Текст книги "Личная неприятность Темного Владыки"
Автор книги: Мария Вельская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
ГЛАВА 4. Тропинки темного Двора
Айна выглянула из окна, улыбнувшись солнечным лучикам, проглядывающим из-за зеленой кроны дерева-гиганта, которое уже почти две седмицы служило ей домом. Тогда, на поляне, благой фэйри ударил её лучом чистого света – и нанес серьезные повреждения – так много тьмы в её крови оказалось. Это ещё раз подтверждало, что вампирская кровь в ней сильна. Что ж, хоть что-то хорошее осталось от матери – та смогла правильно выбрать ей отца.
Здесь, в древней чаще, дышалось удивительно легко. И, хотя пока что она почти ничего не видела – сначала её лечили, а после – никуда не выпускали, и того, что замечала, хватило, чтобы искренне восхититься лесным народом. Талантливые дети безумья и хаоса – они не менее умело и ловко, чем их светлые собратья, повелевали силами земли.
Впрочем, что есть вообще такое – это разделение на Светлый и Темный Дворы? Разница сил? Пожалуй, да и только. Благой двор не был воплощением добра – разве что к смертным они относились чуть более снисходительно, но и там их не желали видеть незваными гостями. Темные… в чем-то они были честнее. Она отряхнула легкое золотистое платье – подарок Тиха, а, вернее, его господина – слуа-Рыцаря, который принес её сюда и чье имя она так до сих пор и не знала.
Единственная, о ком она волновалась – так это Шайрин. Как то восприняла иршасса её внезапное исчезновение? Тих говорил, что, когда он вернулся, в доме уже никого не было. Просто бросила её и уехала назад в империю? Вернулась к посольству? Или бросилась на её поиски? Первая, кому она доверилась за долгие годы… может, не стоило.
От двери донесся легкий переливчатый звук колокольчика – она-то знала, что цветок самый настоящий, а вот звук идет уже от магии, которую пробуждали в растениях фэйри.
– Прошу, я сегодня, как и вчера – совершенно свободна! – весело откликнулась, переплетая косу – странно, но часть волос стала менять цвет. Сначала это было почти незаметно, но теперь в зеркале были ясно видны винно-алые пряди у висков.
– В самом деле свободны? Что ж, думаю, я смогу найти для вас занятие, – негромкий насмешливый голос стал неожиданностью. Она резко обернулась к двери – и столкнулась взглядом с ярко-синими глазами ещё одного фэйри.
Его черты лица были мягче, чем у Рыцарей, да и был он явно моложе – по виду – скорее её возраста. Короткие золотисто-каштановые волосы, в которые были вплетены мерцающие бусины, и располагающая улыбка – если бы в ней не были видны ровные ряды заостренных зубов, а синие глаза то и дело не чернели от плещущейся в них тьмы.
– Я так невежлив перед дамой, – почти издевательский поклон, – моя съалла-э, прошу простить недостойного феа, Ильдис Тайяр ваш вечный раб.
Сначала она опешила. Растерялась – никто никогда не заигрывал с ней так откровенно, не пытался издеваться так тонко и от того ещё более неприятно – словно считал, что она настолько безмозгла, что и вовсе ничего не поймет.
– Мне без надобности рабы, прекрасный Рыцарь, – ответила негромко, заглядывая ему в глаза и стараясь поймать ускользающее ощущение, – рабство противно моей сути, как и любая попытка принудить кого-либо. Но если вы не откажетесь стать если не другом, но хотя бы хорошим знакомым для одной полукровки, то она найдет, чем отплатить.
Внимательный, задумчивый взгляд. Нет, он куда старше, чем кажется. Или ей уже мерещиться…
– Ну если полукровке… ладно, вампирочка, угодила, – смех разлетелся колокольцами по комнате, а она только теперь сообразила – фэйри назвал ей свое имя! Сам и первым!
– Айанэ. Айанэ Асайя. И я благодарю вас за оказанное доверие!
Заостренные уши, небольшие когти и маленькие рожки, прячущиеся среди волос. В остальном он пока мало чем отличался от человека.
– Ну что, вампирочка, темный лес таит в себе много тайн… – его глаза не смеялись, но из них ушел холод, – мне приказано тебя везде сопровождать. Феа Таальен не желает, чтобы с той, кого он принял под свою защиту, что-нибудь случилось.
Таальен. Значит, вот как зовут того Рыцаря, который принес её сюда. Фэйри верят – если твое имя назовет чужак – его знание не даст власти над владельцем. Что ж, для нее это сейчас все равно не имело никакого значения.
– Пойдем, пойдем – он тянул её за руку из комнаты с такой силой, какую и сложно было представить. Впрочем, ей ли не знать, как мало значит внешняя хрупкость?
Айна пошатнулась, чуть не упав от неожиданности, когда коридор закончился подвесным мостом из сплетенных лиан. На них мерцали светлячки, а из темноты подмигивали чьи-то огромные глазищи, смотря несчастно и наивно. Глаза принадлежали большому пушистому шарику с нежно-сиреневой шерсткой, который висел, уцепившись хвостом за ветку дерева.
– Лизуны. Совершенно бесполезные создания, но феечки их просто обожают, – ухмыльнулся спутник. – Надеюсь, ты не очень боишься высоты?
Айна взглянула вниз – и вцепилась в протянутую руку покрепче. Нет уж, раз поручили присматривать – терпи. Не то, чтобы она боялась высоты… раньше думала, что не боится. Но, похоже она просто не встречалась с настоящей высотой. Она и не думала, что Даннатан настолько огромен – кроны шумели где-то ещё выше, толстые стволы, насчитывающие не одну сотню колец, казались незыблемыми исполинами, ветви ловко переплетались, образуя целые ярусы, каждый из которых был обитаем. Но не только они…
– На деревьях живут далеко не все – многие… помнят прежнюю жизнь, – на мгновение глаза её проводника стали осколками льда, – и предпочитают жить на земле, в сидах.
Полые холмы. Да, в книгах упоминалась долина Кейджукайнен – тогда ещё единственное и главное место силы фэйри. Они любили леса, но на деревьях до этого жить не пробовали. А вот темным пришлось.
– Иль, не надо, не говорите об этом если вам неприятно, – она осеклась, понимая, что без позволения сократила имя фэйри.
Но, кажется, он не сердился. В синих глазах ничего не отражалось – ни гнева, ни злости, но и особой приязни – тоже.
– Если я говорю – значит, тебе это стоит знать. И можешь обращаться ко мне на «ты». Мы не придаем особого значения условностям. Правда, с Рыцарями все же стоит быть осторожнее. Да и со всеми остальными – тоже, – добавил, помолчав, – слишком непредсказуемо может вылиться агрессия хаоса. Так что будь осторожнее, малышка. Хоть мы и видим на тебе печать рода Таальена, но искушение может оказаться слишком велико.
– Искушение?
Они уже ступили на мостки – и те стояли, как влитые, словно были полноценным каменным мостом, и даже спускаться было совсем не страшно, хотя дальше снова ждало переплетение ветвей, гирлянды светлячков, негромкая музыка вдалеке… Но тьма была здесь везде. Она вилась по нижним ярусам, скользила клочьями тумана по стволам деревьев, пряталась в глазах фэйри.
Быстрый взгляд фэйри из-под ресниц.
– Лучше тебе не знать, поверь.
Айна верила, но бояться отчего-то все равно не получалось. Едва ли это было врожденное бесстрашие – за последние дни произошло много всего жуткого, что даже вспоминать было мерзко, но именно здесь она расслаблялась, забывая все сказки и предостережения. Да и притом – например, сможет ли она морить себя голодом, чтобы не съесть ни кусочка еды фей? И разве те же послы не едят и не пьют в волшебной стране? Правда, они не люди, но ведь и она не совсем человек. Старые запреты быстро теряют смысл перед восторгом неизведанного.
Некоторое время они шли молча – он впереди – она немного позади, держась за жесткие сильные пальцы.
– А куда мы идем?
– Стоило бы раньше поинтересоваться, – фыркнул, как кот, – я показываю тебе твое новое место жительства.
– Что?
– Неужели, ты думаешь, что Тааль тебя хоть куда-то отпустит теперь, особенно, когда есть риск нападения светлых?
Айна поморщилась, чувствуя горечь на языке. Посмотрела на полосу ожога на запястье. Нет, светлых с неё хватит. Кажется, она с ними несовместима на всех уровнях. Да и что значит – «светлые»? Много ли значил этот свет, когда они решили поиграть с бесправной девчонкой из деревни? Убить, снасильничать, поиздеваться? Светлые фэйри мало отличаются от темных, и для неё – только в худшую сторону.
– Просто… у меня ведь ничего. Книги вчера откуда-то появились, да несколько старых вещей. И денег нет. А мои слабенькие способности травницы вам вряд ли нужны, вот и не пойму – зачем я вам? Что толку-то с такой платы?
И можно признаться хотя бы себе – она боится будущего. Здесь, где не ступала нога человека, она как бельмо на глазу.
– Какие… интересные вопросы для деревенской девочки…
– Деревня учит правильно расставлять приоритеты. Как и нищета, – криво улыбнулась в ответ.
– Что ж, об этом тебе стоит говорить не со мной, – он пожал плечами, словно поясняя – а что такого? Я лишь выполняю приказ, – смотри, – её резко притянули ближе, а потом спутник указал вниз, где почти у самой земли сверкали мириады светло-зелёных, иссине-темных, бархатно-алых, изумрудных и янтарно-желтых, словно заморские фрукты, которые однажды привез заезжий купец старосте, крыльев. Только потом она разглядела за сверкающим маревом хороводы малюток, оживленно парящих в воздухе. Разноцветный хоровод, от которого глаз не отвести, очередная ожившая сказка…
– Нравится? – мурлыкнули на ухо, пытаясь приобнять за талию. Айна молча шарахнулась – знала, чем заканчиваются такие объятья. Только бесполезно – железные пальцы подтащили ближе, прижимая к боку. – Какая пугливая стала… меня не интересуют такие милые нежные девочки, можешь быть спокойна.
То ли похвалили, то ли оскорбили – пойди пойми!
– Красиво очень, – прошептала, чувствуя, как колотится от восторга сердце, – это же феи?
– Да, низшие – небрежно, – они везде готовы поселиться, только и годятся, что гирляндами в темноте работать.
– А… – она помолчала, не зная, имеет ли право спросить. Слишком быстро все вокруг менялось.
– Если начала, то и заканчивай, – её тянули уже дальше. Вперед, в переплетенье листьев, мимо негромко пересвистывающихся птиц с диким оперением, совершенно не обращающих на них внимания, мимо молочно-розовых бутонов неизвестных цветов, возле которых роились крошки-пикси, мимо шипящей из темноты гибкой кошки и прыснувших в сторону белок…
– А у вас есть крылья? – спросила – и чуть не врезалась лбом в спину резко замершего фэйри.
Он обернулся – и Айна застыла, не в силах отвести взгляда от чернеющих глаз. Тьма прянула во все стороны, зазвенели бисеринки-бубенчики на волосах. Он больше не казался ни юным, ни смешным, особенно, когда блеснули острые зубы и раздалось шипение – оглушающее, парализующее волю. Как можно было так резко измениться? И зачем, проклятые боги, они вообще задала этот вопрос? Словно кто за язык дернул.
– Никогда. Не задавай здесь такие вопрос-сы, – он говорил ровно. Медленно. С огромными паузами – а у самого из рук лезли когти. Пальцы сжали запястье так, что было ясно – останутся синяки.
Дальнейший путь они продолжили уже совсем не в том настроении – сказка была безвозвратно утеряна где-то по дороге, а в сердце зрела тревога. Она смотрела вокруг – но уже не испытывала ни восторга, ни интереса – только глубоко внутри что-то недовольно ворочалось.
Расшевелить её не удалось ни большим жукам со сверкающими бирюзовыми панцирями, которые устроились греться на небольшой развилке, где сквозь крону пробивались лучики света, ни очаровательным пушистым лисятам, обживающим нору у самой земли, ни пронесшейся вдоль водной глади келпи – от вида водяной лошади она вздрогнула и подалась назад, чуть не упав.
Кажется, Ильдис прекрасно понимал её состояние – он сам был хмурым, и каким-то уставшим, но тревожить спутника разговорами Айна не решилась. Но, в конце концов, и она не выдержала:
– Позвольте мне немного погулять одной? Пожалуйста… я не уйду далеко, здесь меж деревьев погуляю – к чему со мной весь день возиться? Ничего не случится за это время. Или вон Тиха позовите – он за мной присмотрит, ежели что, не даст зайти далеко?
Вышло почти просительно. Мужчина – назвать его сейчас юношей язык бы не повернулся, – задумался, посмотрел на неё остро, словно что-то прикидывая, но потом все же кивнул головой.
– Тиха я сейчас вызову, но сама никуда не уходи, это не шутки. Тебе здесь ещё жить – хоть сколько – и не стоит заводить врагов. А своим языком ты их заведешь множество.
Хотелось… очень хотелось ему ответить – ведь разве она виновата? Да, наверное, нужно было и вовсе молчать, но как иначе-то? Как узнать тогда их странные, запутанные традиции и ритуалы? Где право, где лево, шаг вперед – и назад? Так улыбнешься ненароком – а окажется, что согласился стать чьей-то закуской!
– Ваше внимание и замечания просто бесценны, – и смотрит совершенно серьезно. Наивно. Внимательно.
Вот только если бы она и вправду была настолько наивной, как многие думали, то просто не выжила бы. Впрочем, не стоит вспоминать – и будить мертвое лихо.
– Надеюсь, что так, – ответил – и буквально растворился в дымке леса. А она, наконец, осталась наедине со своими мыслями.
Что-то здесь было сильно не так – в этом древнем лесу, который обживали темные. Казалось – ещё немного – и она поймает ускользающую змеёй мысль, но проклятый голод мутил сознание, отвлекал. Теперь она знала – это жажда. Жажда чьей-то крови. И ни отвращения, ни брезгливости не чувствовала – только интерес. Если она станет сильнее, то сможет себя защитить – на других защитников не стоит рассчитывать.
Тих так и не появился, и она медленно побрела по густому подлеску, чувствуя, как мягко обнимает ноги мох, как из головы уходит тяжесть и осадок от разговора, как легко дышится и щекочет ноздри хвойный запах… Она и сама не заметила, как свернула на одну из узеньких тропинок – удивительно, но здесь, внизу, было куда более малолюдно. Мало…феячно?
Она усмехнулась собственным нелепым мыслям. Все происходящее напоминало фейерверки, которые пару раз демонстрировали на площади заезжие иллюзионисты – тогда жители всех трех деревень набежали на невиданное прежде зрелище. Так вот, ей самой оно показалось на редкость бессмысленным и пустым. Много шума, разноцветья, красок, а в итоге – пустота. Вот, что остается после фейерверков. Небо очистится – и смоет саму память о произошедшем. То же происходит и с её жизнью.
День за днем стираются воспоминания и границы, что-то происходит вокруг, а её несёт, словно искорку того самого фейерверка – и она не в силах остановиться и не раствориться в происходящем. Под ногами рассыпалось разноцветье листьев. Кажется, в этом странном лесу перемешались все сезоны. Наверху царило яркое жаркое лето, внизу – прохладное начало осени с кружевом ярко-желтых, нежно-пламенных, хрупких листьев, на нижних же ярусах кое-где только брала свои бразды правления весна. Впрочем, чему удивляться? Это же фэйри.
Айна и сама уже удивлялась тому спокойствию, с которым восприняла и очередное предательство матери, и произошедшие перемены. Внутри ничего не ёкало, не шевелилось, застыло в сонном равнодушье. Шаг. Ещё шаг. Она сама не заметила, как принялась танцевать. Не те разлапистые, неловкие деревенские танцы, словно созданные для того, что парень с девкой пообжимались, а имперский лайсс. Когда мать ещё была жива, несколько раз она брала её с собой в город – маленькая Айанэ так и не запомнила его названия, зато в памяти отложилась залитая огнями площадь и летящие по неё пары. Дивные, невероятные, гибкие, как лианы – пары летели над ней, словно не касаясь ногами земли.
Три простых движения. И полная уверенность танцующих дан в своем партнере.
Ей не нужна была музыка и площадь, толпа вокруг. Она просто двигалась, больше не замечая ни тяжести на сердце, ни тоски, ни беспокойства. Айна растворялась в движении, льнула к высокому могучему дереву, как к возлюбленному, едва касаясь его кончиками пальцев – и тут же вихрем уносясь прочь. На губах замерла светлая до безумства улыбка, тело наполнилось знакомой силой, полетел по лесу счастливый заливистый смех…
– Танец полный чувств… о которых ты, человечье дитя, ещё ничего не знаешь. Зато удивительно точно воспроизводишь свои воспоминания.
Чужой холодный голос заставил сердце лихорадочно забиться. Она резко развернулась, остановившись – и замерла, как белка, столкнувшаяся нос к носу с лисой. Ей снились эти глаза. Она помнила этот голос. Эти резкие черты лица, небольшую горбинку на носу, шрам на щеке. И длинные черные волосы, рассыпавшиеся плащом по спине. В них – как и тогда – блестело ярко несколько золотистых прядей у висков.
Рыцарь. Тот самый рыцарь у реки.
– Простите, – щеки припекло, и Айна резко опустила взгляд, чувствуя, как тает в воздухе веселье, – я не… я не хотела вам помешать.
– Но помешала. А ведь на нижние ярусы я запретил пускать посторонних без сопровождения. Где твой проводник? – спросил обманчиво мягко, только от этого голоса теперь хотелось бежать со всех ног. И он совершенно не удивился, увидев её снова в лесу – как будто знал?..
– Он… я попросилась погулять около спуска на нижние ярусы одна. Вернее, должен подойти… Тих. Вы же его помните, да? – сама себе казалась мямлей, не зная, куда деваться от чужого тяжелого взгляда.
– Пикси, – фэйри заметил себе под нос задумчиво. А потом по его лицу пробежала судорога, а на руках мелькнули когти.
– Что с вами? Господин феа? – сделала робкий шаг вперед.
Хрустнула ветка под ногой – и наступила тишина. Странная, зловещая, неспокойная. Ещё мгновение назад солнечно-осенний, лес вдруг померк, помертвел, сгустились вокруг тени. Тьма. Сюда пришла тьма – резко и внезапно, бесцеремонно вторгаясь на уже знакомую территорию – и исходила она именно от этого феа. И снова, как и тогда, ей померещились за его спиной клочья когда-то огромных черных крыльев, теперь бессильно обвисших.
Рыцарь отшатнулся, посмотрел дико, давяще – так, что она едва подавила крик.
– Проклятье… как же не вовремя, – шевельнулись чужие губы. – Беги, человечка! Прочь беги, сейчас любой фэйри на тропе будет для тебя большим благом, чем я!
Она не поняла сначала. Не осознала, не сообразила. Ноги будто к земле приросли. А потом – развернулась – и бросилась стремглав прочь, чувствуя, как гулко стучит сердце в ушах, как гудит и бьется кровь и срывается дыхание. Пальцы были ледяными. Где-то далеко в вышине сияло солнце и порхали в ветвях озорные феечки, а здесь по пятам шла смерть. Обезумевшая и беспощадная – она чувствовала это всем сердцем, хоть и не знала – почему все именно так.
Тропинка бросилась под ноги взбесившимся жеребцом – куда только пропала её ловкость? Айна мотнула головой, упрямо стряхивая набежавшие слезы, и с трудом поднялась, опираясь на соскользнувшую с корня дерева ногу – та отозвалась тянущей болью, от которой что-то в душе перевернулось. И бежать было невозможно. Идти, ковыляя, больно. Вдали наползала клочьями тьма. Нет, не тьма – нечто худшее. Она не знала этому название, но брела вперед из последних сил, даже с тропинки сошла – бросилась молча напролом через чащу леса, боясь подать голос – кто знает, не быстрее ли помощи её догонит этот странный Рыцарь?
Зачем спасал, если теперь преследует?
– Полукровочка… с-сладкая, вкус-сная… такая податливая…
Айна вздрогнула, шарахнулась в сторону, напарываясь на куст и зло куснув губы при виде очередной длинной царапины. Великие солнца, так она скорее кровью истечет! Проклятые деревья привели в овраг – но она не заметила, слишком увлеченная борьбой с колючим кустарником. Только и успела, что слабо вскрикнуть, когда подвернулась прострелившая болью нога и она полетела вниз… туда, где тек по камням тоненький светлый ручеек и склоняла голову ива, туда, где на больших валунах можно было легко расшибиться до смерти.
Закрыть глаза. Забыть о том, что она падает – и паденье это длится невообразимо долго. Айна не сразу поняла – она действительно больше не падает. И это не паденье длится долго – это её держат в воздухе неведомой силой, осторожно спуская вниз – где на камнях, укутанная шлейфом тьмы, скрывается фигура фэйри.
Она не успела испугаться снова – да и сил пугаться не было. Когтистые руки подхватили тело бережно-бережно. Мелькнули красные отсветы в сгустившемся клубке темного нечто:
– Испугаа-алась, мое маленькое сердечко?
Когти были по-своему красивыми – длинными, заостренными, отливающими искристой чернотой. И они её даже не оцарапали – только прижали к телу. От странной сгущенной тьмы кружилось голова и что-то сильно давило – так, что было тяжело дышать.
Тьма немного раздалась в стороны, открывая ей белое лицо с провалами глаз и черными нитями вздувшихся вен. Наверное, надо было закричать. Заорать в голос, начать вырываться – и тогда бы странная тварь, в которую обратился Рыцарь, разорвала бы её на части. Но она не хотела – и не стала.
– Вы сами сказали бежать… и погнались… и шипели из темноты. Тогда было страшно. Очень страшно. Но потом я упала – а вы подхватили. И мне почти не больно – хотя нога все равно сильно болит. А мне не хочется, чтобы вы меня отпускали, понимаете? Это правильно. Так правильно. И спокойно, – лепечет, как дитя малое.
– И тебе не противно? – вкрадчивый шепот обволакивает, заставляя болтать без умолку – и вывалить всякую чушь, которой были полны мысли.
– Вы про лицо? Страшно немного, да, – призналась, как на духу, не пытаясь удивляться причинам своей откровенности, – но знаете, куда противнее, когда на душе уродство то. Вы меня растерзать можете за миг – но пока ничего, жива ещё.
Ей показалось или… странная давящая тьма будто потеплела – и стало легче дышать.
– Положим, моя душа далека от прекрасного, мое нежное сердечко.
Сердце гулко забилось в ушах, а она не могла отвести взгляд от белоснежной кожи, отмеченной узорами тьмы. Рука сама собой потянулась вперед – и коснулась его щеки. Кажется, вздрогнули они оба, но её не одернули, не накричали – Рыцарь продолжал молчать – и она всей кожей ощущала его неприкрытый интерес.
– Что с вами сотворили? И зачем? Вам же… вам же больно. Я бы не хотела, чтобы вам было больно, правда. Вы совсем не безумец. Если бы мне было так же больно, как вам, я бы точно кого-нибудь убила, – и слабо улыбнулась ошеломленному молчанию, обнимая его за шею.
Кажется, её куда-то понесли – по крайней мере, промелькнул и пропал овраг, завихрились шапки деревьев, взметнулась листва – и круговерть остановилась около глубокого озера, чьи спокойные иссине-черные воды казались сейчас глазами тьмы.
– Не хочу, чтобы сердечку было больно, – негромко заметил феа-Рыцарь, и усадил её на зеленую траву, которая под его рукой мигом обернулась уютным теплым покрывалом.
Разве фэйри умеют исцелять? Особенно, темные? Страшно по-прежнему не было. Усыпляющая бдительность волна спокойствия накрыла с головой, оставляя на поверхности только любопытство. То самое, что побудило коснуться фэйри. Именно то, которое не давало запаниковать и броситься прочь и которое побудило сейчас позволить чужим рукам осторожно взяться за поврежденную ногу.
– Мое везучее сердечко! Кажется, у тебя трещина, – сообщили негромко, – не кричи… а, впрочем, можешь кричать, ничего страшного. Сейчас мы тебя подлечим…
Она не успела спросить как – мужчина положил одну ладонь ей на лодыжку, а вторую – прямо на травяной ковер. Его пальцы на ноге казались обжигающе горячими, но не причиняли настоящего вреда – по крайней мере, так казалось поначалу, пока они не стали действительно обжигать.
В какой-то миг показалось, что под ними плавится кожа, и она не сдержала крика – тут же упрямо прикусив губу. Но боль уже исчезла – более того, она ушла вместе с неприятными ощущениями в стопе и стреляющими протяжными нотками в лодыжке. Проклятое любопытство заставило открыть глаза – и издать долгий протяжный вдох. В когтях феа искрились странная, тягуче-темная субстанция с фиолетовыми искрами внутри. Она укутывала лодыжку и большую часть ноги до колена – и от прикосновения чужой магии холодило кожу и кружилась голова – или последнее было просто от потрясения и голода?
– Не больно? – в провалах глаз плясали такие же искристо-фиолетовые искорки, и в какой-то момент ей показалось, что они затягивают её внутрь, не позволяя отвести глаз, что он читает её разум в этот момент – словно открытую книгу. – Глупое сердечко, думаешь, мне нужно читать твои мысли, чтобы понять о чем именно ты думаешь?
Из провалов глаз исчез последний отблеск изумрудного морока – там царила тьма и фиолетовые искорки.
– Нет, – покачала головой, немного приходя в себя и мысленно встряхиваясь, – а должно? Пока вы не коснулись – было больно… а теперь – словно к целителю сходила.
– Любопытно… – правда, самого любопытства, впрочем, как и других эмоций, на искаженном лице не отобразилось. – Значит, ты определенно нравишься хаосу.
Хаосу?! О такой силе она ничего не слышала – только какие-то старые сказки про бездну и тварей в ней.
– А что это такое? Хаос? – спросила осторожно, оглядываясь по сторонам и наслаждаясь странной, умиротворяющей тишиной, которая царила на берегу озера.
– Ты совсем не представляешь, верно? Бедное мое сердечко, – когтистая ладонь взъерошила волосы прежде, чем она сумела увернуться. – Я расскажу тебе, как-нибудь потом.
Блеснули провалы глаз. Холодящее ногу ощущение … или заклинание? Или голая сила? Все это исчезло, оставляя ровную бледную кожу без царапин и – когда рука фэйри исчезла – ощущение пустоты. Наверное, это будет не слишком нормально, если она сейчас попросит его вернуть руку обратно, верно?
– К сожалению в книгах матери об этом ничего не было, – ответила спокойно, – а других в деревне и вовсе не найти, а денег на дорогу в город и покупку дорогих изданий у меня тем более не нашлось бы.
– Деревенская девочка умеет читать… Это определенно интересно, – мурлыкнула тьма с мороком мшисто-зеленых глаз.
– Деревенская девочка и не только читать умеет, – она осторожно поднялась, опираясь на ногу, и не ощутила ни малейшей боли! Поневоле на губы вылезла совершенно счастливая улыбка – и она тут же склонила голову, сжимая пальцы руки в кулачок. – Я не забуду вашей помощи и заботы, она навеки останется в моем сердце, Рыцарь. Пусть тьма и… Хаос будут справедливы к вам и воздадут по заслугам!
Мужчина приподнял бровь. Темнота медленно уходила, и в лучах медленно заходящего солнца он казался особенно бледным и смертельно усталым.
– Садись, девочка, которая обладает бесценными умениями, и посиди со мной немного.
Это было определенно не предложение, потом что тьма резко выметнулась из-под черненых лат и дернула её осторожно на землю. Только теперь Айна заметила, что тот пятачок земли, на котором стоял Рыцарь, был словно выжжен дотла – ни зелени, ни цветов – только обугленная черная земля.
– Так бывает, – заметил в ответ на её молчаливый взгляд.
Она даже не вздрогнула, когда чужая голова поудобнее устроилась на коленях, а черные волосы рассыпались по подолу платья. Фэйри вытянулся во весь рост, прикрыл глаза, и, вроде бы, задремал.
Этот день казался все более нереальным – словно подернутым дымкой сна. И что все же это было? Отчего он обезумел и погнался за ней, а потом отпустил и вылечил? Кто он такой, этот странный Рыцарь без имени?
– Раш. Когда мы наедине, полукровочка, зови меня Рашем, – донеслось негромкое.
Он назвал ей имя. Краткое, но его – это она остатками ведовского чутья знала. На сердце потеплело, а вот к бьющейся темной жилке на его шее Айна уже начала приглядываться с чисто гастрономическим интересом. Горло снова знакомо обожгло и медленно поднялась изнутри тяжелая злость – похоже, не он один тут ненормальный.
– Раш… – она медленно произнесла его имя.
Пальцы словно сами собой коснулись шелковых, таких мягких на ощупь волос. И, не получив отпора, зарылись в них, осторожно перебирая спутанные пряди. В этот момент ей казалось, что она может так сидеть целую вечность. Солнца их мира медленно окрасили горизонт в темно-лиловый – сгущались сумерки, а она не решалась встать и уйти, да и не хотела. А ведь наверняка Тих её разыскивает… интересно, сообщил ли он дану Тайяру о том, что её потерял?
Громкий треск резко вывел девушку из созерцательного настроения. Айна почувствовала – мужчина на её коленях напрягся, как струна, приподняв голову. Не хочет показывать свою слабость – мелькнула какая-то чужая мысль.
Грохот совпал с яркой вспышкой – и рядом открылся зев портала. Вернее, по их сторону было только и видно, что ветвящееся сверкающее кольцо, из которого выпрыгнул, что-то зло шипя себе под нос, знакомый серебряный Рыцарь. Как же назвал его проводник? Таальен? Он был вооружён – но не мечом или любым другим холодным оружием, а странный ячеистой сетью, которая что-то смутно напомнила. И был не один – вслед за ним из портала шагнул ещё один мужчина – высокий, хищный, породистый. Настоящий аристократ с холодным надменным лицом и багрово-алыми глазами – они светились в наступившей полутьме, как у кошки. Второй незнакомец двигался плавно, будто лениво – но казался ещё более опасным, чем Рыцарь Таальен…
Она напряглась, чувствуя, как леденеют пальцы, и тут её ладонь накрыла чужая жесткая рука, словно… успокаивая?
– Долго же вы шли… – её фэйри лениво зевнул, обнажая острые зубы и что-то насмешливо и резко пропел им на незнакомом наречии, отчего Таальен дернулся, нахмурившись, а второй незнакомец усмехнулся.
Его плащ шевельнулся и стало видно, что это вовсе не плащ, а огромные роскошные перепончатые крылья, которые тут же свернулись снова неприметными валиками за спиной.
– Может, представишь меня даме, – крылатый незнакомец шагнул вперед, чуть склонив голову, – только… позволишь ей подняться с мокрой травы?
Показалось, или фэйри в какой-то момент и правда на миг растерялся? Мгновение – и вот он уже вскочил на ноги, протягивая ей руку.
– Поднимайся, съалла-э. И позволь тебе представить блистательного Князя Крови Айнирё Асайюрэ.
Вампир – больше она не сомневалась, увидев острые длинные клыки над верхней губой и приглядевшись к винно-алым волосам. Отличительная черта этой расы и её правителей. Вот тьма!
Она сделала поспешную попытку оправить смятое платье и поклониться.
– Счастлива познакомиться с блистательным Князем, да не иссякнет кровь в ваших жилах!
Только теперь она поняла насколько же необычны и полезны были книги матери и какую бесценную информацию они в себе хранили. Даже любопытно, откуда ведьма знала так много о других расах, даже закрытых, а уж о вампирах там была едва ли не треть огроменной книги.
Вампир чуть приподнял бровь, и в алых глазах мелькнуло искреннее любопытство – точь в точь такое же выражение она видела в своих собственных, когда билась над очередной интересной загадкой или новым травяным сбором. Да и вообще – насколько Айна помнила – любопытство и некоторая кровожадность были присущи всем без исключения детям этого племени.
