не животное или один из нашего брата. Увидел я его в нычке Семена, и так мне захотелось пивка, что я не выдержал и чуть ли не в два глотка оприходовал бутылочку. О чем уже дважды пожалел – во-первых, как всегда, у меня, по крайней мере, одна выпитая бутылка сработала как хорошее снотворное, глаза тут же начали слипаться и пришлось экстренно пить крепчайший кофе. Что, кстати, после пива чудовищно невкусно. Благо, и запасы его были у деда, и электрическая плитка работала, хвала тем людям, кто продолжает следить за ГЭС, ТЭЦ и прочими такими аббревиатурами.

Второй повод для сожаления был как раз в том, где я сейчас находился. И было это место баней. Да-да, когда Ксюша подплыла ко мне и на серьезных щах предложила сходить прямо сейчас – ночью и после изрядно напряженного дня – в баню, дабы утолить гигиенические потребности, я сначала подумал, что мне послышалось. К сожалению, нет. На мой логичный вопрос, в себе ли она и не употребляла ли чего запрещенного, ответа не получил. Оказалось, сестрички, дай им бог здоровья, поведали секретарше, что недалече от нашего нынешнего ПВД* есть небольшая база отдыха, буквально в десяти минутах хода. И на этой базе отдыха есть совершенно замечательная баня, даже с бассейном. Как-то поняв, что я стал на шаг ближе к инфаркту, Ксюша тут же добавила, что, мол, конечно, никто баню топить не собирается, да и бассейн она просто так упомянула, но на этой базе есть и вполне себе приличные душевые и, что самое важное – там центральное отопление, почему дед с внучками туда раз в два дня и ходили по ночам, ибо дома мыться или холодно, или страшно. И сегодня должны были, но Семен вошел в алкогольный штопор.

Потом была долгая процедура убеждения меня, где использовались такие фразы, как: “ну от нас же воняет, ну, то есть от вас, а от меня скоро начнет!”, “так и вши скоро заведутся” и “ну я же девочка, мне обязательно надо регулярно мыться!”. Я держался, как мог, но напоследок Ксюша приготовила тяжелую артиллерию – сказала, что выполнит два моих любых желания, кроме эротических. И так она меня достала, да еще и от пива было такое благодушное настроение, что я согласился. Тут же попробовал обходной маневр и произнес первое желание – никуда сегодня не ходить, а хотя бы завтра днем. Но уже удаляющаяся довольная победой Ксюша через плечо бросила мне, что днем туда ходить может быть небезопасно – там бывают люди, а вот по ночам никого ни разу не было. Я вздохнул, но принял поражение в этой дуэли с честью и пошел делать еще один кофе.

И вот теперь я сидел в холле той самой бани, скучал и боролся со сном. Пришли сюда всей разношерстной бандой, уже здесь разделившись – тут были две зоны с душевыми кабинками, так что мальчики отправились налево, а девочки направо. Я сначала, конечно, проверил тут все, заранее приватизировав у деда очень неплохой фонарик, и никого не нашел, как и говорилось. Тоже, в принципе, объяснимо – база была посреди леса, на берегу меленькой речушки, и даже в лучшие времена использовалась далеко на каждый день. Ксюше сразу велел особо не рассусоливать, потому что тоже хотел помыться нормально, коли уж выдалась такая оказия, а никому, кроме нее, я охрану доверять не собирался. Она опять назвала меня параноиком, но схватила чистую одежду, которой с ней поделились сестрички, и ушла.

Из правой двери, где скрылась женская половина нашего социума, раздался глухой удар, еще один и звонкий крик Ксюши, потом чуть потише стон и причитания. Сука! Неужели плохо проверил? Да быть не может, не было там никого! А может, какая зомби-крыса или еще что? Думал я это все уже на бегу. Влетел в помещение, освещаемое переносным светильником, огляделся в поисках секретарши. Кабинки тут были выстроены в ряд, отгорожены друг от друга матовыми стеклами, а от внешнего мира – пластиковыми дверками, не доходящими до пола сантиметров сорок. На полу в третьей от входа кабинке виднелась лежащая и что-то бормочущая Ксюша. Поскользнувшись на мокром полу, рванул к ней, дернул на себя дверку – закрыто! – рванул второй раз, уже со всей силы, вырвал ее вместе с хлипкими петлями, отбросил и наклонился над девушкой.

– Что случилось?

Та смотрела на меня расширившимися глазами и даже не делала попытки прикрыться. Мельком оглядел ее – худенькая совсем, небольшая грудь, где-то между первым и вторым размером, с маленькими и очень светлыми сосками и забавным загаром в виде морской звезды, плоский животик. Так, вроде, целая, чего орала тогда? Та, наконец, пришла в себя, скукожилась еще больше, закрывая все интересное, и проверещала:

– Не смотри! Я просто поскользнулась! И локтем очень больно ударилась об пол! – Похоже, даже слезу пустила, но видно не было – итак вся мокрая.

– Ну конечно же, где Ксюша – там всегда нелепые падения – выдохнул я, покачав головой. Из соседней кабинки высунулась голова Маши, старшей из сестричек. Я на нее шикнул и голова спряталась.

– Прекрати на меня пялиться! Я стесняюсь! – Выпалила Ксюша, не сводя с меня глаз.

– Да вовсе я и не пялился, думал, может, какая крыса тебя укусила, помочь летел – я отвел взгляд.

– Какая еще крыса? – Девчонка аж подпрыгнула на месте и заозиралась. При этом, опустив руки на пол. Я снова полюбовался.

– Да показалось, забудь. И нечего тебе стесняться, все как надо и где надо.

Шлеп! Маленькая мокрая ладошка со скоростью света впечаталась мне в правую щеку.

– Извращенец! Иди на свои стволы пялься!

Мда. Неоднозначная фразочка у нее получилась, но она, похоже, даже не заметила. Я поднял руки и пошел назад, через плечо бросив:

– Да я же вообще-то комплимент хотел сделать…

– Извращенец! – Повторили мне вслед с хорошо ощутимым чувством превосходства.

После бесславной капитуляции, я просидел в одиночестве несколько минут. Первым вышел из душа Семен и почти сразу после него Макс. Обоих я тут же пристегнул наручниками, кои таскал с собой со времен разборок с капитаном, к батарее, но заботливо, возле дивана, чтобы зря ноги не глушили. Макс, впрочем, моей заботы не оценил – недовольно бухтел что-то себе под нос и пару раз пытался доказать, что он мне не враг. А я не слушал, ибо и я себе не враг. Ведь даже если я и в самом деле параноик – это же не означает, что меня не окружают одни скоты, правильно?

Дождался Ксюшу, посмотрел на шоу с тяжелым вздохом и закатывающимися глазами – так она оценила пристегнутых – передал ей охрану и отправился на банные процедуры. Когда вернулся, застал почти идиллию – сестрички облепили деда с двух сторон, Максим дремал, а Ксюша во весь рот зевала, но свой ПММ держала в руке. Растет чадо, прям приятно посмотреть. Напоследок обшарил помещение и, по подсказке Семена, нашел несколько одеял, кои с чистой совестью вручил попутчикам.

Уже вернувшись в дом, я отправил Ксюшу почивать в спальню, Макса в зал, не забыв его пристегнуть, но на две пары наручников, сцепленные одни к другим, чтобы хоть как-то мог шевелиться, и всучив обоим по порции одеял – все же дома совсем не жарко было, грудусов около десяти, навскидку – а хозяев дома в подвал. Похоже, все уже смирились с моим поганым характером и никто не спорил. А сам всю ночь бродил по дому, всячески стараясь не уснуть, под утро уже прибегнул к крайней мере – окунанию головы в леденющую воду из бочки. Это помогало, но ненадолго.

Вот так не спать, когда особо нечем заняться – то еще испытание, скажу я вам. Когда-то в прошлой жизни у меня был опыт и по три дня без сна обходиться и при этом вполне сносно себя чувствовать, но всегда это было связано с какими-то активными действиями, поэтому переносилось терпимо. Однажды даже пять суток не спали, но, правда, с определенным допингом. Мы тогда очень грязно и шумно сработали в одной из стран бывшего Союза, а местные носатые жители оказались крайне недовольны нашим появлением. И эвакуатор не мог прилететь, ибо аборигены почему-то решили объявить режим контртеррористической операции и закрыли к чертям свое небо. В итоге мы шарашили больше двухсот километров до самой границы, да по горам еще, да пытаясь не выходить на известные тропы, чтобы не светиться. И, когда на третий день все уже валились с ног от усталости и дикого недосыпа, наш лекарь, чертов экспериментатор, вколол каждому по чудному препарату с красивым названием “Рассвет-Э”. Почему “Рассвет”, никто не знал, а вот “Э” обозначало экспериментальный. И после него в течение двенадцати-пятнадцати часов, смотря какая масса тела, мы не могли не то, что спать – там сидеть было невозможно. Потом он повторил свои процедуры и в итоге мы благополучно убрались из такой негостеприимной страны, причем, без потерь, но спали потом, как убитые, больше суток. Я так даже почти двое. И тогда же у меня появились первые седые волосы, у Марса – аллергия на все цитрусы, Муха ушел в запой на четыре дня, а сам лекарь облысел, причем везде. Эксперимент, можно сказать, выявил определенные недостатки препарата. Хотя Мухин запой мог быть и не связан с препаратом, он так всегда делал.

В районе половины восьмого утра, когда я уже всерьез думал о том, чтобы вставить в глаза спички, в спальне зашебуршало и оттуда появилась Ксюша, завернутая в одеяло. Была она какая-то очень домашняя, растрепанная и вообще походила на плюшевую игрушку. Которой точно не место в условиях апокалипсиса, пусть и сугубо регионального. Хотя это не точно, насчет региональности.

– Ты куда? – Шепнул я, когда она поравнялась со мной. – У тебя еще полчаса есть, спи.

– Я писать пошла, потом досплю – в отвел мяукнула секретарша и прошла мимо.

Минимальные удобства здесь были в доме, но ограничивались только самим унитазом и раковиной с ледяной водой из колонки. Через пару минут она подошла ко мне сбоку, уже более осмысленным взглядом посмотрела в глаза и прошептала:

– А ты чего не будишь меня? На улице уже светает, я же всю ночь продрыхла…

– А пришла такая блажь вот, маразм, наверное – хмыкнул я, прислушиваясь. – Да я же видел, как ты вымоталась, сам сейчас пару часиков подремлю и хватит. Нас ждут великие дела!

– Ой, ты иногда такой хорош… – Начала она, но я шикнул и прижал палец к губам. Послышалось или нет? Повернул голову, прислушался еще раз. Нет, тихо, Макс, наверное, ворочается. Повернулся к Ксюше.

Она привстала на цыпочки и тянулась ко мне, видимо, чтобы чмокнуть меня в щеку. И так замерла, когда я шикнул. И сейчас в упор смотрела на меня.

Я осторожно прикоснулся к ее губам своими, отодвинулся и прошептал.

– Да нет, золотце, хороших и плохих, все мы…

Но тут уже она меня перебила.

– Тебе когда-нибудь говорили, что ты бываешь жутким занудой?

– А как же, ровно четыре тысячи пятьсот тридцать два раза. И всегда ошибались.

– Дурак – девчонка фыркнула и снова привстала на носочки. – Ну-ка поцелуй меня еще раз, я не распробовала…

… От полноты чувств я курил прямо в кровати. И Ксюша тоже курила, положив свою прелестную головку в район моих воображаемых кубиков пресса.

– Это что было, Кирилл? – Тихо спросила она. А смысл шептать, после такого концерта? Не знаю насчет подпола, но Макс наверняка все слышал, даже если спал. На редкость эмоциональная девушка.

– Не уверен, но, вроде бы, это называется секс. – Я стряхнул пепел в пустую пачку. – На возвышенном языке, занятие любовью, на низменном – потрахушки. У собак случка. Про богомолов только не хочу вспоминать…

– Ой, дурак ты… – Секретарша боднула меня затылком. – Почему это было так… Так сумасшедше?

– Не знаю, маленький. Честно, у себя тоже такого не припомню давненько. – Чистая правда. Сначала, было, мелькнула легкая боязнь оскандалиться, но быстро прошла.

– У меня не то, что давненько, у меня точно никогда такого не было. Ты же, правда, у меня всего второй… А в чем-то и первый – было все еще темно, но уверен, что она покраснела. Я опешил.

– Ну ты отчаянная. И ты чудо, правда – погладил ее по волосам. – Может, это как-то с вирусом связано? Макс же что-то говорил, что он усиливает какие-то главные качества, или что-то такое. Про кроликов вот запомнилось. У тебя сексуальность, случаем, не главное качество?

Девушка задумалась. Я уже думал на эту тему, но тогда списал свои вспышки ярости на этот эффект, хотя вообще-то я не особо злой. Прямой и оттого грубоватый – наверняка, но не злой. А сегодня вот еще что-то усилилось.

– Да нет… Я не фригидная, конечно, но и близко такого не испытывала раньше. А может, это потому что мы так подходим друг другу?

Она докурила, затушила бычок и забралась на меня сверху.

– Мадам, если вы хотите продолжения, то прошу пощады и уважения к моему возрасту. Боюсь, сердечко не выдержит. – Ушел я от ответа.

Секретарша молча смотрела на меня и чему-то хмурилась. Причем, смотрела как глазами, так и остренькими сосками. Я обнял ее и прижал к себе.

– Ну и что тебя сейчас беспокоит, луна моего сердца?

Она снова выпрямилась, уставилась на меня, покусала губы и тихо спросила.

– Скажи, только честно. – Я напрягся. Одно из самых поганых выражений, которое можно услышать от девушки. – Ты едешь к Алисе?