Текст книги "Заклятые супруги. Леди Смерть"

Автор книги: Марина Эльденберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Не мешайте мне, граф. А я не стану мешать вам.

Анри повторил мой жест, взглядом впился в лицо.

– У тебя неделя, чтобы поставить подпись и уехать, Тереза. Задержишься – будешь наслаждаться жизнью в Лавуа. Живописная глушь, все как ты любишь.

Получилось. Поверил.

– Вы не посмеете, – тихо сказала я.

Напряжение отпускало, хотелось то ли плакать, то ли смеяться.

– Неужели? – он указал на браслет, полыхающий под тонкой кружевной перчаткой. – Ты все еще моя жена, если это не изменится в ближайшее время, пеняй на себя. Власть твоего брата не безгранична.

Анри развернулся и вышел. Негромко хлопнула дверь, стена перед глазами поползла вверх, я даже не сразу поняла, что сижу. Аккуратно, на краешке постели, чинно сложив руки на платье и глядя в одну точку. Правда, точка перемещалась туда-сюда, а следом за ней вся комната. Тогда я просто уткнулась в лицо руками и позволила себе дрожать – всем телом, до звучно стучащих зубов. Подбежавшая Мэри что-то спрашивала про отъезд, не обидел ли он меня. Нет, мы не уезжаем, да, все в порядке. Да, мне нужно помочь раздеться, нет, об ужине я уже справилась.

Дело осталось за малым: справиться с тем, что творится внутри.

Со временем станет проще. Обязательно.

Не может не стать.

3

Фасад королевской художественной галереи Вилль Д’Оруа украшали огромные часы, точная копия которых была и внутри. Под высокими сводчатыми потолками, над барельефом, между колоннами с лепниной. Кто-то мудрый сказал: когда в голове кавардак, а в душе творится непонятно что, наслаждайся искусством. Ну ладно, это я сама только что придумала. Лучше бы придумала, как объяснить Анри, что после его слов не сбежала первым же поездом в Энгерию или куда-нибудь еще. Я ломала над этим голову за ужином, в ванной и в постели, но из вариантов «Лавуа не страшнее, чем Мортенхэйм» и «Я без вас не могу» даже меньшее зло выбрать не получалось. В итоге проворочалась без сна, а утром вскочила, как только взошло солнце. Дурная, как получившая ускорение газетой оса, бродила по этажам и залам, разглядывая разношерстную публику, скульптуры на постаментах, античные вазы и картины, собранные за множество веков со всего мира.

– Любуетесь маркизой де Флери?

Перестала вздрагивать, когда ко мне подкрадываются со спины – уже хорошо. На самом деле просто остановилась, чтобы немного отдохнули гудящие ноги. Как оказалось, перед портретом темноволосой девушки. Черные как уголь брови – вразлет, такие же черные глаза с поволокой, смуглая кожа и пухлые губы. Алый шелк обнимал ее плечи, стекая лифом на талию, чтобы подчеркнуть тонкий стан. Пальчиком она подпирала подбородок, а взгляд из-под ресниц – томный даже на холсте, мало напоминал взгляд юной особы. Франсуаз де Флери обладала уникальным голосом – таким сильным и звонким, которому может позавидовать даже Марата Харрьям, самая известная оперная дива. Дочь барона, в семнадцать лет стала любовницей вэлейского короля Филиппа VI, который не пожелал делить ее даже с законным мужем. Умерла она совсем молодой, якобы ее отравила соперница, которую спустя несколько месяцев казнили.

Ивар предложил мне руку.

– Пойдемте вниз. Вы же еле на ногах держитесь.

– И долго вы за мной ходите?

– Пару часов.

М-да. С наблюдательностью у меня по-прежнему туго.

Я взяла его под локоть, и мы вместе направились к дверям.

– Зачем вы здесь?

– Передать приглашение от моей тетушки.

Он достал из кармана сюртука конверт и вручил мне.

– Тетушки?

– Баронесса Элена де Рианон. Вы с ней познакомились на отдыхе, когда помогали выбраться из беспросветной тоски после безвременной кончины моего дядюшки.

В конверте оказались два билета в оперу Руале, на вечер пятницы. В ложу, безумно дорогие.

– Право, я даже не знаю, могу ли принять такой дорогой подарок.

– Пустое. Столь малая благодарность за ваше участие. – Ивар широко улыбнулся, обнажив ровные белые зубы. Добавил, чуть понизив голос: – Пора представить вас Вэлее.

Ну разумеется.

Мы миновали портретный и несколько пейзажных залов, где меня особенно впечатлила одинокая женская фигурка на фоне бушующих морских волн и поразительный по контрасту сюжет: семья на пикнике в парке. Спустились по широкой лестнице в холл, залитый светом из огромных витражных окон, и мой спутник увлек меня в сторону буфета, больше похожего на ресторан. На входе стояла девушка в форменном черно-белом платье с квадратным декольте, задрапированным плотным кружевом, поверх которого устроилась камея. Она нашла свободные места и спросила, чего бы нам хотелось. Я не была голодна, поэтому попросила кофе, Ивар заказал коньяк и фрукты, за которые расплатился сразу.

Круглое витражное окно располосовало дневной свет на теплые и холодные тона, столики по центру и вдоль стены купались в золоте, справа и слева застыли под светло-голубым льдом. А мне внезапно вспомнился витраж под лестницей – в маленьком, но поразительно светлом доме в Лигенбурге. Короткое, отчаянно яркое воспоминание, которое со временем потускнеет как цветное стекло под копотью после пожара.

Раджек рассматривал меня, а я его. Если бы не легкая щетина, выглядел бы совсем молодым. Ростом с меня, руки сильные, крепкие. Тонкая линия губ, придающая лицу уверенности и силы. Глаза студеные, но взгляд мягкий.

– Франсуаз была не только известной куртизанкой. – Ивар первым нарушил молчание. – Она работала на Филиппа. С ее помощью был раскрыт заговор, зачинщикам предъявили обвинение в государственной измене.

Я улыбнулась:

– Она работала не только при дворе. Задания в Маэлонии, Луанской империи – когда Загорье и Намийя еще не были самостоятельными державами. Ее действительно пытались отравить, вот только не Диана Хартье, как было представлено, а иньфайский дипломат, двойной агент, которому она попортила много крови. Кстати, вместо мадам Хартье казнили девицу, долгое время передававшую секретную информацию в Маэлонию. А Франсуаз Филипп неоднократно навещал на Южном берегу, где она жила под другим именем.

Уголки его рта дрогнули.

– Мемуары Филиппа VI? – Ивар накрыл мою руку ладонью.

– «История Огненного цветка, или откровения маркизы де Флери», – я ее не отняла. – Что вы сейчас делаете?

– Ухаживаю за вами, – он пригубил коньяк, указал в сторону соседнего столика, где расположилась видная пара. – Маркиз де Нуаре с любовницей. Занятная пара, обратите на них внимание.

– И что же в них интересного?

– Дама дружна с кузиной его величества, Евгенией Венуа, графиней д’Ортен.

Ивар подвинул ко мне чашку, и я сделала несколько глотков. Все-таки ко вкусу кофе достаточно сложно привыкнуть, но если уже привыкла, на завтрак без него не обойтись. На этой мысли неожиданно перехватило дыхание, к горлу подкатил ком. В зале стало слишком душно. Маркиз де Нуаре с любовницей-дружной-с-кузиной-его-величества поплыли в сторону, а вместе с ними витражное окно, отполированные мраморные полы, белоснежная скатерть, и все остальные посетители. Меня повело вперед, я ухватилась за край стола. Лицо Ивара расплывалось перед глазами.

– Никогда не отворачивайтесь от еды рядом с человеком, которому не можете доверять.

Он подвинул ко мне стакан с водой и вложил в ладонь таблетку-нейтрализатор.

Ха!

Как сказала бы Луиза, нет ничего проще.

Особенно когда мир отплясывает кантрель.

Зубы звучно клацнули о бокал, я вернула его на место, чудом не расплескав воду. Минут пять прошло, прежде чем зал перестал дергаться, а воздух – напоминать разогретую патоку. На лбу выступил холодный пот, да и в целом я чувствовала себя так, словно искупалась в речке. Только верхнее платье почему-то осталось сухим.

– Возьмите, – Ивар протянул мне платок.

– Очень мило с вашей стороны, – огрызнулась я. Но платок все-таки взяла. Не хотелось быть похожей на моченую лягушку, потому что глаза по ощущениям сейчас выпучены от злости. Ладно, будем честны, злиться на кого-то кроме себя, сейчас не имеет смысла. Да на себя в общем-то тоже, все равно дело уже сделано.

– В следующий раз это может быть не концентрированный дурманящий порошок, а что-нибудь более серьезное. Например, парализующее зелье, после которого вы не сможете воспользоваться даже противоядием.

– А просто сказать об этом было нельзя?

– Так быстрее доходит. И запоминается лучше, согласитесь?

Запоминается, однозначно. Методы драконовские, почерк узнаваем.

Я убрала руки под стол, скомкала платок.

– Это вас Фрай надоумил?

Ивар внимательно посмотрел мне в глаза.

– Тереза, я отвечаю за вас головой.

Заранее жаль вашу голову.

Я незаметно раскрыла ридикюль и, придерживая платок за краешек, щедро полила его зельем собственного изобретения. Надо же мне было чем-то заняться, помимо прогулок по набережной и светского безделья. Эксперименты с глубинной тьмой надоели еще в первые пару недель, а основа для снотворного обнаружилась в «Забытых рецептах». Попадая на кожу, впитывается и усыпляет мгновенно: весский порошок, ульские черные ягоды и иньфайское масло из корня дерева ноэ, разжижающий и поглощающий запах настой. Последнее добавила, потому что жирные руки – это отвратительно, а от запаха масла начинала чихать. Пяти капель хватает для глубокого спокойного сна на всю ночь. Ну а что? Должна же я была как-то бороться с кошмарами.

– Почему вы вообще согласились?

Если честно, я не собиралась об этом разговаривать. Ни с кем, даже с самой собой, но передо мной сидел единственный человек, который задал этот вопрос так, что захотелось ответить. То ли причиной был искренний интерес в его голосе, то ли остатки дурманящего настоя, который не вывел нейтрализатор. А может быть, и то, и другое вместе.

– Жену брата пытались убить, а его самого – подставить, используя смертельное заклятие. И это случится снова, если он случайно перейдет дорогу с неугодной Эльгеру идеей. Моя сестра пострадала от ментальной магии, а для меня самой единственная возможность спокойной жизни – за каменными стенами Мортенхэйма. Все еще хотите знать, почему я на это согласилась?

Я положила платок на стол, подвинула к нему.

– Надеюсь, ваша тетушка чувствует себя отлично. Передавайте ей мое глубочайшее расположение и благодарность за столь трогательный подарок. А теперь будьте так любезны…

Ивар поднялся, отодвинул мне стул и подал руку. Расправил платок, убрал его в карман и пошатнулся. Ухватился за спинку стула и медленно опустился на него. Судя по расфокусированному взгляду и побочным действиям, описанным в оригинальной рецептуре, меня стало несколько. Странно. Со мной такого ни разу не было, но на ульские ягоды все по-разному реагируют.

– Что это? – хрипло спросил он, дрожащими руками пытаясь добраться до внутреннего кармана пиджака. Но я, разумеется, их перехватила и прижала к груди.

– Капельки «Доброй ночи».

Глаза у него закатились, поэтому пришлось наклониться к самому уху.

– До встречи в опере.

Я отпустила его и направилась к выходу. Услышала за спиной глухой удар, обернулась. Ивар крепко спал, уткнувшись лицом в скатерть.

– Это все коньяк, – растерянно и немного смущенно пояснила побелевшей служащей.

И вышла из буфета.

4

Стоило шагнуть под своды оперы Руале, как на меня обрушились сотни взглядов. Я прикрыла глаза, сосчитала до десяти и нацепила на лицо милую улыбку. По крайней мере, очень хотелось надеяться – эту улыбку я тренировала перед зеркалом, и кажется, она даже начала у меня получаться. Снаружи здание чем-то напоминало Королевский театр в Лигенбурге: массивные колонны подпирали балкон, на балюстраде которого застыли скульптуры в человеческий рост. Не хватало только памятника королю Витэйру поблизости, да еще лестницы. Сначала я подумала, что ее тут вообще нет: несколько невысоких ступенек опоясывали оперу со всех сторон, отчего возникало ощущение, что здание возвели на огромном постаменте.

Попасть в фойе можно было через любой из парадных входов, и людские реки текли в распахнутые настежь двери. Плещущий из них свет вспарывал осенние сумерки, легко затмевал бессильные огни фонарей, один за другим подъезжали экипажи. От обилия лиц, голосов и запахов затошнило, перед глазами помутилось. Благо, рядом со мной были «тетушка» и «племянник», который подхватил меня под руку, позволяя опереться и выровнять дыхание.

– Все в порядке? – спросил еле слышно. – Выглядите так, будто увидели призрака.

Есть здесь парочка. Но они меня не пугают.

– Все замечательно.

Не рассказывать же, что со мной может случиться припадок, если толпа обступит слишком плотно. Тем более что я и так слишком много ему рассказала. Надо отдать должное, Ивар ни словом, ни взглядом не обмолвился о том, что произошло в буфете. Мужчина, который умеет достойно проигрывать, уже достоин восхищения, но мне как-то не восхищалось. Разве что самую капельку.

– О, милая, – наконец, подала голос баронесса. – Пойдемте, представлю вас маркизе де Нуаре и ее супругу.

– Маркизе и… ее супругу? – я приподняла брови.

Ивар улыбнулся. Во фраке он выглядел еще более ослепительным.

– Для Вэлеи это нормально.

Нормально, так нормально. А потом у маркизов любовницы заводятся.

Баронесса кивнула, и мы последовали за ней. Невысокая, с ямочками на пухлых щеках и собранными в высокую прическу буклями она являла собой идеал доброй тетушки, вокруг которой, как пчелы у цветов, должны виться малолетние племянники. Мне было искренне интересно – знает ли она о том, что происходит, и действительно ли Ивар ее родственник, но задавать такие вопросы было неэтично, поэтому я решила подождать до лучших времен. То есть, до минуты, когда мы с ним останемся наедине. Насколько я поняла, в Вэлее и такое не возбранялось, да что говорить – жена могла спокойно посещать приемы и любые общественные места даже в отсутствие мужа. В Энгерии я не смогла бы и носа высунуть без Анри, а уж тем более заявиться в театр. Здесь второй билет просто остался на столике в номере, как дань вежливости.

Гм… а у меня осталось три дня, чтобы что-нибудь сочинить.

Меня представляли, представляли и представляли. Имена и титулы, титулы и имена. Как я потом буду разбирать эту кучу – не представляю. Большинство взглядов – заинтересованные, любопытные: высший свет что в Энгерии, что в Лигенбурге одинаков. К счастью, времени до начала первого акта осталось не так много, и по широкой мраморной лестнице мы поднялись в ложу. Не такую роскошную, как бенуары, но достаточно уютную, с четырьмя креслами. Одно место пустовало.

– Нравится? – негромко спросил Ивар.

Как ни странно, мне нравилось.

Возможность отвлечься, не думать о том, что мне предстоит. А заодно о том, как бы все поизящнее провернуть. Не ногу же ломать, честное слово. Сращивать потом дико больно, даже целительской магией. Да и вообще, мне мои конечности дороги. Ничего, музыка вдохновляет. Может, меня по ходу действия осенит гениальной идеей.

– Очень.

– Вы уже слышали «Падение»?

– Скажем так, я о нем слышала.

«Падение» Луазо Ароцци посвящено одному из самых знаковых событий – крушению империи армалов, зыбким временам, предшествующим началу новой эпохи. Разумеется, в опере все приукрашено, а события показаны через историю любви мага и девушки из рода с угасшей силой.

– Только слышали? – Ивар приподнял брови.

– Я не очень-то жалую выходы в свет. Мне вполне хватало книг.

Он посмотрел на меня недоверчиво, но продолжать не стал, тем более что занавес поднялся. История армалов началась в Арнее – древнем государстве, жители которого по легендам, были потомками изначальных богов. В те времена, когда магия была подвластна всем, они взрастили свою империю – объединенное государство, которое росло и ширилось с каждым годом почти без войн. Новые земли, новые города вливались в ее состав по собственной воле, а все попытки их сокрушить заканчивались поражением. Но как всегда бывает, великое рушится изнутри. Все началось с раскола в правящей династии, а привело к тому, что пролилась кровь. Тысячи смертей сильных магов, в том числе и правителей, привели к необратимым изменениям в мире. Материк сотрясали катастрофы, по нему прокатились страшные болезни.

На фоне этих событий разворачивалась трагедия. Маг, влюбившийся в женщину из ослабевшего рода, не имеет возможности быть с ней. Особенно когда мир жестоко отвергает всех, кто лишен силы и не может ничего сделать для возрождения великой империи. Он выбирает себе невесту из равной семьи, а от возлюбленной отказывается, понимая, что ее жизнь рядом с ним превратится в ад.

Голос у певицы был сильный и пронзительный.

А сама она – хрупкая как осенняя ветка, в струящихся волнах белоснежной тоги.

Когда началась ее ария, зал просто замер. Если до этого я ловила в соседних ложах движение, сейчас все взгляды были устремлены только на сцену. И пение, усиленное архитектурной акустикой, неслось по залу. Отчаяние, боль, неверие и прощение – запертые в маленькой женщине – и освобожденные через набирающую силу страсть. Дамы прикладывали к лицу платочки, мужчины хмурились.

Лицо певицы блестело от слез, а я прикрыла глаза и слегка надавила на веки.

Просто потому, что немного утомилась, ничего кроме.

В антракт люди вытекали оглушенные, взбудораженные, притихшие. Минут через десять все придут в себя и начнут обсуждать увиденное, а пока…

– Немного отличается от книг, согласитесь?

Я кивнула.

Ивар проводил тетушку к выходу и вернулся ко мне. Зал стремительно пустел, мы остались одни. Отрезанные от остального мира освобожденным из шнуров тяжелым бархатом портьер. Я подняла глаза, рассматривая висящую под потолком люстру: три огромных кольца, книзу сужающиеся в диаметре. Никаких свечей, подвесок и хрусталя, но окружающее ее мерцание и переплетенные завитки светящихся белым золотом лент с лихвой компенсировали простоту. Необычно. И интересно: даже не представляла, что где-то еще используют магию для освещения. Особенно настолько сильную.

– Подарок Симона Эльгера. Вэлее, его величеству и простым смертным, – Ивар проследил мой взгляд.

О.

Присмотревшись, я поняла, что источник замкнут в самих кольцах. Золото будто раскалялось изнутри и рассыпало вокруг яркий свет.

– И роспись тоже.

Под куполом, в обрамлении позолоты орнамента, растянулись красочные берега легендарной Арнеи. Я поднесла к глазам бинокль – сквозь омывающий их прибой проступала надпись: «В мире всегда есть место магии».

– Хотите пройтись?

– С удовольствием.

Удовольствие закончилось, стоило Ивару отодвинуть портьеры. Мимо ложи шел Анри, а под руку с ним – сошедшая с небес светлая. Женщина, в которой было идеально все: от изящного овала лица, до тонкого стана, затянутого в голубой шелк. От движений – неторопливых, плавных, до королевской осанки. От белокурых волос, собранных в высокую прическу до чувственного небольшого рта. Я попятилась было назад, но как назло на пути возникла широкая грудь и все к ней прилагающееся Ивара. Будь у меня на затылке глаза, конфуза можно было бы избежать, но сейчас я буквально влетела в его руки, а он инстинктивно подхватил меня за талию.

Всевидящий-пожалуйста-пусть-они-пройдут-ми…

В другой раз.

Анри повернулся медленно, будто что-то притянуло его взгляд. «Что-то» в данный момент замерло в объятиях племянника баронессы де Рианон, с гулко ухающим сердце. Замер и муж, рассматривая меня от подола платья – темно-охряного – до макушки. Недобро прищурился, но затем маска безразличия стерла с его лица все чувства. Он склонился к хрупкой девице, что-то сказал, и они вместе направились в нашу сторону. К тому моменту я уже выпуталась из кольца рук, эффекта неожиданности и власти обманчиво-теплых супружеских глаз, поэтому была готова к встрече даже с Верховным демоном преисподней.

Наверное.

– Не ожидал вас здесь встретить, графиня, – прохладная вежливость и наносное удивление. Его рука опалила мои пальцы даже через перчатку.

Взаимно.

У светловолосой оказались огромные голубые глаза и очаровательные ямочки на щеках. А еще грудь, которой могла позавидовать даже Луиза – пышная, но в меру. Ровно настолько, чтобы все мужские взгляды тонули в упругом декольте. Мне запомнился интерес Анри к нашим недовыданным белокурым леди, но с тем же успехом можно было сравнивать кукурузные початки и тонкую иву. Вместо девичьего смущения и неловких улыбок – зрелая женственность и сочная красота. Зрелая, да не перезрелая, как у Камиллы Уитмор. А может, у этой красоты ноги кривые?

– Сама не ожидала себя здесь встретить. Вы же знаете, я не переношу толпы…

Толпу может и не переношу, а вот что я несу сейчас?

Изумление, мелькнувшее в глазах Анри на краткий, едва уловимый миг, тут же снова сменилось холодом. Не знаю, опера помогла или воспоминания о нашей последней ночи в подвале Мортенхэйма, но тут меня действительно осенило. Не позволяя мужу вставить хотя бы слово, я окинула его эскор…тессу немного расфокусированным взглядом.

– Представите меня вашей очаровательной спутнице? А это месье Раджек, племянник баронессы де Рианон… Неплохой малый, когда не пьет коньяк. Ох!

Я раскрыла веер и принялась усиленно им обмахиваться.

– Простите пожалуйста, – прошептала, приложив руку к груди и старательно краснея – тут даже притворяться не пришлось, – сама не знаю, что говорю. Просто вся эта ситуация с разводом… для леди моего положения это чересчур.

– Евгения Венуа, графиня д’Ортен, – в сторону Ивара Анри даже не взглянул. – Моя супруга, Тереза Феро, графиня де Ларне.

Если бы голосом можно было рубить мрамор, пол под нами уже разделился бы надвое, а случайные зрители щедро посыпались вниз, как горох сквозь прореху в мешке. Зрителей, кстати сказать, становилось все больше. Конечно, остановиться и откровенно глазеть на нас не могли, поэтому приходилось замедлять шаг, поправлять прическу, любоваться барельефом – у кого на что хватало фантазии. Все-таки не каждый день встречаешь графа, его жену, пусть даже почти-уже-не – как она только что заявила, и любовницу в опере. Маркиз де Нуаре вон свою не привел, скучный он человек.

– Приятно познакомиться, мадам Феро.

Графиня улыбнулась, голос ее звучал как колокольчики в ночи. Такие, размером с чайную чашку металлические бубенцы.

– Взаимно, мадам Венуа.

В глубине учтивой невозмутимости полыхнула насмешка. Евгения смотрела не сквозь меня, как могло показаться. Она смотрела насквозь.

– Прошу прощения, графиня. Я провожу вас, – Анри обращался к ней, но смотрел на меня. Если взгляд может захлопнуться на горле капканом, то именно это сейчас и произошло. – Мне нужно поговорить с супругой. Когда я вернусь, вам лучше быть на этом самом месте, миледи.

– Граф…

Евгения хотела возразить, но Анри уже повел ее прочь. Разочарованные таким поворотом событий дамы и господа начали расходиться. Зашуршали платья, зашумели голоса – кто-то обсуждал «Падение», кто-то внутреннее убранство оперы Руале. Поклясться могу, многие были бы рады остаться здесь до возвращения моего мужа и понаблюдать, чем дело кончится, но мне было не до них. Вместо трех дней остались считанные минуты. Пять? Десять?.. Чтобы заставить поверить Анри в то, во что я сама не верю. Все мое существо отчаянно противилось даже мысли о поездке в Лавуа, не говоря уже об обжигающих, сводящих с ума прикосновениях.

– Тереза, что вы только что устроили? – яростный шепот Ивара настиг меня в самый подходящий момент. Я обернулась и вцепилась в его локоть мертвой хваткой.

– Мне нужна ваша помощь! И коньяк.