Текст книги "Мой капитан (СИ)"

Автор книги: Lonescream

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Из огня да в полымя

Такую внешность, как у него, люди называют «типично вятской». Пепельно-русые волосы, почти мышиного оттенка, торчали в разные стороны и были достаточно грязными. Маленький рост и серые глаза также не добавляли шарма. Его бы это ужасно раздражало, если бы он не успел привыкнуть к ним за свои девятнадцать лет.

А сейчас, идя по пустому переулку Петербурга поздно ночью, он даже порадовался, что обладал, наверное, самой неприметной внешностью во всей северной столице России. Ибо бояться там было чего.

Этот вечер не был обычным, не был похож на многие другие до него, и не закончился, как правило, тихим времяпрепровождением в крохотной общажной комнатушке после многочасового лекционного бреда. Все изменил один лишь звонок.

Учиться Тим не любил, и если книги он еще как-то брал в руки, то учебники были для него прекрасным средством от бессонницы. Но бороться с этим приходилось – мизерная стипендия в пару тысяч рублей служила ему хорошую службу. Одно время Тимур даже пытался подрабатывать – то официантом в кафе, то курьером, то разносчиком японской кухни, но каждый раз не везло, и временный заработок накрывался медным тазом.

В Петербурге Тимур оказался не случайно. Будучи родом из богом забытого городка под названием Белая Холуница, парень всегда мечтал выбраться в какой-нибудь крупный город, поэтому к поступлению в питерский техникум готовился днями и ночами.

Но успешная сдача вступительных – это еще не все, и средства на жизнь были крайне необходимы. Поэтому Тимур и сорвался этим поздним вечером из общежития, потому что знакомые обещали подогнать парню неплохую работенку на пару часов.

Он знал только примерное расположение огромного продуктового супермаркета, возле которого требовалось за ночь разгрузить несколько фур с товаром. Но улицы были ему малознакомы, поэтому, сам не зная как, он нечаянно завернул с них в совершенно безлюдный переулок. Там было темно и как-то жутковато. Тиму неожиданно вспомнился сюжет недавно просмотренного триллера, где в точно таком же переулке убивали молодых парней. Он вздрогнул и плотнее закутался в старую поношенную толстовку с вытертым и выгоревшим на солнце рисунком.

Тим не мог предположить, что именно это место славилось в Петербурге то бандитскими сходками, то встречами наркоторговцев, а то и любителей обменять свое тело на деньги.

Но сейчас там было достаточно пусто. И именно в этой тишине на улице, слабо освещенной тускнеющим фонарем, возникла чья-то тень.

– Эй, пацан, подойди сюда, – поманил пальцем Тима огромного роста мужик. Именно мужик – он был неопрятен, грузен и источал отвратительный запах пота и перегара. Парень вздрогнул и стал судорожно соображать, как поступить. Побежать – догонит. Подчиниться – будет глупцом. Стоять на месте – что за бред?

– Что? – осторожно спросил он, начиная медленно пятиться к выходу. Случайный встречный тут же подошел ближе, и расстояние между ними сократилось до метра.

– Мне нравится твоя мордашка, – выдал здоровяк, и Тим еще отчетливее ощутил его запах, с трудом заставляя себя не поморщиться. – Сколько стоишь?

– Нисколько, – твердо произнес он. – Я не по этим делам.

– Значит, даром? – хохотнул пьяный мужчина, грубовато хватая его за задницу и поглаживая. Тим вспыхнул от стыда и злости, попытался рвануться вперед, но его держали крепко. А здоровенная рука, между тем, дотронулась уже и до паха.

– Да пошел ты на хуй! – закричал Тимур. Каким-то чудом извернувшись, он яростно пнул его по ноге, отчего пьянчуга даже отшатнулся и чуть не взвыл от боли.

– Сукин сын! – заревел тот. – Только попробуй убежать от меня!

Но Тимур уже не слушал, резво мчась по пустому переулку со всех ног. Он уже не знал, куда бежит, эти улицы не были ему знакомы.

Все еще опасаясь погони, парень прибавил скорость, то и дело оглядываясь назад. Какое-то время напавший даже преследовал его, но боль в колене, очевидно, вскоре заставила его бросить эту затею, и, ругая всех мальчиков-шлюх Петербурга самыми распоследними словами, он завернул в очередной кабак, чтобы остудить свой пыл горячительными напитками.

Но Тим был испуган настолько, что не заметил, как уже больше получаса за ним никто не гнался. Он здорово удалился от центра города и, сам того не зная, приближался сейчас к невской пристани.

И дальше – по улице Мойка, мимо старинных барских особняков, он бежал что было сил, пытаясь скрыться от одного, самого главного – своего страха.

Впереди замаячила пристань, на которой уже был готов отчалить одинокий паром. Тим знал, что в такие часы паромы не перевозят пассажиров, но какое-то смутное чувство вроде знаменитой женской интуиции подсказало ему, что спрятаться на нем, а то и вовсе оказаться сейчас в другом месте, будет не самой плохой идеей.

Почему эта мысль пришла в его голову – он и сам потом не понимал, но тогда было уже слишком поздно, чтобы о чем-то жалеть.

Ловко запрыгнув на помост, Тимур попытался скрыться за большими тюками со старьем, стоявшими возле борта. Он перевел дух – теперь можно было расслабиться. Едва ли его здесь кто-то обнаружит – это было бы слишком маловероятно. Он ведь такой мелкий и совершенно невзрачный, а эти мешки казались просто огромными. Но насмешливый мужской голос с немного хрипловатыми нотками вывел его из заблуждения.

– Ну, здравствуй, воришка.

Военная тайна

Голос почему-то не слушался, и Тимур только отчаянно замотал головой, будто желая прогнать кошмар. Перед ним склонился, упершись руками в колени, высокий мужчина в капитанской форме. Тим раньше видел такие всего пару раз – когда гулял по набережной. В голосе человека слышался странный акцент, очень легкий, но все же заметный.

Его тело было достаточно хорошо развито, но и качком он не выглядел. Тим мог бы назвать его типичным северянином, если бы не рыжина в светлых коротких волосах и небольшой бородке, которая была чуть длиннее недельной щетины. Цепкий твердый взгляд, волевой подбородок и отличная выправка выдавали в нем человека если не военного, то служившего. Возле глаз собралось несколько мелких морщинок, потому что капитан постоянно щурился. Больше Тим ничего разглядеть и не успел, потому как его тут же схватили за шиворот и потащили с парома вон.

– Пустите, – вскрикнул он как-то жалобно. – Я не хочу назад!

– Бродягам здесь не место, – спокойно ответил капитан.

– Я не бродяга. Я только хотел спрятаться здесь до утра!

– Утром мы уже будем в финском порту, – усмехнулся мужчина, отпуская его. – И если за остальной груз я получу деньги, то что мне взять с тебя?

– Денег у меня нет, – нахмурился Тим. – Но может, я смогу вам помочь в чем-то? Я умею работать. И мне все равно, куда ехать сейчас, лишь бы пока не возвращаться в город.

– Ты смешной парень, – фыркнул капитан. – А разрешение на въезд в страну у тебя есть?

– Виза? – непонимающе поморгал студент.

– Хотя бы, – усмехнулся тот.

– Нет...

– Тогда я не знаю, что с тобой делать, кроме как высадить тебя прямо сейчас.

Мужчина еще раз оглядел его – парень выглядел довольно странно и даже забавно. Пепельно-русые всклокоченные волосы, хмурое грязное лицо с острыми выпирающими скулами, упрямо поджатые тонкие губы, невысокая фигура, облаченная в поношенную одеженку...

– Звать-то тебя как? – тихо спросил он.

– Тимур.

– Это как Тимур Гараев?

– Нет, это как Тимур Родригез, – передразнил его Тим. – Откуда я знаю, почему меня так предки назвали.

– А тебе палец в рот не клади.

– Боитесь, что укушу?

Капитан усмехнулся и покачал головой, а Тим даже почти успокоился во время этого странного разговора, но некоторый страх все еще не отпускал его. Очевидно, мужчина это заметил, потому что, поманив его ближе к себе, бросил между делом:

– Пойдем уже, что ли. Замерзнешь.

Тим все еще стоял на том же месте и недоверчиво хлопал ресницами, а капитан уже почти успел завернуть за угол, направляясь к своей рубке. Опомнившись, парень бросился за ним следом и остановился только у входа.

– Можно?

– Проходи.

Он плотно затворил за собою дверь и привалился к ней всей спиной, с любопытством разглядывая то само помещение, то человека, работавшего тут. В хитроумное устройство для управления паромом он даже не стал вникать, а вот небольшие деревянные модели крейсеров-броненосцев вызвали в нем восхищение.

– Это ваши?

– Мои.

– Коллекционируете?

– Нет, племянник подарил.

– У вас есть племянник?

– Он сын моего брата, а того убили на службе.

– Извините, я не хотел…

– Все в порядке, – улыбнулся капитан. – Это старая история.

Тима не смутило наступившее молчание, в это время он успел спокойно разглядеть каждый уголок рубки, поглазеть вдаль на бескрайнюю водяную гладь и даже немного вздремнуть.

Он проспал не больше получаса, а капитан успел уже не только управиться со всеми делами, но и заварить им по кружке крепкого черного чая.

– Держи, – сунул он обжигающий напиток в руки парню, а того моментально пробила крупная дрожь – до прикосновения к кружке он и не думал, что настолько продрог.

– Спасибо.

– Да не за что. Путь неблизкий – хоть согреешься.

Тим уже подумал, что это молчание будет длиться и дальше, но неожиданно капитан задал ему вопрос.

– А кто ты вообще такой?

– Студент...

– Не местный?

– Ага.

– Заметно.

Тим поперхнулся чаем.

– По чему заметно?

– Речь у тебя... Здесь так не говорят.

– У вас самого акцент! – обиделся Тимур. – Вы будто иностранец.

– Не совсем, – капитан опустился на ступ и с наслаждением затянулся сигаретой. – Наполовину русский, наполовину финн.

– А имя у вас русское или финское? Или это военная тайна?..

– А называй как хочешь, – хохотнул мужчина. – По-русски Петр, по-фински Петро.

Тим всегда терялся в такие моменты, когда с кем-то знакомишься. Говорить банальное "очень приятно" ему казалось глупо, а других мыслей в голове не было.

– Спасибо, что приютили, – наконец, выдал парень, громко и смешно шмыгая носом.

– А что с тобой стряслось-то? От кого бежал?

– Один придурок пьяный пристал... Да неважно. А вы ведь довезете меня потом обратно?

– А ты думал, я тебя там оставлю? – фыркнул капитан, почесывая рыжеватую бородку. – Поспишь на пароме, а к вечеру отправимся назад.

– Я... вам заплачу. Когда заработаю. Правда...

– Не стоит, – махнул рукой Петро. – Авось, паром не развалится от полцентнера лишнего веса!

– Но я все равно...

– Есть будешь? – перебил его капитан.

– Есть? – непонимающе заморгал Тим.

– Ты ведь голодный?

– Голодный...

– Тогда держи.

Он протянул парню кусок черного хлеба и колбасу – больше из съестного в рубке ничего не обнаружилось.

Хлеб был свежий, чуть горьковатый, но очень вкусный. Такие когда-то пекла его мама в те далекие времена, когда еще совсем не болела, и когда они жили даже не в Белой Холунице, а в маленьком деревенском поселке. Мама приговаривала – чтобы хлеб хорошо пропекся, тесто нужно замешивать очень тщательно и ставить в тепло на несколько часов...

– О чем задумался? – вдруг тихо спросил капитан, заметив погрустневший вид своего случайного попутчика.

– О доме.

– А где твой дом?

– Далеко отсюда, – неопределенно сказал Тимур, показывая, что не намерен говорить об этом. Мужчина понял его и лишь потрепал по голове, взъерошив и без того лохматые волосы.

– И мой далеко. В Рованиеми. Знаешь, где это?

– Нет...

– А Лапландию знаешь?

– Конечно, знаю, – улыбнулся Тим, прогоняя грустные мысли окончательно. – Там живет Санта. Настоящий Санта, а не тот, что в нашем Великом Устюге...

– Ага, – улыбнулся Петро. – У меня там мать и младшая сестренка. Давно там не был. Работа и квартира здесь, в Петербурге... И племянник.

– Это тот самый? – вспомнил Тим начало его рассказа.

– Да. Ему всего-то пока семнадцать, совсем еще ребенок, глядишь.

– Я старше всего на два года, получается, я тоже ребенок? – буркнул парень, на что капитан лишь рассмеялся.

– Какой уж ты ребенок! Вон какой самостоятельный. Не побоялся даже на чужой паром без спроса полезть.

Тимур покраснел, бормоча что-то себе под нос и отводя взгляд.

В рубке было тепло. Настолько тепло, что даже немного жарко. Помедлив, он сбросил свою поношенную толстовку, оставшись в одной широкой не по размеру футболке. Своего внешнего вида парень стеснялся всегда. Денег на приличную одежду не было, даже на китайскую – экономить приходилось даже на еде, и ту друзья-товарищи из общаги благополучно таскали в его отсутствие. Поэтому Тим не любил обращать на себя внимание и ужасно комплексовал. Но сейчас, перед капитаном, стыдно не было. То самое чувство вроде внутренней интуиции подсказало Тимуру, что бояться не стоит. Мужчина был добр к нему, даже слишком. Другой на его месте давно бы вышвырнул беднягу с парома прочь, и если не на набережную, то прямиком в Финский залив.

Но Петро был спокоен, рассудителен и охотно слушал его, словно давно не общался ни с кем по душам. Чувствовалось, что капитан был одиночкой по жизни, несмотря на то, что у него было много родных. А еще с ним было надежно. По крайней мере, Тим знал, что ничего страшного с ним на протяжении пути уж точно не случится.

Когда глаза стали совсем слипаться, капитан предложил ему выбрать любую каюту из свободных и переночевать там. Но Тим не ушел далеко. Комнатка, в которой он устроился на ночь, примыкала к рубке капитана, и сквозь сон и тонкую стенку он отчетливо слышал, прежде чем заснуть, как раздаются тихие шорохи, как скрипит деревянный стул, как гулко бьются волны за бортом. А еще он рисовал в своем воображении все сегодняшние события, вспоминал все до мельчайших деталей. Сон, такой желанный еще недавно, почему-то не шел. А он видел перед собой капитана – его широкие плечи, строгое, но доброе лицо с чуть покрасневшей и обветрившейся кожей, его темно-синюю форму с белыми полосками на манжетах, сильные, большие руки с выступающими венами, наверняка с очень грубой кожей на ладонях. Зачем он думал об этих мелочах? Не знал, чем занять себя? Едва ли...

И уже почти под утро, когда Тим, утомленный вконец, забылся сном, он пришел к нему в комнату и встряхнул за плечи, чтобы разбудить.

– Ты кричал. Я думал, что-то стряслось.

– Это просто кошмар. Все в порядке.

– Уверен?

– Да, вполне. Где мы?

– Это Котка. Посмотри в окно.

Тимур так и сделал. Вид раскинувшегося вдалеке финского порта заставил его забыть окончательно о ночном кошмаре, где опять пришлось убегать от огромного пьяного верзилы. На борту было совсем холодно, и Тим быстро продрог до костей. А капитан подошел сзади и набросил что-то на плечи, бережно укутывая в теплую ткань.

– Замерзнешь, – как бы извинился Петро за свой поступок.

Тим оглянулся на него, но мужчины уж и след простыл. Он был занят тем, что пытался завести судно на пристань. А парень все так же смотрел вдаль, бездумно теребя край накинутого пальто отросшими грязными ногтями и вдыхая впитавшийся в него запах.

Котка

Паром пробыл в финском порту целый день. Тимур почти не видел капитана, разбиравшегося с оформлением и выгрузкой привезенного товара. Большую часть времени он провел в одной из дальних кают, где можно было разглядывать часть порта и уходящий за горизонт залив. Тим даже успел составить план, как вернется обратно в общагу. После возвращения в Петербург он решил попробовать проехать на автобусе зайцем, сколько сможет, или же поймать попутку. Парень вздохнул – обратно совсем не хотелось.

Побыв здесь всего несколько часов, он успел проникнуться неким ощущением свободы, оторванности от прежней жизни. С плеч словно сбросили тяжкий груз. А тихая, непримечательная финская гавань напомнила ему о самой Финляндии, которую Тимур всегда мечтал повидать – самобытную, холодную, со своими преданиями и сказками, с северным сиянием и настоящим Сантой.

Ближе к вечеру Петро нашел его спящим на старом кресле у окна. Мужчина не хотел будить парня, но стоило напомнить об отплытии назад. Вдруг ему еще раз захочется посмотреть город?

Он склонился над спящим Тимом и замешкал. Тот сжался, насколько это было можно, подтянув ноги и обхватив их руками. Голова откинулась набок, открывая взгляду худенькую белую шею с чуть выступающим кадыком. Дышал он почти бесшумно, лишь изредка беспокойно вздыхал, ерзал на своем месте и засыпал вновь.

В этот момент капитан ощутил жалость к нему, как и тогда, при первой их встрече. Он же совсем еще молодой, а видно, что приходится ему трудновато. Простой, честный, совсем обычный парень, он был необычен одновременно. Для таких хочется сделать что-то бескорыстно. Таким хочется помогать, даже если они того не просят. Именно поэтому Петро не выгнал его тогда, в тот вечер.

Он уже было дотронулся до плеча Тимура, положив ладонь поверх его футболки, но потрясти не решился, а так и держал ее, ушедший в свои мысли, пока не опомнился и не ушел прочь.

Пройдя в свою рубку, мужчина занялся более важными вещами – нужно было отправляться назад. За делом он не заметил, как пролетело некоторое время, поэтому удивился, увидев в дверях своего заспанного попутчика.

– Можно? – по привычке спросил Тимур, зябко поводя плечами.

– Да. Я думал, ты проспишь дольше.

– Я просто задремал, наверное… Мы давно отплыли?

– Где-то час назад.

– А когда будем в Петербурге?

– К утру. Хочешь домой?

– Я… нет. Наоборот. Мне так понравилось здесь, – сказал Тим и зачем-то смутился.

– Паром или порт?

– Все. Я же никогда не плавал вот так. И никогда не видел моря.

– Это еще не море, – улыбнулся капитан. – А Финский залив.

– Но все равно. Очень красиво.

– Балтийское море еще красивее. Ты должен его когда-нибудь увидеть.

– Хотелось бы.

Но думал Тим в этот момент вовсе не о море. Он думал о том, как непонятна и странна порой бывает воля судьбы. О том, почему так сложилось, что он был вынужден бросить свою семью и переехать в город, где никого не знал и почти не завел друзей, или почему Петро выбрал именно такую работу – бороздить водную гладь от одной страны к другой, точно так же оторванный от своей семьи.

– О чем ты думаешь?

– Это долго объяснять.

– Я никуда не тороплюсь.

Тимур удивленно покосился на капитана – что, и правда ему нужны чужие проблемы? А тот вздохнул, поворачиваясь к нему и смотря прямо в глаза.

– Я в душу лезть не хочу. Но вижу – рассказать тебе хочется. Так говори.

Тим поднялся со своего места и встал рядом с капитаном, так же не отводя глаз от бескрайней черной водной поверхности, за которой пропадали последние всполохи заката. Эта близость и словно какое-то душевное родство между ними придали ему сил, и он впервые начал рассказывать о том, о чем не говорил ни с кем.

– Я родился в небольшом вятском поселке. Жил там вместе с матерью и отцом, отдельно от нас жила бабушка. Пока мне не исполнилось пять, отец держался, а потом запил. Конечно, нечасто такое бывало, но если случалось, я очень боялся его. Он не буянил, нет. Просто будто… переставал быть человеком вовсе. А мать… она добрая, она все прощала. Терпела, слова не сказала поперек. Бабка ее ругала за это, считала, что поделом, а я тогда совсем ничего не понимал. Потом пошел в школу, а его закодировали. Я думал, что хоть ради меня он будет держаться, потому что из-за пьянок его увольняли отовсюду, а где терпели, платили раз в полугодие… Но он уже не мог бороться с собой. В то время мама начала хворать – приступы астмы и сердечная болезнь совсем измучили ее. Отец ненавидел себя за то, что ничего не мог сделать с собой. Что не обладал достаточной волей, чтобы измениться. И я уже тогда понимал – он не изменится. А когда я заканчивал школу и думал о поступлении, произошла беда. У нее… случился удар.

Тим помолчал немного, наклонив голову и словно собираясь с мыслями.

– Она выжила?

– Нет. Не выжила. Два года прошло, и я…

– Прости.

– Отец после того совсем пропал – все время пил, словно пытался забыться. Бабку перевезли в город, к родственникам. А я вот… уехал. Будто предал их всех.

– Это не так.

– Но я так себя чувствую.

– Тимур, посмотри на меня, – капитан развернул его к себе и крепко стиснул за плечи. – Ты хороший человек, слышишь? Ты не виноват ни в чем. Это их судьба.

Он заметил всего одну крошечную слезинку под его ресницами и бережно провел по ней пальцем, стирая. Тим изумленно распахнул серые бездны и выдохнул почти облегченно.

Вот так. Парни не плачут. Парни не плачут. Он внушал себе это до зубовного скрежета столько раз, а сейчас так раскрылся перед едва знакомым человеком. Когда он успел так довериться этому Петро?

– Спасибо, – одно слово расставило все по местам, и не нужно было больше ничего придумывать – он и так понял бы.

– Я рад, если тебе стало легче. Поспи еще. До рассвета очень долго.

– А можно я… здесь?

Тим неловко указал на узкую лежанку – кроватью это не назовешь, приделанную к стене, на которой, очевидно, спал временами сам капитан.

– Располагайся. Но я разбужу тебя через несколько часов.

– Хорошо.

Устроившись, Тим понял, что хотел вовсе не спать, а подумать. Он не сводил взгляда с фигуры Петро и размышлял о том, как сложится его дальнейшая жизнь. Утром придется покинуть паром, это место, ставшее чем-то большим, чем временное убежище. Он не хотел этого. Не хотел уходить от единственного человека, который отнесся к нему с добром, который понимал его. Это привязывает к себе человеческую натуру, и, раз узнав подобное, ты больше не сможешь обойтись без него.

Но дело было не только в сострадании. Этот мужчина волновал его. Своим слегка хрипловатым, строгим и мягким одновременно, голосом. Своими глазами, глядя в которые, можно было запросто излить душу. Своей заботой, проявленной к нему... И своим телом.

Но об этом Тимур думать пока даже не решался, мучительно краснея в подушку от одной только мысли, что можно стать еще ближе, чем какая бы то ни была дружба между мужчинами.

Он не заметил, как Петро подошел и укрыл его плотным байковым одеялом.

– Я думал, ты спишь, – тихо сказал он, заметив чуть приоткрытые глаза Тимура.

– Я и тогда не спал, – пробормотал он, погружаясь окончательно в черную бездну и совершенно не заметив, как смутился бывалый вояка и как невольно сжал пальцы той самой руки, что касалась его плеча…

Возвращение

Утро встретило Тимура резким холодным ветром на палубе и расстилающимся вдалеке берегом знакомого до боли города. Значит, вернулись.

Он шел по ровному деревянному настилу, зябко кутаясь в свою старенькую толстовку. Пальцы на руках замерзли, и он сунул их в карманы, ругая себя, что не взял более теплой одежды. День не был ясным – это было обычное серое питерское утро в начале сентября.

Капитана не оказалось нигде поблизости. Позже выяснилось, что мужчина выходил на берег, чтобы разобраться с какими-то делами.

Тим вернулся в будку, чтобы дождаться его и отблагодарить за приют. Вот только ничего у него с собой не было – ни денег, ни даже маленькой безделушки, чтобы оставить на память о себе. А ведь хотелось, чтобы помнил. Он сам не знал, почему.

– Привет, – нарушил его мысли знакомый хрипловатый баритон. – Давно поднялся? Я думал, что могу не застать тебя здесь, когда вернусь.

– Хотел сказать спасибо, – Тим поднял голову и просто посмотрел ему в глаза. – Вы очень помогли мне.

– Велика помощь, – усмехнулся капитан. – У тебя ведь и денег-то нет. Как поедешь?

– Попуткой. Как-нибудь доберусь.

– Не ходи больше поздно по переулкам, неровен час, нарвешься снова на кого-нибудь.

– Да…

– И вот. Держи.

Петро вынул из кармана купюру, которой хватило бы на три такси, и протянул ее Тиму.

– Но я не могу…

– Знаешь, есть такая русская поговорка: «Дают – бери, бьют – беги».

Тим засмеялся, но ему стало еще более неловко, и уже вовсе не из-за денег.

– Я верну.

– Тимка, – улыбнулся капитан, кладя руку на его плечо. – Хороший ты парень.

Хотелось сказать что-то еще, но слова застревали в горле. Так что Тим просто кивнул, неловко разворачиваясь к выходу, и даже споткнулся по пути о порог, едва не упав.

Петро проводил его взглядом и вздохнул – зря он его отпустил вот так, не спросив даже адреса или телефона. Что теперь с ним будет? За какие-то сутки они стали намного ближе друг другу, чем просто случайные знакомые. Но что это значило? Смогли бы они стать друзьями, если бы общались дальше? Может, и смогли бы. Как знать?

Эта мысль, кажущаяся поначалу мужчине приятной, почему-то досаждала, будто заноза в пальце. Он вышел на палубу и прислонился к борту, долго глядя на омываемую волнами пристань.

Был все тот же Петербург и была осень, но что-то изменилось в нем и в его ощущении этого мира. Хотелось жить, а не существовать. Радоваться, а не исполнять свой привычный долг. Хотелось мечтать.

Но Петербург по-прежнему оставался Петербургом, а осень – осенью, и сделать с этим было ничего нельзя.

Чувства

Добрался Тим до своей общажной комнатушки благополучно, но там его особо не ждали. Комната, которую он делил с двумя соседями, была полна полупьяного народа – кто-то играл в карты, кто-то уже мирно спал на его кровати. На парня и внимания не обратили, когда он протиснулся внутрь, чтобы взять кое-какие вещи. Он не любил компании, так что и оставаться не стал. Позвонив хорошему знакомому и попросив пустить его на одну ночь, Тимур покидал тетради с одеждой в рюкзак и вышел из общежития.

Он не заметил, как прошла неделя – суетливая, быстрая. Навалилось слишком много дел, связанных с подготовкой к сессии и новой подработкой в качестве курьера. Это изматывало, но, несмотря на катастрофическую усталость, Тимур не мог заснуть почти каждую ночь, проведенную на узкой неудобной кровати под храп соседей.

В такие моменты, когда все тело ломило от усталости, он пытался отрешиться от этой жизни и думал о паромах, о Балтийском море, а еще почему-то о белых полосках, которые бывают на манжетах капитанских форм. Он хотел вернуться назад и первое время оправдывал этот поступок желанием вернуть деньги. Но дни шли, и вероятность увидеть мужчину вновь начинала смущать его, и лицо горело огнем, и что-то сладостно сжималось внутри под неистовый ритм колотящегося сердца.

Тимур никогда не был ни с кем – влюбляться было недосуг, а идти на поводу своего тела без каких-либо чувств он считал неправильным. И в свои девятнадцать лет он был совершенно невинен, как физически, так и духовно. Знакомые парни знали об этом и все время подкалывали его, но Тим не обращал на них внимания.

Он всегда был достаточно честен сам с собой, но как отдавать себе отчет в том, с чем ты впервые столкнулся? Чего ты не знаешь и, быть может, в чем ошибаешься?

Самым грустным было то, что его юношеская и первая влюбленность в любом случае осталась бы без ответа. Тим считал, что ни один нормальный человек не обратит на него внимания, ведь он отнюдь не красавец, всего лишь бедный студент из богом забытого городка. Он был обычным. Самым обычным, каких много повсюду.

И было почему-то страшно.

Всего лишь отдать деньги – твердил он себе, как мантру – отдать, развернуться и уйти. Ну, можно еще спросить, как дела. Это ведь в порядке вещей?

Тимур уже было собрался с духом и вышел на невскую пристань примерно в то же самое время, когда паром отчалил в прошлый раз. Но судно казалось безлюдным. Вокруг было так тихо, что парень засомневался, не перепутал ли он время и не свалял ли дурака в попытке найти человека, о котором ничего не знал.

Он уже было почти отчаялся и развернулся, чтобы уйти, как на плечо его легла чужая ладонь.

– Не ожидал тебя увидеть здесь еще раз, – произнес знакомый хрипловатый голос.

– Привет, – выпалил Тим, отчего-то заметно волнуясь.

– Если ты снова хотел прокатиться, то моя смена уже кончилась.

И правда – капитан стоял в обычной одежде, черных спортивных брюках и серой куртке, из-под которой проглядывал полосатый свитер.

– Я же обещал, что верну деньги. Возьми… те, – зачем-то прибавил он, так и не решаясь перейти на ты.

– Да брось эти формальности! Я тебя всего лишь на семь лет старше.

– Я бы не сказал, – выдохнул облегченно Тим и улыбнулся. – С виду на восемь.

Они рассмеялись, и мужчина забрал у него деньги, слегка коснувшись замерзшей ладони. На какой-то момент словно осень перестала быть осенью, как вдруг Тимур с грустью для себя осознал, что пора назад.

– Я, наверное, пойду.

– Постой.

– Что?

Тим обернулся, глядя ему в глаза, цвет которых в темноте было совершенно не разобрать. Только он знал, что они светло-голубые, как туманная дымка над финским портом, исчезающая в небе. Ему вдруг стало как-то неуютно, парень передернул плечами, отгоняя глупые мысли, и вновь взглянул на лицо Петро, выражавшее спокойствие и теплоту.

– Я как раз собирался перекусить после работы. Составишь компанию? Заодно расскажешь, как у тебя дела.

Тим кивнул, наверное, как-то слишком порывисто, тут же смутился и натянул на голову капюшон куртки. Светло-русые волосы больше не торчали как попало, но только потому, что совершенно вымокли от тонкого моросящего дождя.

Оказывается, шел дождь.

Они довольно быстро нашли, где поесть – не ресторан, но получше обычной забегаловки. По крайней мере, столики здесь были протерты, официантки не грубили, а цены оказались вполне сносными.

Немудреный ужин из гамбургера и холодного чая на какое-то время отвлек Тима, и он не заметил, как внимательно Петро рассматривает его.

– Что? Со мной что-то не так? – смутился парень, бегло оглядывая себя.

– Все в порядке, – улыбнулся мужчина. Он отвел от него взгляд и принялся за заказанный им мясной салат. – Как у тебя сейчас дела? Работаешь?

– Приходится. Еще и учебы навалом. Прихожу в общагу к трем, а через час уже нужно бежать в офис. Я курьер, – зачем-то пояснил Тим, стесняясь своего скромного положения.

– Неплохо для начала. Я студентом тоже работал, да и в армии грязную работенку выполнять приходилось.

– А ты служил здесь или в Финляндии?

– Так получилось, что здесь. Отец мне с рождения выхлопотал двойное гражданство, и с пятнадцати лет я жил у него, в Петербурге. Вместе с братом.

– А как же мать?

– С ней осталась сестренка. Они так решили, а наши мнения не учитывали. Но я езжу к ним пару раз в год. Все-таки родные люди.

– А у меня вот только бабка осталась. На этих летних каникулах виделся с ней.

– Получается, ты здесь совсем один, – сделал вывод Петро, внимательно глядя в глаза парня.

– Да я привык.

– А друзья?

– Ну, так…

– Получается, и друзей у тебя нет?

– Это не важно на самом деле.

– Как же, не важно… А может, я смогу подойти тебе в качестве друга?

Тим вскинул на него удивленный взгляд, а Петро ответил мягкой, лучистой улыбкой, но было понятно, что он не смеется над ним, а предложил дружбу совершенно искренне.

Не было слов, все они пропали куда-то бесследно. Давно остыла еда; в забегаловке звучала пошлая попсовая песенка; ни одному из них не хотелось прерывать этот обмен взглядами.

– Если ты не будешь меня стесняться, – произнес Тим очень тихо.