Текст книги "Наказание (СИ)"

Автор книги: Mad__sel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== *** ==========

Гермиона потёрла запястье и поправила сумку на плече, направляясь в библиотеку. Она вчера уснула прямо за столом в гриффиндорской гостиной и не успела дописать эссе по травологии. Обычно с ней такого не бывало, но последние пару дней были адскими, в плане самочувствия. Она мало ела, скорее только потому что было необходимо. Сон помахал ей ручкой и Гермиона уже и не мечтала выспаться, и не вздрагивать от очередного послания с выше.

Единственное, что она ненавидела в волшебном мире – это систему соулмейтов.

Какой идиот это придумал, она не знала, но уж точно понимала, что если бы он попался ей на глаза, то умер бы моментально только от одного взгляда.

Потому что Гермиона ненавидела своего соулмейта.

Она не знала, кто это, но симпатии он уже не вызывал. А всё почему? Потому что, когда твой или твоя суженный, или суженная, спит или просто целуется с кем-то, то другой страдает от агонии. Может быть, не так сильно, но достаточно ощутимо. Тело бросает в жар и сон, вместе с аппетитом пропадает из твоего времяпровождения. Ты чувствуешь апатию и меланхолию, весь мир окрашивается в серый и цвета возвращаются только когда контакт соулмейта заканчивается.

Её прекрасный принц очень любил девушек, судя по его любвеобильности. Каждый день она сталкивалась с этими, не самыми приятными, симптомами и ненавидела этого ублюдка всё больше и больше. Она всего один раз поцеловалась с Виктором Крамом на четвёртом курсе и всё, он никогда не чувствовал себя так, как она.

Гермиона молилась всем богам, чтобы поскорее найти этого придурка и убить при первой возможности. Лучше она навсегда останется одна, чем с таким ловеласом под боком.

Но проблема заключалась в том, что найти своего благоверного тоже не просто. Всё начинается в десять лет: на руке появляется маленькая родинка, которая даёт подсказку, кто может быть твоим соулмейтом. Гермиона тогда ещё не знала, что она волшебница и решила, что это просто шрам. Потом, конечно, она всё поняла, но и догадаться только по такому непонятному символу, кто это может быть, не смогла.

Крохотная звезда могла указывать на кого угодно.

Гермиона решила, что подождёт до своего тринадцатилетия, когда появляется таймер на руке, показывающий время, оставшееся до встречи. Причём, это время обозначает шанс на встречу именно как пары. Если до его окончания, вы не поцелуетесь или не признаете свою связь, то навсегда останетесь одни и мир будет серым.

У неё остался месяц.

И обиднее всего было то, что этот парень даже и не искал её, а может и не хотел найти. Возможно, ему нравилось жить так, как он живёт и не было никакого желания что-либо менять.

Сны начались после пятнадцати. Они появлялись только тогда, когда уменьшались шансы на принятие своей половины. В её окружении только ей снились сны. Все уже нашли свою пару, а некоторые ждали, когда придёт время, потому что соулмейт находился не в школе и не поблизости.

Только Гермионе так повезло.

Она чувствовала себя покорёженной.

Особенно от жалостливых взглядов друзей. Только они знали всю ситуацию и помогали, как могли. Но пользы от этого не было.

Гермиона не хотела жить в серости и одиночестве, но что-то подсказывало, что именно это ей и предстоит. Остался месяц и она не знает, как опознать того, кто предначертан ей судьбой.

Она ненавидела всеми фибрами души эту систему. Хотела от неё отказаться, но всё бесполезно. Эта стерва не спрашивала разрешения и одобрения, так что пришлось просто смириться. Это было невыносимо трудно, но Гермиона выполнила эту цель, которую самолично себе поставила.

Гриффиндорка пыталась расшифровать подсказки во сне, соединить их с маленькой звездой на запястье, но ничего не получалось. Она видела человека, без лица и не могла понять, какой у него голос. Он всегда расплывался, во всех смыслах. Гермиона помнит только общее счастье и покой на душе. А ещё запах яблок, этот человек любил яблоки.

Это всё, что она смогла узнать за четыре года. Больше ничего.

Она следила за ребятами в Большом зале, но никто не поедал яблоки с каким-то нездоровым интересом. Девушка понимала, что подбегать к каждому, кто взял фрукт в руку, просто вверх идиотизма, и поэтому поиски заглохли, как мотор в машине.

Гермиона перерыла всю библиотеку, перечитала все книги, которые были на тему родственных душ и ничего. Абсолютное ничего. Единственный вариант жить нормальной жизнью – это признать свою связь и быть счастливым. Но как это сделать, когда не видел этого человека, Гермиона не представляла. Хотя пыталась. Но и это попытка провалилась.

Поэтому годы борьбы и попытки всё изменить кончились полным смирением. Она перепробовала всё и поняла, что обречена на одиночество и серость.

***

Драко раздражённо потёр запястье и толкнул плечом проходящего однокурсника, даже не обращая внимания на его недовольный взгляд, который он бросил на спину Малфоя.

Проклятое запястье болело и жгло уже второй день. Он готов был отрезать себе руку, лишь бы больше не чувствовать этого. Но это последний вариант и Драко решил потерпеть, мало ли, что могло приключиться с его родственной душенькой.

Он её терпеть не мог, уже заранее.

А почему?

Потому что нечего сосаться с кем попало.

Это произошло, когда он был на четвёртом курсе, у него уже давно появился отличительный знак и он, в тайне мечтая о большой любви, пытался определить, кто может стать будущей миссис Малфой. В детстве Драко вообще слишком сильно мечтал о встречи со своей родственной душой и том, как он будет счастлив с ней. Сейчас для него признаться в этом, всё равно, что отрубить очень ценный мужской орган.

Лучше смерть, проще говоря.

И так продолжалось до четвёртого курса. Его святая вера в чудо была разрушена поцелуем, он сразу это понял и внутри будто что-то сломалось. Драко было смешно от тогдашних его мыслей, но он решил, что если он страдает, то и она будет. И ушёл во все тяжкие.

Глупо?

Безусловно. Но так приятно было мучить эту гадину.

Малфой не целовался до того вечера, надеясь, что это будет иметь какое-то значение, а получилось так, что его детская влюблённость, заочного характера, разбилась вдребезги.

К счастью, он избавился от желания чувствовать что-либо к этой девушке, кем бы она не была. Он стал жить в своё удовольствие и наслаждался этим по полной. Драко стал и ощущал себя свободным мужиком, и это не могло изменить даже время на предплечье, которое ускоряло свой бег.

Оставалось двадцать пять дней до того момента, как его жизнь окраситься в серый, и он навсегда сможет избавиться от занозы в его заднице.

После пятнадцати ему стали сниться сны, как и всем, кто ещё не нашёл свою пару. Насколько он знал, в Хогвартсе таких было всего пару человек. И он был одним из них.

Во снах он всегда был счастлив и не хотел открывать глаза поутру. Но это были лишь сны и Драко, скидывая наваждение, снова становился самим собой – холодным, отчуждённым, беспринципным ублюдком. Правда, был один минус – он всегда после пробуждения, хотел найти эту девушку и валяться у неё в ногах. Он готов был сделать, что угодно, лишь бы она просто посмотрела на него.

Это вызывало презрение к самому себе.

Драко лучше будет несчастлив и сделает таковой девушку, чем станет унижаться и терять свою гордость.

Глупо, иррационально, нелогично, эгоистично, неразумно, бессовестно, но так и было. Он не собирался изменять своему решению. Конечно, если до окончания этого месяца не чокнется окончательно.

После войны ему было несладко и рационально было бы позволить стать себе счастливым, прожить эту жизнь по-настоящему, но он настолько законсервировался в своей детской обиде, что не видел иного пути. Не мог поменять своё мнение. Не мог оставить прошлое в прошлом.

Причём в настоящем этой таинственной девушке стоило бы обижаться на него, ведь Драко переспал с большим количеством девушек за эти годы. Только на своё пятнадцатилетие он осуществил мечту многих парней и переспал сразу с двумя красотками. Конечно, это и вполовину не так круто, как говорят, но сам смысл был простым. Он стал мужчиной и не собирался возвращаться к моногамии.

Хотя он признавал, что у него не было стояка от каждой девчонки, они ему в принципе были неинтересны, даже иногда и в физическом плане. Просто Драко не хотел признать, что на самом деле, желал бы иметь только одну, но свою.

Он был собственником от мозга до костей и это было понятно, единственный ребёнок в семье, всё ему одному. Возможно, именно из-за этого он так обозлился на девушку.

Из-за того, что на не дождалась его.

Когда он ждал.

Наверное, всё это звучало глупо и даже по-дебильному, но таковы были его мысли и чувства. Кто, что думал по этому поводу Драко не волновало.

Он, в какой-то степени, закрылся от окружающих, после всех прошлогодних событий. На удивление, очень сильное впечатление на него оказали именно пытки Грейнджер.

Он всегда её недолюбливал, в первую очередь из-за Поттера, а уже потом шла чистота её крови. Хотя сейчас Драко даже не мог бы сказать, что у красной субстанции есть различия. Она одинаковая, как показали пытки и убийства на полу его дома. Поэтому девчонку он не трогал, но и любовью точно не воспылал. Ему было плевать на неё, откровенно говоря.

Драко переживал только за себя. Мать с отцом, которому в очередной раз удалось ускользнуть из лап Министерства, уехали во Францию и не планировали возвращаться. Малфой мог поехать с ними, но что-то внутри не дало ему этого сделать. Он не знал, как это объяснить, просто чувствовал, что должен остаться.

Хотя учебный год почти закончился, остались только экзамены и выпускной, и Драко так и не понял своё предчувствие, или что это было, и не знал, какого хрена с ним произошло.

На его запястье была нота ля. Она означала, (как он позже понял) – начало большинства композиций. Она, в принципе, была началом чего-то. Возможно, и для него, но Драко перестал верить в эти бредни и пытался стереть эту кляксу. Не получилось и это было ожидаемым.

Сны были его отдельным билетом в ад. Потому что там всегда было горячо, воспламеняюще и он хотел туда вернуться после пробуждения. Драко мечтал снова оказаться в постели и доделать то, что начал его двойник. Он не знал, идентичные ли сны преследуют девушку, но одно было ясно, если они встретятся, в этом союзе будет бешеная страсть. И любовь, потому что они оба по-другому не умели. Оба отдавали себя без остатка.

Всё это он понимал, находясь во сне. Но определить личность девушки, никогда не удавалось.

Единственное, что слизеринец смог о ней узнать – это её любовь к музыке. Она всегда что-то напевала, наверное, поэтому его запястье украшала нота.

Её голос был одновременно знаком и не узнаваем. Драко не понимал, где мог слышать его и не осознавал, что произносят её губы, которые всегда размывало. Но Малфой помнил, как ему нравилось прижиматься к этим губам в поцелуе.

Он всё помнил, когда просыпался, но ничего не мог объяснить или узнать незнакомку в толпе.

Картину ещё портило то, что все его знакомые нашли родственную душу и не понимали его метаний.

Драко сам себя не узнавал. То он хочет быть с этой девушкой и наконец стать счастливым, то его переклинивает и Малфой ненавидит её и мечтает наказать за причинённую когда-то боль. Это было странно даже для него.

Слизеринец сам не знал, чего хотел. Наверное, в этом и была вся проблема, которая по сути высосана из пальца и была смешной, как попытки ребёнка казаться взрослым. Самое обидное, что девушка похоже тоже его не искала, она, видимо, смирилась с тем, что не нужна ему. Это возмущало: какого хрена она не пытается сражаться за своё счастье?

Неужели он настолько оттолкнул её, что решила, что лучше одиночество и серость, чем будущее с ним? Даже не зная его, она всё решила.

Так же, как и он.

Кажется, судьба юмористка, раз подумала, что это смешно, свести таких упрямых баранов вместе.

***

Гермиона собрала все пергаменты в сумку и, вздохнув, вышла из библиотеки, кивнув напоследок мадам Пинс. Ей казалось, что она в любой из реальностей обязана просто жить в храме знаний. Иногда от этого становилось смешно, а потом и грустно.

В плечо кто-то врезался, и оно вспыхнуло болью. Гермиону отбросило к стене, и она недовольно поджала губы, чтобы случайно не крикнуть от боли. Удар получился очень сильным, уже после самого столкновения, оно начало покалывать ещё больше.

– Смотри куда прёшь, Грейнджер, – этот голос она не спутает ни с кем.

Мерзкий хорёк.

– Пошёл ты, Малфой. Это ты меня толкнул, – Гермиона обняла себя за повреждённое плечо и нахмурилась, смотря, как слизеринец даже не оборачивается и идёт дальше. Она не знает, что заставило её крикнуть следующие слова. – Не хочешь извиниться?

Гермиона была готова прикусить себе язык.

Вот зачем?

Это Малфой, чего ещё ты от него ожидала?

Сейчас начнётся словесный понос с его стороны и только ей будет плохо. Гермиона до сих пор была до ужаса наивной и это всегда, без исключения, выходило ей боком.

Драко замер из-за слов гриффиндорки и неверяще покачал головой. Он, будто оглушено, повернулся к ней лицом и на нём отчётливо проступила издёвка.

– Извиниться… перед тобой? – Драко издал смешок, пытаясь понять всерьёз ли серая мышь гриффиндора посмела сказать ему такое.

Грейнджер воинственно подняла подбородок и сильнее сжала больное плечо. Это картина заставила усмехнуться. А ещё задуматься.

Неужели он так сильно её толкнул?

– А что такого, Малфой? Боишься, что твоя репутация пострадает? Хотя постой, с ней и так уже всё плохо, в особенности, после того, как ты поклонялся своему хозяину, – Гермиона ехидно приподняла брови.

В груди проснулась ярость на эту суку, которая думала, что если она девчонка, то легко отделается. Драко всегда легко заводился, в любой ситуации, и этот момент не выделялся на общем фоне. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоить демонов в груди и не накинуться на эту сучку. Глаза стали холоднее, чем обычно, и он сделал шаг к ней навстречу.

Гермиона внимательно смотрела на Малфоя и вся её спесь как-то спустилась в унитаз. Потому что Малфой выглядел немного жутко.

Она самую малость испугалась его. Конечно, такое Гермиона не признает даже под пытками.

Когда он подошёл к ней поближе, девушка сжалась против воли, и он это заметил, жутко оскалившись.

– Что, Грейнджер? Растеряла прежнюю спесь? – Драко противно ухмыльнулся и положил руку на стену, рядом с её головой, чтобы ещё больше загнать в ловушку. – Так смешно наблюдать за твоими потугами, как ты пытаешься казаться такой храброй. А на самом деле? На самом деле, ты просто мелкая дрянь, которая стала не нужна даже своим благородным друзьям, как только у них появились девчонки. Нормальные.

– Заткнись, Малфой, – она ещё никогда не чувствовала себя такой униженной. Грязной.

– А что, на больное надавил, да? – Драко чувствовал удовлетворение от своей маленькой мести, но помимо этого, было кое-что ещё. Странное. Незнакомое. – Ты же, Грейнджер, никому не нужна, верно? Только своим книжкам, но они общего пользования, так что…

Он издевательски протянул последние слова и нахмурился, потому что стал ощущать себя очень необычно. Сердце забилось быстрее и в глазах появились цветные точки, будто кто-то фонариком светил, и ты не мог различить цвета. Драко вздохнул поглубже, пытаясь понять, какого хрена с ним происходит, но как только он сделал вдох…

В носоглотку проник запах. Самый охренительный запах, который только может существовать.

Яблоки. Мёд. Шоколад. Мятная зубная паста.

Всё такое своё и родное, что разум незаметно поплыл и Драко не понимал, где он находится.

Он перевёл взгляд ниже и наткнулся на недоумённый вопрос в глазах Грейнджер.

Мать твою, Грейнджер.

Драко тут же сделал несколько шагов назад, брезгливо скривившись. Он стоял рядом с магглорождённой, ладно обычной, но это подружка Поттера.

Фу, гадость.

Малфой показательно отряхнул мантию и, скривив свои губы в отвратительной ухмылке, бросил на её взгляд полный презрения и, наконец, ушёл.

Гермиона выдохнула и позволила себе сесть в коридоре, прямо на пол. Потому что сердце вырывалось из груди и лёгкие просто отказывались функционировать. В носу стоял запах и это заставляло чувствовать себя какой-то токсикоманкой, потому что хотелось ещё.

Яблоки. Запах пергамента. Сырость после дождя. Мужской мятный шампунь.

Боже, она возбудилась только от этих запахов.

Это как добраться до сладостей, которые тебе нельзя, потому что утром ты весь будешь обсыпан аллергией. Но пусть, ведь это так вкусно и это запрещено, значит, хочется больше и больше.

Гермиона приложила ладонь к груди, пытаясь таким способом успокоить бешеное сердце, которое вытворяло не пойми что. Почему-то сейчас про болевшее плечо она не вспоминала, весь разум был занят попыткой понять, что здесь произошло.

Не мог же пройти мимо её соулмейт, так, чтобы она не заметила, потому что Малфой загородил весь обзор своей спиной?

Да нет, это как-то притянуто за уши.

Это было очень странно, и её реакция, и самочувствие, и отходняк, так скажем. Всё это наталкивало на определённые мысли, но Гермиона была настолько слепа в этих вещах, что просто решила почитать больше книг на эту тему и отправилась к себе в гостиную.

Всё было очевидно, но два упрямца были настолько упрямы, горды, слепы, самоуверенны, что никак не могли принять одну простую истину. Такие вещи всегда мешают, когда дело касается чувств, вот и они не стали исключением из этого правила.

Они были полными идиотами, в любой из реальностей.

***

Гермиона читала уже пятую книгу на тему соулмейтов и ей становилось плохо от строчек, что уже расплывались перед глазами. Она не позволяла себе думать об этом, но мозг будто специально подкидывал варианты, где это могло стать реальностью.

А что, если Малфой мой?..

Да нет, это полный бред, быть такого не может. Только в какой-нибудь параллельной реальности, где они не являлись врагами всю жизнь.

Гермионе было страшно представить, если это окажется правдой. Она, возможно, сразу сиганёт с Астрономической башни. Или утопиться в Чёрном озере, всяко лучше, чем быть с Малфоем.

Конечно, он симпатичный, и даже очень, это глупо отрицать, но сам факт того, что человек, который смотрел, как её пытают, может оказаться её родственной душой, бросал в дрожь. Это идиотизм, такое не должно случаться в нашем мире, но, к сожалению, в нём всё возможно.

Гермиона до ужаса надеялась, что действительно мимо прошёл её соулмейт, что это был не запах Малфоя. Но на свою беду, она всегда была слишком умна и видела то, чего другие часто не видели. Вот и сейчас, она этой своей способностью, нагадила себе, иначе и не скажешь.

Гриффиндорка рационально смотрела на ситуацию и многое складывалось: и то, что Малфой до сих пор один, и то, что они оба никак не могут найти своих половинок. Возникал вопрос: откуда она всё это знает, если никогда не интересовалась Малфоем? Но всё было просто, она жила в комнате с Лавандой Браун, и, хочешь не хочешь, ты будешь знать всё о личной жизни каждого. Даже таракана, если бы он был хоть мало-мальски симпатичным.

И всё это, собираясь в единую кучу в голове, просто кричало об очевидности, но Гермиона отрицала. Она будет делать это всю жизнь, если понадобиться, но не будет с Малфоем. И тут дело не в том, что он полный придурок и сноб, всё прозаичней: он считает её мусором под ботинками. Как с таким человеком можно построить что-то светлое, как семья?

Гермиона не знала и не собиралась пытаться. Она уважала себя и любила, и не собиралась унижаться и пресмыкаться перед таким, как Малфой, который только этого и ждёт. Девушка молилась всем богам, лишь бы Малфой не догадался, чтобы она спокойно дождалась срока и обрекла себя на серость и одиночество. Здесь уж точно лучше это, чем быть со слизеринцем, мерзким, гадкий, самовлюблённым и невозможным.

Она лучше станет карьеристкой или отправиться путешествовать по миру, чем свяжет свою судьбу с этим идиотом. Но к несчастью, процесс уже был запущен, они почувствовали связь и это значило, что назад пути нет.

Гермиона замечала за собой эти изменения, она стала слишком много думать о Малфое. Такого никогда раньше не было и это вызывало дрожь, ведь девушка больше не могла контролировать свой разум в этом плане.

Она стала поддаваться этому безумию и не могла убеждать себя в том, что готова на страдания. В голове всё больше появлялся вопрос, который она ненавидела и была готова залезть к себе в мозг, и сделать, что угодно, лишь бы перестать думать об этом.

А вдруг у них получится?

Может попробовать?

Убейте её кто-нибудь, пожалуйста.

***

Драко сделал затяжку и выдохнул дым изо рта.

Его радовало, что на Астрономической башне никогда не было народу – хоть где-то он может побыть наедине с самим собой. А это было необходимо, ведь с его головой произошла какая-то херня, под названием Гермиона Грейнджер.

Чёртова сука.

Как он её ненавидел, но сейчас ещё больше, потому что был уверен, что это она постаралась. Сделала с ним что-то. Какую-то хуету, ведь это не нормально постоянно думать о гриффиндорке. Он не должен это делать, но делал.

Он смотрел на неё, оценивал и приходил к выводу, что девчонка стала очень аппетитной и милой, по-настоящему, блять, милой. Такой красивой, что он даже офигел, как не замечал этого раньше. Как так получилось, что, смотря на Грейнджер он пропадал в третьем измерении и забывал собственное имя.

Драко не хотел этого, но поганая встреча в коридоре, который вёл к библиотеке, всё изменила. Он не знал, что с ним произошло, но догадывался и ему не нравилось то, что приходило в голову.

Малфой мог предположить, что у него неожиданно стал вставать на зубрилок, но, если бы это была не Грейнджер, он бы смирился, но тут нет, извините. Да и как вообще с этим можно смириться?! Эта девчонка годами, годами, его раздражала-бесила-провоцировала-ненавидела, как можно допустить даже мысль, что это было тем, о чём он думал.

Грейнджер не могла быть его соулмейтом, не могла, всё, занавес.

Драко был реалистом, и к своему сожалению, понимал, что как раз-таки могла. Жизнь или судьба, без разницы, одна и та же сука, не слишком жаловали его, так что, такое дерьмо было очень ироничным. Слизеринец знал, что не был белым и пушистым, но не настолько же он был гнидой, что теперь его надо сводить с гриффиндорской заучкой.

Видимо, всё-таки был.

Но одно дело догадки, с этим можно примириться. Это ничего, но вот сны, где даже ему казалось, что не бывает такой страсти, чуть ли не порнографической, были наказанием. Драко никогда в жизни не мучился от не спадающего стояка, а тут, пожалуйста. И ладно бы, вставал на кого угодно, но нет, только на Грейнджер в его снах и наяву.

Он ещё столько, как в этом году, никогда не дрочил. Драко уже всю руку стёр. Это не самое приятное, что б вы знали.

Малфой просыпался с бешено колотящимся сердцем и мечтал вернуться туда, откуда его вырвали. Драко испытывал такое разочарование, что казалось мог только одним взглядом убить всех нахрен. Он чувствовал себя чокнутым, помешанным на Грейнджер, и это было неприятным фактом.

Драко понимал, что таких совпадений просто не бывает, но маленький росток надежды в душе, всё ещё верил в это. Безуспешно, конечно же.

Драко смотрел на Грейнджер и наслаждался тем, что видел – это ли не подтверждение его невменяемости? Он знал, что должен был делать, гриффиндорка, скорее всего, тоже догадывалась, иначе её знаменитые мозги просто не пережили бы такого удара.

Ему нужно взять себя в руки и положить конец всей этой начавшейся херне. Драко не собирался жить в серости и одиночестве, он и так провёл много времени в таком состоянии, если быть точнее, всю жизнь. Он хотел быть счастливым, и, если для этого нужно быть с гриффиндоркой, ладно.

Каким-то чудесным образом прошли те мысли, чтобы насолить своей благоверной. Наверное, потому что теперь он догадывался, кто это был. Вся злость и обида, почему-то, просто ушли, будто их и не существовало. Это было странно, как и всё его состояние. Ненормальное.

Драко сделал последнюю затяжку и выкинул сигарету. К этой привычке он пристрастился на шестом курсе, когда было необходимо хоть немного отвлечься от происходящего дерьма.

Слизеринец хмыкнул себе под нос и стал спускать по лестнице.

***

Гермиона была расстроена, сегодня был последний день экзаменов и это означало, что остался только выпускной, на который её никто не пригласил. Не то чтобы ей этого сильно хотелось, просто прийти одной значило бы, что в личной жизни у неё всё плохо. И что она до сих пор одна, а ещё это жалостливые взгляды и сочувствующие речи.

Мерзость, одним словом.

Она решила пройтись по магазинам в поисках платья, хотя такие походы всегда её утомляли и приносили уныние, а не удовольствие. Джинни и Луна уже купили себе платья, и обзавелись кавалерами, так что, Гермиона была предоставлена сама себе. Но это было не самым приятным раскладом, потому что оставаться наедине со своими больными мыслями, хотелось меньше всего.

Проклятый Малфой не выходил у неё из головы. Один контакт, причём, без прикосновений, просто достаточно близкое нахождение к нему, что-то окончательно испортили у неё в мозгу. Она постоянно думала о нём, постоянно смотрела, хотела подойти и поцеловать, а может и не только. Вот за такие мысли, ей всегда было до ужаса стыдно, хотя она понимала, что ничего такого здесь нет.

Но фантазировать о Малфое – это отклонение. Пугающее отклонение.

Казалось, что она смирилась. Гермиона не могла это объяснить самой себе, как это произошло, но она просто приняла это, будто всегда знала. Конечно, не стоит списывать со счетов, что злодейка-судьба внесла свои коррективы. Вот гриффиндорка и прикрывалась этим утверждением, это же гораздо проще, чем признать, что лучше она будет с Малфоем, чем одна, как будто на ней произошёл какой-то сбой.

Гермиона, если честно, сама себя с трудом понимала. В её голове стала пропадать логика, и она себя чувствовала, как ребёнок в открытом море.

Девушка вошла в бутик мадам Малкин и стала осматривать вешалки, и стеллажи в поисках чего-то подходящего. Она хотела выглядеть хорошо, даже больше, чем хорошо и из-за кого, не собиралась признавать.

Хотя ответ, как всегда, был очевиден.

Как и всё в нашей жизни.

Гермиона ещё два дня назад, перед несчастным столкновением, думала, что с ней что-то не так, а теперь выбирала платье, чтобы понравиться одному придурку. Воистину, женская логика – это необъяснимое явление. Она вроде есть, но в тоже время, её как бы и нет.

Таймер на руке замер.

Сначала она не обратила на это внимание, к тому же после их столкновения сразу ничего не изменилось. Это произошло после. Гермиона выходила из душа и случайно посмотрела на руку, после чего замерла прямо посреди комнаты, в одном полотенце на голое тело.

Таймер замер и поблек. Это значило, что Малфой действительно был…

Нет, она не может это произнести. Не может.

Но это правда. Книги, на которые она всегда полагалась больше, чем на людей, говорили тоже самое. И это необъяснимое притяжение, постоянное мысли и сны…

В которых теперь было только одно лицо. Малфоя. И запах яблок и его шампуня для волос с мятой.

Это было жутко, но правдиво.

Гермиона стала мучиться от возбуждения поутру. Стала везде ощущать присутствие Малфоя на своей коже. Стала замечать мелкие особенности в его поведении, на которые никогда не обращала внимания. Она стала сходить с ума по Драко Малфою.

Девушка больше всего хотела, чтобы это было кошмаром, но нет. Это было явью, поэтому она просто смирилась и перестала тратить нервы и силы на бесполезную борьбу. Но ещё пару дней назад, Гермиона считала совершенно иначе, а теперь будто страдала биполярным расстройством, и сама не знала, чего хотела.

Гриффиндорка понимала, что её борьба, обусловлена характером хозяйки, а притяжение-жажда-желание-даже чувства – это шутки судьбы. И было, почему-то, не смешно.

Взгляд зацепился за красивое платье серебристого оттенка, с треугольным вырезом на ноге. Гермиона настолько акцентировала на нём своё внимание, что консультант посоветовала его примерить. Она не стала спорить и взяв платье, вошла в примерочную.

Оно было великолепным. Вырез на ноге, подчеркивал красивые бёдра и голени. Отсутствие рукавов делало тело более элегантным. Декольте было скромным, но оно показывало, ровно столько, сколько было необходимо.

Гермиона в него влюбилась. Длина была до коленей, при этом всё смотрелось просто божественно, ничего лишнего. Каждый сантиметр ткани был словно из шелка и его не хотелось снимать.

Девушка отодвинула шторку, чтобы посмотреть в зеркало в полный рост, и сделала несколько шагов вперёд.

Она повернула голову и наткнулась на того, кого меньше всего ожидала увидеть.

Малфой.

Он раздевал её глазами и было видно, что ему нравилось увиденное. Гермиона не стала смущаться и просто продолжила осматривать себя со всех сторон. Незаметно следя за слизеринцем.

Чёрт.

В кого она превращается?

Драко не ожидал – он вообще охренел – когда Грейнджер вышла из примерочной в этом потрясающем наряде, который подчёркивал всё, что нужно. На его взгляд, разумеется. Платье показало ему слишком много, для одного раза, и Драко почувствовал, что штаны становятся тесными.

Проклятая Грейнджер.

Вот почему именно сейчас?

Он надеялся, что хоть сегодня обойдётся без постоянного потока мыслей о гриффиндорке, но она, как всегда, похерила его планы. Драко пришёл забрать наряд Пэнси, про который она вспомнила только сейчас, из-за занятости с экзаменами. Хотя, на самом деле, это был бред собачий. Он знал, что ему готовили сюрприз на день рождение, вот и отправили за, якобы, забытым платьем.

Драко сначала смотрел на это с юмором, было приятно, что у него есть друзья. Но теперь он поменял своё мнение. Слизеринец ненавидел каждого сейчас, кто приложил руку к этому идиотскому сюрпризу. Ведь, если бы не они, то он не увидел бы Грейнджер в этом платье и не страдал от осознания, что дороги назад нет.

Малфой сглотнул, когда взгляд упал на ноги девушки. Он смотрел на них и хотел только одного: закинуть Грейнджер на плечо и унести к себе в спальню. Желательно, навечно.

Из состояния заторможенности его вывело вежливое покашливание консультанта, которая протягивала ему пакет.

– Пожалуйста, мистер Малфой, всё уже оплачено.

Драко автоматически взял пакет и кивнул, находясь где-то за пределами реальности.

Что с ним происходит?

Он резко отвернулся от созерцания Грейнджер и стремительным шагом покинул паршивый бутик.

Гермиона нахмурилась и расстроилась, что опять не решилась поговорить с ним. Времени оставалось всё меньше, неделя, если быть точнее. Если они не признают в друг друге свою половину, то оба будут обречены. Если раньше Гермиона была согласна на это, то сейчас, когда всё осознала, больше не хотела поддаваться глупой гордости. Которая принесёт только страдания обоим.