Текст книги "Strike the match (СИ)"
Автор книги: Luna Plena
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Альбус рассматривал все компоненты пытливо, внимательно, взглядом настоящего ученого. Гарри же еле мог усидеть на месте, рассматривая каждую скляночку, и следил за тем, что делает профессор, с таким детским восторгом, что Драко против воли улыбался.
– Альбус, – позвал он, переводя взгляд серых глаз на ученика. – Назови продукт реакции бензола и брома в нормальных условиях.
Тот слегка нахмурился.
– Реакции не будет.
– Почему, – Драко изо всех сил старался не замечать восторженного взгляда Гарри, который тот переводил с него на сына и обратно.
– Бензол напрямую не вступает в реакцию с галогенами на свету, как алканы. Электрофильное присоединение молекулы галогена, как в случае с алкенами, также не происходит.
– Именно. Для введения в ароматическое ядро бензола атома брома необходим катализатор. В данном случае нам вполне достаточно бромида трехвалентного железа.
– Это все еще английский язык? – прошептал Гарри, но тут же замахал руками, извиняясь перед двумя нахмуренными лицами. – Молчу, молчу.
– Итак, Ал, я сейчас буду делать все молча. Перед тобой список всех используемых веществ. Постарайся расписать реакции, вывести их продукты и объяснить некоторые мои промежуточные действия, – Драко изящно выгнул бровь, а глаза Альбуса загорелись таким неподдельным интересом, что он умилился.
Плавными движениями Драко начал расставлять реагенты. Замелькали колбы, послышался скрип карандаша Ала по бумаге, чуть поодаль тихо шипел сухой лед.
– Так красиво, – выдохнул Гарри, когда Драко подхватил очередную склянку, на этот раз с надписью NH3.
– Что, Поттер, руки мои нравятся? – ухмыльнулся Драко, стреляя глазами в Гарри и окуная стеклянную палочку в жидкость, тут же поднося ту к главной колбе.
– Как они двигаются, – кивнул Гарри, по-прежнему завороженно смотря на профессионала за работой. – Ты как будто струны невидимой арфы перебираешь, а не… колдуешь, – склонив голову, он смотрел, как клубы резко помутневшего дыма поднимаются от колбы.
– Это не колдовство, – фыркнул Драко, мужественно подавляя румянец, который так и норовил выползти. Что ни говори, а такое неприкрытое восхищение ему льстило. – А что это, Альбус?
– Реакция бромоводорода с аммиаком, – с готовностью ответил тот, что-то выписывая в тетради.
– Дым, – тем же спокойным тоном сказал Драко, подмигивая Гарри, мол, смотри, какой у тебя сын.
– Бромид аммония? – улыбнулся Ал.
– Умница, – улыбнулся в ответ Драко. – В колбе у нас что, и как ты думаешь, что произойдет, если смешать это что-то с раствором соды?
Юные ученые тихо переговаривались о своем, Ал делал какие-то записи, а Гарри все сидел и смотрел на длинные и тонкие пальцы, творящие особенную, неподвластную его уму магию. Смотрел на сына, который помогал профессору убирать с садового стола реагенты, видел, как они вдвоем смеются над чем-то, что определенно не было понятно простым смертным, и улыбался сам, наслаждаясь идиллией. В его доме еще никогда не было так уютно, как сейчас.
– Ну, что, идем в дом? – предложил он, наконец, подхватывая установку и шагая в сторону дома, смотря на спину бегущего впереди Альбуса.
Драко молчаливо согласился. На город медленно опускались сумерки, и насекомые не заставили бы себя долго ждать. Да и не по погоде были те ветровки, что были на них.
Настроение у Драко было на отметке «потрясающе». Как истинный фанат своего дела, не знающий усталости и скуки в собственной работе, он наслаждался сегодняшними, пускай и пустяковыми, опытами, как изголодавшийся путник наслаждается хорошо прожаренным стейком. Приятное общение с любимым учеником, уютная аура загадочности, что стояла благодаря Гарри, легкая прохлада конца сентября и маячивший в непосредственной близости простой, но наверняка вкусный ужин – все это помогло Драко забыть и про неприятные ощущения на спине, и про выжигающую изнутри любовь, и про сломанную ногу.
И именно забыть про последнюю было очень плохой идеей.
Порывисто поднявшись со скамеечки, на которой сидел все время, Драко сделал шаг. Разумеется, без костылей. Разумеется, с больной ноги. Коротко вскрикнув и в последнее мгновение успев сгруппироваться, он упал на землю. От прострелившей ногу жалящей боли Драко взвыл, крепко зажмуриваясь, и начал перебирать в голове возможности подняться, не позвав при этом его личную курицу-наседку. К сожалению, это не представлялось возможным: костыли благополучно стояли в недосягаемости, а в окружении не было ничего, за что можно было ухватиться.
– Здесь всегда так быстро темнеет? – спросил Драко в пустоту сада, отчаявшись подняться самому, перевернувшись на живот и гипнотизируя дом.
На втором этаже забрезжил свет в одной из комнат, а затем в окне замаячила темная макушка.
– Ал, – тихо прошептал Драко, а затем, приглядевшись к тому, что парень делал у подоконника, заорал не своим голосом: – Альбус Северус Поттер, если ты бромид алюминия на подоконнике вздумал оставлять, я брошу с тобой заниматься еще раньше, чем твои кишки размажет по потолку, черт побери!
Мальчик в окне заметно вздрогнул и приоткрыл окно шире, выглядывая в темноту улицы.
– Профессор? Что вы там делаете? – несмело крикнул Ал.
– Лежу! – от абсурдности ситуации Драко готов был рассмеяться. Или расплакаться, он еще не решил. – Упал и лежу.
Альбус мигом захлопнул окно и исчез в глубине дома. Уже через минуту, показавшейся Драко вечностью, на улицу выбежали оба Поттера, спотыкаясь в потемках.
– Тебе надо купить телефон! – рычал Гарри, пробираясь через заросли какой-то травы. – Повесить тебе колокольчик на шею, в зубы воткнуть фонарик и постричь этот чертов газон! – вскрикнул он, запнувшись об очередной выступающий из-под земли корень.
– Успокойся, Поттер-варвар, – Драко все же рассмеялся, выслушивая эту тираду. – Дерьмо случается, и я не удивлен, что со мной.
– Ты в порядке? – уже спокойнее спросил Гарри, опускаясь на колени рядом и начиная ощупывать его на предмет повреждений. – Это я виноват, нельзя было оставлять тебя здесь одного.
– Гарри, – Драко накрыл чужие дрожащие руки ладонями. – Я в полном порядке. Просто подвернулась нога. И я немного запаниковал. Помоги мне встать и подай костыли.
– Альбус, занеси костыли, – не глядя, кивнул Гарри, а затем подхватил пострадавшего на руки, осторожно зашагав к дому.
– Сейчас самое время упасть еще и тебе, – продолжал смеяться Драко, слабо реагируя на то, что делал Гарри. – Будем соседями. Чур мне диван! Себе, так уж и быть, бери кресло.
– И поставь чайник, Ал. А еще найди ромашку, – дав задания, Гарри хмуро взглянул на подрагивающего Драко, из которого с истеричным смехом выходило нервное напряжение.
Через полчаса они все втроем пытались отойти от произошедшего. Драко, которого теперь бил разве что легкий озноб, держал кружку с дымящимся напитком и кутался в плед, сидя на диване, Гарри метался от кухни до гостиной, что-то бубня себе под нос, а Альбус вился вокруг осоловело моргающего Драко.
– Сынок, иди в свою комнату, – не выдержал Гарри, забегая в комнату в очередной раз.
– Но, пап, я хочу помочь.
– Ты только раздражаешь своим мельтешением!
– Кто бы говорил! – вскинув сверкающие глаза, сказал Ал, сложив руки на груди.
– А ну, успокоились, оба! – рявкнул Драко, а Поттеры вмиг замолчали и, казалось, задержали дыхание. – Гарри, ты – неси бинты, нужно перемотать ногу. Альбус, ты – углеводород содержит девяносто две целых и три десятых процента углерода, иди и выведи мне молекулярную формулу углеводорода, если плотность его паров по гелию равна шести с половиной, – Ал пару раз моргнул, продолжая смотреть на Драко. Гарри беззвучно открывал и закрывал рот. – Сегодня! – прорычал он, и остальные присутствующие вмиг разошлись, куда послали.
Как только стук шагов по деревянной лестнице стих, в гостиную вернулся Гарри.
– У кого здесь должна быть истерика и нервный срыв? – насмешливо протянул Драко; все же озадаченное лицо Гарри весьма успешно прогоняло грустные мысли.
– Прости, – тихо вздохнув, Гарри осторожно опустился на пол рядом напротив дивана, начиная отмерять эластичный бинт. – Просто… Ал прибежал, сказал, что ты там на улице лежишь, а я так испугался, – продолжал он, не поднимая взгляда грустных глаз. – Прости меня, Драко. Я ведь обещал о тебе заботиться, а, в конце концов, только хуже сделал, – Гарри поморщился, разглядывая покрасневшую и распухшую лодыжку.
– Гарри… – начал было Драко, сжимая пальцами уже пустую кружку и смотря на такого непривычно грустного Гарри.
– Помнишь, ты сказал, что это место похоже на дом? – продолжил тот, перебивая Драко. – Я смотрел на вас с Алом сегодня и думал, что только теперь это действительно дом. Ну, знаешь, когда смех, радость, семья, – Гарри запнулся, подтягивая к себе покалеченную ногу и начиная ее смазывать одним из тех гелей, что принес с собой, а Драко зачарованно слушал любимый голос, покрываясь россыпью мурашек из-за горячего дыхания, касающегося его кожи. – Ты стал чем-то вроде домашнего очага, который я не сохранил. Не могу представить, что бы со мной стало, случись с тобой еще что-то, – на грани слышимости произнес Гарри, а Драко отчаянно закусил губу, не смея прервать неожиданный и волнительный поток чужих откровений. – Даже не верится, что ты стал необходим обоим Поттерам так быстро, да? – он порывисто улыбнулся, не отрывая взгляда от бинта, и нечаянно сжал ногу пальцами.
От пронзившей тело боли Драко зашипел и дернулся было в сторону, но сильные руки удержали на месте.
– Сильно больно? – спросил Гарри, осторожно придерживая стопу и поглаживая большим пальцем нежную кожу над пяткой. – Прости, – все также тихо выдохнул он, не дожидаясь ответа, и коснулся губами аккуратной косточки, закрыв глаза и замерев.
Давно опустевшая кружка упала на мягкий ворс ковра. Драко беспомощно открывал и закрывал рот, пытаясь сделать хотя бы нечто отдаленно похожее на вздох. Сердце, которое мигом ранее подлетело к самому горлу, теперь билось где-то внизу живота, перекачивая кровь к одному вполне конкретному органу. Пульс стучал в голове так сильно, что своим шумом напугал даже жаркий румянец. Напротив, Драко побледнел еще сильнее.
Секунда.
«Боже, что он…».
Две.
«Почему он…».
Три.
«Дыши, Драко, просто дыши».
Четыре.
«Что мне делать?»
Пять.
«Да скажи уже что-нибудь!»
Шесть.
– Гарри… – связки предали Драко, и вместо спокойного и тихого голоса получился судорожный полувсхлип-полустон. – Гарри, ты…
Гарри распахнул глаза и резко отшатнулся от чужой ноги, будто та была раскаленным железом. Судорожно вздохнув, он резко завертелся на месте, сгребая мази, а еще секундой позже двери распахнулись, и в гостиную влетел Альбус с тетрадью наперевес.
– Драко, я, кажется, решил, но не совсем уверен. Посмотрите? – довольным жизнью голосом проговорил он, сияющими глазами смотря на Драко, но, заметив отца, заметно стушевался. – Простите, я не постучался. Я попозже зайду.
– Нет, стой!
– Давай тетрадь!
Мужчины, вскрикнувшие одновременно, переглянулись, и Драко вспыхнул, всем телом ощущая румянец, проступающий на лице и груди.
– Гарри, – он, наконец, нашел в себе силы заговорить. – Завари мне еще ромашки, будь добр. Ал, давай, я взгляну.
Гарри, отрешенно кивнув, пулей вылетел за дверь, снова пряча глаза. Драко смотрел ему вслед, тщетно пытаясь восстановить дыхание.
– Отец вам что-то сказал, да? – раздался какой-то печальный мальчишеский голос, и Драко пришел в себя. – Он часто о вас говорит. И спрашивает тоже.
– Правда? – голос снова позорно дрогнул, и Драко пришлось прочистить горло. – Впрочем, это не удивительно, я же занимаюсь с его сыном.
– Не могу утверждать наверняка, – слегка улыбнулся Ал, смотря ему в глаза. – Но вряд ли принято выспрашивать у сыновей о личной жизни их преподавателей.
Драко в очередной раз вспыхнул, закусывая губу и опуская взгляд в тетрадь со слегка кругловатыми буквами.
– Вижу, ты пошел через относительную молярную массу, – слишком резко проговорил Драко и мысленно дал себе подзатыльник за наигранный голос.
– Вы же знаете, профессор, что я не дурак, – ответил Альбус, и Драко не был уверен, говорил ли он про химию или про что-то другое.
– Есть еще один способ, через массу углеводорода. Допустим, масса углеводорода равна ста граммам… – продолжил тот, воюя с дрожью в голосе и позорно ей проигрывая.
– Я не против, – тихо перебил его Ал, а Драко подавился словом, просто гипнотизируя записи.
Теперь стало ясно, что речь шла вовсе не о химии. Занимаясь науками, Ал был молчалив и собран, впитывая все, что говорил профессор, делая пометки и потом уже задавая вопросы и вставляя коментарии.
– Что у тебя получилось в результате? – отчаявшись разглядеть что-либо в тетради, Драко откинулся на спинку дивана и накрыл глаза ладонью.
– С2Н2, – ответил Альбус, положив ему на колени листок и поднимаясь с места.
– Так ты тремя способами решил, получил одно и то же и после этого все еще был не уверен? – устало спросил Драко, почти не удивляясь вязи букв, гласивших «примем массу углеводорода за сто грамм…».
Ал лишь тряхнул волосами и вышел за дверь.
– Доброй ночи, Драко, – послышался звонкий голос, а затем: – Папа, вы ногу не перемотали.
Комментарий к 6
https://68.media.tumblr.com/9b08a8d52d42dbdf68a3c8c9185a5e2b/tumblr_ohqtf2GYAS1r0viv5o1_500.gif
Стоит того, чтобы глянуть)
========== 7 ==========
POV Гарри
Я всю свою жизнь прожил по правилу букв.
Дружил на букву «К»: крепко, клятвенно, категорично. Спорил на «Г»: горячо и грубо. Работу свою делал на «Д»: досконально и дотошно. Ругался – истово и излишне, праздновал – шикарно и шумно, хотел что-то – опрометчиво, но отчаянно, а вот полюбил я сильно, страстно и… глупо.
Вот так просто порой рушится вся жизнь. Один человек. Одно мгновение. Одно слово.
Раскалившаяся ручка турки обжигает руки, но мне плевать. Драко просил ромашку, знаю и помню, как и понимаю, что это был предлог от меня избавиться. Потому обойдется профессор Малфой без заваренной травы. Сделаю ему кофе. Хороший, настоящий кофе, а не ту бурду, что он пьет во время школьных обедов. И виски туда. Побольше. Кажется, такой кофе называется ирландским? Не важно. Себе я просто налью виски. Мне многое нужно ему сказать, но трезвым я на это никогда не решусь.
Я помню тот злополучный день, будто он был вчера. Обычная среда, пасмурное сентябрьское утро плавно перешло в не менее пасмурный день. На обед, как и обычно, ко мне в учительскую пришел Ал. Парень он всегда был спокойный, тихий и вежливый, потому никто из учителей не возражал, как и наш директор. Мистер Уизли, кстати говоря, сам по себе был мужчиной с неиссякаемым запасом доброты и понимания.
Мы с ним знакомы были уже давно: учился в одной школе с его сыновьями, всеми пятью. Те, правда, различались по годам и оттенкам рыжего: желтый, как одуванчик, Чарли вскоре после знакомства со мной выпустился и ушел в тренеры по верховой езде; янтарно-золотистый Билл сразу после учебы поступил в академию ФБР; Фреду и Джорджу и друг с другом было неплохо, потому с остальными близнецы с огненно-рыжими гривами не особо общались, а вот Рон был таким же, как я – человеком действия и грубой силы. После инцидента с Джинни, правда, наши пути разошлись: он забрал сестру, и вместе они уехали в Америку, к своей матери: парень – доучиваться и строить карьеру, Джинни – доучиваться и искать перспективного мужа. И только Артур, отец всего этого рыжего разнообразия, искренне сожалел о произошедшем шесть лет назад. Зная, что мне идти работать особенно некуда, он пригласил нас вместе с сыном к себе в школу, обещая помочь устроиться и Алу, и мне. Собственно, он слово свое сдержал, как и согласился на единственное мое условие: быть с внуком можно, говорить, что он его внук – нельзя. Незачем парню было знать о своем происхождении всей правды, и пусть это было несколько эгоистично, но я до сих пор считаю, что так лучше. Я всегда сам справлялся с его воспитанием и обеспечивал его всем необходимым, начиная от материального и заканчивая духовным. И так будет всегда.
Но что-то я не о том. Та среда на первый взгляд не отличалась от остальных: Ал тихо сидел за столом в углу, попивая кофе из термоса и читая учебник по физике, по которой никак не могли найти преподавателя, а я заполнял очередной журнал. Вокруг стоял не раздражающий уже привыкшее сознание гул пары десятков голосов, и витали сыроватый запах белого чая и аромат лилий, стоящих на окне. Идиллия. Но в один момент идиллия эта треснула и, что обиднее всего, далеко не по швам, а так, что не сшить, не склеить, не спаять.
– Коллеги! – звучный голос и румянец на лице шатена с заметной рыжетцой. Артур Уизли. – Отличная новость! Мы, наконец, нашли преподавателя физики и химии. Прошу любить и жаловать, профессор Драко Люциус Малфой, – сделав жест рукой так, будто не человека представлял, а объявлял номер в цирке, Артур шагнул в сторону от дверного проема, и в класс зашел Он.
Я тогда подумал, что неспроста день был таким серым и туманным: Солнце, видимо, само решило спрятаться, чтобы ненароком не обжечь фарфор этой кожи. Та, без каких-либо преувеличений, будто светилась изнутри аристократичной белизной.
Судорожно проглотив вставший в горле глоток кофе, пытался подобрать к Нему слова.
Подвижные, даже на вид мягкие волосы до середины шеи, собранные в небольшой хвостик: ангельский, арктический цвет.
Длинные пальцы, синие венки под тонкой, почти прозрачной кожей ладоней, ажурный серебряный браслет в виде змеи на тонком запястье: невероятная, неземная изящность.
Холодный и слегка пренебрежительный взгляд, в тонкую полоску сжатые губы: стойкий, самодостаточный жест.
Серый удлиненный плащ, сейчас распахнутый, белокипенная рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами, черные строгие брюки, сидящие как влитые на длинных стройных ногах, блестящие чистотой туфли, – он весь был как герой какого-то дамского романа.
Исключительный.
Изумительный.
Идеальный.
Именно в тот момент я понял, что скажу в очередной раз, когда гостящий у Мионы Виктор спросит, не имею ли я на нее планов: я, с вероятностью, стремящейся к бесконечности, был «по мальчикам». Как оказалось.
Одно мгновение. Один Драко Малфой.
И эта мысль не напугала меня, как должна была напугать обычного мужика с десятилетним сыном. Напротив, стало как-то свободнее, как будто на груди всю жизнь стоял медведь, а теперь вдруг шагнул прочь. Давно следовало бы перестать убеждать себя, что с девушками не складывается исключительно потому, что тех отпугивал уже взрослый сын. Нет, правда была куда проще: я просто не пытался их удержать, потому что истинно не хотел никого из них рядом.
Что меня действительно напугало, так это взгляд этих необыкновенных глаз цвета плывущих за окном грозовых облаков. Малфой… нет, Драко, теперь и навсегда только Драко, внимательно, с легким прищуром смотрел прямо на меня, не слушая щебетания директора. Я готов был поклясться, что выражение лица у меня тогда было наидебильнейшее, но поделать с собой ничего не мог – просто смотрел в ответ, спасибо хоть челюсть не ронял в немом восхищении. Драко тогда едва заметно улыбнулся и протянул мне руку.
– Малфой. Драко Малфой, – и голос такой… мужской. Пьянящий, терпкий. Голос может быть терпким? Может, определенно.
А я все продолжал пялиться на это холодное на вид божество и не мог оторвать глаз. А затем кто-то коснулся моей руки. Хотя, что значит «кто-то». Я прекрасно знал эту руку. Изучил вдоль и поперек за десять лет.
– Пап, это наш новый учитель?
Как в замедленной съемке я наблюдал, как расширились глаза напротив, как их обладатель вздрогнул и поспешно одернул руку, пряча ту в кармане брюк.
– Да, Альбус, это он, – единственное, на что меня хватило.
Я ощутимо напрягся: тонкие губы изогнулись в какой-то гадкой усмешке, нос сморщился, будто в презрении, а взгляд… Взгляд горел, прожигал насквозь своим льдом. И я мог бы все это стоически вытерпеть, но взгляд был обращен не на меня, а на Ала. Уж кого-кого, а сына я в обиду не дам.
– Средняя школа, я так полагаю? – спросил Драко, выгибая бровь и кивая на учебник, а у меня от одной этой брови ноги чуть не подкосились. – У меня как раз первый урок с вами. И я не учитель, я профессор, – поправил Альбуса, коротко стреляя взглядом на настенные часы. – Урок скоро начинается, так что предлагаю идти в класс. Покажешь, где он?
Ал осторожно кивнул и посмотрел на меня.
– Будь осторожен, сынок. Я тебя люблю, – да, у нас был ритуал. А у кого его нет?
И я очень надеялся в тот момент, что тихое фырканье мне послышалось. Но Драко так ничего и не сказал, просто взмахнул полами длинного, как какая-то мантия из сказок, плаща, и вышел прочь из учительской. А я все смотрел вслед за летящим ангелом и идущим возле него собственным сыном, и завидовал в тот момент Альбусу, как никому и никогда до этого не завидовал.
А вечером тишину гостиной, где я избавлял от тленности бытия бутылку слишком давно стоящего виски, разорвал счастливый детский вопль «Папа, ты не поверишь, что сегодня было!».
Как оказалось, ангел ко всему остальному был еще и талантливым педагогом и безбожно умным мужчиной. Последнее я понял, правда, не сразу, а через полгода восторженных рассказов Ала за ужином или обедом. Сам Драко в учительской на обед не появлялся, и именно тогда я узнал, что живет он в самой школе. Сказать, что я удивился – ничего не сказать. Откровенно поговорив с Артуром, выяснил, что тот ради того, чтобы стать учителем, ушел из дома, что поступил без какого-либо блата высокопоставленного отца и влиятельной матери, что блестяще учился по двум профилям сразу, что жить ему было негде, и директор позволил Драко поселиться на чердаке. И, казалось бы, влюбиться еще сильнее было невозможно, но невозможность никогда не была для меня причиной остановиться.
А потом Драко начал углубленно заниматься с Альбусом, и я понял, что попал.
Я часто стал видеть их вдвоем в коридорах, где они что-то живо обсуждали. Иногда, когда физика у сына была последним уроком, и я тоже был свободен, то заходил за ним в кабинет и видел их двоих смеющимися. Но этот презрительный, злой взгляд в мою сторону, эти поджатые губы, которые так хотелось в тот же момент припечатать, разгладить своими… А уж сколько я ночей провел в жарком безумии – сложно представить. Одно то, что из-за паршивой звукоизоляции мне пришлось уйти на другой от Ала этаж, говорило о многом.
Я и сам понимал, что не особо социализированный человек, – некоторые бывали «одной ногой в могиле», а я полжизни был «одной ногой в детдоме», что накладывало свой отпечаток. Гермиона тоже не упускала возможности намекнуть, что мое эмоциональное состояние как одноколесный велосипед – кто попытается проехаться, будет долго балансировать на грани, но, в конце концов, с большой вероятностью грохнется, больно ударившись оземь. Но я искренне недоумевал, чем вызвано такое ко мне отношение. Или он что-то понял по моему лицу? Альбус тоже время от времени смотрел на меня так, будто о чем-то подозревал.
Видит бог, я пытался подружиться. Как умел – пытался.
После пары шепотков, показательно всех предупредил, что смеяться над Драко по поводу его условий проживания не стоит, нечаянно разбив вазу. На полке, что висела на уровне их глаз. Ногой. Все прониклись и держат нейтралитет уже как третий год, считая меня защитником «сирых и убогих».
Стоически выдерживал его острый язык и будто выплевываемое в лицо «Поттер». Даже радовался такому проявлению эмоций, ведь это означало, что я пробился сквозь маску «ледяного принца», как его окрестили в школе.
Но как же я хотел, чтобы он и со мной был настоящими. Чтобы и мне улыбался, смеялся, что-то рассказывал и показывал. Чтобы его глаза горели, смотря на меня.
Я влюблялся в него все сильнее изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год, узнавая Драко ближе благодаря Альбусу. Любил, люблю и вряд ли когда-нибудь смогу выбросить его из головы.
Радовался ли я, что чердак школы сгорел в этом чертовом пожаре? Да. Ужасный ли я после этого человек? О, дважды да. Но Драко, мой Драко, теперь был рядом, говорил со мной, улыбался мне. Вел себя, правда, несколько странно, но кто знает, как бы я себя вел в подобной ситуации?
Хотя, кому бы говорить про странность? Я только что поцеловал его лодыжку. Просто не смог сдержать себя в руках и поцеловал. Чертову. Восхитительную. Лодыжку. И да, черт побери, тысячу раз да, я поцеловал бы ее еще раз, да и не только ее, но это конец. Мы даже подружиться не успели, как я все разрушил.
Потерял, не успев обрести. Забавно.
Но на свете есть причина, по которой стоит засунуть свои чувства себе же в глотку, пойти и извиниться. Объясниться. И имя этой причине – Альбус Северус Поттер.
– Папа, вы ногу не перемотали, – кстати об Альбусе. Видимо, он уже закончил с Драко. Черт, слишком быстро, я еще не готов. – Это кофе? На ночь? – любопытный мальчишка, никогда не мог пройти мимо кухни, когда на ней кто-то был.
– Он самый. Решил задачу?
– Профессор пьет без сахара, но вприкуску с яблоком. Спокойной ночи, – вместо ответа, и звук быстрых шагов по деревянной лестнице.
Хотел бы я сам узнать, какой кофе пьет Драко, но, видимо, единственное, что я от него узнаю, это насколько сильный у него удар.
Ладно уж, перед смертью не надышишься, верно? Верно. Потому складываю на поднос бинты с мазью и чашки с напитками, коротко вздыхаю и смело толкаю дверь гостиной.
========== 8 ==========
После яркой кухни полумрак гостиной, единственным освещением которой был камин, неожиданно расслаблял. Гарри судорожно выдохнул и медленно подошел к дивану, возле которого стоял заблаговременно отодвинутый Альбусом кофейный столик. Стальной поднос коротко звякнул о стекло, и Драко, сидящий до этого без движения и смотрящий исключительно на потрескивающий огонь, вздрогнул, оборачиваясь.
Серые глаза часто мигали и избегали изучающего и настороженного взгляда зеленых. После минутной немой сцены, Драко судорожно вздохнул.
– Гарри, я…
Гарри смотрел на слегка подрагивающие губы, на тонкие и такие до дрожи любимые пальцы, сжимающие плед, на вздымающуюся от тяжелого дыхания грудь.
– Молчи, – резко выдохнул он, перебивая Драко. Поднял с подноса свою чашку с виски и осушил ее одним глотком, даже не поморщившись. – Молчи и слушай, – добавил он уже мягче, медленно подходя к дивану и осторожно опускаясь на пол, на свое прошлое место. – Кофе? – тихо спросил он, кивая на чашку. – Только он с виски, не знаю, пьешь ли ты такой.
– Пью, – на грани слышимости ответил Драко. – Спасибо.
– Мне нужно перемотать тебе ногу, – продолжал вещать Гарри, по-прежнему не поднимая взгляда Драко. – Если ты не против, конечно.
С дивана послышался судорожный вздох, а затем Драко аккуратно вытянул перед собой ноги, предпочитая ответам действия.
То, что Гарри нервничал, было видно по рваным, каким-то бестолковым движениям рук и тихому бормотанию себе под нос. Но травмированную стопу теплые ладони подхватили осторожно, будто та была, по меньшей мере, из хрусталя.
– Прости меня, – тихо выдохнул он, быстро стреляя взглядом на Драко, и прикасаясь холодными от геля пальцами к горячей коже лодыжки. – Я не знаю, что… – Гарри запнулся и порывисто зажмурился, мысленно дав себе подзатыльник. – Нет, знаешь, я не буду говорить что-то вроде «что же это на меня нашло», «это был эксперимент», «рассудок помутился», – неожиданно, в первую очередь для самого себя, смело заговорил Гарри, начиная массировать потревоженный сустав. – Потому что это было бы ложью. Я хотел этого, – пальцы на мгновение замерли, а сам он тряхнул головой. – Точнее, хотел я иного, а это… – Гарри снова запнулся, и свободной рукой взъерошил свои волосы. – Это сложнее, чем я думал, – наконец, сказал он, вымученно улыбнувшись. Нежная кожа под руками вовсе не помогала сосредотачиваться на словах и взять себя в руки, а ее запах, смешиваясь с тяжелым запахом кофе и горящих поленьев, и вовсе дурманил разум не хуже первоклассного виски.
– Гар… – снова попытался Драко, но единственное, на что наткнулся, это на острый быстрый взгляд, призывающий к тишине, и поддался ему, вздыхая и отпивая напиток, от которого легкая волна согревающего тепла пронеслась по всему телу, оседая на кончиках пальцев.
– Я понимаю, что разрушил еще не начавшуюся толком дружбу, – продолжил Гарри, начиная осторожно перематывать ногу от самых пальцев смоченным в чем-то бинтом. – Ты можешь ненавидеть меня, я это пойму…
– Гарри, – если бы Гарри поднял взгляд, то видел бы, как трясутся бледные руки вместе с уже пустой чашечкой.
– …но, прошу, не отталкивай Альбуса. Он ни в чем не виноват, ведь так? – бинт ложился ровными слоями, туго стягивая стопу, а Гарри и рад был возможности не смотреть в такие близкие и далекие одновременно любимые глаза. – Ты для него стал кем-то настолько особенным, что я даже не возьмусь сравнивать, – снова улыбнувшись, он потянулся за другим, чистым бинтом, что должен был лечь сверху того, что был в специальном настое. А затем можно было браться и за эластичный, наложить повязку на саму лодыжку. – Можешь меня ударить, отравить, или еще что, не знаю, – тихо сказал он, выверенным движением отмеряя бинт. – Но Ал…
– Гарри, – шепот на грани слышимости, наконец, привлек внимание его, судорожно выдохнувшего и переставшего бормотать что-то себе под нос. Прочистив горло, Драко продолжил, так и не дождавшись взгляда собеседника. – Ты так долго с ногой возишься, как будто снова целовать ее вздумал.
В любом другом случае это прозвучало бы зло, хлестко, будто Драко хотел задеть, унизить и причинить как можно больше боли. Но дрожь в слегка истеричном голосе заставили Гарри пропустить подтекст фразы мимо ушей и поднять на Драко взгляд.
Широко распахнутые серебристые глаза метались из угла в угол, смотря куда угодно, но не на Гарри. Пальцы сложенных на груди рук до побелевших костяшек впивались в собственные предплечья, но даже это не умаляло их дрожи. Дыхание было рваным: глубокие судорожные вздохи чередовались с серией коротких, каких-то надтреснутых, будто делались они из последних сил. Даже в полумраке гостиной были видны хаотично выступившие на шее и лице пятна румянца.
И Гарри был пьян. Не виски вовсе, нет, – его в чашке было ничтожно мало. Возможно, какому-нибудь юнцу этого и было достаточно, но не взрослому, здоровому и тренированному Гарри. Он был пьян своей любовью. Запахом фарфоровой кожи вперемешку с ментоловой мазью в непосредственной близости от его лица, толпами мурашек, пробегающих по ней же. Бликами огня, танцующими на блестящих белоснежных волосах, пряди которых то и дело заправляли за уши длинные пальцы. Пьянел от гордо расправленных плеч и изящно изогнутых ключиц, сходил с ума от ярко очерченного кадыка, плавно двигающегося при каждом проглатывании скопившейся слюны, терял рассудок от тяжело вздымающейся груди.
