Текст книги "Когда закрывается дверь"
Автор книги: Марина Рузант
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Галя (жалостливо поглаживает Надю по спине). Как не помнить, Надюха? И то, как еле живой с тех заработков вернулся…
Надя (обреченно). Вот уж правда: беда не приходит одна. Не долго он там, на Северах, пластался: попрыгал с работы на работу. Оказалось – большие деньги большим трудом даются. Нигде за просто так тебе не отвалят куш, надо повкалывать… Уж не знаю, правда ли, но деньжат все же подзаработал и, может быть, по его вышло бы… не случись та беда… (Плачет). Коль не ограбили бы его и до полу смерти не избили… Я же тогда последнее на его лечение отдала, скотину продала, хозяйство и свое и родительское разорила… А оно и не помогло вовсе… Помер Васька… Вот она какая – наша бабская любовь, жгучая, безоглядная. Ни родители, ни дети нам не указ – за любимого хоть голову на плаху. Налей, Людаха, помянем Ваську моего (Наливают, выпивают, закусывают молча). Родители через год тоже друг за дружкой померли… осталась я с детьми малыми одна. Дай, Бог, здоровья младшей сестре Нинке. Честно скажу, если бы не Нинка, не выкарабкались мы. Она тогда в город укатила. Я, грешным делом, думала за жизнью сытой да богатой, даже обиделась на нее. А Нинка, сестренка моя любимая, про моих детей думала… (Плачет). Все заработки на нас тратила: одежонку покупала детям, продукты, деньги давала… Если б не Нинка…
Галя. Свекруха у тебя тоже хорошая. Пусть понемножку, все равно тянется на вас…
Надя (с благодарностью). Это точно. Хорошая женщина, как Васька помер, она вроде как, даже ближе стала. Я ведь ее матерью зову… То по рубашке им купит, то обувку какую, то к себе в гости заберет на каникулы… Ничего не могу сказать плохого – хорошая, добрая женщина.
Галя (ободряюще). Видишь, и у тебя не все плохо, и у тебя есть опора в жизни. Людей добрых много, только не всегда их доброту замечаем и ценим.
Люда (разливая по рюмкам). Так давайте, девчата выпьем за хороших людей, к коим относимся и мы! (Выпивают, закусывают). Вот ведь интересно. У меня вроде и мужик есть, и не уехал никуда, и под боком проживает, а на самом деле, лучше бы свалил куда. И желательно насовсем… и желательно подальше… и чтобы не в роуминге! Что толку от него никакого, так оно бы хрен с ним. Да ведь пьет, гад, и день, и ночь. Мало того, что эту вечно пьяную рожу сил нет видеть, вонь его поганую переносить возможности нету, так ведь этот нелюдь все подчистую пропивает. Присосался как клещ ненасытный и тянет с нас кровь. Мы со свекрухой ломаемся на хозяйстве, я работаю, она торгует на трассе. Он, тунеядец чертов, пьет и пьет… пьет и пьет… За свекровку ничего особо плохого сказать не могу. Хоть уже и в возрасте серьезном, а пашет будь здоров. Даже по работе мне вовсю помогает… Зрение у нее не очень, а швы строчит словно молодуха: аккуратненько, ровненько. За Мишанькой глядит лучше меня. Опять же, беда – сына своего, пьянь подзаборную любит…
Надя. Знаешь, Людашка, мне, кажется, не столько любит его, сколько боится. Он же трясет Бараниху словно липку, требует с кулаками, угрожает расправой… сама слыхала…
Люда. Знаю я о том. Говорю: «Как подойдет, зови меня или расскажи, пожалуйся на него». Так нет, молчит, как рыба на берегу. Больше того, еще и оправдывает гада. (Возмущенно). Бабы, что на трассе с ней торгуют, рассказывают мне сколько она чего продала, сколько выручила денег. Они же деньги друг у дружки лучше считают чем свои. Я вечером спрашиваю: «Чего мало принесла? Опять пьянь спонсировала?» Она мне, глазом не моргнув: «Врут бабы все! Картоха по десятке пошла за килограмм, молоко – по пятнашке… » Я то знаю настоящую цену. Жалко ее, честное слово, с другой стороны, зло берет. Мы с ней на грядках, в поле, со скотиной, за машинкой этой проклятущей, стебаемся. Он, ирод проклятущий, в глотку свою луженую наши гроши заливает.
Галя. Ты бы Бараниху не ругала, лучше бы мужа хорошенько гоняла…
Люда. А я и гоняю. Он меня боится, прячется. Да как его, стервеца, угадаешь? Мне же некогда за ним караулить. Чуть отвернулся, он уже лыка не вяжет. Уже прошляпила. (Весело). Чего это мы, подруженьки, все о плохом да о плохом. Больно, обидно, но не смертельно. Эх, не родился еще мужик, который русскую бабу со свету сживет! Как там у Пугачевой: «Нас бьют, мы летаем… »
Надя (поддерживает). Давай, наливай летчица – налетчица! За нас – за русских, двужильных баб, что тянут воз и за себя и за того парня! (Выпивают). Ставь музыку, Галина, плясать будем.
(Галина открывает крышку магнитолы и заводит пластинку «Арлекино» Пугачевой. Компания весело танцует, старательно копируя исполнение певицы. Заканчивается песня и все шумно занимают свои места).
Люда (обмахиваясь и жадно глотая воду из стакана). Слушай, Надюха, ты сегодня помянула Нинку в разговоре. Как она там в городу, ведь в деревню нос не кажет? Давненько я ее не встречала. Изменилась теперь, поди, деваха? Сколь годков исполнилось, когда в город подалась?
Надя (вспоминает). Как родители наши померли, она сразу и уехала. Чуток больше семнадцати… Как увидишь ее? Она же не в районе, в области живет. В последний раз на женский праздник приезжала. Я же уже рассказывала… Приехала в потемках, переночевала и опять в свой город подалась. Я уж ее просила задержаться… Куда там, работа, видишь ли, у нее важная, отдыхать некогда. (С теплотой в голосе). Сумки тяжелые еле доперла, удивляюсь: маленькая, щупленькая, а столько умудряется притащить. Такси с области больно дорого стоит, она автобусом, да еще с пересадкой. Вот и прикинь. Я ей говорю: «Ты продукты на себе не тащи. Тяжело. У нас какой-никакой магазинчик имеется, что нужно купим. Не надрывайся. Потом, огородик у нас свой не хуже других». Нинка мне: «Бестолковый ваш магазин. Ничего в нем нет. Пусть дети разных продуктов попробуют». Куртки новые им привезла на весну, обувку модную… (Дрожащим голосом, готовая опять расплакаться). Если бы не Нинка… если бы не сестренка…
Люда. Ладно тебе, Надюха, расстраиваться. Хорошо, когда такая сестра есть. Ничего не говорит, замуж не собирается?
Галя (с осуждением). Липучая ты, Людка. Чего в чужую жизнь лезешь? Не бойся. Мимо тебя новость не пройдет…
Люда (в недоумении пожимает плечами). Чего такого? Подумаешь, спросила, интересно же…
Надя (печально). Когда ей с парнями миловаться? Такая семья на плечах неподъемным грузом весит. Мы ж ей ноги будто веревками спутали…
Галя (качает головой с осуждением). Зря ты так думаешь. Себя вспомни, когда молодой девкой была, разве ж были запреты? Себя не вини, просто время еще не подошло, не влюбилась наша Нинка.
Надя (вдохновенно). Знаете, девчата, молодец она – Нинка. На курсы поступила, закончила и обучаться ездила в саму Москву…
Галя (удивленно). А чего нам ничего не говорила? У нее сестра самостоятельно на ноги встала, аж в Москву съездила, мы с Людахой ничего не знаем. Это как понимать, подруга? Прям, партизанщина какая-то!
Надя (замялась, оправдываясь). Я уж не знаю почему, только Нинка просила про нее никому ничего не рассказывать. Она же тогда срочно уехала, я предполагаю, что в личном у нее неприятности случились. Девка она скрытная, откровенничать не захотела. Да я в душу и не лезу.
Галя. Правильно. Время придет – расскажет.
Люда. Может я чего пропустила или не поняла? Училась то она чему? Какую работу работает?
Надя (растеряно). В туризме она, значит, в туристической фирме работает. Людей на отдых заграницу посылает, путевки, документы там разные оформляет…
(Галя с Людой застыли в изумлении)
Люда. Да ты что? В саму заграницу отправляет? Ну, дает Нинка!
Галя. Надь, а сама то, сама она ездила в заграницу? Наверное, людей отправлять и самой поехать это разные вещи. Да и потом, ты же говорила, что пашет Нинка без отпусков и выходных-проходных. Заработок, поди, на поддержание штанов и на племянников идет. Откуда молодой девахе такие деньжищи собрать, чтобы в заграницу укатить?
Надя (степенно). Ну, почему? У них там разные акции бывают, обучение, стажировки. Для своих хорошие скидки делают. Так то она, за полную цену, не могла бы поехать, а за часть цены ездила…
Люда (восхищенно). Да ты что? Ездила? Куда?
Надя. В Африке была, в Египте. Фотки показывала. Значит, в море южном купалась, вода в нем теплющая, чистая, прям прозрачная, прям на всю глубину дно видать. Рыбешки чудные, разноцветные в той воде плавают. Есть кораллы диковинные, видом затейливые. Это вроде нашей травы, только на ощупь твердые. Пирамиды высотные видела, дворцы древние и даже самую настоящую мумию фараона. Еще Сфинкса видела огромного такого, – это статуя вроде нашего льва, с носом отколотым.
Галя (с восторгом). Здорово! Понравилось?
Люда. А кому не понравится? Она же как мы в своей деревне, ничего хорошего не видела. Молодец Нинка, по свету покатается, мир посмотрит…
Галя. Кончай, Людаха, тоску нагонять… Конечно, хочется, девоньки, ой, как хочется на земную красоту посмотреть в других краях: на море синее, на пирамиды с дворцами, на Сфинкса кривого… Подхватиться бы ветром и полететь в дальние дали…
(Люда разливает по рюмкам)
Люда (как бы рассуждая сама с собой). Да уж, дело хорошее. Можно сказать… необычное для наших мест…
Надя (нетерпеливо). Люд, ты чего бормочешь? Что необычное?
Люда. Поездка за границу, говорю, дело необычное. Может где и запросто, как нам в Большие горки, смотаться. Только для нас это невозможно, уж больно затратное мероприятие, да и где ту путевку взять…
Надя. Что правда, то правда… нам не по возможностям…
Люда (поднимает тост). Выпьем, подруженьки за заграницу ихнюю! Пусть им там, в за границах ихних, живется хорошо! А мы уж тут постараемся хорошо! (Выпивают).
Галя (начинает песню, подхватывает Надя, Люда о чем-то задумалась).
Я твердила о морях и кораллах,
Я поесть мечтала суп черепаший,
Я шагнула на корабль,
А кораблик оказался из газеты вчерашней.
Я шагнула на корабль,
А кораблик оказался из газеты вчерашней…
Люда (перебивает подруг, с вызовом). А почему собственно из газеты вчерашней, почему собственно невозможно? Другим возможно, нам невозможно… раз в жизни… в самое тяжелое время…
Вообщем, я придумала и не мешайте мне говорить… Цыц! Пусть этот гад Андрюха умоется, пусть гад со своей потаскухой кувыркается… Мы тебя, Галина, в заграницу отправим! Вот так! Знай, наших! Поедешь, Галюня, в какой-нибудь там Египет!
Галя (в страхе отмахивается от Люды, как от приведения). Чур тебя, окстись, Людка! Какой Египет? Какая заграница? Ты чего удумала? Или напилась до сказок? Зачем надо мной насмехаться… у меня горе… а ты насмехаться…
Надя (задумчиво). Людка то резон говорит… Удар Андрюхе в аккурат ниже пояса придется… да и сама быстрей в чувства придешь… кол колом вышибают…
Галя (едва не плача). И ты туда же, Надюха. Каким колом, с ума сошла? Ну, допились вы, девки. Пора закругляться…
Надя (старательно объясняет). Ты же Андрюху всю жизнь любила, тряслась над ним, во всем угождала… (Галя молча кивает). Заявление его о том, что уходит – удар для тебя? (Галя опускает голову, плечи вздрагивают).
Люда (подхватывает). Удар, еще какой удар! Можно сказать, вырубил на всю жизнь!
Надя. Вот и я о том же. Это значит, что? (Люда с Галей смотрят вопросительно). Что нужно получить такой удар, чтобы первый оказался мелочью…
Люда. Надюха, ты чего несешь? Она ведь (показывает на онемевшую Галю) еще один не выдержит…
Надя (со смехом). Да кто сказал, что удар будет больным и жестоким, как у Андрюхи-раздолбая? Нет. Наоборот. Удар будет добрым, красивым, необычным! Чтобы от такого удара захотелось жить, растить детей, быть счастливой… встретить мужичка!
(Люда в восторге бросается к Наде. Трясет ее за плечи, обнимает)
Люда (радостно). Молодец, молодец, ты, Надюха! Все хорошо сказала. Прям в самую точку угодила… Только я по вредности характера сначала о мести кобелю подумала, уже потом в Галинину сторону повернула… Все правильно обрисовала… Пусть твой Найденов теперь на раскаленной сковородке голой задницей покорячится…
Галя. Он теперь не мой, Жанкин. То, что вы удумали, блажь чистой воды. Я даже говорить не хочу про эти глупости…
(Люда с Надей переглядываются, молча поднимаются и направляются к двери)
Галя (бросается за ними с мольбой). Девочки миленькие, не уходите… не обижайтесь… душа болью саднит… не со зла я. (Все обнимаютс в дверях, возвращаются к столу). Денег у меня таких нет, чтобы в ту заграницу ехать. Да я ведь дальше области никуда не ездила, нигде не была, ничего не знаю…
Люда. Будешь. Люди ездят и ты сможешь… где наша не пропадала? (Разливает в рюмки). Давай, Галка за поездку в заграницу, в Египет африканский!(Выпивают).
Надя. Нет уж, тогда лучше не в Египет, а в Турцию. Нинка говорила: там наших полным полно. Тебе, Галюня, там спокойнее будет. Все же свои, есть свои. Мало ли что, есть к кому обратиться. И Ехать туда поближе будет, тоже плюс большой.
Люда. Подробней обскажи что там есть, может нам не подойдет. Кто там живет?
Надя. Живут там мусульмане. (С намеком). Ихним мужчинам больно нравятся наши русские бабенки. Они, прям млеют, особенно от светленьких…
Люда. Как наша Галина. (Обращается к Гале). Видишь, все один к одному складывается, будешь там нарасхват. Турция нам подходит…
Надя (мечтательно). Встретишь там турка-красавца и зачем тебе, спрашивается, вонючий Андрюшка? Еще там плавают на старинных кораблях вдоль берега моря… такие пиратские корабли… веселятся на палубе, танцуют… Еще на водных лыжах катаются… на бананах…
Люда. На хрена нам в Турции лыжи? Здесь зимой своих хватает. Еще в Турцию за лыжами переться… А банан это как?
Надя. Такой длинный, воздухом надутый… Его цепляют к катеру быстроходному… и ну по морю на скорости… аж дух захватывает…
Люда. Здорово! Банан подходит, хотя тоже удовольствие сомнительное, но я не против. Пусть испытает банан! Еще есть чего?
Надя (задумывается и тут же расплывается в улыбке). На парашютах там летают, будто птицы парят над землей. Прямо с высоченной горы кидаются в небо и летят, летят…
Люда. Я слабо себе представляю сам, так скажем, процесс, но раз люди птицами по небу летают, то надо попробовать… Обязательно попробовать.
Галя (в ужасе). Девоньки, дорогие, родные, вы смерти моей хотите?
Люда. Нет. Удар пошибче подбираем… Чтобы так шарахнуло… чтоб душа запела…
Надя (не обращает внимание на вопли Гали, мечтательно). Еще там можно есть и пить бесплатно что хочешь и сколько хочешь… Фрукты там есть разные… вино… восточные сладости… всякая вкуснятина. И море… много моря и много солнца. Рай земной!
Люда (назидательно). Вот видишь куда мы тебя отправляем, где много моря, солнца, жратвы и развлечений… В таких условиях вся хворь твоя разом пройдет… Пошлешь ты Андрюху с легким сердцем.
Надя. Правда, Галка, не ершись. Все здорово придумали. Здесь будешь невесть сколько страдать-умирать пока он с другой наслаждается. А мы ему – «на» (показывает фигу), застрелись! Словом, я согласна.
Люда (растерянно). Надь, ты чего? Мы же Галину в Турцию отправляем. Ты здесь причем?
Надя. Всем ты, Людка, хороша: и подруга верная, и человек порядочный, и баба добрая. Одно плохо, – соображаешь долго. Просить то кого будем? Договариваться кто будет? К Нинке обращаться придется. Сами мы только мечтать умеем, да программы обсуждать. Дело Нинке предстоит делать, документы разные оформлять. Заграницу отправить – это тебе не в район съездить. (Люда понимающе кивает).
Галя. Можно сколько угодно рассуждать, планы строить. Можно даже Нинку уговорить на аферу, только где такие деньжищи взять и как потом отдавать?
Люда. На самом деле, денежный вопрос он хоть и серьезный, никто не спорит, но не главный. Главное мы решили и теперь будем воплощать план в жизнь. Надо сначала определиться о какой сумме пойдет речь…
Надя (скороговоркой). Нинка может какую скидку организует, гостиницу дешевле подберет, самолет недорогой…
Люда (с укором). Надь, ты еще скажи: на волах отправим…
Надя (радостно). Ой, вспомнила! Там еще есть пляж с меленьким песочком, беленьким называется… ну, еще была такая царица Египетская… во – Клеопатра!
Люда. Опять ты про свой Египет. Галя туда не едет. Она едет в Турцию!
Галя (в полном смятении, использует последний довод). У меня и одежды подходящей нет…
Надя. Ой, нашла о чем тужить. Съезжу к Нинке, наберу у нее модных журналов. Машинки у нас есть. Мы тебе такой гардеробчик забацаем, все турки – твои будут!
Галя. Я в той загранице себя вести не умею, ничего не знаю…
Надя. Нинка тебе ликбез организует, натаскает по этикету…
Галя. А купальник? Там свои заморочки.
Люда. Подумаешь, у Нинки одолжим…
Галя. Ты что говоришь? Какая Нинка и какая я? Нинка тростиночка на ветру, девчоночка-худышка. И я – тетя Мотя.
Надя. Ты же трусы сама себе шьешь? (Галя молча кивает). Я у Нинки посмотрю из чего купальник сшит, мы похожую ткань подберем…
Галя. А лифчик?
Люда. Выберешь старенький, какой не жалко, обошьем его той тканью… и делов то.
Надя. Нет. Похабно получится. Мы его лучше распорем и по нему новый смастырим.
Галя (в страхе причитает). Нет, девчата… Глупости это… Пустые разговоры… не поеду никуда… Не смогу… Не сумею…
Занавес
Действие второе
Утро на пляже у моря. Вдалеке, за прогулочной набережной расположены разные по высотности и оформлению здания корпусов отелей. Здесь высокие, яркие, очень респектабельные здания перемежаются с простенькими строениями, не выше трех-четырех этажей, с сочно окрашенными фасадами. Прогулочная набережная является некой пограничной зоной между жилой областью города и великолепным пляжем. Со стороны моря виден лишь высокий парапет, поднимающиеся над ним то тут то там фигуры то ли животных, то ли птиц, то ли сказочных персонажей. С высокой набережной на пляж спускается невысокая, широкая лестница. Справа от лестницы одноэтажное строение с двумя дверями. Над одной из дверей на русском языке надпись «ТУАЛЕТ». Между ТУАЛЕТом и морем (зрительный зал), ближе к воде стоит навес с широкой лавочкой под ним. Слева от лестницы своеобразный лоток для торговли, около него три пластиковых, круглых стола. Между столами и морем вряд вдоль линии прибоя «выстроены» четыре лежака.
Солнце еще низко над горизонтом, его дневной ход по голубому, бездонному небу только начинается. На пляже пусто, слышны крики чаек, да плеск набегающей волны. По набережной из конца в конец пробегают или не спеша проходят молодые или пожилые отдыхающие в спортивной одежде.
Под навесом, на лавочке, сидит грузная женщина в панаме и явно домашнем халате. Рядом с ней самодельная тряпичная сумка. Женщина отвлеченно, задумчиво смотрит на море, голыми ногами машинально ковыряет сырой песок. Выражение лица печально, видно, что она один на один со своими проблемами и ничто вокруг ей неинтересно.
С лестницы сбегает молодой мужчина в белой просторной куртке-халате. Он неторопливо, давно отточенными движениями начинает готовить свою торговую точку к продолжительной, дневной работе. Открывает дверь помещения, что рядом с ТУАЛЕТом, выносит оттуда пластиковые стулья, расставляет их вокруг столов. Над лотком и над столами устанавливает зонты. Выносит коробки, ящики, пакеты, посуду. Вытирает лоток и столы, все принесенное расставляет на свои места, звонит по телефону из тона понятно, что отчитывается перед кем-то и просит о чем-то.
С набережной по ступенькам лестницы осторожно, вкрадчиво спускается Галя. Она затравлено озирается по сторонам. Видно, что обстановка ее пугает. Вид совершенно нелепый: средней длины халат с яркими красными маками по темно-синему фону, красным принтом оторочены накладные карманы, воротничок и края коротких рукавов, халат на талии перехвачен красным пояском. На голове полинявшая косынка, в одной руке пакет с надписью DUTYFREE – SHOP, в другой – стоптанные, видавшие виды босоножки.На лице крупные темные очки, в которых похожа на черепаху Тортиллу. Она нерешительно подходит к женщине на лавочке.
Галя (старается придать голосу уверенности). Здравствуйте, утречка доброго вам! Позвольте рядом с вами на лавочке разместиться?
(Женщина от неожиданности вздрагивает, поворачивает голову на голос).
Зоя Степановна. Что говорите? Не расслышала…
Галя (извинительно). Можно, спрашиваю, рядом с вами место на лавочке занять?
Зоя Степановна (раздражительно оглядывает Галю, смотрит вокруг, давая понять, что вокруг много свободных мест и незачем ее тревожить, но снисходит). Занимайте, если вместо солнца охота под навесом сидеть.
Галя (ставит пакет на лавочку, босоножки на песок). Простите, ради Бога, нельзя ли вещички чуток подвинуть? Не разместиться мне на уголке…
(Пожилая женщина нехотя убирает сумку с лавочки. Опускает ее на песок, рядом с резиновыми сланцами. Галя присаживается на освободившееся место, при этом свой пакет ставит на колени).
Галя. Спасибочки вам большое!
(Зоя Степановна бесцеремонно, с нескрываемым любопытством рассматривает соседку .Вместо задумчиво-печального выражения на лице появляется снисходительная заинтересованность. Галя крутит головой, рассматривая непривычную обстановку вокруг себя. На ее лице страх и неуверенность сменяются удивлением и любопытством, вызывая детский восторг. Особенно восхищает безбрежное море, она снимает очки. Любуется солнцем, чайками, безоблачным, девственно чистым, голубым небом).
Зоя Степановна (доброжелательно). Тебя как зовут?
Галя (учтиво). Галиной зовут, а вас, извините, как?
Зоя Степановна. Меня зовут Зинаида Степановна, но ты зови просто тетя Зоя. По возрасту, судя по всему, я тебе в матери гожусь. Да и не люблю я напыщенности. Люблю по простому, по домашнему… Когда приехала?
Галя. Сегодня ночью приехала (не отрывает глаз от моря).
Зоя Степановна. В каком отеле проживаешь?
Галя (переводит взгляд на собеседницу). Я про отель ничего не знаю. (Быстро соображает). В гостинице что ли?
Зоя Степановна. Про нее, про родимую. Это раньше в Союзе гостиницы были. А теперь све сплошные отели и у нас, и у них заграницей (достает бутылочку с водой, отпивает).
Галя (вскакивает с лавочки). На память то я не помню. У меня на бумажке на всякий случай записано (роется в карманах, радостно достает бумажку, читает), «Александрия». Вот значит – «Александрия». (Поворачивается лицом к городу, указывает рукой). Прямо напротив нас… желтенький дом с балкончиками в четыре этажа.
Зоя Степановна. Я тоже там живу… Как долетела? Рейс не задержали, а то, бывает, несколько часов ожидать приходится…
(Галя садится рядом с Зоей Степановной, рассказывает с воодушевлением, взахлеб).
Галя. Ой, тетя Зоя, и натерпелась же я за дорогу! Ой, натерпелась! Когда поездом из Москвы оно еще ничего. Нинка, ну эта та, что путевку мне достала, ну, родственница которая… Сразу научила меня всяким премудростям. Я же сама никогда дальше области не ездила, всю жизнь в деревне. Откуда знать порядки? Сказала, мол, сиди в вагоне при вещичках, никуда не бегай, на остановках не выходи. Если надо в уборную, надежных людей проси присмотреть за чемоданом. Деньги всегда держи при себе. Народ бессовестный пошел, в раз обворуют. Как бы не звали, чего бы не сулили, ни-ни, не высовывайся…
Зоя Степановна. Оно, конечно, правильно. Лучше своего места держаться. А как же ты, милая моя, по Москве? Это ведь совсем не деревня и даже не область… (В недоумении). Как с вокзала в аэропорт добралась?
Галя (весело всплеснула руками). На этот случай Нинка договорилась с приятельницей. Та живет не в самой Москве, в области. Приехала на вокзал, встретила с поезда. Вагон то ей заранее сообщили и меня обрисовали. Я, понятное дело, вышла из вагона, глаза вытаращила, совсем ничего не соображаю. Людей тьма тьмущая и все торопятся, толкаются. Где уж мне в такой толпе разглядеть кого-нибудь. Так Ира, та, что меня встречала, прямо из человеческой кутерьмы выхватила. Мне Нинка сказала сколько ей денег дать, я заранее в кошельке отложила. Потом мы ехали на автобусе. Такие красивые автобусы у нас по трассе ходят. Издали я их много видела, но внутри никогда не ездила. Очень, очень…
Зоя Степановна (бесцеремонно). Ладно про автобус говорить. Лучше скажи как тебе Москва. Понравилась?
Галя (покраснев, неловко замялась). Я того… по правде… Москву почитай и не видела вовсе. Намаялась в поезде, всю дорогу глаз не сомкнула: все боялась за вещички, за деньги, вдруг утащат. Стыдно сказать, сморило меня в автобусе… уснула я.
Зоя Степановна (успокаивает). Не расстраивайся шибко, на обратном пути разглядишь. Долетела то удачно? Там ведь Ирки не оказалось…
Галя (опять всплеснула руками и затараторила скороговоркой). В самолете я тоже в первый раз оказалась, где надо бояться не знаю. Оно, наверно, и хорошо. Только уши уж очень неприятно закладывает. В самолете тоже ничего… удобно… кресла откидываются… кормят. Еда красивая, на подносике, но совсем не вкусная. Мясо без запаха и вкуса тряпка тряпкой, даже разлазится. Помидоры, огурцы в мисочке, прям, гольная трава. А булка? Разве ж это булка? Нет, еда плохая. Выглядит красиво: в баночках, в целлофанчиках, а есть ее не хочется. (Вспомнив, рассмеялась). Народ у нас чудной, тетя Зоя! Честное слово, чудной! Как на землю сели, так и захлопали в ладоши будто маленькие дети. Я от непонятности головой кручу, может где артисты представление представляют. Оказалось, нет – летчикам хлопали. Чудно! Что же тогда в поездах не хлопают, или там в автобусе шоферу? (Повисла пауза. Зоя Степановна, отвернувшись, давится от смеха). В аэропорту, уже здесь, в Турции я совсем растерялась. Нинка мне на бумажке написала что да как. Сама она уже была в Турции. Только я для себя решила: буду держаться женщины, что рядом со мной в самолете сидела. Женщина очень даже положительная, серьезная, в очках. Всю дорогу книжку читала. Дак, пока таможню проходили, я ее из виду упустила. Вытащила листочек Нинкиной рукой писанный. По нему надо за чемоданом на ленту идти. Там, получается не одна лента. Я меж теми лентами ну бегать, где поедут мои вещички. Тут как назло на вывесках написано «Новосибирск», «Санкт-Петербург», «Внуково», а Москвы то и нету. Что делать? Как быть? Совсем расстроилась, слезы ручьями текут. Страсть какая – одна в чужой стране! Уж так испугалась за себя несчастную, за вещички пропавшие. Стою, значит, реву в сторонке. И тут, хлоп меня по плечу сзади. Оборачиваюсь и что? Стоит передо мной разлюбезная тетечка из самолета, которую потеряла. «Чего ревешь? – спрашивает, – Чего вещи не забираешь?». Говорю, мол, Москвы никак нету. Она смеется: « Внуково тебе что? Не Москва?». Очень хорошая женщина оказалась. Помогла мне в нужный автобус определиться… Дай, Бог, ей здоровья! Серьезная женщина!
Зоя Степановна (широко улыбаясь, доброжелательно подначивала горе-путешественницу). Надеюсь, сюда приехала уже без приключений?
Галя (что-то прикидывая в голове, произносит задумчиво). Наверно, тому, кто часто бывает в других странах вокруг все привычно. Мне опять чудно!
Зоя Степановна (гадает). Наверно природа необычная, музыка, разговоры на чужом языке или остановки около магазинов частые?
Галя (отрицательно мотает головой). Нет. К остановкам я привычная. Пока из райцентра доедешь, у каждой избы постоишь. У нас ведь не город. Людям останавливают не только, где положено, а больше, где надо. (Переходя почти на шепот, доверительно). Цены здесь какие высокие. Я, правда из автобуса не выходила, как Нинка велела. Из окошка наблюдала ларек с мороженым, там шарик на вафле сто пятьдесят рублей стоит… Ужас! Ужас! У нас таких цен нет. Это же сколько нужно зарабатывать, чтобы такие шарики лопать? (Зоя Степановна наигранно, с сочувствием кивает головой в знак согласия). Рядом со мной в автобусе сидела такая худенькая, стриженная женщина в джинсах. Другая, не из самолета. Она каждое лето в этих местах отдыхает. Сказала, что здесь хорошая, недорогая кожаная обувь и разные товары из кожи. (Подмигивает). Я думаю она специально так сказала – хотела узнать есть ли у меня деньги… Если заинтересуюсь, значит, есть. Я не дура, сразу скумекала что к чему. «Какая, – говорю, обувь? У меня и денег нет. Видите, я в магазины на остановках не хожу. Чего зря пялиться, когда денег нет». Сразу видать, – баба ушлая…
Зоя Степановна (с укором). Уж слишком ты подозрительная…
Галя (обрывает возмущенно). Вот уж нет. Зачем она тогда свой баул на всех остановках за собой таскала? Другие люди вещи в автобусе оставляли. Она все свое с собой… (Переходит на миролюбивый тон). Правда, я ей очень благодарна за науку. Она, когда начинала отдыхать в Турции, первое время останавливалась в Александрии, потому правила и порядки знает. Говорила, что кормят здесь плохо: ни мяса, ни рыбы не дают, курицу очень редко, в основном траву разную. Советовала на кормежку ходить прям в самом начале, потому как через двадцать минут более менее приличной еды не останется. Добавку не дают. Кто не успел ухватить, тот опоздал, зубами не щелкай…
Зоя Степановна (с наигранным восхищением). Да ты у нас во всех отношениях подкованная…
Галя (не замечая подвоха, смущенно). Это да. Еще про базар объясняла – бывает только по пятницам… (Восторженно). А вообще, она баба боевая! Знает как себя вести с местными. Остальные такие смирные, подвозят их через каждые десять минут к магазину, они смиренно туда прутся. Уж все дальше ехать соберутся, а шофера с сопровождающим нет и нет. Все же терпеливые у нас люди, позволяют издеваться над собой. У нас в Малых горках пропади шофер, задержись, ему ни мужики, ни бабы не спустили бы (погрозила кулаком воображаемому водителю). На одной из остановок вышла да как гаркнет на всю округу: «Мы много часов добирались сюда с пересадками. Устали, сил никаких нет! А вы бессовестно над нами издеваетесь. У каждого магазина останавливаетесь, деньгами карманы набиваете». В момент и шофер нашелся и сопровождающий. Она этому сопровождающему говорит: «Переведи турку, что если он еще хоть у одной торговой точки остановится, вместе с тобой будет работу искать».
Зоя Степановна (с пониманием). В Турции всех так возят. С наших покупок водителю свой процент идет. Он, сама понимаешь, заинтересован около каждого магазина останавливаться. Больше покупают – больше заработок. Простая арифметика. Другие как же?
Галя (обреченно махнула рукой). Нашлись кто поддержал, в основном люди возрастные. Молодежи все до одного места. Затарились пивом и всю дорогу бухали. Им частые остановки даже на руку – в уборную бегали.
(Набережная и пляж постепенно «оживают», наполняясь отдыхающими. К торгующему молодому человеку время от времени подносят то коробки с напитками, то подносы с выпечкой, то емкости с горячими закусками. К столам присаживаются гуляющие, но на долго не задерживаются. Слышатся крики, визг, смех купающихся. Лежаки остаются свободными).
