Текст книги "Отпусти меня (СИ)"

Автор книги: Margo_Poetry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Тридцатое октября.

Четыре года с момента наступления зомби апокалипсиса.

Север штатов, колония Сент-Эмбер. Население: триста двадцать шесть человек.

Детский смех эхом разносился по улицам, вместе с поднимающимся в небо солнцем разбавляя яркими красками этот привычный серый мир. Несмотря на приближающиеся холода, окружающие главную дорогу деревья все еще пылали сочным зеленым цветом, образуя подобие длинного “живого” туннеля и завораживая взгляды тех, кто только недавно прибыл в колонию. Для многих было непривычно слышать гулкое рычание моторов автомобилей, проносящихся по этому туннелю утром и вечером. Выхлопные газы дурно влияют на экологию, но большинству уже попросту плевать на это. Столько лет прожить в тишине и страхе, в полной мере “наслаждаясь” природой, а теперь обрести возможность вернуться к старому укладу жизни – какая уж разница, что там портит экологию? Теперь-то бояться нечего.

Появление тех странных людей в защитных комбинезонах посреди леса было чем-то странным. Они мало говорили, ничего не объясняли, а лишь делали свою работу, приводя в шок тех, кто наблюдал за ними. Рику и группе повезло столкнуться с ними: они поняли это не сразу, поначалу сочтя тех людей сумасшедшими. Кому еще придет в голову отлавливать ходячих и тыкать в них иглами и шприцами, а потом, еще рычащих и клацающих зубами, сажать в фургон и увозить с собой? Но нет же, все было не так просто, как казалось на первый взгляд. Эти люди были не чокнутыми, они были учеными. Не такими, как Юджин, признавшийся в своей лжи ради спасения. Им действительно удалось найти вакцину.

Бледно-розовая жидкость в крошечных флакончиках напоминала разбавленную краской воду. О составе лекарства знали лишь те, кто его разработал. Впрочем, никто и не пытался узнать, что же такое может излечивать мертвых. Не всех, конечно. Почему-то вакцина могла “оживить” лишь одного из десяти умерших, но это было уже хоть что-то. Когда казалось, что спасать уже некого, надежда расцвела вновь. Быть может, этот мир еще не был потерян?

Сент-Эмбер была первой колонией, в которой начали “оживлять” мертвецов. За высокой оградой успело разрастись большое кладбище, но ученые не бросали своих попыток, пока в один прекрасный день маленькая девочка, найденная в здании заброшенного склада в паре миль от города, вдруг не начала меняться. Рик сам видел весь процесс и даже спустя время не мог забыть своего удивления. Энни, как назвали девочку позже, поначалу стала спокойнее реагировать на людей. Она больше не пыталась никого укусить, лишь рассматривала окружающих ее людей, а вскоре даже стала их побаиваться. Лекарство, как объяснили ученые, будет действовать на всех по-разному, и Энни в каком-то плане повезло. Может, потому что она была обращена совсем недавно. По крайней мере, она не мучилась от жуткой агонии, как мужчина, который стал следующим подопытным. Он кричал, кидался на стены комнаты, в которой его держали, дергался, словно в конвульсиях. Но спустя двое суток он уснул спокойным сном, а потом начал приходить в себя.

Было странно наблюдать за новообращенными. Они вели себя совсем как маленькие дети. Заново учились говорить, обращаться со столовыми приборами, завязывать шнурки. Все вокруг казалось им совершенно новым, и о своей прошлой жизни они не помнили. Ученые посчитали это побочным эффектом, только вот лекарства или смерти – было неясно. И, быть может, не столь важно. Ведь эпидемию, наконец-то, удалось остановить.

Те, кого вылечили, заразиться вновь не могли. Долорес, женщина-ученый, лично проверила лекарство на себе. И затем позволила одному из ходячих себя укусить. Рана была не слишком серьезной и зажила уже через полторы недели. Люди еще никогда за время этого жуткого апокалипсиса не чувствовали себя более счастливыми.

Когда лекарство оправдало все надежды и оказалось действенным, Долорес стала собирать группы людей, которые согласились бы отправиться на помощь остальным выжившим. Рик был в числе добровольцев, оставив Джудит и Карла на попечение Мишонн, нашедшей себя среди местных докторов. Гленн и Мэгги попали в другую группу, Кэрол осталась присматривать за малышкой Энни, Дэрил решил остаться с ней, заодно снабжая колонию едой. Остальные тоже приспособились, найдя для себя подходящую работу, и жизнь медленно, но верно, начала возвращаться в привычное русло.

Первый поход Граймса занял почти два месяца. Он сам лично помог зачистить один из районов небольшого прибрежного городка и видел, как его заселяют выжившие. Жизнь врывалась в заколоченные изнутри дома, как свежий воздух попадает в легкие, заставляя их дышать. Все вокруг словно оживало после долгой спячки, и ради таких мгновений Рик готов был обойти весь мир, подавая отчаявшимся и напуганным людям светящийся огонек надежды. Не все еще было потеряно. Будущее вновь распахнуло свои объятия.

В Сент-Эмбере Рик проводил мало времени. Он скучал по детям, и в то же время невыносимое чувство вины и отчаяния гнало его прочь оттуда. Несколько раз он проходил мимо тюрьмы, один раз даже решился зайти внутрь. Перебрался через разрушенные стены, прошел по безмолвным пыльным коридорам. Эхо его шагов ударялось о стены и уносилось прочь, куда-то вглубь здания, прячась там в самых темных уголках. На каждом повороте он жадно прислушивался к малейшим шорохам, словно ожидая, что вот-вот откуда-нибудь появится ходячий. И даже не какой-нибудь, а женщина с темными волосами, чье лицо он видит в каждом своем сне с тех самых пор, как остался один.

Но кто-то там, наверху, видимо решил, что одного чуда людям хватит. О том, что случилось, лучше всего было забыть, и двигаться дальше, пока есть возможность. Не думать о том, почему лекарство не нашлось раньше, а просто жить. Ведь не всем повезло так, как Рику.

К концу октября Рик побывал уже в шести походах и повидал несколько новых колоний. Одна на западе, две восточнее Сент-Эмбер, еще пара – у самых берегов океана. Люди восприняли лекарство как стартовую черту, начав заново отстраивать города и возвращать жизни привычный уклад. Однажды утром Рик проснулся от звука музыки и с удивлением застал на кухне Мишонн, которая держала в руках старый радиоприемник. Из динамиков лилась старая и до боли знакомая песня, а сама женщина не могла сдержать счастливой улыбки, хотя в глазах ее при этом блестели слезы. Граймс не верил своим ушам, а композиции сменялись одна за другой, и все утро они с Мишонн танцевали под Боба Марли и Джеки Эдвардса, Соулеттс, Деррика Моргана и Ска Кингс. Кто бы не заставил эту радиостанцию работать, он явно любил американский ритм-н-блюз и регги.

Автомобили стали использоваться намного чаще, нежели раньше. Рик успел отвыкнуть от светофоров и пешеходных переходов, и порой мог выскочить на проезжую часть, задумавшись о чем-то своем. К его счастью, водители никогда не гоняли, наслаждаясь неторопливой ездой и пропуская нерадивого пешехода.

В канун Хэллоуина Рик был уже дома. У него, как и у многих других жителей Сент-Эмбер, не было желания отмечать столь мрачный праздник – в их жизни и без того было много монстров. Но губернатор колонии, избранный на недавнем голосовании, счел нужным устроить небольшое торжество, правда, по не совсем радостному поводу. На кладбище за Сент-Эмбер намеревались зажечь сотни свечей в память о тех, кому так и не удалось получить второй шанс с помощью лекарства, и всем вместе помолиться за то, чтобы те, кто все еще мучается от эпидемии, сумел найти спасение. Даже давно утратившие веру в Бога считали идею губернатора хорошей. И нужной, ведь верить все равно во что-то надо.

– Мы ненадолго, – накидывая на плечи пальто, сказала Мишонн. Карл уже ждал ее на крыльце, держа в руках светильник Джека и выглядывая на улицу, по которой в сторону кладбища шли горожане. Рику пришлось пропустить начало вечера, чтобы присмотреть за Джудит, которой, как он считал, не стоит смотреть на сотни могил. В ее жизни смерти и без того уже было предостаточно.

– Не давай Карлу клянчить конфеты, – предостерег женщину Рик, целуя ее в щеку на прощанье.

– Я уже большой для конфет, – обиженно протянул мальчик, отворачиваясь и спускаясь с крыльца. Мишонн усмехнулась и пошла следом за ним, а Граймс закрыл за ними дверь и подошел к окну, провожая их взглядом. Даже сквозь стекла были слышны обрывки разговоров бредущих в сторону забора людей, но с каждым шагом они стихали, и совсем скоро Рик почувствовал себя на удивление одиноким.

Гостиную освещал старый торшер и свет от огня в небольшом камине. На полке над ним стояла пожелтевшая от времени фотография его бывшей, если так можно сказать, семьи. С бумажной картонки на него с улыбкой смотрела Лори – та, которую он до сих продолжал видеть во сне. Та, которую он так страстно жаждал и в то же время боялся вернуть. Та, которую он временами искал, оказываясь поблизости от тюрьмы. Та, которую он так и не смог отпустить.

Может, поэтому он не позволял себе быть до конца честным и открытым с Мишонн, которая, впрочем, прекрасно его понимала. И ни разу не пыталась говорить с ним на эту тему, хотя в глазах ее порой читалась обида и боль. Рик был ей небезразличен, но разве могла она соперничать с той, которой давно уже нет в живых? Граймс корил себя за это, но не мог ничего поделать.

Плач Джудит заставил его отвлечься от собственных мыслей. Наверно, малышка захотела пить или увидела страшный сон, и потому проснулась. Рик отвел взгляд от старого фото и пошел наверх, по пути прихватив стакан воды и мельком взглянув на часы. Была почти полночь.

Уже подходя к дверям детской, мужчина вдруг остановился, обратив внимание на наступившую тишину. Обычно Джудит не успокаивалась сама, но сейчас она замолчала… Или… Плач сменился едва слышным шепотом – девочка явно с кем-то разговаривала. Рик похолодел, недоумевая, кто мог оказаться в такое время в спальне его дочки, и в два шага преодолел разделяющее его и комнату расстояние. Распахнув дверь, он застыл на пороге, завидев возле кроватки какую-то женщину. Свет от ночника позволял лишь разглядеть ее темные волосы и клетчатую рубашку, и понять, кто она такая, Рик не мог. По крайней мере, до того, как она повернулась.

Стакан со звоном раскололся на несколько частей, ударившись о пол. На пороге образовалась небольшая лужица, а несколько капель упали на ноги Рика, но тот не обратил на это ни малейшего внимания. Ведь перед ним стояла та самая женщина, увидеть которую вновь он одновременно желал и боялся. Она улыбалась своей родной и любимой улыбкой и ее голос был точно такой, как и раньше.

– Здравствуй, родной мой, – сказала она, отходя от кроватки и оказываясь совсем рядом. Положила ладонь на щеку Рика, и он ощутил это прикосновение. Давно забытое, затронувшее что-то глубоко у него в груди, но такое настоящее.

– Лори, – выдохнул он, не решаясь ни пошевелиться, ни сказать что-либо еще. Слишком невероятным был этот миг.

– Мне жаль, что тебе проходиться проходить через все это в одиночку. – Ее улыбка стала грустной. – У нас есть всего пара минут, и мне так много хочется тебе сказать. Еще раз извиниться за всю ту боль, что я тебе причинила, показать, как я раскаиваюсь, но слова вряд ли смогут передать все то, что я чувствую. Не только сожаление, но и мою любовь к тебе. И гордость за то, что ты справился. Что ты сумел спасти наших детей и дать им надежду на будущее. Хочу сказать тебе спасибо за то, что ты до сих пор не опустил руки, когда я бы на твоем месте давно уже сдалась. Хочу сказать, что безумно скучаю. Что хочу быть рядом, быть мамой для Джудит, которая смогла увидеть меня только сейчас. Я очень сильно хочу вернуться.

– Я тоже хочу, чтобы ты вернулась, – ожил Рик, решаясь-таки сделать шаг и обнять Лори, прижать ее к себе, зарыться лицом в ее волосы, ощутить ее запах, тепло ее тела. На краткий миг прорваться сквозь баррикады прошлого и почувствовать себя дома. По-настоящему дома.

– Но я не могу остаться, – шепотом выдохнула женщина, обвивая руками шею мужа и оставляя на его щеке невесомый поцелуй. – Я понимаю это, и ты должен понять. И позволить мне уйти.

– Но…

– Никаких “но”. Апокалипсис, мертвецы, скитания – это теперь твое прошлое. И я – его часть. Прошлое должно оставаться в прошлом. С этого момента ты должен начать жить настоящим. Тем более, тебе есть, ради кого жить.

Лори мягко высвободилась из объятий Рика, указывая на кроватку, в которой спала Джудит, на несколько фотографий Карла и Мишонн, стоящих на тумбочке. При взгляде на них на душе становилось теплее, несмотря на то, что в груди что-то по-прежнему ныло.

– Я пришла, чтобы сказать тебе прощай, Рик, – добавила Лори, вновь поймав на себе взгляд мужа и печально улыбаясь. – Признайся, что ты ждал именно этого.

Может быть, дело было именно в этом. Терять людей тяжело, но расставаться с ними внезапно, не имея возможности сказать даже “пока” – еще трудней. Щемящее чувство начало таять – верный признак того, что пришло время отпускать. Последний раз коснувшись руки Лори, переплетя ее пальцы со своими, Рик ответил улыбкой на ее слова и едва слышно добавил:

– Прощай, Лори.

– Прощай, Рик.

Он закрыл глаза, ощутив легкий порыв ветра, а когда открыл их, в комнате уже было пусто. Только Джудит мирно спала в своей колыбели, а ночник освещал ее спокойное личико и застывшую на пухлых губах улыбку. Совсем как у ее матери.

***

На кладбище собралось немало народу. Тут и там на могильных камнях и надгробиях стояли свечи, а люди ходили мимо друг друга, слушая и рассказывая друг другу о своих потерянных семьях и друзьях. Мероприятие напоминало вечер воспоминаний, и Гленн, который пришел сюда, чтобы зажечь свечи в память о своих родных, о которых с момента наступления конца света он так ничего и не слышал, чувствовал себя немного не в своей тарелке. Прячась от прохладного ночного ветра, он отошел в сторону, оперевшись плечом на ствол высокого дерева. Его пожелтевшая листва с тихим шорохом падала на землю.

И хотя парень знал каждого жителя колонии, эти люди все равно казались ему чужими. Другое дело – его группа. Те, с кем он выживал с самого начала эпидемии, кто поддерживал его все это время, кого он защищал и кто защищал его. Радовало то, что все они решили остаться именно в этой колонии, не желая расставаться друг с другом. И хотя первое время привыкать к новой жизни были нелегко, вместе они смогли справиться и с этим.

– У вас огоньку, случайно, не найдется? – раздался совсем рядом знакомый голос, и Гленн вздрогнул, слишком увлеченный своими мыслями. Машинально кивнув, он вытащил из кармана зажигалку и повернулся к потревожившему его человеку, едва при этом не упав. Он никак не ожидал увидеть здесь знакомого из далекого прошлого.

– Дэйл?.. Дэйл… Дэйл! – сначала удивленно, а потом уже более уверенно воскликнул паренек. Он тут же кинулся на старика с объятиями, уверенный в том, что тому каким-то чудом удалось воспользоваться лекарством и вернуться. – Как ты нашел нас? Как же другие будут рады! Надо рассказать всем!

– Подожди, не спеши, – покачал головой Дэйл, улыбаясь и забирая-таки из рук Гленна зажигалку. Он поджег фитиль свечи, которую держал в руках и вздохнул, глядя на парня немного грустным взглядом. В этот же момент Гленн начал осознавать, что старик не мог воспользоваться лекарством. Хотя бы потому, что на тех, кому стреляли в голову, оно не действует.

– Но… если ты не лекарство… то как ты… – залепетал парень, совсем сбитый с толку. Тут действительно было чему удивляться.

– Пусть это будем моей маленькой тайной? – подмигнул ему Дэйл. – У нас совсем мало времени, так что давай не будем тратить его на всякие глупые расспросы. Мы все очень хотели сказать, что гордимся вами. Не каждому дано пройти через все, что прошли вы.

– Вам? Кому это – вам? – все еще пребывая в шоке, поинтересовался Гленн.

– Посмотри вокруг. Мы все – здесь. Всегда были и всегда будем, – подмигнул ему Дэйл. Растерянный, Гленн обернулся и скользнул взглядом по толпе, заполнившей кладбище. Не сразу, но он вдруг приметил знакомое лицо среди горожан. Пламя свечи бросало причудливые тени на лицо Шейна, который неторопливым шагом двигался в сторону города. Он прошел мимо Андреа и Эми, улыбающихся и сидящих на камне, совсем как когда-то в лесном лагере. Неподалеку стоял Ти-Док, помахавший Гленну рукой, и парень двинулся ему навстречу, ощущая невероятную радость.

– Гляди-ка, а ты подкачался, да? – усмехнулся Ти-Док, похлопывая друга по плечу. – А вы тут хорошо устроились. Жаль только, что мы не можем задержаться, но пообещай, что выпьешь как-нибудь за меня кружечку холодного пива? Уж больно я соскучился по нему.

– Конечно, – улыбнулся Гленн. Он отказывался верить в то, что видел собственными глазами, и все же на душе вдруг стало так легко. И даже после того, как среди толпы больше не осталось знакомых лиц, а с севера подул холодный ветер, парень не мог перестать улыбаться. Уже за полночь он вернулся к дому и столкнулся на крыльце с заплаканной, но отчего-то счастливой Мэгги.

– Они были здесь, представляешь? Мама и папа, Аннет, Шон и Бет, они все! – все еще всхлипывая, рассказывала девушка. – Я видела их, я могла их обнять, они словно…

– … ожили, – подхватил Гленн.

В то же время Кэрол, маясь бессонницей, сидела за кухонным столом и смотрела на одиноко горящую свечку, зажженную в память о Софии. Прошло уже не мало времени, а иногда казалось, будто ее девочка потерялась только вчера. Еще недавно она улыбалась, звонко смеялась и постоянно заваливала маму сотней различных вопросов, а на самом деле ее нет уже больше двух лет.

Самое трудное было – держаться в последнее время. Ведь до этого приходилось постоянно выживать, куда-то бежать, что-то делать. Времени на то, чтобы просто сесть и подумать почти не было. А сейчас? Когда кругом стало так безопасно, когда жизнь снова вернулась в привычное русло. Когда появилось лекарство… Старые раны вновь начали кровоточить. И еще большее, чем раньше.

Что-то упало в коридоре. Машинально схватившись за нож, Кэрол выглянула в темное помещение, чтобы убедиться, что это просто упала старая вешалка. Сквозняки все же остались неизменной вещью. Вернув вешалку на место и закинув на полку упавшие шарфы и шапки, которые пока еще рано было одевать, Кэрол неспешно вернулась на кухню, подумывая о том, чтобы принять какое-нибудь снотворное. И едва не рухнула на пороге, успев ухватиться за дверной косяк, когда увидела, кто сидит за столом.

– Здравствуй, мамочка, – пролепетала София, прижимая к себе любимую куклу и робко улыбаясь. Ее голос был подобен эху, пробравшемуся сквозь время из далекого прошлого, и разрушил все те стены, выстроенные за долгое время отсутствия дочери. Кэрол не могла вымолвить ни слова, только обошла стол и рухнула перед сидящей на стуле дочкой на колени, осматривая ее с головы до ног и обхватывая ладонями ее лицо.

– Родная… – только и сумела вымолвить женщина, ощущая, как жгучие слезы щиплют глаза и скатываются по щекам. Тихое “мамочка” словно пустило по телу заряд тока, и вот уже Кэрол прижимала к себе дочь, осыпая поцелуями ее волосы, щеки, лоб, шепча молитвы и не веря тому, что происходит. Всего на пару минут, но она вновь стала матерью, но теперь уже не умершего от эпидемии ребенка. Ее дочь вернулась к ней, и пусть только ради того, чтобы сказать прощай. После стольких мучительных лет Кэрол было достаточно и этого.

– Помни, что мама любит тебя, – прошептала женщина, закрывая глаза и еще сильнее прижимая к себе свою девочку.

– Я тоже люблю тебя, мамочка, – ответила ей София. Легкий ветер растрепал ее волосы, а вскоре она исчезла, попросту растворившись в воздухе и оставив Кэрол сидеть на полу. Она все еще ощущала объятия своей дочери, запах ее детского шампуня и слышала ее голос, который, как оказалось, она уже успела забыть.

Когда она вышла на крыльцо, Дэрил уже почти докурил. Она обняла его со спины, замечая, как он напряжен и как смотрит неотрывно на резные перила, на которых тлеет сигарета. Наверно, не одну ее посещали этим вечером гости из прошлого. И сейчас вместе с ее дочерью к себе в другой мир возвращается Мэрл, успевший дать младшему брату несколько советов и сказать, что, не смотря ни на что, все же гордится им.