Текст книги "Тень на стене (СИ)"

Автор книги: Маниакальная Шизофрения

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

***********************************************************************************************

Тень на стене

http://ficbook.net/readfic/939627

***********************************************************************************************

Автор:Маниакальная_Шизофрения (http://ficbook.net/authors/%D0%9C%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B0%D0%BA%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%B0%D1%8F_%D0%A8%D0%B8%D0%B7%D0%BE%D1%84%D1%80%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F)

Беты (редакторы): Ри Хайдел

Фэндом: Ориджиналы

Персонажи: Криспиан (демон) и Вильгельм (человек)

Рейтинг: NC-17

Жанры: Слэш (яой), Романтика, Фэнтези, Songfic

Размер: Мини, 8 страниц

Кол-во частей: 1

Статус: закончен

Описание:

– Ты все же приворожил, отдал на заклание сердце мое… – шепчет, изгибаясь, приглашающе разводя ноги и прикусывая губу, смотря в мои глаза. Я знаю, что в полутьме они светятся зеленым, что когда-то давным-давно пугало его еще сильнее.

Посвящение:

по заявке mesalina

Публикация на других ресурсах:

только с моего разрешения, иначе нашлю понос на ваши голвы.

Примечания автора:

По песне Канцлера Ги “Тень на стене”

Когда из яви сочатся сны,

Когда меняется фаза луны,

Я выхожу из тени стены

Веселый и злой.

Безумно хохочу, радуясь свободе. Быть может, кратковременной, быть может… Как захочет мой Инквизитор, мой убийца, моя смерть и моя жизнь. Сколько раз он лишал меня жизни? Он называет меня демоном, исчадием ада. А я любуюсь совершенным изгибом его тонких губ. Он вырывает мне язык, а я, захлебываясь кровью, пытаюсь произнести его имя. Он выкалывает мне глаза раскаленным прутом, а я вновь смеюсь, зная, что не смогу не видеть его просто потому, что он не в силах ослепить меня. Он может растерзать мою плоть, но дух мой он из раза в раз оставляет неприкосновенным, словно сам надеется на то, чтобы я возродился. И я каждый раз, снова и снова прихожу к нему, немым укором стою за его плечом, тенью просачиваюсь всюду, любуясь и проклиная, умирая от жажды и одновременно желая покончить с этим раз и навсегда…

– Когда зеленым глаза горят,

А зеркала источают яд,

Я десять улиц составлю в ряд,

Идя за тобой!

Он звука этого голоса я пьянею и выхожу из тени, зная, что ему достаточно и лунного света, чтобы меня разглядеть. Он узнает меня всегда, в любом обличье, будь я хоть младенец или старец.

– Так быстро? Неужели я сноровку теряю? – усмехаюсь, подходя к нему ближе, смотря в глаза.

– Теряешь. А я теряю терпение и время…

– Быть может, это неспроста? – провожу тыльной стороной ладони по его щеке, а он, забывшись, ластится ко мне, словно дворовая кошка.

– Быть может… Не надоело гоняться за тем, чему быть не суждено? – улыбается горько, резко перехватывая мою руку и больно сжимая.

–Твоя душа в моих руках

Замрет, как мышь в кошачьих лапах,

Среди тумана не узнает меня.

И ты на годы и века

Забудешь вкус, и цвет, и запах

Всего, что есть в переплетениях дня!

Шепчу ему на ухо, перед этим проведя кончиком языка по скуле, тут же слегка зарумянившейся.

– Ты, демон, приворожил меня? – закрывает глаза и выдыхает шумно.

– Вильгельм… К чему мне это? – вновь смеюсь тихо, но все же срываюсь и хохочу в голос, обнажая свое безумство, как тело свое обнажает куртизанка в портовом бардаке, бесстыдно и привычно.

– Откуда мне знать? – его тихий голос отрезвляет на какой-то миг, заставляя заткнуться, подавиться смехом, даже прекратить вдыхать прохладный и сырой воздух этой городской ночи.

– Быть может, потому что ты ударил по мне моим же оружием?

– Влюбил?

– Быть может…

– Кто ты для меня?

–Ты спишь и видишь меня во сне,

Я для тебя – лишь тень на стене,

Отпрыгиваю от него в сторону, растворяясь во мраке, лишь мои горящие глаза выдают меня, но я и не прячусь. Я лишь играю. Как кошка с мышкой. Или… Или как мышка с кошкой, как знать…

– Ты тень, которую я встречаю раз за разом. Демон, который встретится мне везде, куда бы я ни пошел…

– Сколь неразумно тебе и мне

Не верить в силу дорог!

– Я верю только в Бога, Криспиан, – он, как и я, во тьме. И я даже знаю, что сейчас будет. Холодное лезвие кинжала жалит меня в грудь, в самое сердце, а на мертвеющих в миг губах тает прощальный поцелуй. А еще я знаю, что он еще долго будет стоять там, в тени, что отбрасывает высокий каменный дом, растирать пальцами пепел, которым я развеялся, и грустно улыбаться.

А я, очутившись в вечном пекле, плавясь от боли и тоски, буду опять хохотать, все безумнее и злее, лелея его образ, навеки запечатленный в моем холодном сердце. Пожалуй, это самая сладостная и одновременно самая терпкая из мук, коими я упиваюсь, коими я живу… Жил… ровно до следующего полнолуния, когда я вновь выйду из тени, а он пойдет ко мне на встречу, мерно стуча каблуками по мостовой.

Когда я умер, ты был так рад,

Ты думал, я не вернусь назад -

Но я пробрался однажды в щель между строк,

И я взломал этот мир как ржавый замок:

Я никогда не умел ворожить -

Но иначе не мог!

Я не мог не явиться к нему не мог еще хоть однажды не увидеть его лица и не услышать его голоса… И тогда я вновь пришел в мир людей, не праздно слоняться, нет, только ради него, будто прихотью какой была мне очередная смерть от его руки.

От всегда целовал меня на прощание, прежде чем я рассыпался бы пеплом, умирая, покидая его мир. И ради этого я готов умирать вновь и вновь, только лишь бы почувствовать его жаркие губы. Это словно лихорадка, я существую от полнолуния до полнолуния, и жар мой можно утолить лишь сухостью его губ, а разум мой может излечить от тьмы лишь его образ…

Когда я в камень скатаю шерсть,

Тогда в крови загустеет месть

И ты получишь дурную весть

От ветра и птиц.

Он никогда рад мне не был. Всегда будто знал, где искать меня. И всегда убивал, не давая толком к себе прикоснуться. Но будто я не видел, что и он одержим… Только я не хочу больше отпускать его и не хочу, чтобы он отпускал меня. А это может значить только одно…

На сей раз, я в воды Кровавой реки окунулся, делая тело свое неуязвимым, а после заклятье произнес, оборачиваясь птицей ночной. Пусть теперь изловит меня, морок мой. Время надо мной не властно, кажется, что прошел лишь краткий миг, а я вновь вхож в его мир, под властью полной луны…

Но ты хозяин воды и травы,

Ты не коснешься моей головы,

А я взлечу в оперенье совы,

Не видя границ,

***

Ночь вновь ласкает меня своим черным бархатом теней, а мои перья разрезают ее тьму, словно горячий нож масло. Я вновь и вновь проклинаю себя за эту слабость и за то, что желаю совершить. Но… Пусть уж лучше так, я не вынесу вновь разлуки.

Подбитой птахой стучусь в его окно, что спустя пару моих вдохов распахивается.

– Здравствуй, Криспиан… – он устало прислоняется к каменной стене и поправляет светлую прядь, выбившуюся из низкого хвоста, стянутого кожаным шнуром.

– Не надоело ли тебе? – усмехается… Я же бьюсь об пол, чтобы принять свое обличье, рассыпав совиные перья по всей комнате.

– Надоело, Вильгельм…

– Так уходи. Не возвращайся боле, хватит, настрадались… Пора бы прекратить весь этот балаган уже. Давно пора… – он в глаза мне не смотрит, потупившись.

– Уходить?

– Тебя оставив вспоминать,

Как ты меня сжигал и вешал?..

–Дитя Анэма умирало, смеясь…

– Я весел нынче пуще прежнего.

– А я убью тебя опять…

Неспешно иду к его узкой койке и заваливаюсь на нее, закинув руки за голову, нисколько не стесняясь своей наготы.

– А я вернусь к тебе, сказать:

“Ты предо мной изрядно грешен,

Так искупи хотя бы малую часть!”

– Тебе ли говорить об искуплении, демон?

–Быть может и мне…

Ты спишь и видишь меня во сне,

Я для тебя – лишь тень на стене,

Я прячусь в воздухе и в луне,

Лечу как тонкий листок!

– Покинь меня, оставь лишь привкус пепла на моих губах и те сны, что мукой поутру становятся, молю. Ты хотел, чтоб я сломался?! Так изволь пожинать плоды! Я твой, демон! С головы до ног! Забери мою душу, сожги ее в пламени Анэма…

Теперь его черед смеяться, потакая своему безумию.

И мне нисколько тебя не жаль -

В моей крови закипает сталь,

В моей душе скалят зубы страсть и порок,

И боль танцует стаей пестрых сорок…

– Вот значит, как? – человек подходит ко мне, не спеша, словно обдумывает каждый шаг и молит своего бога, чтобы остановил его. Тщетно… Для него теперь Бог – это я.

Я никогда не любил воскресать -

Но иначе не мог!

– Неужто, я столь забавен для тебя, демон? Неужто так вкусны для тебя мои страдания? А каково мне, не думал? Раз за разом убивать тебя, убивая свое сердце, чувствуя, как осыпаешься пеплом… Каково мне, раз за разом пытаться избавиться от тебя, моего наваждения, моей погибели?..

– Но ты же знаешь, что я вернусь…

– Но мне от этого не легче, – он все же дошел до кровати и нагнулся надо мной, прядь его волос мазнула по моей щеке, а я все так же лежал, боясь шелохнуться и даже вдохнуть, зная, что вспугнуть момент нельзя…

И он осмелился, поцеловал меня, страстно и напористо, закрыв глаза цвета неба, чтобы я не видел его горьких слез.

Ну, полно тебе, не стоит плакать, я заставлю забыть о той боли, что несет тебе твое сердце… Чтобы причинить куда большую, вырывая это сердце из твоей груди, горячее и еще бьющееся… Я заберу его с собой, в огненный Анэм, чтобы там сожрать. Ибо ты мой, ты мой весь… Ты сам так сказал, а кто я такой, чтобы отказом твою честь пятнать? Она и так замарана…

Заставляю его лечь на меня, выпустив когти, разрываю его одежду на лоскуты, раня белоснежную кожу до крови. Пусть испытает и эту боль, пусть почувствует каково это, когда тебя желает тот, кого люди называют демоном.

Мне сладко, поцелуи пьянят, а тонкий аромат его крови и вовсе заставляет забиться в пелене страсти…

– Когда останемся мы вдвоем,

В меня не верить – спасенье твое,

Но на два голоса мы пропоем

Отходную тебе.

Шепчу ему в ухо и тут же прикусываю его, терзаю тонкую шею грубыми поцелуями и переворачиваю нас, чтобы оказаться лежащим на нем, испуганном, но желающем не меньше меня…

– Я не верю в тебя… – шепчет мне.

– Зато я верю. В тебя… – вновь хохочу, чертя когтями кровавую сетку на его груди, задевая чувствительные и маленькие бутоны сосков, спускаюсь ниже, неведомым и ужасным узором пятная втянутый живот и пах… Он явно желает меня, бесстыже и жадно. И в то же время, я знаю, что он и вовсе непорочен…

– Узнай меня по сиянью глаз -

Ведь ты меня убивал не раз,

Но только время вновь сводит нас

В моей ворожбе!

– Ты все же приворожил, отдал на заклание сердце мое… – шепчет, изгибаясь, приглашающе разводя ноги и прикусывая губу, смотря в мои глаза. Я знаю, что в полутьме они светятся зеленым, что когда-то давным-давно пугало его еще сильнее. Теперь же, он взгляда оторвать не может. Он закусывает губу, когда я грубо беру его, сначала пальцем, нисколько не заботясь о его комфорте. Я хочу, чтобы он чувствовал все, я хочу, чтобы он задохнулся от крика, я хочу воздать ему всю боль, коей он награждал меня раз от раза, терзая на дыбе, сжигая, пытая… Он хотел, убив меня, убить свою порочную страсть, но Бог ему был в этом не помощник.

– Не мучь меня еще сильнее… – забавно слышать его мольбы, ведь он не знает, о чем просит. Или же, наоборот, слишком хорошо сведущ.

– Как пожелаешь, сердце мое.

И вновь уста к устам, чтобы поймать крик боли и насладиться им сполна, чтобы испить страдание с его губ, сухих и тонких, налившихся кровью от поцелуев…

Сладость его тела приторна, сладость его мук терпкая, словно дорогое вино. И я пью его, как диковинный хмель, отдавая себя и беря взамен…

Он обнял меня за спину, робко, но не в силах заставить себя отпустит меня. Собственник… Прекрасный в своей развратной невинности, в своей страсти и боли…

Я беру его еще сильнее, рычу от удовольствия, врываясь в расслабленное тело все быстрее, вылизываю его расцарапанную шею, чувствуя, как сильно и загнанно бьется его сердце. Он сжимает меня в себе столь крепко, что мне становится сложно дышать, от накатывающего удовольствия. Человек тихо всхлипывает от каждого моего движения, уже не стыдясь, царапает мне спину короткими ногтями и пытается поцеловать меня. Впрочем, кто я такой, чтобы отказать?..

Мы любимся долго, страстно. Вильгельм все же не растратил своего желания, все пытался потереться о мой живот, поскуливая побитой собакой и умоляя меня не прекращать этой пытки, клянясь мне в любви и тут же прося сгинуть в небытие, называя то демоном, то Богом… Он словно в горячке метался подо мной, искусав губы в кровь и закатывая глаза, когда я все же принялся его ласкать, пусть грубо и мало, но… Как оказалось, ему и этого хватило с лихвой. Да и мне тоже.

Едва отдышались, ворожу вновь, обнимая его крепко-крепко, и шепчу известные только мне формулы…

Едва звезды перед глазами завершают свой хоровод, хохочу и разжимаю объятья. Вильгельм, не ожидавший такого, падает в траву, оглядываясь.

Опавших листьев карнавал -

Улыбка шпаги так небрежна…

Мы в лесу, на поляне посреди самой чащи. Тут никто не поможет и не помешает.

– Дитя Анэма не прощает обид!

Ты в западню мою попал -

Твоя расплата неизбежна:

Ты знаешь это – значит, будешь убит!

– Так вот… Какова моя плата? – он улыбается, грустно и обреченно, подставляя шею оружию в моей руке. Мы, кажется, поменялись ролями. Но… Как же меня достало это вечное ожидание и встречи урывками, украдкой, а еще страдания и моя смерть, каждый раз от его руки. Пусть вкусит и моего горя!

Ты спишь и видишь меня во сне,

Я для тебя – лишь тень на стене,

Настало время выйти вовне -

Так выходи за порог!

Черчу на его шее еще одну царапину, видя, как кровь скатывается на ключицы диковинным ожерельем.

– Я подарил тебе себя, так… делай что захочешь. Хоть сердце вырви.

Я вновь смеюсь и, коротко замахнувшись, протыкаю его грудь, так, что острие клинка выходит из его спины. Я чувствую, как скрежещет сталь о его ребро, я чувствую, как он начинает биться в конвульсиях, я, кажется, даже чувствую последние биения его сердца.

– Убив меня много сотен раз,

От смерти ты не уйдешь сейчас,

Ведь ты от злобы устал и от страха продрог,

И я тебе преподам твой последний урок:

Я никогда не любил убивать -

Но иначе не мог!

Наклоняюсь к нему и целую в губы, ловя последний вздох. Сладко…

Долго баюкаю его мертвое тело на своих руках, оплакивая и не замечая, что пачкаюсь в его крови, а затем, я исчезаю сам. Нет места мне больше в этом мире, незачем мне ходить под этим солнцем. К тому же, в Анэме теперь мне есть, кому и что сказать.

У самых вод Кровавой реки ждет меня он. Растерянный и напуганный, живой и невредимый. Я никогда не отпускаю то, что принадлежит мне. Тем более, если ему принадлежит кое-что мое. Что назад мне уже не вернуть…

– Я никогда не любил ворожить,

Я никогда не любил воскресать,

Я никогда не любил убивать

Шепчу эти слова, медленно подходя к нему, расправляя большие перепончатые крылья своей настоящей ипостаси. Вильгельм смотрит на меня, завороженный и тянет руку, словно я морок.

Нет, мой демон, я – настоящий. Как и все что ты видишь. И, со временем, я докажу тебе это. У нас же будет много времени. На все…

– Я никогда не любил…

Но иначе не мог!

Последнее – уже ему в губы, прежде чем вновь обласкать их, невозможно сладко и нежно, извиняясь, умоляя…

А когда поцелуй разорван…

– Я тоже… – шепчет он мне в ответ, и я понимаю, что прощен… А впереди жизнь.

Комментарий к