Текст книги "Мы будем танцевать (СИ)"

Автор книги: Marlu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Глава 3

 – А почему Самсамыч? – все-таки спросил Женя, когда мы уже поздно вечером неспешно шли через центральную площадь в направлении моего дома. Прохладный воздух бодрил, выветривая остатки алкогольных паров. Здесь, в центре, таких безобразных луж не было, и можно было не опасаться поскользнуться или промочить ноги. Надо же, Женя заинтересовался прозвищем друга, и чуть помедлив, сообразив, как покороче сформулировать мысль, я ответил:

– Несколько причин. Самвел Самвелович как-то очень официально звучит для человека, с которым добрый десяток лет сидел за одной партой. Опять же есть у него такая черта как мания отвергать помощь. «Я сам» – и точка.

– Понятно, – он о чем-то задумался, и я даже догадывался, о чем.

– Он начальник, потому что еще в школе решил стать следователем и сразу пошел учиться, а мы после армии уже к нему в отдел прибились. Город маленький. Работы особо нет, уезжать в поисках лучшей доли тоже не сильно хотелось. Я вот юрфак заочно закончил. Герка тоже, а Шурик у нас раздолбай – второй раз восстанавливается. Прости, что-то я заболтался, тебе, наверное, не слишком интересно, – извинился я. – Вон мой дом, торцом стоит. Пять минут – и все блага цивилизации к нашим услугам.

– Главное, чтобы в этом оазисе культуры и высокоразвитых технологий был чайник и к нему заварка. Чаю хочу. Умираю.

– Потерпи немного, у меня самый лучший электрический чайник в этом районе!

– Самый электрический? – уточнил Женя. – И к нему ведро родниковой воды?

– Гораздо больше, у нас вся вода в городе из артезианской скважины. Вку-усная! – я понимал, что несу бред, но остановиться не мог. Близость Евгения, странно-непривычные ощущения внутри и с трудом подавляемый жар в паху заставляли искать способы отвлечься, переключиться. Только бы он не заметил, только бы не обратил внимания. Объясняться не хотелось.

Дома было темно и тихо. Включив свет сразу везде, проводил гостя на кухню и поставил чайник.

– Э-эм, а можно мне в душ?

– Да, конечно, – я вскочил с табуретки и пошел за свежим полотенцем. Дал бы и халат, но такового у меня не было, а матушкин в алых маках предлагать не стал, хотя Жене бы пошло.

В ванной зашумела вода, а я постоял немного у двери, прислушиваясь к звукам и борясь с разбушевавшимся воображением, а затем отправился на кухню, где заварил чай в фарфоровом заварничке, укутал его полотенцем, чтобы настоялся как следует, и пошел стелить. Единственным вариантом было положить Женю в мою комнату, а самому уйти в мамину, но видит бог, как же не хотелось! Я готов был устроиться рядом на полу и слушать всю ночь его дыхание. Так остро и так сильно меня еще не накрывало. Одна радость – завтра он уже уедет, а я останусь со своими сладко-горькими воспоминаниями, которые со временем потускнеют и, если повезет, то забудутся совсем.

В прихожей висела его куртка, и искушение было слишком велико – подошел, понюхал. Она пахла немного новой тканью, чуть-чуть сигаретным дымом и тем сладковатым освежителем воздуха, который Самвел предпочитал использовать в своей «ласточке».

Немного разочарованный, вернулся на кухню и сел на нелюбимый мной мягкий уголок, но табуретка была одна, и я ее решил уступить гостю.

Женя, видимо, решил поплескаться подольше. Я успел уже включить телевизор и попялиться в какой-то сериал, само собой про ментов. Как будто на работе было мало этого счастья, но, видать, они давали хорошие рейтинги, поэтому по всем каналам было засилье или псевдоюмористических ситкомов, или таких вот полудетективов-полубоевиков сомнительного качества.

– С легким паром! – сказал я вышедшему из ванной Жене. Еще одно испытание выдержки – на нем, кроме полотенца, ничего не было, и оно не скрывало ни хорошо развитого торса, ни длинных ног, прикрывая только бедра.

– Спасибо.

– Чаю? – я вскочил, стараясь, чтобы мое состояние не было слишком заметно. Женя уткнулся в кружку и улыбался каким-то своим мыслям, наслаждаясь густым ароматом хорошо заваренного чая.

– Может, бутерброд сделать? Или борщ погреть? – вспомнил я о долге хозяина.

– Если случайно есть конфета, продам душу, – он пристально посмотрел мне в глаза и чуть заметно улыбнулся.

– Есть, – я порылся в шкафчике и выставил на стол коробку «Вдохновения».

Женя кивком поблагодарил и потянулся за конфетой. Не знаю, как так можно, но он умудрился измазать губы в шоколаде.

– Вытри, – не выдержал я.

Он вытер, но с другой стороны. Потом облизал уголки губы кончиком языка, и меня бросило в жар, я почувствовал, как лицо заливает предательский румянец.

– Что, еще не все?

– Нет, – выдавил я из себя с трудом и зачем-то потянулся рукой, чтобы убрать капельку шоколада, притаившуюся в уголке нижней губы.

Он перехватил мое запястье и пристально посмотрел мне в глаза. Это мгновение показалось бесконечным, я как будто провалился в колодец, утонул в омуте или попал в искривленное пространство, где время течет по другим законам – а потом он вобрал мои испачканные в шоколаде пальцы в рот. Было ощущение контузии. По крайней мере, что-то такое я читал про войну и сейчас был уверен, что где-то взорвалась бомба, потому что кроме дикого шума в ушах не слышал ничего, а все ощущения сосредоточились в кончиках пальцев, напрямую связанных с низом живота, где разгорался нешуточный пожар.

– Слав? – он потянул меня на себя, и я непонятно каким образом оказался сидящим у него на коленях. При других обстоятельствах можно было бы посмеяться: я со своими метр девяносто и соответствующим весом, и он сантиметров на двадцать ниже и легче на пару десятков килограмм.

Только веселиться не хотелось совершенно. Его губы сначала изучающе, а затем требовательно ласкали мои, а руки гладили спину, забравшись под футболку, расстегивали ремень и молнию на джинсах, сжимали ноющий член. Накрыло меня не по-детски. Соображалка отключилась совсем, и если бы он разложил меня прямо на полу, то ни сил, ни желания сопротивляться я в себе не нашел бы. Так и простился бы с анальной девственностью. Безропотно и покорно.

– Слав, не могу больше, – прошептал Женя, – трахни меня!

Я кое-как встал на ноги, шатаясь как пьяный и пытаясь сообразить, что делать. Он же, быстро скинув полотенце, дав на мгновение полюбоваться его ровным, хороших размеров членом, развернулся задом и, опершись грудью о стол, расставил ноги.

– Давай. Я подготовился, – и сунул мне фольгированный квадратик.

Просить дважды меня было не нужно. Едва раскатав непослушными пальцами тонкий латекс по всей длине, тут же приставил головку члена к влажно поблескивающему анусу – действительно подготовился – взял Женьку за бедра и, не особо церемонясь, засадил на всю длину.

Возможно, нужно было действовать осторожнее, но опыта отношений с парнями у меня не было, да и с самоконтролем в данный конкретный момент времени было туго. Потому что испытываемые сейчас ощущения затмили все, что у меня было раньше. Наверное, потом секс с девушками меня уже не прельстит…

Женька, сначала напряженный, начал подаваться назад, подставляясь под удары. Едва слышно постанывал, хватаясь побелевшими пальцами за край стола, а у меня перед глазами плыли цветные круги, и только одна мысль билась в сознании: «Я… парня…». Под ладонями стало влажно, Женька покрылся испариной, да и я тоже смутно ощущал, как течет пот по вискам.

Кончил я с хриплым воем и бессильно опустился сверху на спину распластанного на столе любовника. Он сам хрипло дышал и содрогался в последних судорогах оргазма.

– Слезь, – он слабо шевельнулся, и я со стоном плюхнулся голым задом на велюр кухонного уголка, – укатал!

– Прости, – покаялся я, глядя как он с трудом поднимается на дрожащие ноги и продолжает держаться за край стола.

– Глупый, – фыркнул он и провел кончиками пальцев по моей щеке, – давно так не накрывало.

Мы вместе постояли под душем, надеясь, что струи воды смоют все, что нужно. Сил на полноценное мытье не было, даже поцелуи казались вымученными, хотя и приятными, но того возбуждающего действия уже не оказывали.

– Завтра, – пообещал Женя, вытираясь, и передавая полотенце мне – я как-то забыл принести еще одно. Не до того было.

– Угу, – согласился я и понял, что тоже совсем засыпаю.

Вопросов было в достатке, хотелось кое-что выяснить и уточнить, но голова от пережитого за один день работать не хотела, и я, поддавшись соблазну, улегся под бочок неожиданного любовника и пообещал себе узнать обо всем завтра.

– Спокойной ночи, – сказал Женя моей спине и собственнически обнял поперек груди.

– И тебе, – я прижал его руку плотнее и под размеренное сопение не заметил, как вырубился сам.

Глава 4

Утренняя неловкость прошла мимо, благодаря Жениной активности. Мы проснулись одновременно, да и тяжело было бы пробуждаться порознь, так сплетясь руками и ногами. Как лианы.

– М-м, доброе утро? – спросил Женя и прикоснулся губами к моей небритой щеке.

– Доброе, – ответил я, чувствуя как в бедро упирается его член, во что вдавливалась моя эрекция, я не знал.

Женя качнул бедрами и запустил руку под одеяло, разворачиваясь ко мне боком и обхватывая ладонью оба наши члена.

– Хочешь?

– Что можно ответить на такой вопрос, особенно когда, в общем-то, твоего согласия и не требуется? – И я просто прикрыл глаза, безмолвно позволяя все.

Почти до полудня мы провалялись в кровати. Потом неспешно позавтракали и решили двигать к дяде Лёне – приехать он мог в любой момент. Мобильников тот не признавал как класс, хотя дочь и пыталась несколько раз убедить пользоваться достижениями прогресса. Только все было бесполезно. Тихий саботаж работал гораздо лучше громких криков и жарких споров. Телефоны долго не жили, то попадая в ведро с соляркой, то случайно вываливаясь на дорогу, то каким-то образом подключаясь на зарядку в сеть 380В. С трубкой от домашнего радиотелефона таких катаклизмов не случалось, и дочь смирилась – на самом деле он вообще редко был недоступен по городскому, только когда в дороге, пожалуй. Или когда забывал телефон дома.

Мы решили не ехать четыре остановки на трамвае, а пройтись пешком. Погода решила смилостивиться, и солнце прогрело воздух градусов до десяти тепла. Я шел и жмурился от удовольствия. Тело пело, в крови плескались остатки полученного удовольствия, и думать о том, что вечером мы расстанемся навсегда, не хотелось.

– Жень, я так понимаю, что ты все время по командировкам мотаешься?

– По гастролям, – поправил он.

– Не думал где-то осесть? Не все же танцами на жизнь зарабатывать.

– Не только танцами, – рассеянно ответил Женя, – коллектив не могу подвести, да и возраст в этом деле совсем не помеха. Опять же без того адреналина, что дает мне моя работа, я уже не смогу.

– Адреналиновый маньяк? – вымученно пошутил я. Зря, ох зря завел этот разговор. Нечего мне предложить такому парню. Опять же городишко у нас маленький и сильно провинциально-патриархальный. Подумать страшно: если вдруг кто узнает… А ведь здесь как в деревне – все про всех знают.

– Есть немного, – легко согласился Женя.

Еще вчера у меня была куча вопросов к нему, а сейчас я шел и не мог вспомнить ни одного. Вернее, не хотел узнавать, предпочитая оставаться в неведении и лелеять мысль о том, что я ему понравился.

– Жень, а как ты догадался, что я, – тут у меня вырвался судорожный вздох, – ну, что я не против?

– Слав, я по мальчикам уже очень давно и могу заметить интерес к своей персоне, тем более ты его и не пытался скрыть. Назови это гей-радаром, если хочешь. Не волнуйся, твои друзья ничего не заметили. И я чистый, если что, из болячек только аллергия на клубнику, но она вряд ли передается половым путем.

– Точно? – подозрительно поинтересовался я. – Точно не передается? А то, знаешь ли, обидно будет обзавестись аллергией на любимый продукт.

Женька рассмеялся, запрокинув голову. Я смотрел на его шею с острым выступом адамова яблока, с тонкими синими прожилками вен и чувствовал себя вампиром из-за желания впиться в это белое горло губами, зубами оставить на светлой коже свои метки.

– Мы почти пришли, – резко сменил я тему, продолжать рвать себе душу смысла не имело.

– Да? – Женя покрутил головой, а я показал рукой на проход между домами, наискосок дворами было на самом деле очень близко.

Дяди Лёни еще не было. Покрутившись во дворе, устроились на лавке. Нагретое весенним солнцем дерево создавало ощущение уюта, хотелось вытянуть ноги и расслабиться, но присутствие рядом Жени держало в напряжении. Он немного посидел рядом, потом прошелся, любопытствуя, по участку. На пятнадцати сотках стоял добротный каменный дом, не новомодный, а годов шестидесятых постройки. Белый кирпич уже посерел от времени, но впечатления не портил. Большой гараж из такого же кирпича, обширная площадка перед ним, залитая бетоном и никаких овощных плантаций поблизости говорили о том, что в доме проживает одинокий мужчина, который довольствуется пятком старых яблонь, которые сажали, наверное, еще его родители.

Автоматические ворота медленно открылись, и во двор вкатился большой черный автомобиль с открытым верхом.

– О! – выдохнул Женя и шагнул ближе.

Я усмехнулся. Я его понимал: «Хорьх» 1939 года выпуска, ухоженный и представительный, производил неизгладимое впечатление.

– Дядь Лёнь, привет, – подошел я ближе, – я тут к тебе привел человека.

– Евгений, – представился Женька, просто пожирая глазами внутренности ретро-автомобиля.

– Леонид, Григорьев сын, – старомодно отрекомендовался дядя Лёня, не мешая гостю разглядывать раритет.

– Я вот приглашения привез от Карамнова и Доброжецкого. Шоу будет в соседнем городе, – Женя извлек из внутреннего кармана куртки плотный конверт.

– А ты чей сынок-то будешь?

– Антона Виланского.

– Евгений Антонович значит. Я же тебя в коляске помню. Вымахал! Хотя Антоха-то повыше будет.

– Я на мать похож, – пожал плечами Женя, а я заскучал – все эти обсуждения давно минувших дней и воспоминания нагоняли тоску.

– Слав, загони-ка старичка в стойло. А я пока с гостем побалакаю.

Женя смотрел во все глаза, как я привычным жестом подал дяде Лёне костыли, помог выбраться из машины и уверенно сел за руль.

– Да-да, – донеслось до меня, – если бы я был здоров, то до сих пор выступал бы…

Поставив автомобиль рядом с белой «копейкой», заглушил мотор и запер ворота. Услышанный обрывок разговора не выходил из головы – как это выступал? Что-то сомнительно, чтобы дядя Лёня занимался танцами-шманцами.

В доме из-за закрытых на время отъезда хозяина форточек было душновато. Я уверенно распахнул створку окна на кухне и прошел в комнату, где расположились эти двое.

– Слав, чайник поставь, а? И забыл совсем, там на заднем сиденье пирожков Мирна с собой дала.

Делать нечего, пошел выполнять распоряжения. Потом накрывал на стол, заваривал чай – положение давнего знакомого обязывало, как-никак чуть не всю юность в гараже проторчал. Только вот оказалось, что знаю я об этом человеке ничтожно мало.

– Слав, поедешь со мной? – внезапно задал вопрос дядя Лёня.

– Куда?

– На шоу каскадеров. Приглашений два, дочь не поедет точно, она об этом до сих пор слышать не может.

– Поеду, – чуть не сквозь зубы ответил я. Вот что оказывается – каскадеры! Женечка-то кем оказался. – Сразу нельзя было сказать? – упрек я адресовал этому скрытнику, но дядя Лёня понял по-своему.

– Я долго смириться не мог. Да и потом: о чем рассказывать? Как по своей глупости и торопливости скорость не рассчитал? Не обижайся. Не та это тема, о которой приятно поговорить в хорошей компании.

Я слушал и думал, что на самом деле все просто и логично. Все факты сразу обрели смысл и ясность. Женя каскадер. Человек, который постоянно рискует жизнью. Соответственно, не пьет. Хорошо физически подготовлен. Не удивлюсь, если владеет какими-нибудь единоборствами, потому и не испугался незнакомой компании. За руль сел тоже понятно почему, и тут до меня доперло, отчего возникало то ощущение полета и невесомости – от мастерства водителя. Профи же! Гастроли опять же, какой же я дурак – предлагал болото сонного городка кому!

Одно оставалось теперь непонятным: зачем ему было со мной путаться? Вряд ли у такого человека был недостаток внимания.

– Слав, ты чего? – Женя с тревогой смотрел на меня, а я пялился на дорогу, высматривая междугородний автобус.

– В смысле?

– Что случилось? Что не так?

– Жень, я все понимаю. И про профессию, и про скрытность, но все-таки: зачем я был тебе нужен?

– Слав, ты все драматизируешь…

– Не знаю. У меня нет опыта в такого рода… отношениях. Поэтому просто не понимаю. Это естественно для геев? Вот так с первым встречным? Тебя никто не ждет? Никто от измены страдать не будет?

– Слав, у меня никого нет и давно, постоянные гастроли, репетиции, общие номера не способствуют личной жизни, – тихо ответил Женя, – Ты мне понравился. Очень. С тобой было классно и действительно жаль расставаться…

Чертов автобус подъехал так не вовремя! Женя стиснул мою руку, заглянул в глаза и, пробормотав: «До свидания», – скрылся внутри. Я смотрел на то, как он идет по салону, выискивая свободное место, садится, машет рукой, и чувствовал не боль, нет. Раздражение. Недовольство собой, ситуацией, в которую попал, и вообще жизнью в целом. Дома будет пусто, даже когда вернется с дачи матушка. Не ее общество мне нужно, совсем не ее.

Найти девушку и пуститься во все тяжкие? Сама мысль о какой-нибудь не обремененной лишними комплексами девице вызывала тошноту – не надо нам этого!

Чертов Женька! Чертовы замшелые традиции! Чертова жизнь… Почему все так несправедливо устроено? Я шел по залитым ослепительным солнцем улицам и злился на судьбу, на ненужную встречу и свою дурацкую сердобольность. Чего стоило не обратить внимание на Женьку? Пройти мимо. Тогда все сложилось бы совершенно иначе! И только подойдя к подъезду, вдруг понял: ни за что, ни за какие коврижки я бы не отказался от той ночи, что у нас была. Пусть она так и останется одной-единственной. Зато она была настоящей! Теперь, по крайней мере, знаю как оно бывает, когда…

Глава 5

Долго в пустой квартире я не выдержал. Одиночество навалилось внезапно, сдавливая как тисками, вымораживая все внутри. Никогда раньше я не тяготился тем, что оставался один, наоборот, радовался: работа с людьми и говорливая матушка вызывали порой желание поселиться в тайге или хотя бы провести там отпуск. Я всегда был самодостаточен, с самим собой мне не было скучно, всегда получалось найти занятие по душе.

Сейчас же все валилось из рук. Еда казалась пресной, фильмы и книги – скучными или тупыми. Раздражающими. Некоторое время развлекался тем, что рыл в инете инфу про каскадеров, узнал про ту группу, в которой начинал дядя Лёня и сейчас работал Женя. Смотрел видео, пытаясь разглядеть знакомую фигуру.

Ночью, крутясь и сбивая одеяло, мучился от бессонницы и все думал, думал про Женю и внезапное свое чувство. Мысли метались от воспоминаний о часах и минутах, проведенных с ним, к той жизни, что была раньше. Почему-то другого определения, кроме как «серая», к ней подобрать не удавалось. Промучившись до утра, не выспавшийся и оттого совершенно разбитый, глотнул растворимого кофе и пошел к дяде Лёне – желание узнать как можно больше про команду каскадеров – а по сути про Женьку – оказалось неистребимо.

Вся неделя прошла как в тумане. Работа, общение с друзьями, выбор подарка для новорождённого и обсуждение имени не затрагивали душу совсем. Мысленно я был не здесь. Единственной отдушиной оказался дядя Лёня, с удовольствием обсуждавший поездку и делившийся ценными сведениями.

– Это, Славик, ты еще само шоу не видел, – посмеивался он, – живьем совсем другие ощущения, поверь! А то, понимаешь, насмотрелся по интернету, там же половина драйва ушла в никуда.

– Да кто же спорит, – соглашался я.

– И правильно, – усмехался дядя Лёня, – не спорь! Ты же не думаешь, что за столько лет ничего в технике не изменилось, что все трюки замерли на уровне восьмидесятых?

Так что всю неделю мы провели в предвкушении поездки и шоу. Матушка ворчала, потому что я почти не бывал дома. Приходил только спать. Ей казалось, что сынуля похудел, и вообще, зачем куда-то ехать, смотреть на машины, что их, по дорогам мало ездит? А на даче парник не доделан. Проблемы выращивания овощей на данный момент волновали меня меньше всего. Пришлось поговорить с ней серьезно, объяснив свою позицию: хочет что-то растить – на здоровье, но зачем нам это все в промышленных масштабах?

В пятницу выписали жену Герки. У всего отдела было нерабочее настроение, но праздник по этому поводу было решено перенести на потом: молодой матери наверняка хотелось отдохнуть и побыть с любимым мужем. Самсамыч посмеивался, но о причинах своего хорошего настроения помалкивал. Зато отпустил всех домой пораньше, к нашей общей радости.

Суббота все-таки наступила. С утра вскочил еще до звонка будильника – приснилось, что проспал, и поэтому собрался задолго до нужного часа. Сидеть дома не было сил, отвлечься на чтение новостей в выписываемой матушкой газете не получилось, по телевизору показывали одну рекламу, поэтому плюнул на все правила приличия и решил заявиться к дяде Лёне пораньше. Часа на три. В любом случае, он к этому времени должен уже проснуться.

– Славик, у тебя часы сломались? – поинтересовался дядя Лёня.

– Нет, просто…

– Свербит, – утвердительно произнес он и пропустил в дом, – тогда готовь завтрак. Где что, знаешь.

Простые действия немного успокоили. Наверное, он знал, что делает, надеюсь только, что истинная причина все же останется тайной. Не хотелось бы выяснять, насколько гомофобен уважаемый мной человек.

Старичка было решено оставить в гараже. В путь отправились на «копейке», и за руль дядя Лёня меня не пустил.

– Не то чтобы я тебе не доверяю, знаю, что хорошо водишь, но в последнее время мне так редко удается куда-то съездить, – пояснил он, – тоскую.

Теперь я его понимал. Пусть и на машине с ручным управлением, но он чувствовал себя за рулем, как рыба в воде.

– Вот кстати, раньше считалось, что наши «Жигули» или итальянские «Фиаты» поднять на два колеса невозможно. Подвеска, дескать, слишком мягкая! Никто этого не делал до нас, ни в Союзе, ни на Западе. А мы мозги напрягли, подумали и сделали! – говорил дядя Лёня по дороге.

– И как же? – мне на самом деле было интересно.

– Помудрили чуток, да давление еще в шинах подняли до шести-восьми атмосфер.

– И что, они не лопались? – скептически поинтересовался я.

– Нет, конечно. Советские выдерживали и десять. Проверено.

Про импортные спрашивать не стал – вряд ли была такая статистика в те времена, а сейчас уже все совсем другое.

На открытом стадионе у нас оказались самые элитные места – под навесом и в первом ряду. Народу было уже прилично, и люди все подходили и подходили. Я крутил головой, но ничего интересного пока не было. Даже машины, которые должны были участвовать в шоу, были отделены какой-то перегородкой. По краю поля лениво ходили стражи правопорядка, но я искренне надеялся, что их помощь сегодня не понадобится – ведь любители автошоу – это не футбольные фанаты.

Дядя Лёня тоже оглядывался с интересом, видимо, раньше выступления обставлялись как-то иначе. Спрашивать не стал, по большому счету, никакого значения это не имело. Так и просидели в молчании все тридцать минут до начала.

Первым шел уже известный мне по видеороликам и казавшийся довольно простеньким номер, когда две машины на время проходят некую полосу препятствий. Зрелищности было маловато, мастерство водителей сомнений не вызывало. От скуки спасала только музычка и бодрый голос ведущего. Он старался вызвать интерес у публики, сообщая любопытные факты из истории создания номера, рассказывал о людях, которые сейчас были за рулем, а по окончании того или иного заезда озвучивал время участников. В целом было довольно интересно.

– Ничего, не переживай, сейчас для разогрева идет что попроще, – утешил меня дядя Лёня. – На каскадеров у нас не очень-то учат. Люди приходят в команду разновозрастные. С чего-то надо начинать.

Я кивнул и уже с большим интересом смотрел на происходящее. Последняя фраза заинтересовала, и тут было над чем подумать. Шоу тем временем набирало обороты, номера усложнялись, и даже профану было ясно, что за рулем теперь сидели не ученики. Пять машин друг за другом проехали на двух колесах, из них вылезали парни, откручивали колеса, ставили их на место – народ улюлюкал и восторженно хлопал. Дядя Лёня был прав – на мониторе этот трюк смотрелся бледненько. Я постарался сделать хотя бы парочку кадров, но ракурс был неудачен – слишком близко, и поместить в кадр всех участников никак не получалось.

После небольшого перерыва, когда с поля убрали все лишнее, на него с разных сторон выехали два автомобиля. Черный и белый. Побольше и поменьше. Внезапно заиграл вальс. После тынц-тынц-попсы это было слишком неожиданно, вызвав некий диссонанс с местом и действием, но когда машины – черт побери, машины! – закружились в танце, я забыл, кто я и где я. Зрелище завораживало. Они казались парой, вышедшей на танцевальный конкурс, настолько легки и отточены были все пируэты. «Танцуйте без меня», – всплыли в памяти слова Женьки, и под ложечкой возникло сладкое томление, значит, в одной из них сидел он! Возникло иррациональное желание оказаться в одной из тех машин и исполнять этот танец с Женей. Не знаю, почему, но автомобильный вальс казался мне интимнее и откровеннее стриптиза.

На последних аккордах обе машины проехались по прямой и резко затормозили в момент, когда музыка закончилась. Как будто они поклонились зрителям, и те оценили, наградив громом аплодисментов. Я тоже не жалел ладоней, зрелище того стоило!

– Молодцы, молодцы, – одобрительно приговаривал рядом дядя Лёня, тоже усердно хлопавший.

Последним номером программы был тоже танец. Если первый завораживал неспешной медлительностью, отточенностью движений, то этот поразил совсем другим. Под быструю, немного тревожную музыку на поле выехали шесть машин. Удивительная синхронность поражала, как и филигранная точность. Сколько раз казалось, что столкновение неизбежно, но все оказывалось лишь исполнением задумки режиссера этого действа. Кем бы он ни был, но таланта ему не занимать, а тем, кто «танцует», – опыта и слаженности. Увлеченный зрелищем, я даже забыл, что хотел еще поснимать. Так и держал телефон в руке, не в силах оторваться от представления. Опомнился, только когда дядя Лёня подергал меня за рукав, а зрители начали расходиться.

– Слав, пойдем-ка с ребятками поговорим.

Дядя Лёня радостно обнимался со старыми знакомыми, они хлопали друг друга по плечам, а я чувствовал себя лишним и оглядывался в поисках знакомой фигуры. Почему-то было немного страшно, ведь тогда, на автобусной остановке мы расставались как будто навсегда.

Женя стоял один поодаль, прислонившись плечом к стене, и не сводил с меня глаз. Другого приглашения ждать не стоило, и я двинулся к нему.

– Привет, – тихо сказал он, скользя ласкающим взглядом по моему лицу.

– Жень, – сказать хотелось так много, что я запнулся, не зная с чего начать: признаваться в чувствах или проситься в команду. Гул голосов за спиной стал громче, заставив смутиться, ведь большая часть едва не вырвавшихся слов совсем не предназначалась для чужих ушей. Я начал заново: – Жень, можно пригласить тебя на танец?

– Нужно, – на его губах расцвела искренняя улыбка.