Текст книги "Меня зовут Сэм (СИ)"

Автор книги: LuckyLuke

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Меня зовут Сэм. Вернее, звали – в последней жизни, проведённой на земле. Да, меня звали Сэм. Это было чудное имя, особенно для такого простого дворового кота, как я.

Это было в моей предпоследней жизни. Восемь раз я уходил по радуге. Восемь раз оказывался здесь, в этом месте, куда рано или поздно попадают все коты.

И сейчас я стою перед тяжёлым выбором. Хотя, сказать по правде, выбор уже сделан, и в данный момент я просто уговариваю сам себя, что поступать нелогично – это нормально. Идти на поводу у чувств – естественно. И вообще, я – кот, и мне можно всё.

Мы все однажды встречаем своего Человека. Того, к кому привязываемся всеми фибрами души. И уже после этого не возвращаемся с радуги туда, в мир живых, а остаёмся ждать здесь. Ждём до тех пор, пока Он, наш Человек, не приходит за нами и не забирает с собой навсегда.

Почему? Всё очень просто: встретить Человека можно лишь однажды, а воспоминания из прошлых жизней стираются, когда спускаешься с радуги. Нет ничего страшней, чем забыть того, кого любишь. Это почти так же страшно, как то, что он никогда не узнает тебя в новой жизни…

Я расскажу вам свою историю, и тогда вы, возможно, поймёте, как непросто даётся мне это – принять свой собственный выбор.

Я не знаю никого, кто бы возвращался, уже встретив Человека. Здесь, по эту сторону радуги, лишь те, кто уже Его нашёл и ждёт, когда Он придёт насовсем, или те, кто ещё не встретил, но готов к новой жизни, чтобы искать. Я нашёл. И всё же я возвращаюсь.

С самого начала, с самой первой жизни мне не везло. Говорят, в этом виноват цвет моей шерсти. Про чёрных котов испокон веков складывают легенды, приписывают нам магические силы и прочую ерунду. Но мы не отличаемся от рыжих, серых, пятнистых и полосатых. Разве что в темноте нас хуже видно…

Мою первую жизнь я начал в старой коробке. Нас просто выкинули на обочину проезжей части. Вместе с мамой. Почти все мои сёстры и братья умерли в тот же день, мама пережила их всего на пару недель. Остались только мы с братом. Он был крепче, сильнее, отважней, и именно он помог мне выжить. Мы вместе учились ловить мышей в подворотне, убегать от злых человеческих детёнышей с палками и камнями, прятаться от собак. Нам пришлось научиться жить в этом совсем неприветливом мире. Иногда на нашем пути встречались и добрые люди…

Уже тогда мы знали, что цель всей нашей жизни – найти своего Человека. Мы искали каждый день, заглядывая в глаза прохожих, ждали, что встретим Его случайно. Искали сознательно, рискуя, подходили к тем, кто казался менее опасным, чем остальные.

Найти пропитание и убежать от огромного пса – это не самое сложное в жизни бродячего кота. Самое сложное – не ошибиться в человеке. Иногда за личиной доброго и отзывчивого прохожего скрывается живодёр. Мой брат ошибся лишь однажды. Этого оказалось достаточно.

Нет, мы не боимся умирать. Мы боимся умирать, не встретив того, кого искали. Ведь там, за радугой, нас ожидает вечность одиночества…

Больше я не видел своего брата. И мне пришлось выживать одному. Это было сложнее, чем я думал. В одиночку было сложнее ловить мышей, сложнее найти место для ночлега и – самое главное – холодно. Я не пережил первую зиму…

В следующий раз мне повезло немного больше: я родился на ферме. Хозяин не сильно меня любил: гонял, кричал и топал ногами. Но, по меньшей мере, у меня был дом. Странный, но единственный, который я знал на тот момент. Мне можно было спать на сеновале, под крышей. Да и мышей там было много. А иногда мне даже давали молока: тёплого, парного. Оно напоминало мне что-то далёкое и давно забытое, светлое, родное. Хотя после него я часто болел… Ту жизнь можно назвать почти счастливой. Правда, прожил я недолго, всего пару зим, и однажды по неосторожности съел отравленную крысу…

Потом было ещё одно возвращение с радуги, и та жизнь казалась мне райской. Поначалу… Я жил в огромном доме, где меня любили. Я так думал. Меня расчёсывали и мыли ужасным вонючим мылом, уверяя, что это хорошо для моей шерсти. Я даже почти не сопротивлялся: для приличия немного шипел и супился. После таких водных процедур меня куда-то везли. Поездки в машине я не любил, как и сами эти странные встречи: там собиралось огромное множество людей и других котов, таких же – в клетках. На нас пялились, глазели, пытались тыкать пальцами. Было очень шумно и ярко. Очень хотелось вырваться из клетки и убежать. Или, на худой конец, забиться в угол и забыться. Именно так я и делал. Терпеть такие показательные выступления приходилось не часто, но после них мне давали вкусно поесть, разрешали лежать на мягкой подушке и даже чесали за ухом. В общем, жизнь казалась мне почти идеальной.

А потом я заболел… Сначала начал болеть живот, словно там что-то мешало, и я пытался выплюнуть этот ком. Но хозяйке не нравилось, что на её ковре стали появляться пятна. Хотя я вовсе не разделял её восторга от этого пылесборника, в котором постоянно зацеплялись мои стриженые когти. Когда же до хозяйки наконец-то дошло, что я не «тупое животное», а мне что-то мешает, меня повезли к ветеринару. Страшный! Страшный человек! Он колол меня какими-то острыми предметами, срезал шерсть с лапы и живота, а потом что-то рассказал моим хозяевам… В тот же день я оказался в приюте.

Приют оказался не таким уж ужасным местом, как я себе его представлял. Это я понял в следующей жизни. Там я оказался ещё котёнком, и хотя мне говорили, что меня скоро заберут, потому что я совсем маленький и у меня хорошие шансы, но никто так и не пришёл. Там меня хорошо кормили: не так часто, как в богатом доме, но чаще, чем на улице. Единственное, что было плохо, так это жить взаперти. Как искать своего Человека, когда тебя закрыли в четырёх стенах? Для этого нужно в большой мир…

Впрочем, там я оказался в одной из следующих жизней. Я жил на улице. Жил в доме с огромным количеством человеческих детёнышей, где меня таскали за хвост и отрезали усы. Жил в доме у чокнутой старухи: нас было много, и она постоянно путала имена, забывала, кого уже кормила, а кого нет.

Когда я спустился с радуги в восьмой раз, то снова оказался на улице. Но теперь я был уже учёный, знал, как выживать в этом мире. Признаться, я ещё лелеял надежду встретить своего Человека. И однажды это случилось…

Она подошла ко мне на улице. Сама. Я сидел на скамейке, греясь в лучах весеннего солнца и зализывая раны от недавнего сражения с другим котом за территорию. Сначала я напугался, хотел по привычке убежать, но… почувствовал её запах. Она пахла парным молоком и горячим хлебом. И Она улыбалась. Не так, как улыбаются те, кто собирается дёрнуть тебя за хвост. И не так, как улыбаются те, кто хочет заманить тебя в живодёрню. От Её улыбки веяло теплом.

Она забрала меня к себе в маленький, старый домик с покосившимися ставнями на окраине города. В нём было уютно и светло. Я сразу почувствовал себя дома. Я нашёл своего Человека. Свою Женщину.

Она промыла мне ухо и рваную рану на шее – я старался не шипеть от боли, потом накормила сметаной и долго, долго и мягко гладила по шёрстке. Я был счастлив. Первый раз за все свои восемь жизней я был счастлив.

А потом пришёл Он. Он тоже жил там и приходил в этот дом – наш дом – каждый вечер. От него постоянно пахло чем-то кислым и резким. Он разговаривал очень громко, заплетаясь в словах, а иногда орал так, что мне приходилось прятаться под кровать.

Меня он не любил и постоянно требовал, чтобы Она выгнала «бесполезное животное» на улицу. Она не выгоняла. Я знал, что она никогда этого не сделает.

Чтобы не сердить Его, я старался не показываться Ему на глаза: прятался под кровать, сидел там, пока не станет совсем темно, и только тогда выходил во двор. Там у меня было своё место, где я мог ночевать. Конечно, там было не так уютно, как в доме, но это было неважно.

Однажды утром, когда Он ушёл из дома, я вернулся и увидел, как она плачет… Они постоянно ссорились, а в тот день он первый раз её ударил. Я много раз видел, как дерутся коты – за территорию, за кошек. Видел, как кошки дерутся, защищая своих котят. Видел, как мои сородичи дерутся с собаками, если не удавалось удрать. Но ещё никогда не приходилось мне видеть, как дерутся люди…

Она проплакала почти весь день. Я всё время сидел рядом, иногда Она брала меня на руки, обнимала, крепко прижимая к себе, и вытирала слёзы о мою шерсть. Я не люблю, когда меня тискают, но это было единственное, что я мог сделать для Неё тогда.

Такие дни стали повторяться. Проходил месяц за месяцем, и Их ссоры становились всё чаще. Всё громче. И всё более жестокими… Однажды я услышал крики, и, не дожидаясь, как обычно, пока Он уйдёт из дома, я протиснулся в приоткрытую дверь. Оказался в комнате я ровно в тот момент, когда Он замахнулся, подняв руку над Её головой.

Конечно, я прекрасно знал, что меньше его во много раз и в прямой схватке у меня нет ни единого шанса, но что-то перевернулось внутри меня: я вспомнил все те дни, когда Она плакала, Её красные от слёз глаза, дрожащий голос… Прокусить человеческую кожу оказалось гораздо проще, чем я предполагал. Я вцепился в Его руку клыками и что есть мочи рвал когтями. Человеческая кровь оказалась солёной и противной на вкус. Он кричал ещё громче обычного, пытаясь отодрать меня от себя, но я лишь сильнее хватался за уже разодранный в клочья рукав.

А потом всё резко исчезло. Я обо что-то стукнулся. Обо что-то твёрдое и холодное. Перед глазами потемнело, во рту собралась горечь, и…

Так я оказался здесь, за радугой, в этот раз.

Я бы мог остаться здесь и ждать её прихода. Она обязательно придёт за мной. Так всегда бывает с тем, кого мы называем своим Человеком. Иначе быть не может. Я мог бы сидеть на этой зелёной поляне, смотреть за бабочками или даже ловить их, а потом уйти вместе с ней туда, куда уходят все люди.

Но я не могу. Я должен вернуться. На свой страх и риск. Я знаю, что на время новой – последней – жизни забуду всё. И знаю, что, даже если каким-то чудом мне удастся найти Её, Она не узнает меня… Люди говорят, что у нас девять жизней, но сами не верят в это. Не всерьёз. Не на самом деле.

Она не узнает меня. Я не буду знать о ней. И всё же я возвращаюсь. Я просто не могу поступить иначе…

Кто говорит, что умирать больно, просто не помнит, как больно рождаться заново. Я осознал это в полной мере, только родившись в девятый раз. Поселился я на портовой улице с другими котами. Здесь было уютно. Тепло. И совсем недалеко находилась городская мусорка, где практически в любую погоду можно было найти что-то съедобное. В крайнем случае, мышей – они тут кишмя кишели.

Мои дни проходили один за другим. Как и все, я пытался найти своего Человека…

Но что-то всё время шло не так. Нет, не найти Человека – не редкость, за радугой много таких сирот. Но меня не покидало ощущение того, что я должен что-то сделать. Что-то очень важное.

Я долго пытался понять, что именно, и иногда мне казалось, что я близок к решению: что-то мелькало в голове, какие-то мысли, какие-то чувства… Но много думать не было времени: мы должны были выживать. Нас постоянно гоняли из порта. Конечно, людям с сетями не нравилось, что мы воруем их рыбу. Но она намного вкуснее, чем объедки с мусорной кучи. И питательней: после неё можно целые сутки не есть.

Мои сородичи относились ко мне с уважением. То ли потому, что я был старше и крупней, то ли оттого, что сказывался опыт предыдущих лет и жизней… Да, я знал, как найти еду, как спрятаться от непогоды… И как-то само собой вышло, что я стал предводителем. С того дня меня всё меньше мучали сомнения: меня словно поставили на место, где я должен был быть. Стало спокойно. И легко.

У меня появилась миссия, и она занимала все мои мысли. Но вместе с ответственностью пришли и проблемы: теперь я должен был защищать не только себя, но и свою стаю.

Всё изменилось в один день. Мы были в порту, на рынке. Кто-то выкрикнул боевой клич, и я ещё не успел понять, что это было на этот раз – машина живодёров или соседская стая котов, как почувствовал запах… такой родной, знакомый запах парного молока и горячего хлеба.

На одну секунду перед глазами всё поплыло, поблёкло, превращаясь в чёрно-белую массу. И я вдруг вспомнил… Вспомнил эти тёплые руки, ласковый голос, нежные глаза. Вспомнил Её – мою Женщину.

Уже в следующий момент я снова был на лапах и в бою. На этот раз мы дрались с людьми. Дрались… Скорее, спасались: нас ловили сачками – огромными сетями, похожими на те, что использовались для ловли рыбы. Мы сами стали добычей… Кто-то дал дёру, кто-то прятался, а я видел, как Мелкого из нашей стаи поймали в сачок. Он был ещё почти котёнок, едва научился охотиться сам, и вот его поймали. Я не мог оставить этого так – и, снова понимая, что у меня нет шансов против большого человека, я кинулся на него.

Он что-то кричал, кажется, ругался. А я кусал, рвал когтями, рычал что было сил. Меня схватили за шкирку, больно потянув за шерсть. Но я вывернулся, с новой силой вцепившись в волосатую руку. Сачок упал на землю, Мелкий заскулил, но тут же вскочил на лапы и, не без труда вывернувшись из сетки, бросился наутёк. Теперь была моя очередь…

И мне это удалось: полоснув обломками когтей по держащей меня руке, я зашипел, с внезапно прилившими в лапы силами дёрнулся и… оказался на свободе. Человек что-то кричал, и если бы я слушал его или обратил внимание на машину «живодёров», то понял бы, что сражаться с ними нам не стоило. На заднем стекле была надпись «Приют домашних животных»…

Но я был напуган и зол. И ещё больше – растерян. В носу всё ещё стоял тот запах. Запах, который я искал, сам не осознавая, что ищу.

Лишь оказавшись в ближайшей подворотне, я, поскальзываясь на мокрой мостовой, забился под забор и замер. Нужно было отдышаться, прийти в себя и почувствовать. Я был ранен: потерял несколько когтей, порвал ухо, зацепившись за острый край сачка, и… кажется, сломал ребро. Всё это меня занимало мало, куда больше я боялся потерять запах – единственное важное для меня в этой жизни.

До вечера я сидел в своей засаде и, лишь когда стемнело, решился выйти. На переднюю лапу наступать я не мог – было чертовски больно. К тому же, как выяснилось, был повреждён глаз: он начал слезиться, отчего передвигаться по тёмным улицам стало ещё сложней. И я успел испугаться, что от боли не смогу найти нужный мне запах. Но переживания были напрасны.

Запах был таким сильным, что не почувствовать его было просто невозможно… Я шёл как заворожённый по пути, которым он вёл меня. Хромая и иногда падая на холодные камни, я вышел на окраину города. Какая-то дюжина миль разделяла меня с той, кого я искал столько лет.

Дом выглядел более старым, чем я его помнил, но в утреннем свете казался таким родным, как никогда прежде. Рядом с дверью всё ещё стояла скамейка, на которой я спал по ночам, когда приходил Он.

Мне стоило больших усилий забраться на подоконник. В доме было темно… Лишь первые солнечные лучи освещали спальню. И я увидел Её… Она спала на всё той же кровати, подложив под щёку сложенные вместе ладошки. Так же улыбалась во сне. И лишь на её голове было чуть больше серых волос, чем раньше.

Тёплое, нежное чувство наполнило мою кошачью грудь. Я не знал, что это, но… Мне показалось, что, будь я человеком, я бы заплакал. И слёзы катились бы по моим щекам, как когда-то по Её. Пусть я был всего лишь котом, но каждый кот становится всесильным, когда встречает своего Человека.

Я смотрел на неё долго… Пока боль и усталость не стали побеждать. И я сдался: спустился вниз, лёг на старую подушку на скамейке, где спал столько раз прежде, и уснул.

Мне снилась радуга…

Тёплые, нежные руки гладили мою шерсть. Я проснулся резко, как от толчка. Инстинкт бежать был сильным. Просто огромным, но запах был сильней. Лишь вздохнув один раз, я снова расслабился. Если бы я был человеком… я бы улыбался. От попытки урчать всё тело пронзило болью, и я издал странный звук, похожий на шипенье и крик одновременно.

– Спокойней, милый, – произнёс такой родной голос. – Всё будет хорошо. Мы вылечим тебя, ты снова будешь как новенький.

Я смотрел на Неё и не верил своему счастью. Я нашёл Её, и Она держала меня на своих коленях, гладила и успокаивала. Я чувствовал её запах. Её и свой. В этом доме больше не пахло никем.

Его больше не было… Не знаю, говорило ли о чём-то фото в черной рамке на стене или отсутствие Его вещей, но я точно знал, что Он ушёл и не вернётся больше никогда. Здесь были только мы вдвоем: я и Она. Мой собственный Человек.

Она принесла мне тёплого молока и сметаны, предлагая выбрать самому. Я был голоден, очень голоден. Но куда больше мне нужно было другое, и, уткнувшись в тёплую руку, я заурчал. Мягкая ладошка гладила мою спину, и я почти забылся, когда нежный голос произнёс:

– Я так долго тебя ждала, Сэмми.