Текст книги "Я поведу (СИ)"

Автор книги: Mabel Possible

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

    Соулмэйтам снятся одинаковые сны.

      «Он знает!» – билось в голове Маринетт. – «Знает!»

      И не делает абсолютно ничего. Стоит вот с ней рядом, улыбается так мягко и легко, будто не о его смерти на этом треклятом приёме они сейчас говорили. Почему, интересно, ей достался такой глупый соулмэйт?

      – А разве твой отец обрадуется, если ты останешься?

      – Мне сложно предугадать его реакцию.

      Маринетт посетило желание плеснуть юноше в лицо прохладное шампанское, искрившееся в бокале, который он же ей и дал. Страх пожирал изнутри, и девушка с трудом сдерживала дрожь в руках.

      Хотелось убежать.

      Маринетт злилась и понимала, что даже попробуй она силой увести его отсюда, ничем хорошим это не кончится – Адриан или отречётся от неё, или погибнет. Что же… Тогда придётся остаться и ей.

      – Так что же насчёт компании на сегодняшний вечер, Принцесса? – нежно прозвучал бархатный вопрос совсем близко к ней, а по спине вместо болезненно-приятных мурашек восторга омерзительно-щекотно скатилась капелька пота. – Потанцуете со мной?

      Маринетт оставила бокал на столе позади рядом с бокалом Адриана и вложила свою холодную ладошку в его тёплую ладонь, а вторую положила на плечо. Сжав изящную ручку, Адриан поднёс её к лицу и коснулся тыла губами, задерживаясь чуть дольше, чем положено. А потом шагнул ближе, закрывая собой девушку от толпы, приобнял её свободной рукой и продолжил оставлять невесомые поцелуи. Подобравшись к запястью, он повернул руку Маринетт внутренней стороной и поцеловал в сплетение вен, жадно вдыхая сладковато-свежий аромат духов. В головах поплыло – Адриана сводил с ума запах, мягкость шёлковой кожи девушки, Маринетт едва стояла на ногах, затуманенным взглядом скользя по спутнику. Рот её чуть приоткрылся, щёки налились восхитительным румянцем – от вежливой улыбки не осталось и следа, и на лице юноши уже сияла игриво-нежная усмешка.

      – Принцесса, – выдохнул Адриан, снова глядя в подёрнутые дымкой голубые глаза, – Вы так милы.

      Маринетт вздрогнула и рвано вдохнула, совершенно очарованная моментом. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя. Ошеломлённая, сбитая с толку, она не сразу поняла, что всё происходящее – реальность, а не прекрасный сон, как ей казалось ещё несколько секунд назад.

      «Лучше бы я была одна всю жизнь!..» – Маринетт моргнула лишний раз и посмотрела чуть вверх, оставляя непрошенные слёзы в глазах.

      Боже, почему он? Почему этот прекрасный юноша с невыносимыми кошачьими глазами и лучистой улыбкой должен остаться в этом зале навечно? Почему он должен стать воспоминанием?

      – Принцесса, сейчас вновь будет вальс, – позвал Адриан, снова целуя её руку. – Прошу Вас, подарите мне, наконец, один танец.

      «Один танец? Чёрта с два!» – истерически-хищно закричала Маринетт в собственных мыслях. Она уже любит Адриана, и никакая смерть не заберёт у неё этого глупого котёнка. Не его. Это будет их первый танец.

      – Принцесса…

      – Я поведу.

      Не давая одуматься и покрепче сжав руку и плечо Адриана, Маринетт в изящном повороте шагнула назад, точно попадая в начало музыки*.

      Зелёные глаза удивлённо распахнулись, пытаясь найти объяснение в кристально-честных, чуть смеющихся голубых, искрящихся нежностью и… решительностью?

            Раз, два, три, раз, два, три…

      Маринетт улыбнулась, и лицо Адриана само собой озаряется ответной улыбкой. Ему почти не страшно, потому что он не видит прежнего страха в её глазах.

      Только поблёскивающая в слишком ярком свете полосочка слёз выдает Маринетт с головой, но она улыбается по-прежнему искренне, и Адриан теряется в надежде. Его отец тоже много лет надеялся, что не сбудется.

      – Принцесса?.. – попытался воззвать к справедливости юноша и отвоевать себе главенство в танце, но его спутница, хитро прищурившись, нагло показала кончик языка и засмеялась, ловко протискивая их пару между других вальсирующих пар.

      Адриан сходил с ума от того, как Маринетт чуть закусила пухлую нижнюю губку, как улыбалась своими васильковыми глазами, как почти обняла его и, совсем потеряв голову от собственной смелости, невесомо водила пальчиком по шее от края волос до ворота пиджака. Адриан сходил с ума от Маринетт и не замечал, как она всё дальше уводит его от окон.

            Раз, два, три, раз, два, три…

      А Маринетт легко улыбалась, внутренне сжимаясь от ужаса, придававшего ей бешеную уверенность в своих действиях. Подумать только, она вальс до этого раза три-четыре танцевала, но сейчас ведёт в их паре, где партнёр уж точно должен быть почти профессионалом.

      Боже, что за траурная музыка, будто они на том свете танцуют этот чёртов вальс? [0:42-1:03]

      Сменившие траур грустные капли фортепиано показались Маринетт её собственными слезами, так и норовящими покатиться по щекам. Музыка нарастала, а вместе с ней с новой силой всколыхнулись страх и тревога, всё сложнее становилось унимать дрожь.

      Пары кружились, кружились, кружились, кружилась и голова Маринетт. Сердце неистово стучало, отдаваясь звоном в ушах, заглушающим все звуки – если бы она не считала про себя, давно бы уже сбилась, а позволить Адриану вести танец Маринетт не могла.

      Не сегодня.

      Маринетт моргнула и снова вернулась в реальность, где на неё смотрели невозможно-красивые зелёные глаза Адриана, где они танцевали их первый танец, где она должна была обыграть смерть.

            Раз, два, три, раз, два, три…

      Маринетт чувствует, что музыка подбирается к завершению, и по позвоночнику стреляет дрожь. Она оглядывается и в ужасе замечает, что поток вальсирующих пар неумолимо несёт их в той линии, которая с окончанием музыки остановится прямо под окнами. Вызывая на лице Адриана вновь смесь непонимания и удивления, Маринетт немыслимо ломает строй, уводя их пару между другими в ей одной известном направлении, которого нет.

      «Подальше от окон, пожалуйста, умоляю, как можно дальше от них!» [1:45-1:55]

      Адриан чувствует, как Маринетт напряжена, но списывает на смущение из-за её странного ведения танца. Она ведь ни на секунду не переставала мягко улыбаться, что же плохого с ними может случиться? Он и думать забыл о том сне, который сулил ему разлуку с его Принцессой. А даже если и так… Адриан вечно будет благодарен за эти минуты, проведённые рядом с этой девушкой, за их танец, который он позволил ей вести, за ту нежность, которой лучились прекрасные васильковые глаза, украшенные блеском полоски застывших слёз.

            Раз, два, три, раз, два, три…

      Маринетт проигрывает. Она ломает стройный поток ещё раз, но это бессмысленно – их ряд через несколько мгновений остановится, и Адриан окажется прямо под огромным окном с беззащитно открытой спиной.

      «Не бывать этому!» – Всего один шаг, сделанный чуть раньше, чем положено, и проказница Маринетт наперекор танцу, судьбе и смерти останавливает их единственную пару наоборот, оказываясь спиной к окну. [2:05]

      По всему залу партнёры благодарят друг друга за танец.

      Раз. Адриан с улыбкой чуть склоняется перед своей Принцессой. Маринетт поднимается на мысочки и прижимается к губам Адриана, обхватывая за шею, крепко-крепко обнимая, и чувствует его ответные объятия.

      Два. Слышится выстрел, звенит, разбиваясь, оконное стекло. Две слезинки всё-таки катятся по розоватым щекам.

      Три. Маринетт чуть выгибается, полувскрик-полустон срывается с её губ в губы Адриана, и он чувствует вязкое липкое тепло, обволакивающее ладони, лежащие на тонкой спине.

      – Люблю тебя…

      Тихий нежный шёпот тонет в крике, и Маринетт оседает в его руках, закрывая глаза.

 

***

      Раз. Адриан кричит, требуя вызвать врачей, прижимает к себе истекающую кровью Маринетт, умоляя не оставлять его.

      Два. Парамедики, приехавшие, казалось, спустя целую вечность, пытаются забрать из рук Адриана его Принцессу, но он почти рычит на каждого, кто пытается их разлучить.

      Три. Адриан обнаруживает себя в больнице около операционной, где хирурги борются за жизнь его любимой.

      Он сидит на полу, вцепившись дрожащими окровавленными руками в спутанные волосы, а некоторые пряди уже слиплись и засохли под кровавой корочкой. Вся одежда в крови, но Адриану совершенно на это плевать. По его лицу текут слёзы, тело колотит дрожь, и к горлу всё сильнее подступает еле сдерживаемая тошнота.

      Адриана тошнит от ужаса, от беспомощности, от самого себя.

      Как он, чёрт возьми, не понял, что задумала Маринетт? Как не разгадал её мысли? Как он мог настолько очароваться ею, что позволил своей Принцессе подвергнуться смертельной опасности?

      Адриан застонал сквозь сдавленные рыдания, вырывающиеся из саднящего от криков горла. А в следующую секунду его накрыла неконтролируемая злость.

      Маринетт ведь просила его уйти. И не просто уйти – сбежать. Адриан почти взвыл, больно потянув себя за волосы – не будь он такой тряпкой, его Принцесса не оказалась бы между жизнью и смертью. Но нет, он так боялся гнева отца, что готов был смиренно поймать эту чёртову пулю, потому что Габриэль даже не стал слушать рассказ единственного сына о встрече с соулмэйтом на предстоящем приёме. И это после того, как десять лет назад сбылся его собственный сон о гибели жены! Но Адриан и предположить не мог, что его защитит хрупкая девушка, обладающая незаурядным талантом, судя по тем словам, которые он услышал о ней, пока искал. И из-за него её талант может никогда не увидеть свет.

      Господи, да из-за его глупости она сама может больше никогда не открыть глаза!

      «Господи-Господи-Господи, пусть Маринетт возненавидит меня за слабость, за трусость, пусть больше никогда в мою сторону не посмотрит… Только бы она была жива!»

      – Адриан, почему ты до сих пор здесь в таком виде?

      Если бы ему на голову вылили ледяную воду, она всё равно была бы теплее, чем холод в голосе Габриэля Агреста, его отца.

      – Адриан, ты меня слышишь? – мужчина подошёл к сыну и потряс его, выискав большой чистый кусочек на рукаве пиджака, чтобы ухватиться.

      – Не слышу.

      – Что?!

      Вопрос Габриэля стал последним кирпичиком в собственноручно воздвигнутой стене непонимания между ним и единственным сыном, и Адриан Агрест впервые кричит на своего отца.

      – Не слышу, не слышу, не хочу я тебя слышать, что ты не понимаешь? Это из-за меня, из-за тебя жизнь Маринетт сейчас под угрозой! Я всегда был сплошным разочарованием твоей жизни, и теперь невинная девушка за это поплатилась! Ты никогда меня не слушал, а я так боялся тебе перечить – посмотри, что из этого получилось!

      Адриан кричал сквозь слёзы, но ему было плевать, что отец с самого детства запрещал ему плакать. Габриэль не проронил ни слезинки на похоронах жены и не дал сыну оплакивать смерть мамы. И теперь пусть он хоть морщится брезгливо, пусть ударит его – Адриану не стыдно за свои слёзы.

      – Если бы ты хоть раз меня послушал, один несчастный раз, когда я хотел тебе сказать о сне, в котором я встречу своего соулмэйта! Удели ты мне хоть секунду своего бесценного времени, ты бы узнал, что меня попытаются убить на приёме, который ты устраиваешь! А я, я оказался ещё хуже! Я трус, побоявшийся твоего осуждения даже тогда, когда от этого зависела моя жизнь. И да, не смотри на меня так, это была моя, моя пуля! Маринетт спасла меня, потому что она – мой соулмэйт, а соулмэйтам, если ты помнишь, снятся одинаковые сны.

      Габриэль отшатнулся, словно его ударили хлыстом. Он смотрел на своего сына, рыдающего на коленях под дверью оперблока, и силился найти хоть слово утешения. Адриан не заметил, как отец подошёл к нему, не почувствовал его руку на своём плече.

      Он вообще потерял себя для этого мира до тех пор, пока не открылась дверь операционной.

 

***

      Мягкое солнце пробивалось сквозь витражные стёкла церкви, освещая всё помещение тёплым неярким светом. На лавочках тихонько перешёптывались люди, ожидая начала церемонии. Адриан, одетый в классический костюм-тройку, стоял на небольшом возвышении и иногда смаргивал рвущиеся наружу слёзы.

      Двери в конце зала открылись, и все взгляды устремились на входящих. По щеке Адриана, не взирая на его самообладание, скатилась слезинка.

      В ней, в этой слезинке, уместился целый ураган эмоций и воспоминаний, море слёз, миллионы уже сказанных слов поддержки и любви и бесконечное множество тех признаний, которые Адриан ещё не сказал своей Принцессе.

      Которая небольшими осторожными шажками под руку с отцом шла к нему, чтобы стать его женой.

      Ходить ей пока ещё немного трудно, но Маринетт была очень упёрта в своём желании идти к алтарю самостоятельно. Адриан с трудом держался, чтобы не подбежать и не схватить её на руки, но желание Принцессы было ему очень дорого. Тем более, он должен показать её отцу, что будет уважать мнение его единственной дочери, которую Том и Сабина согласились ему доверить несмотря на всё случившееся.

      Но после того, как Маринетт Дюпен-Чен уверенно сказала «Да!», Адриан подхватил свою жену на руки и наотрез отказывался отпустить.

      Торжество не было пышным, но оно явило собой всю любовь молодых супругов, которую они вложили в его организацию, в каждую деталь, создав домашний уют в просторном банкетном зале.

      За столом Адриан усадил Маринетт себе на колени, посмеиваясь на её возмущённое шипение. Плевать ему было, что скажут другие о таком поведении – сегодня он самый счастливый человек в мире, и его личное концентрированное счастье должно быть как можно ближе к нему. А соседний стул – это непозволительно далеко, что вы.

      Когда объявили первый танец молодожёнов, взволнованный взгляд Сабины встретился с чуть неуверенным взглядом Маринетт, но потом женщина увидела светящиеся любовью и спокойствием глаза Адриана, и всё волнение отступило, признав поражение.

      Поднимаясь из-за стола, Адриан слишком громко скрипнул стулом, и Маринетт невольно покраснела от неловкости положения, которую её муж совершенно не испытывал и не замечал. Не выпуская девушки из рук, он неспешным шагом пошёл в центр зала, где они должны были начать их свадебный вальс.

      – Пожалуйста, поставь меня хотя бы сейчас, Адриан, – смущённо прошептала Маринетт, когда они остановились. – Я вполне могу сама танцевать. И даже вести танец, если ты забыл.

      – О, я прекрасно помню! – Адриан закатил глаза, опуская девушку ногами на свои ноги. – Полтора года назад ты чудесно вела в танце, а потом тебя чуть не насквозь пробило пулей. Забудешь такое…

      – Ну, не начинай! Всё же хорошо теперь, – возмутилась Маринетт, пытаясь сделать шаг назад и ступить на пол. Тёплые ладони любимого только сильнее прижали её к нему. – Адриан? Что ты делаешь?

      Маринетт почувствовала, как Адриан, одной рукой поддерживая её за талию, другой собирает лежащие на спине локоны и оставляет их на плече, открывая миру тонкую полосочку шрама справа от позвоночника, которой его Принцесса так стеснялась. Девушка попыталась смахнуть волосы обратно, но и этого сделать ей не дали.

      – Зачем?..

      – Я так хочу. Когда я его чувствую, я могу верить в происходящее. Ты не представляешь, сколько я пережил в те часы, когда не знал, будешь ли ты когда-нибудь снова танцевать со мной. Я никогда не смогу себя простить за твои страдания, никогда не смогу полностью выразить свою благодарность тебе за то, что ты появилась и есть в моей жизни.

      Они шептались, стоя посреди зала, но никто не смел их прервать; музыку не включали, дожидаясь готовности пары.

      – Котёнок… – Маринетт вытерла слёзы и подарила мужу невесомый поцелуй.

      – Любое твоё желание, Принцесса, – Адриан улыбнулся и кивнул, чтобы вступили первые аккорды. – Но отныне и впредь, я поведу.

      Раз, два, три…

      Звучал вальс.