Текст книги "Судьба любит пошутить (СИ)"

Автор книги: Marlu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Судьба любит пошутить
marlu

 Он знал, что выглядел сейчас непривлекательно. Опыт траха в разных помещениях и часто перед зеркалами подсказывал, что лицо наверняка сейчас свекольно-красное, отчего еще ярче проступают веснушки, а рыжие волосы неопрятными прядями стопудово разметались по подушке, не добавляя ему шарма. Поделать с этим, увы, ничего было нельзя: слишком белая, нежная тонкая кожа ему досталась в наследство от матери. Иногда в ванной он с ненавистью рассматривал проступающие голубые жилки на своем теле. Да и растительность на лице тоже не баловала обилием, так, несколько волосин, пародия на бороду и усы.

Поэтому Василий и предпочитал позу «раком» классической лицом к лицу. Но этот мужик, который снял его вчера в клубе, драл его исключительно так, не разрешая повернуться на живот, отклячив задницу повыше, и ловить сильные, с оттяжкой, удары. Васька поскуливал, виляя задом и пытаясь найти тот угол, когда в глазах мутится от кайфа, но у папика были свои представления о том, что надо делать. Рваный ритм, задаваемый им, не давал быстро кончить, да и насколько он понял, мужик, имени которого в шуме он вчера так и не расслышал, предпочитал трах долгий, вдумчивый.

– Ну, давай же, дава-ай! – почти взвыл рыжий, самозабвенно подмахивая и яростно дроча свой налитый и истекающий смазкой член.

– А-ах, – громко выдохнул его партнер, ускоряясь и судорожно стискивая почти миниатюрного любовника в медвежьих объятиях.

Несколько минут они вдвоем сосредоточенно изучали потолок, мужик, кончив, улегся рядом. Двигаться не хотелось, говорить было не о чем, поэтому недавние любовники просто отдыхали.

Потом Василий занял ванную минут на десять и когда вернулся в комнату, там его ждал уже полностью одетый хозяин в костюме и при галстуке, складывающий какие-то бумаги в дорогой портфель.

– Деньги на тумбочке, – сухо уведомили его, защелкивая замочек кожгалантерейного изделия.

Васька покосился на указанный предмет, там действительно лежала купюра в сто американских долларов. Он молча натянул на еще влажное после душа тело свою изрядно помятую одежду. Вчера, пылая нетерпением, он не озаботился ее ровным складыванием, да и вообще плохо помнил, как срывал шмотки с себя. Потом неспешно подошел к тумбочке, мило улыбаясь, достал из кармана сложенную в несколько раз пятитысячную купюру, расправил и положил сверху ста баксов…

Почти всю дорогу до дома он едва сдерживал улыбку, кусая губы, чтобы не расхохотаться. Да, выходка была на грани фола, но боже мой, это того стоило! За выражение морды того жлоба отдать пять штук было не жаль! Бедняга, он не отмер даже тогда, когда Васька вышел и демонстративно хлопнул дверью. Правда, потом пулей летел на улицу мимо консьержа-охранника, мимо рядов дорогих припаркованных у дома машин, скорее торопясь нырнуть в метро. От греха подальше. Порой такие шутки и боком могут выйти.

Позвякивая остатками мелочи в кармане, Василий вышел из вестибюля метро, оставалось до дома минут десять каких-то. Миновать вот только разросшийся полустихийный рынок…

– Ах ты, гаденыш! – мелкий, грязный мальчишка-оборванец не успел вытащить свою загребущую ручонку из Васькиного кармана.

– Пусти, пусти! – заверещал тот.

– Нет, ты смотри, опять попался, мало его били, – запричитали торговки вокруг.

– В ментовку его сдай, – сурово посоветовал какой-то прохожий.

Мальчишка опустил голову, закусив губу, и продолжал вырываться. Василию показалось, что в глазах воришки застыли слезы, и вдруг накатила совершенно неуместная, иррациональная жалость к этому странному созданию. «Черт побери, нету в кармане у меня ничего, нечем поживиться. Зачем я его вообще ловил? Отпустить? Да эти же и прибьют, повод-то – вот он, а потом кто сказал, что это сокровище и дальше не пойдет карманы чистить?» – молодой человек впал в раздумья.

Воришка понуро стоял рядом, всем своим видом являя покорность и раскаяние. Усыплял бдительность. Как только мальчишка почувствовал, что хватка молодого рыжего мужчины ослабевает, он, собрав все свои силы, дернулся и попытался вырваться. Не получилось. Успевшая уже собраться толпа зашумела. Васька для верности прихватил его второй рукой за шкирку и встряхнул.

– Куда собрался?

Мальчишка затравленно огляделся и снова опустил голову.

– Пошли,– дернул его за руку тот, кто казался растяпой и такой легкой добычей. Пареньку ничего не оставалось делать, как усиленно перебирать ногами рядом с этим непонятным рыжим.

Квартира оказалась небольшой, небогато обставленной, но чистенькой. Глаза воришки заметались в поисках спасения, но на окнах были решетки, а дверь этот гад, которого он успел возненавидеть всей душой, запер на ключ и убрал его в карман. Парнишка мысленно застонал, догадался, что с ним сейчас будут делать. За свою двенадцатилетнюю жизнь, проведенную в основном в борьбе за существование, он успел хорошо узнать, чем заканчивается интерес мужчин к его персоне. Задница протестующе заныла.

– Раздевайся и иди мойся, – скомандовал хозяин квартиры, в ответ мелкий забился в угол и злобно зыркал глазами, давая понять, что попытки его оттуда вытащить закончатся серьезными травмами для смельчака.

– Слушай, как тебя зовут? – попытался зайти с другого конца Василий, тонкие душевные порывы которого остались неясны для этого звереныша. В самом деле, как мог предположить нищий оборванец с улицы, что пробудил в ком-то невольные ассоциации с собой? Что вот этот благополучный, сытый, живущий в тепле и довольстве тип вспомнил, как когда-то его самого спасли если не от смерти, то от увечий точно, пригрели и позаботились?

В конце концов Васька плюнул на политесы и силком затащил это исчадье тьмы в ванну, где уже набиралась теплая вода, и недолго думая, швырнул туда дико сопротивляющегося мальчишку прямо в одежде. Вода тут же потемнела от грязи.

– У-у! – завыл мальчишка, как волк морозной зимней ночью.

– Я тебя просил раздеться, – хмуро сказал Васька, разглядывая поверхность воды, по которой поплыли странные черные точечки; он не сразу сообразил, что это банальные вши. Что поделать, не довелось как-то познакомиться с этими животными раньше.

– Сволочь, – рассматривая безнадежно испорченные старые кроссовки, которые от горячей воды просто развалились, горько сказал мальчишка.

– Нечего кобениться было, когда по-человечески просили раздеться, – сердито ответил Василий, соображая: на кой ляд ему вообще все это надо? Может быть, Светке позвонить? Она же женщина мудрая, должна что-то посоветовать.

Светик, оказавшаяся дома по случаю воскресенья, советовать что-либо отказалась наотрез. По телефону? Не видя проблему в лицо? Нет, Светик на это не способна! И примчалась с пакетом каких-то лекарств превентивного, так сказать, характера.

– Так, где он? – молодая женщина, которой недавно стукнуло тридцать, отправилась в ванную.

Некоторое время спустя изнемогший в неравной борьбе, но чисто вымытый и избавленный с помощью чудо-средства от вшей воришка сидел в старой Васькиной одежде на кухне и тихо млел, поглощая бутерброды с колбасой и сыром.

Он уже почти простил принудительную помывку и даже готов был подставить задницу: хрен с ним, пусть ебет, если так хочет. Кормил бы.

– Слышь, сокровище, зовут-то тебя как? Родители есть? – пристала круглая как колобок девка, заправив за ухо прядь темных волос.

Мальчишка сжался и зло посмотрел из-под мокрой челки на обладательницу потрясающего голоса и замотал головой. Говорить, что отец сгинул невесть где года три назад, а мать умерла этой зимой, не хотелось. Еще слишком свежи были в памяти всякие страшилки про то, как никому не нужных мальчишек ловили и продавали на органы или еще на что, никто толком не знал, но опасались. Поэтому он только тверже сжал зубы и упрямо замотал головой.

– Слушай сюда, Джамшут, – имечко само вырвалось у Васьки, он даже не особо задумывался над тем как и почему назвал так этого мальчишку. Хотя чего уж тут было думать: смоляные волосы, оливковая кожа и пронзительные черные глаза выдавали в нем восточную кровь. – Ты мне нахрен не сдался. Понял? Забрал тебя с рынка только потому, что злые торговки отлупили бы почем зря, пожалел, ясно тебе? В принципе, если тебе жить негде, можешь у меня пока перекантоваться. Не воруй только.

Мальчишка насупился и сердито засопел, но в партизана играть не прекратил.

– Свет, – обратился рыжий к подруге, – я тебя попрошу, сходи на рынок, купи ему одежду, и пусть катится. Я его держать, что ли, буду? Сделал доброе дело – и хватит.

– Я могу уйти? – требовательно спросил мальчишка.

– Хоть сейчас, – сообщил ему Васька, и тот, сорвавшись с места и подтягивая на ходу спадающие штаны, выскочил в прихожую, через несколько секунд хлопнула дверь.

– Мой благородный порыв прошел впустую, – патетически сказал Васька, наливая чай в чашку.

– Баба с возу, – Светка была настроена оптимистически. – Ты бы проверил, а то он в прихожей что-то долго возился.

А тот, о ком они говорил, выскочив из подъезда с прихваченными кроссовками и сдернутой с вешалки курткой, плюхнулся на лавку у соседнего подъезда, надеясь, что за кустами, пусть и поредевшими, его не видно, и стал натягивать на уже замёрзшие ноги обувь. Накинул куртку и задумался. Скоро зима. Шансов пережить ее у него немного, а этот, который рыжий, вроде бы на органы его не собирался сдавать. Опять же квартира. Тепло. Перекантоваться до весны – это ж здорово, а задница.., что задница – это и потерпеть можно, вряд ли у этого рыжего недомерка хуй здоровенной елдой окажется. Подумал еще немного и поплелся сдаваться, может быть все и обойдется.

Васька, обнаруживший к этому времени пропажу вещей, вздохнул и махнул рукой. Ну в чем-то надо было ребенку уйти. Прохладно уже. Светка пожала плечами, иногда Василий вызывал у нее противоречивые чувства.

– Я это, можно останусь? – появился мальчишка в дверях кухни.

– Ты дверь не запер, – утвердительно произнесла Светка, салютуя приятелю чашкой.

– Ага, – согласился Васька, – чай будешь? – предложил он новому питомцу, тот был не против.

Идиллия продолжалась недолго. Мальчишка, так и не выдавший своего имени, упал с табуретки и стал кататься по полу от боли, призывая страшные проклятья на голову рыжего душегубца.

Светка вызывала скорую, Васька бестолково суетился, вообще не соображая, что делать и куда метаться…

За полтора совершенно кошмарных месяца, что маленький воришка провел в больнице, Васька почти поседел. У пацаненка оказалась куча хронических болезней и впридачу букет венерических заболеваний. Лечить его было необходимо, но мальчишка оказался совершенно диким, прятался от врачей и медсестер, его приходилось отлавливать, а он огрызался и прятался, где только мог. Хорошо хоть из отделения было не так просто выйти, и беспокойного пациента все же хоть и с трудом, но долечили, провожая домой со слезами радости на глазах.

К сожалению, еще в скорой помощи, а потом и в больнице Василию пришлось врать. Врать он не особо умел и любил, тем более находился в стрессовой ситуации, поэтому на свет появился внезапно приехавший родственник из далекого горного аула Джамшут Равшанович Алибабаев. Что делать, если бедный Васька не смог вспомнить ни одного имени типа Муслим или Ашот?

Врачи, конечно, поверили, поверили и менты, к которым обратился Василий за помощью в плане потерянных документов. Сумму за веру содрали приличную, но зато новоявленный Джамшут обзавелся документами, страховыми свидетельствами и регистрацией.

Проблемы. Это слово стало самым родным и привычным в жизни заместителя главного бухгалтера Василия Ивановича Павелана, потому что новоявленный Джамшут оказался мальчиком взрывного темперамента и категорически отказался от нового имени и орал, требуя называть его Мусагетом.

– Какого хрена ты тогда молчал?! – кричал в ответ взбешенный Васька, который также не отличался кротостью нрава. – Муся, не нервируй меня!

– Муса, – взвизгивал Мусагет и швырял что-нибудь в стену, Василий не отставал…

– Хорошо, что у вас квартира угловая, – флегматично замечала Светка, если оказывалась свидетельницей очередного скандала.

Школа оказалась очередным камнем преткновения. Что делать, ребенок был практически неграмотен. Опять нервы, крики и швыряние предметов в стены. В квартире исчезли как класс все бьющиеся предметы с доступных мест. Светик офигевала, но порой ей казалось, что эти двое получают кайф от своей ругани, и она перестала вмешиваться. После скандала оба дулись обычно пару дней, и потом все возвращалось на круги своя. До новой ссоры.

Года через четыре непрерывных военных действий победа оказалась на стороне Василия: Джамшут-Мусагет с трудом сдал экзамены за курс девятилетки. Даже под страхом расстрела талантливый экономист не признался бы никому, что аттестат был банально куплен, потому что учить парня смысла не имело. Он просто не хотел. Зато у парня оказались способности к рыночной торговле. «Наследственность не пропьёшь», – думал Васька, слушая, как в четыре утра за стеной собирается питомец на работу. Временами тот приносил зарплату гораздо большую, чем сам Васятка, ставший к тому времени главбухом, и идея открыть на рынке свои точки находила все больший отклик в душе рыжего.

Единственное, что огорчало – нестабильная личная жизнь, потому что вырваться из-под пристального и бдительного ока питомца, который совершенно не понимал не только намеков, но и прямых указаний на дверь, было практически невозможно. От мысли сменить замки в отсутствие парня Васька по здравом размышлении отказался. Зная характер юноши, было ясно, что взломает к чертовой матери.

– Сволочь, – шарахнул тарелкой об пол Василий. – Ты мне всю жизнь испортил! Я из-за тебя монахом стал!

– Какого хрена! – орал в ответ Муса, – можно подумать, тебе кто-то не дает! Что, моей задницей брезгуешь?!

– Твоя тощая задница меня не привлекает! – Васька шарахнул об пол сахарницу.

Насчет «тощей» рыжий погорячился. За время, проведенное в тепле и сытости, мальчишка вытянулся, стал шире в плечах, ушла болезненная худоба, и теперь надо было бы приложить изрядное усилие, чтобы под слоем мышц нащупать ребра. Высоким он так и не стал, но крепким да. Легкий румянец расцветал на оливковой коже, когда парнишка злился, делая его еще привлекательнее. Если посмотреть на него непредвзятым взглядом, то его вполне можно использовать как иллюстрацию к какой-нибудь «Легенде о Гильгамеше» или сказкам тысячи и одной ночи.

– Она не тощая, – чуть не подпрыгнул от такого оскорбления Мусагет, черные глаза засверкали еще ярче, а пересохшие губы он нервно облизал языком. – Она не тощая, – увидев, как расширились зрачки у его собеседника, и еще раз провокационно улыбнулся и облизал губы.

– Что ж ты молчал, собака, – жарко шептал Муса, разложив рыжего на столе. – Столько времени впустую, – вбивался он в податливое тело.

– Я говорил, – жалобно отзывался Васька, с ужасом ожидая, что хлипкий стол не выдержит и развалится, и думая, что теперь точно секса в его жизни будет очень много. Парень молодой и жутко темпераментный

– Говорил, – рычал тот, сжимая крепкой мозолистой рукой трудового человека самое дорогое в Васькином организме.

Оргазм накрыл обоих почти одновременно и быстро. Парнишка не сдерживался, а самому рыжему никто и не дал такой возможности. Муса решил все за обоих.

– Я же ходить не смогу, – пожаловался, едва отдышавшись, Василий. – Ты про смазку не подумал.

– Какую смазку? – заинтересовался тот. – А ходить и не надо, я тебя отнесу, – и как пушинку подхватив хрупкого Василия на руки, потащил в спальню.

«Господи, ну за что мне это? – думал Вася спустя пару часов после событий на кухне, уткнувшись мордой в подушку и вяло подмахивая – Муса оценил преимущества смазки, – вот как я завтра на работу пойду? Да даже до туалета дойти не получится…»

А на кровати, довольный и со счастливой улыбкой на лице, Мусагет, наконец, делал то, что так давно хотел – пялил своего ненаглядного рыжего. Сначала была детская привязанность, потом плавно перешедшая в любовь и страх потерять, если признаешься. Мучился и молчал, страдая от ревности, когда рыжий сбегал на блядки. Устраивал дурацкие скандалы и дрочил до мозолей на руках и члене в ванной… А тут вот оно как повернулось…

– Муся, – жалобно простонал Васька, которого только что заставили кончить в четвертый раз, – я больше не могу!

– Хорошо, хорошо, перерывчик, – покладисто согласился тот, на этот раз не возмутившись интерпретацией своего имени.

Васька глухо застонал.

– Вот скажи мне, – докапывался Муса, закинув ногу на бедро теперь уже точно своего рыжего, – почему ты не обращал на меня внимания, я по тебе уже сколько времени сохну.

– Ну, я же не знал, – вяло отбивался тот. – И потом у меня бзик был, что партнер должен быть старше. Это из-за того, что меня когда-то, как и тебя, подобрал парень, спас. А потом к нему такой мужик приехал, – Васька непроизвольно закатил глаза под ревнивым и ставшим вдруг колючим взглядом Мусы. – Лет на пятнадцать старше, и такая у них промеж себя любовь была, что смотришь на них и завидуешь, потому что прям искрило.

– И где они сейчас? Разбежались, поди, давно?

– Почему? В Германии живут. И все так же друг друга любят, – и Васька вдруг подумал, что в погоне за призрачным счастьем чуть не проглядел свое, которое, оказывается, было у него под носом.

Они будут ссориться, бить посуду, принимать от друзей в подарок очередные сервизы с подколками и шутливыми пожеланиями. Светка будет заходить, качать головой и поражаться их бурной личной жизни: что поделать, ей просто не понять, как два человека могут находить удовольствие в ссорах с криками, воплями и битьем тарелок, чашек и всего, что подвернется под руку. А они не собирались ей объяснять, что после таких серьезно-несерьезных ссор примирения слаще и чувства ярче. Что поделать, они оба были очень темпераментными людьми!

Где-то в центре Москвы, мужчина с седыми висками, известный банкир, все чаще останавливал взгляд на рамочке, где за стекло была помещена аккуратно расправленная пятитысячная купюра. Он до сих пор сожалел, что не побежал тогда за парнем, просто растерялся, но черт побери, какой жест! Поиски в том клубе, где они познакомились, ни к чему не привели, парень как в воду канул, и если бы не это напоминание о нем, мужчина решил бы, что это был сон.

Он еще раз с сожалением посмотрел на рамку, вздохнул, привычно отгоняя мысли о том, как могло бы все у них сложиться, и вернулся к работе.