Текст книги "От ненависти до любви (СИ)"
Автор книги: Мануэлла
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
AnnotationДария Уэнсфилд уже и не помнила, с чего все началось. Когда-то она спасла из цепких рук развратного маркиза Гетсборро девушку. Весь высший свет отвернулся от него, он стал парией, ведь Дария подтвердила, как видела, что маркиз пытался взять девушку силой.Но у Итана, маркиза Гетсборро, иное мнение– живя отшельником в своем мрачном старинном замке, он долго вынашивал план мщения. Похитив Дарию, он требует от нее одного– того, чего она навсегда лишила его. Брака и законного ребенка. Затем Дария может быть свободна...
От ненависти до любви
Глава, в которой все не так...
Глава, в которой Итан жалеет о том, что родился на свет
Пять лет спустя
Коварный план
Похищенная
В чужом доме
Подготовка
Репетиция брачной ночи
Жена
Брачная ночь
Побег
Возвращение домой
Наедине
Происшествие
Идиллия
Плохие новости
Единение душ
Поиски
Два одиночества
Лучик надежды
Любовь
Мечты имеют свойство разбиваться
Преступление и наказание
Планы
Лучшая подруга
Бывший жених
Побег
Жизнь как она есть
Интересное положение
Новое начало
Договор
Новый охранник
Семья– как много в этом слове
Ошибочка вышла
Эпилог
От ненависти до любви
От ненависти до любви
Мануэлла
Глава, в которой все не так...
–Итан, ну право, прекрати! У нас ведь было все так чудесно– глаза Люси начали наполняться слезами. Раньше Итан обязательно бы в них поверил. Раньше, когда он своими глазами ещё не видел Люси в постели с Фредериком Авинье, главным повесой Лондона. Раньше, пока он не бежал, не разбирая дороги, под проливным дождём и хлещущим в лицо ветром, к своему особняку, кляня на все лады свою бывшую нареченную.
Сейчас все эмоции утихли, только разочарование владело всей его натурой– неужели нет достойных женщин, любящих, верных, искренних. Таких, что не бросят свое дитя, как сделала его мать, устав от прозябания в деревенской глуши с его отцом. Она сбежала в Италию с каким-то авантюристом, выдававшим себя за графа, когда Итону было 7. Пришедшая ей на смену юная мачеха была не лучше– за попытку отравить отца она была сослана в самое глухое из имений. Добродушный отец даже назначил ей содержание, и пару раз даже намеревался ее простить, когда излишне отдавал должное Бахусу.
Итан ожидал, что придя на этот бал, он встретит Люси. После той ночи прошло три месяца, Люси приехала к нему на следующий день, умоляя не губить ее репутацию. Итан согласился не посвящать свет в историю их расставания, позволив ей самой разорвать помолвку. Но Люси продолжала упорно гнуть свою линию. Она даже имела наглость попытаться уверить его в своей любви и в том, что это была лишь трагическая ошибка. Но он больше ей не верил. Он, уже успевший и поговорить с Фредериком, который рассказал ему много интересного о похождениях его невесты, и даже встретиться с ним утром на дуэли, прострелив ему руку ( Итан желал бы отстрелить ему то, что гарантировало продолжение рода Авинье, но проклятое воспитание и кодекс джентельмена как всегда невовремя дали о себе знать, и Авинье отделался лишь пулей ниже локтя).
И вот сейчас Люси не только умоляет его вернуть все как было, нет. Она настигла его в одной из оранжерейных беседок в отдаленной части сада. Девушка с придыханием говорила о своей любви, обхватив его руку своими. Ее коварные зелёные глаза смотрели на него с таким грустным выражением, словно бы она и вправду страдала. Но Итан твердо знал– если она и страдала, то лишь от потери титула и денег, которые ей принес бы брак с ним. И от того, что на рынке невест она была залежалым товаром без приданого.
–Чудесно? Чудесно было строить из себя жеманную девственницу передо мной, позволяя лишь невинный поцелуй в щеку, а в это время раздвигать ноги перед другими?– он, усмехнувшись, встал со скамейки, намереваясь обойти Люси и уйти.
Люси, зло сверкнув глазами, будто бы ей было неприятно унижение перед тем, которого она считала лишь источником будущего дохода, тут же переменила тактику– она рванула платье с полных красивых плеч, обнажив пышную грудь:
–Если бы я знала, что ты тоже хотел этого– я бы позволила тебе все, Итан.
Она набросилась на него, прижав руку к ширинке его брюк, быстрыми пальчиками расстегивая ее. Грудью она терлась о его рубашку. Но то, о чем раньше Итан мечтал, теперь казалось ему чем-то омерзительно грязным. Любая шлюха из Ист-Сайд была порядочнее Люси, ведь Люси спала со всеми из прихоти, а не от безвыходности или от голода.
Итан оттолкнул ее руки, уже принявшиеся расстёгивать его рубашку:
–Прости, Люси, но твои подержанные прелести больше меня не привлекают.
Он отвернулся, услышав за спиной сдавленный выдох– видимо, самолюбие было слабой стороной Люси, и он, отказавшись от ее тела, нанёс ей непоправимое оскорбление. И он был прав– Люси с каким-то шипением в голосе заговорила:
–Хорошо же, раз ты меня бросаешь, то и сам никогда не женишься.
Итан в удивлении обернулся, и тут она всем своим весом бросилась на него. Оба упали на скамейку, но Итан, не ожидавший такого от той силой и спокойной девушки, которой Люси всегда казалась, удивился ещё больше, когда она стала кричать:
–Помогите, помогите! умоляю!
Она с силой рванула его рубашку– маленькие жемчужные пуговки белыми каплями запрыгали по темной траве сада. Итан попытался было встать, но Люси нечеловеческим усилием притянула его обратно к себе.
В беседку ворвалась юная светловолосая девушка, ее прекрасные синие глаза были широко раскрыты от ужаса, она молча открывала и закрывала рот, словно рыба, выброшенная на берег. Наконец, придя в себя, она пронзительно закричала:
–На помощь, на помощь! Они здесь!!
Итан пытался было все объяснить, он взывал к девушке, но тщетно -та, словно маленький ребенок, в ужасе зажала уши руками, пятясь назад от него ...
Глава, в которой Итан жалеет о том, что родился на свет
Люси, рыдая, приняла стакан хереса из рук графа Уэнсфилда, дяди и опекуна той девушки, что прибежала на ее крик. Другой рукой придерживая отданную Дарией шаль, прикрывающую разорванное на груди платье, Люси в очередной раз пересказывала историю о том, как она вышла в сад, прогуляться, устав от шума и музыки в зале. Итан увязался за ней следом, войдя в беседку, где она отдыхала, наслаждаясь тишиной. Он пытался заставить ее вновь принять его предложение руки и сердца, а когда она ответила, что это невозможно, то набросился на нее, ударив по лицу. На лице Люси и вправду красовался большой синяк– видимо, при падении она ударилась щекой о скамейку.
Люси мысленно поблагодарила провидение, что послало ей эту юную глупышку, Дарию Уэнсфилд. Вот и сейчас та, окружённая главными сплетницами света, герцогиней Ливингстон и двумя сморщенными, словно кожа их любимых мопсов, сестрами Мортинкотт, посылала Люси смущённые улыбки в поддержку, рассказывая то, чему стала невольной свидетельницей. А именно– как маркиз Гетсборро, весь в расхристанном виде, с расстегнутой...( Люси невольно усмехнулась, скрыв улыбку рукавом– эта дурочка даже не смела выговорить слово " ширинка") держал в руках женщину. Дария подошла ближе– под ним лежала в слезах вся растерзанная мисс Люси Шеффилд. Ее одежда...( Дария вновь залилась румянцем стыда) ....ее одежда была в ужасном беспорядке.
Итана держали в кабинете до приезда констебля и его отца, сэра Дэвида Гетсборро, за которым немедленно послал Уэнсфилд. Битый час отец умолял замять скандал, обещая, что его сын больше никогда не появится в свете. Итан, пребывая в шоке от сюрреалистичности происходящего, все же понимал, что вмешиваться ему не стоит– правда, увы, на стороне подлой Люси. Эта чертова маленькая мисс, что обнаружила их в беседке, стала важнейшим свидетелем обвинения. Она даже не удосужилась узнать, что происходит. Она сразу вынесла ему приговор. Итан упрямо не слышал голоса справедливости, говорящего ему, что будь он на ее месте– тоже поверил бы в то, что леди подверглась насилию. Так убедительно сыграла Люси свою роль. Так красноречив был беспорядок в их одежде.
И все равно, волна жгучей ненависти поднималась в нем об одном лишь упоминании о Дарии Уэнсфилд, маленькой мерзавке, что разрушила его жизнь. Итан не чувствовал ненависти к Люси– нет, она уже и так унижена и сломлена. Этот скандал выйдет за пределы Уэнсфилд парка, и ни один мужчина никогда не предложит ей брак. Нет. Только то, чего она и заслуживала– стать любовницей. Правда, Итан понимал, что это вряд ли расстроит Люси– наоборот, она вздохнет от облегчения, что больше не нужно притворяться, что теперь она может в открытую называть свою цену в поисках покровителя.
Обратная же сторона этой горькой правды была в том, что теперь и он сам вряд ли найдет себе невесту. Даже самые бедные семьи не согласятся отдать свою дочь за безумного насильника и парию, которым он, несомненно, станет, если ему удастся избежать тюрьмы...
Отец, сгорбленный, будто нем всю тяжесть мира на своих плечах, сидел напротив Итана в их городском особняке:
–Что же, сын. Несмотря на то, что я уладил все с ..кхмм...пострадавшей стороной ( отец сам не раз был свидетелем настойчивости Люси по отношению к Итану, и склонялся к мысли, что ее поведение могло бы быть фальшивым, как и вся ситуация в-целом), мнение света не изменить– он жестом остановил Итана, пытавшегося возразить– я на неделе навещал Уэнсфилда, прося о разговоре с его племянницей, я хотел лишь ещё раз расспросить девушку об увиденном ею тем вечером, но он даже не принял меня. Слуга сказал, что хозяев нет дома. А когда я уходил, я увидел, что в окне на втором этаже, где , я предполагаю, находится комната воспитанницы Уэнсфилда, показалась любопытная женская головка. Она тотчас же поспешила закрыть занавеску, увидев, что я смотрю на нее, но это точно была она, Дария Уэнсфилд.
Итан понимал, о чем говорит отец– он и сам пытался в беседке объяснить все этой испуганной пигалице, но та и слушать не желала, глядя на него, будто бы он– чудовище.
Пять лет спустя
–Чёрт!– Итан бросил в стену бокал, разлетевшийся на сотни крошечных осколков. Слуги, привыкшие к подобному поведению хозяина, даже не заглянули в комнату– узнать, что произошло. Такие сцены они, вернее, самые стойкие из них, ведь большинство убегало, забрав жалованье и выходное пособие– дань щедрости хозяина, понимавшего в минуты просветления, каково им служить неуравновешенному злобному чудовищу. Те же, что оставались, могли похвастать идеальными нервами.
Итан подошёл к окну, глядя сквозь пелену дождя на холмы, по которым так любил бегать в детстве. Как давно не было слышно детского смеха в Гетсборро-парк, как одиноко порой бывает и ему самому– раньше он смеялся над подобной сентиментальностью, а теперь, спустя годы, и сам понял, что в самой человеческой природе заложено стремление иметь семью, дом, детей...Он же, будучи изгнан из всех домов Лондона и его предместий, не позволит себе этого уже никогда. Само общение с ним налагало на того глупца, что совершит подобную ошибку, печать порока и чего-то преступного. А слава о его преступлении благодаря неугомонным кумушкам с бала, разнеслась по всему королевству, обрастая невероятными подробностями. Поговаривали, что он набросился на целую группу девушек до этого, в саду у Вестминстерского аббатства, Колледж гардене. Несчастные юные леди пришли полюбоваться на причудливые растения из разных стран, как вдруг на них набросилось дикое чудовище в его, Итана, лице. И лишь криками его удалось спугнуть. Правда, имён тех леди так и не сообщили, но и этому нашлось вполне логичное объяснение– леди не захотели вписать своих имён даже в тень скандала.
Поговаривали, что предыдущую свою любовницу он убил...в постели, измучив несчастную своим ненасытным темпераментом, а от ее мужа откупился невероятной суммой денег– и поэтому вынужден сейчас влачить жалкое полунищенское существование в старом замке . Те люди, что раньше мечтали заполучить Итана на свой бал или увидеть его имя вписанным в бальную карту их дочери, теперь брезгливо отворачивались, едва завидев его, переходили на другую сторону улицы или спешили сесть в экипаж, чтобы не было неловкой необходимости сухого приветствия. Итан хмыкнул, представив, в какой ужас пришла бы чопорная мисс Уэнсфилд, столкнувшись с ним на улице. Все эти годы его преследовали две вещи– ее пронзительно синие глаза и желание свернуть ее тонкую шейку.
Пара его друзей по Итону заглядывали к нему, но он прогонял их, не желая портить ни их репутацию, ни дружбу с ними– лучше оставить их добровольно, чем смотреть на то, как они под гнётом общественного мнения ищут причин прервать общение с ним.
Итан как слепой шел через пустой длинный коридор Гетсборро– парк. Древний замок, из которого мать все время пыталась сделать современный особняк, выглядел пугающе жутким в вечерние часы. Комнаты, с завешанной белой тканью мебелью, на которой уже никто не будет сидеть, галерея старых портретов на стенах– их не пополнить новым маркизом Гетсборро...
Итан застонал, запустив руку в волосы– проклятая головная боль, ставшая его постоянным спутником в последнее время, усиливалась. Он крикнул слугу, тот, словно тень, материализовался из ниоткуда:
–Да, милорд.
–Генри, ты ведь Генри, верно?-Итан оперся рукой о стену, с трудом переводя дыхание. Приступы обычно беспокоили его в дневное время, виной им могли стать свет, шум, резкие звуки. Но сейчас был вечер, шторы плотно закрыты...
–Генри, принеси мне порошки...у миссис Хиллс, они у нее– сердобольная экономка, выполнявшая раньше функции его няни, матери, и единственного искренне любившего Итана, не считая отца, человека, всегда держала наготове порошки от головной боли. Она бранила Итана за пристрастие к спиртному, виня в его состоянии лишь это.
Слуга проворно побежал на кухню, вернувшись спустя мгновение со стаканом воды и порошком, завёрнутым в обрывок газеты. Итан принял порошок, запив его водой, поблагодарил слугу, и вяло поплелся в кабинет. Голова всё ещё болела.
В кабинете Итан, развалившись в старом кресле, щедро плеснул себе виски, удивившись тому, что слышит звон бокала о графин– его руки стали трястись? Неужели он и вправду катится по наклонной? Он взглянул на свои руки, с удивлением обнаружив в одной из них зажатый клочок газеты, оставшийся от порошков. Он мельком глянул написанное там ...и остолбенел– в колонке светских объявлений было поздравление по поводу предстоящего бракосочетания Дарии Уэнсфилд, племянницы графа Уэнсфилда, и лорда Уилли, красивого наследника многомиллионного состояния и места в палате лордов своего рано почившего отца.
Итан, вскочив на ноги, рванул вперёд, даже не обратив внимания на боль– по пути он задел ногой секретер, стоявший неподалеку от входа....
Коварный план
–Мери, Мери!– рев хозяина раздавался жутким эхом в полупустых залах замка. Экономка вздрогнула, уронив вязание.
Спустя минуту на кухню ворвался Итан, его глаза сверкали яростью :
–Мери, скажи, что это за газета? Та, в которую были завернуты порошки?– он надвигался на старую женщину, опешившую от его решимости. Обычно хозяин пребывал в флегматичном состоянии или швырял мебель о стены, но здесь– интерес! Не до конца понимая, что же вырвало его из состояния полусна, в котором он жил уже лет пять, миссис Хиллс затараторила:
–Так, голубчик мой, давеча на рынке была. Там заворачивали рыбу, я лишних листов и попросила. А сегодня вот порошки вам завернуть пригодилось, а теперь вот...
–Мери милая– прервал ее Итан, став на мгновение вновь похожим на ее любимого озорного мальчишку– мне нужно лишь знать, от какого она числа?
–Числа? Неделя ей, вот как крестили на той неделе...
Но Итан уже не слушал, пробегая мимо женщины, он чмокнул ее в щеку, велев на ходу взять себе и всем слугам выходные на неделю, с двойной, нет, с тройной оплатой вперёд!
Итан как сумасшедший ворвался в свою комнату, головная боль была забыта. Нет, само провидение послало ему это знак судьбы. Если объявление было верным, то до свадьбы осталось три недели. И Итан сделает все, чтобы она состоялась. Раньше. И с ним. Пришла пора платить по счетам, прекрасная мисс Уэнсфилд.
Итан даже стал напевать, предвкушая свой план мести– он давно не чувствовал такой озабоченности жизненными делами, предпочитая жить словно рак-отшельник в своем панцире. Но теперь... Он получит наследника, и даже жену, пусть и на время. Она подарит ему ребенка, законного ребенка– и может быть свободна. Все справедливо– она разрушила его жизнь, он вправе разрушить ее.
Итан прибыл в Лондон следующим утром. Следует сперва немного последить за своей будущей жертвой, не вызывая подозрений. Неделю спустя он знал о распорядке дня своей будущей жертвы почти всё– куда и когда она выезжает, во сколько и в каких салонах у нее примерка платьев, сколько времени в день она посвящает благотворительности и сколько – развлечениям. Настало время действовать.
Похищенная
–Дария, по-моему, этот цвет больше подходит юной дебютантке, а не замужней леди– будущая свекровь, леди Кэтрин Уилли, придирчиво осматривала гардероб своей будущей для медового месяца. Хотя бы так она могла выразить свое неудовольствие выбором сына– подумаешь, "красота и добрый нрав"!? Бедняга Стюарт так и не научился ценить то, что в это мире истинно– деньги и власть. Леди Кэтрин прочила в жены сыну чуть ли не особу королевских кровей, а тут эта сиротка, хоть и с титулом и небольшим приданым, но все равно не то, что любящая мать, по мнению, Кэтрин, должна была делать сыну...
–Право, мадам, она ведь тоже совсем ещё юна, в наши годы ...-начала бы Тамара, ее компаньонка, и бедная родственница по совместительству, но леди Кэтрин лишь взмахом руки прервала ее:
–Довольно, Тамара. Я не хочу обидеть девочку, видит Бог, я полюбила тебя как родную дочь, Дария.
И леди Кэтрин в сопровождении компаньонки, которая, на секунду остановившись у дверей, обернулась и подмигнула Дарии, словно бы показывая, что в очередной раз приняла огонь на себя, покинула комнату. Визиты леди Кэтрин стали чуть ли не регулярными, словно бы та проверяла будущую невестку на прочность. Но Дария была готова стерпеть все, ведь скоро Стивен станет ее мужем.
Дария, улыбнувшись, бросилась на кровать, прижимая к груди медальон с портретом жениха– Стивен был ее сбывшейся мечтой. Высокий, красивый, галантный. Вопреки мнению его матери, Дария не видела его положения и богатства, ей был нужен только лишь он сам. Девушка не верила, что скоро станет его женой, переедет в его дом, чтобы жить с любимым душа в душу много лет...
Мечты девушки весь сегодняшний день так и крутились вокруг пресловутого " и жили они долго и счастливо". Вот и сейчас, возвращаясь домой с собрания благотворительного общества, попечителем которого был дядюшка Мортимер ( к слову сказать, единственный человек, что разделял неприязнь матушки жениха к предстоящей свадьбе), Дария пыталась удержать в голове список дел на предстоящую неделю, но там лишь вовсю гремели свадебные колокола.
Внезапно экипаж качнулся, да так сильно, что Дария едва не упала на противоположное сиденье. Она уже хотела выглянуть в окно, чтобы узнать, что произошло, как вдруг дверь экипажа с силой открылась– в проёме показалось лицо мужчины, мести которого Дария подсознательно опасалась все эти пять лет...Девушка почему-то хранила в памяти ту ненависть в его взгляде, когда он смотрел на нее в зале дома дяди Морти, когда она прилюдно вновь пересказывала те обстоятельства, за которыми застала его, подлого насильника, и его невинную жертву.
Дария открыла рот, чтобы закричать, но от испуга вместо крика получился жалкий писк. Мужчина лишь захохотал в ответ, ловко нырнув к ней на сиденье. Дария принялась отбиваться, но силы были неравны. Мужчина вдруг схватил ее за талию, зажав обе ее руки одной своей, а потом, развернув к себе спиной, зажал рот и нос платком с каким-то удушливо-приторным ароматом. Дария пришла в ужас– ее похищают, среди бела дня. В том, что мужчина не убивает ее, девушка почему-то была уверена– он не казался ей хладнокровным убийцей, да и за пять лет у него было много возможностей это сделать не самостоятельно, гораздо изящнее и не вызывая подозрений
Дария пыталась извернуться, чтобы освободиться, но его руки будто стальными обручами сжали ее. Девушка пыталась вдохнуть хоть глоток воздуха, но похититель крепко держал платок у ее лица, и все, что она смогла вдохнуть– это пары какого-то вещества, нанесенного на эту крохотную белую тряпицу. Кошмар липкими пальцами крался по позвоночнику, все тело покрылось мурашками от ужаса... Голова стала нещадно кружиться, и вдруг свет померк, и Дария провалилась в спасительную темноту.
В чужом доме
Дария постепенно приходила в себя– она лежала в большой кровати, заботливо укрытая одеялом. Попытавшись привстать, девушка почувствовала, что тело всё ещё охвачено той странной слабостью, которую она почувствовала, вдыхая пары вещества с платка. С третьей попытки удалось встать– Дария с удивлением отметила, что платье с нее снято, она одета лишь в одну тонкую ночную сорочку.
Сильно хотелось пить. Она окинула взглядом комнату и вздрогнула– напротив нее в кресле сидел он! Итан Гетсборро! Воспоминания хлынули прорвавшей дамбу стихией– вечер, сад, крики ужаса его несчастной жертвы, ее истерзанный вид...
Итан встал, словно прочитав ее мысли, подошёл к небольшому столику, на котором стоял графин с водой и стаканы, налил ей полный стакан. Пока девушка, испуганно вжавшись в стенку кровати, пила, Итан смотрел на нее– это была уже не та вчерашняя школьница, что широко открытыми от ужаса глазами взирала весь вечер того ужасного дня на него, нет. Ее место заняла безумно красивая молодая женщина. Женщина, что вскоре станет его женой, матерью его ребенка. При мысли об этом его мужское достоинство заныло– он уже представил себе, как отбрасывает в сторону стакан, подминает девушку под себя, как ее прекрасные стройные ноги ( Итан успел разглядеть и ощутить все прекрасные формы и изгибы ее фигуры, пока нес, раздевал и укладывал в постель эту лицемерку с лицом нимфы). Теперь настала его очередь приходить в ужас . В ужас от того, какие мысли вызывает в нем вид этой искусительницы– он внезапно ощутил острую боль в районе груди. Боль от того, что у них не будет семьи, что она не будет встречать его с той же улыбкой, которой сегодня улыбалась приятельницам из приюта, пока Итан из наёмного экипажа следил за ней. От того, что никогда его утро не будет озарено видом ее девичьих прелестей в такой вот возбуждающе невинной ночной рубашке...
Злясь на самого себя, Итан чертыхнулся, с удовлетворением отметив, как испуганно задрожала держащая стакан рука девушки. Нет, нужно не выпускать из памяти все годы ада, который он, благодаря ей, пережил. Люси? Та в открытую стала чуть ли не самой известной содержанкой в королевстве, сейчас она с очередным покровителем грела своё потасканное тело где-то в Италии– слухи о жизни света доходили и в такую глушь, где послание годы прозябал Итан. С какой-то стороны, они оба, и Итан, и Люси, расплатились своей репутацией и будущим за тот скандал. Но маленькая мисс Лицемерка! Эта тварь с лицом золотоволосого ангела....Нет, она жила в свое удовольствие, и даже недавно сорвала джекпот в виде удачного замужества. Итан в голос захохотал, подумав, как двусмысленно звучит эта фраза– да, ей действительно повезло с будущим замужеством. За ним. Навсегда. Как только эта дрянь родит ему ребенка, он выгонит ее, не позволяя навестить их дитя. Пусть живёт себе в забвении и одиночестве, как жил он. А там, глядишь, Итан может решить, что одного наследника мало– нужен запасной. Или вовсе, будет девочка– тогда для более длительного обладания ее прелестным телом будут веские причины.
Девушка смотрела на Итана, а сердце ее сжималось от страха– спроси его, спроси, зачем ты здесь?! Но, казалось, оттянуть этот момент– значит, позволить себе ещё немного побыть в неведении и покое, а ответ, который, как понимала Дария, ее в любом случае ужаснет, разобьёт ту иллюзорную картину спокойствия, которой она наслаждалась последние минуты.
–Я думаю, мне не стоит представляться, Дария– Стивен удовлетворённо хмыкнул, увидев, как девушка слабо кивнула в ответ– что же до цели твоего похищения и пребывания здесь? Ты выйдешь за меня замуж и родишь мне ребенка, потом можешь быть свободна.
Увидев, как девушка застыла от шока, вызванного его словами, Итан добил ее:
–Все справедливо и строго по Писанию, ' Око за око", моя милая. Ты сломала мою жизнь– я сломаю твою. Ребенка ты не увидишь, оставшись его матерью и моей женой лишь формально, на бумаге.
Наконец, мстительно улыбаясь, он повернулся всей своей массивной фигурой по направлению к двери. Уже почти уходя он вдруг остановился:
–И да– мы слегка предвосхитим события, сегодня состоится твоя первая брачная ночь, это для гарантии того, что ты будешь более сговорчива перед священником.
Дария, не выдержав напряжения, закричала:
–Вы– безумец. За все содеянное вас найдут, вас повесят!
Но мужчина лишь расхохотался в ответ:
–Нельзя лишить жизни того, кто и так ее лишён.
И вышел, закрыв за собой дверь. Звук поворачивающегося в замке ключа показался Дарии лязгом замыкающихся кандалов на руках и ногах...
Подготовка
Едва мужчина вышел из комнаты, увы, не забыв запереть дверь, как Дария, собрав остатки сил и воли в кулак, вскочила с кровати. Она пробежалась по комнате, выглянула в окно– не сбежать. От отчаяния девушка попыталась выбить дверь, заранее понимая, что обречена на неудачу. Ужас подстегивал ее, требуя действовать немедленно– каждая минута, проведенная здесь, наедине с этим безумцем, разрушала не только ее репутацию– она разрушала ее будущее, ее брак со Стивеном.
О, Боже, Стивен. Вероятно, он сейчас занят подготовкой дома к ее переезду, а, может, приготовлениями к свадьбе...
Дария принялась кричать, зовя на помощь. Она запустила графином в окно– стекло со звоном разбилось, осколками усыпав ковер. Дария закричала ещё громче, но ответом ей был лишь поток холодного ветра, ворвавшийся в комнату. За окном простирался огромный, с лабиринтом, сад, правда находящийся в ужасно запущенном, как, впрочем, и его хозяин, состоянии.
Дария понимала, что вряд ли найдет помощь и поддержку среди его слуг, если таковые вообще есть в доме ( в чем она сомневалась). Дом, как и сад, был в весьма печальном виде– словно и он перестал жить пять лет назад. Девушку больно кольнуло осознание того, что в этом мужчина винит её. Она тряхнула головой– непослушные кудри золотистыми волнами рассыпались по обнаженным плечам. Ну нет! Пусть винит лишь себя и свою неуемную похоть!
На улице темнело, нервы Дарии были похожи на натянутые канаты– ещё немного– и лопнут. Итан не отреагировал ни на ее крики, ни на шум. В комнате стремительно холодало– ночной воздух из разбитого окна проникал сквозь занавески.
Дария укуталась в одеяло, вся дрожа– он решил убить ее. Голодом, холодом...
Вдруг послышались шаги– девушка напряглась. Скрежет ключа в замке, открывается дверь– на пороге ее тюремщик:
–Вставай, пошли.
Дария, понимая, что в его власти сейчас оставить ее замерзать в этой комнате, решила пока не перечить ему. К тому же, всегда лучше выйти из комнаты– появится шанс сбежать. Закутавшись в одеяло, она встала, дрожа от прикосновения босыми ногами к успевшему уже стать холодным ковру. Итан нахмурился и вдруг, подойдя ближе, схватил ее и поднял на руки. Дария пришла в смущение– его сильная мускулистая грудь, его аромат, сандала и сигар, – все это вызывало в ней непонятные ощущения. Прикосновение похитителя и насильника должно ужасвть, а она ...она почувствовала томление во всем теле. Дария ужаснулась от мысли– а что если она и вправду такая распутная, какой видела ее Кэтрин. Та, зайдя в комнату и увидев, как ее сын целует невесту, пришла в ярость, прочитав длинный монолог о том, что не пристало до свадьбы девице давать волю мужчине, даже – ее нареченному.
Итан молча спустился с ней вниз, в одну из небольших спален, где уже горели свечи, был накрыт стол с едой, издающей чудесные запахи. Дария, хоть и не относила себя ни к девам-воительницам, ни к прагматичным женщинам, все же понимала– для борьбы потребуются силы. Поэтому сейчас нужно подкрепиться.
Мужчина посадил ее в кресло у стола, а сам налил ей вина, придвинув бокал к ее тарелке. Но Дария, заметив прозрачный графин с водой, решила, что в ее положении нужно иметь чистый ум.
Мужчина положил ей на тарелку мяса, овощей. Она поблагодарила его, но он лишь отмахнулся. Он сел напротив, медленно потягивая вино из своего бокала. Дария молча наслаждалась каждым кусочком– пища была приготовлена великолепно, и хоть она не видела ни одного слуги, но понимала, что вряд ли готовил сам Итан. Предмет ее мыслей сидел напротив, во всей его мощной фигуре читалась напряжённость, будто он готовился к чему-то, набирался решимости. Его лицо... Сейчас она видела его без маски отчаяния, что не сходила с него в тот злосчастный вечер. А он невероятно красив, нужно признать, зашептал Дарии внутренний голос. И она даже почувствовала нечто, похожее на угрызения совести– такого красивого мужчину она лишила всего своим свидетельством против. Как она слышала, его отцу удалось немного замять скандал– он заплатил огромные отступные Люси, а также сделал большое пожертвование в фонд сыскной полиции. Но, спустя пару лет, отец Итана умер, раздавленный тенью скандала– один за одним его партнёры и приятели прекращали с ним общение, он вместе с сыном стал парией, будучи не виноват ни в чем. Вот о его смерти Дария искренне жалела. Чувствуя свою вину, она решилась начать разговор, отпив немного воды:
–Сэр...Я бы хотела принести извинения, за ...Тем вечером...Ваш отец, я хотела бы принести извинения за..
Но Итан вдруг вскочил, подбежав к ней– длинными сильными пальцами он ухватил ее за подборок, слегка приподнимая со стула к себе:
–Никогда не смей говорить о нем, маленькая дрянь! Мой несчастный отец посещал Уэнсфилд-парк как по часам в течение долгого времени, но ты...– он задохнулся от гнева– ты даже не соизволила принять его!! Выслушать! Ты и твой жалкий опекун– вы даже не впускали его в дом, заставляя каждый раз унижаться перед слугами!!
Дария в ужасе лишь часто моргала глазами– она вспоминала, как Уэнсфилд действительно пару раз приходил к ним, но дядя сказал, что уже поговорил с ним сам. Неужели он обманул ее? Она вся задрожала, представив, как должно быть сейчас ненавидит ее Итан, если это правда.
Итан резко отпустил ее подбородок, девушка едва не упала с кресла.
–Ешь, я приду позже!
Он вышел из комнаты, а сердце Дарии забилось словно птица в клетке– он придет! Зачем? Он что-то говорил о брачной ночи. Голова стала кружиться от лихорадочного роя мыслей, во рту пересохло. Дария залпом выпила стакан воды, вскочив с кресла, она подбежала к двери– закрыта. Тут она вспомнила– они находятся на первом этаже, вот он, ее шанс на спасение! Главное– выбежать из дома. Не важно, что угодий могут быть многие акры– она будет бежать изо всех сил. Дария уверенно зашагала к окну, все же чувствуя, как ноги становятся ватными. Девушка списала это на жаркое тепло камина и сытную еду, что разморили ее. Но тут и голова стала кружиться. Она присела на кровать, что стояла неподалеку от окна, давая себе небольшую передышку. Ей вдруг стало очень жарко, так жарко, что она отбросила покрывало, скрывающее ее весь вечер, оставшись лишь в сорочке.
