сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Многие насильники вовсе не являются больными людьми. Это личности, которые верят, что могут безнаказанно навязать свою волю другим.
(с) Тед Банди
Гермиона загнанно оглядывает просторный кабинет, ища пути отступления. Бесконечные книжные полки, набитые древними фолиантами в кожаных переплетах – верно, они стоят баснословных денег. Натуральное дерево, тяжелые портьеры из парчи на стрельчатых окнах, вычурные гобелены на стенах. Роскошь и благородство Малфоев.
— Мисс Грейнджер, я должен подготовить вас для сына, — хладнокровно заявляет хозяин дома, стоя напротив нее у широкого дубового стола.
Высокий осанистый мужчина средних лет, достаточно привлекательный для своего возраста. Гладкие платиновые волосы зачесаны назад, стальные серые глаза цепко впились в девушку, изучая ее с головы до ног. Черная мантия Пожирателя ниспадает на пол. Его мрачный, но утонченный облик и пугает, и восхищает одновременно.
— О чем вы, мистер Малфой? — пленница старается сохранять ровный тон, пряча руки за спину, чтобы не показать ему тремор в кистях.
— Об этом, — он небрежно взмахивает волшебной палочкой, и она остается абсолютно обнаженной перед ним.
Гермиона вскрикивает. Судорожно прикрывает грудь предплечьем и стыдливо прячет лобок под ладонью. Заливается густым румянцем, сжавшись и пытаясь уменьшиться настолько, чтобы совсем испариться.
Провалиться сквозь землю.
— Ох, глупенькая грязнокровка, — снисходительно говорит он, приподнимая уголки рта в самодовольной ухмылке, так похожей на манеру сына: по всей видимости, это наследственная черта. — Прятаться негде, мисс Грейнджер.
— Не смейте прикасаться ко мне, — хнычет она сквозь накатившие слезы, и, пытаясь храбриться, отступает назад к стене.
— Я купил вас для сына, дорогуша. Пусть мальчик развлекается с «любимой» грязнокровкой, подумал я. Драко ведь так презирал ее в школе, — объясняет взрослый мужчина наивной девочке. — Мой сын станет для вас лучшим наказанием. Так ведь, мисс Грейнджер?
— Вы подарите меня сыну, как игрушку? — Гермиона захлебывается возмущением, голос предательски дрожит и срывается, оставляя на языке привкус горечи и обреченности.
— Можно и так сказать, юная леди, — задумчиво изрекает темный чародей. — Но прежде я хотел бы извлечь собственную выгоду из запредельно дорогой покупки, — он делает шаг в ее сторону, и она в ужасе отступает назад. — Я расчетливый человек, мисс Грейнджер, поэтому хочу получить компенсацию – сполна.
— Нет-нет-нет! — причитает она в неверии, отчаянно мотая головой. — Вы не можете. Нет!
— Да, наивная дурочка! Еще как могу, — победно произносит Люциус, наступая на нее и плотоядно разглядывая хрупкое тело. — У меня есть некий фетиш. Пристрастие, так скажем, к нежным девственным девицам, — Гермиона издает сдавленный писк, вжимаясь в стену и сползая по ней на пол. — Самое прекрасное в вас – это та редкость, с которой вы встречаетесь. Как ни прискорбно, я не могу позволить себе найти подходящую прелестницу среди чистокровных, — с сожалением вздыхает он, скорбно опустив уголки рта. — Мало того, что таких девушек ограниченное количество… Так еще все дочери моих приятелей уже обещаны своим женихам и должны попасть на брачное ложе нетронутыми. Это обязательное условие чистокровной помолвки.
Малфой замолкает, вальяжно снимая черные перчатки из драконьей кожи и отбрасывая их прочь. Он расстегивает серебряную пуговицу со змеей, и тонкий плащ плавно соскальзывает с его плеч на пол. Гермиона дрожит, забившись в угол кабинета.
— Поэтому мне приходится довольствоваться отбросами, —откровенничает мужчина. — Я всегда придерживался политики чистой крови, насколько это возможно, — уточняет он, — и выбирал для своих безобидных утех только полукровок.
Его грациозная походка отточена до совершенства, и вот, четко выверенные шаги замирают у ее босых ног.
— Вы станете первой маглорожденной ведьмой в моей коллекции, мисс Грейнджер, — заявляет он так, будто делает ей одолжение. — И все благодаря вашей известности в качестве подруги Гарри Поттера. Вы сделали буквально все, моя дорогая, чтобы прославиться и разозлить преданных сторонников Темного Лорда, — Люциус посмеивается над ее бесполезными подвигами. — Ох, многие хотели бы вас поиметь, — ликует он, злорадно хохотнув, — но не у всех достаточно средств.
Величественно нависая над ней, он высокомерно смотрит на нее сверху вниз.
— Не думаю, что мой наследник удивится подпорченному товару, — ухмыляется мужчина. — Он о вас не высокого мнения, мисс Грейнджер.
— Как впрочем, и я. Признаюсь, не ожидал найти вас нетронутой, — светлые брови ползут вверх, отдавая ей должное. — Однако это и стало причиной вашей покупки. Как только я услышал от распорядителей аукциона, что лот на пятьдесят процентов дороже из-за исключительно девственной чистоты, я тотчас загорелся, — вспоминает он, потирая руки. — Если бы не ваше целомудрие, я бы даже не взглянул в сторону грязнокровой мятежницы.
Холодные глаза Люциуса вспыхивают огнем.
— Мне пришлось заплатить за вас стоимость загородного особняка в английском стиле. Так что вы обязаны возместить мне траты, — его ехидный прищур пугает ее. — Давайте же поиграем, мисс Грязнокровка. Этот опыт в новинку и для вас, и для меня.
— Нет, не трогайте меня! — ее нещадно трясет – он видит, как дрожь охватывает щуплое девичье тело.
— О, прекрасно! Хорошая девочка. Быстро включилась в игру, — Люциус нагибается над ней, властно приподнимая подбородок, и заглядывает в расширенные от ужаса глаза.
Гермиону парализовал страх – она боится шелохнуться.
Одним легким жестом Малфой превращает жесткий стул в двухместную кровать, и та занимает центр кабинета. Он смотрит на девушку повелительным взглядом, принуждая следовать за ним к ложу – она нервно вздрагивает.
— Приглашаю вас прилечь, дорогая. Ну же, не стесняйтесь, чувствуйте себя, как дома. Ложитесь! — приказывает он ровным, но жестким тоном, как всегда, скрывая за показной мягкостью стальную твердость.
Лицемерный тип.
— Нет! — выдает она надтреснутым голосом и упрямо смотрит ему прямо в глаза, вставая на трясущихся ногах.
— Чудно! Я и не ждал мгновенного подчинения от Гриффиндора. Тогда, признаться, я был бы крайне разочарован, — изящное движение кистью, и Гермиона невесомо взлетает в воздух, сдавленно пискнув, и приземляется на белоснежное ложе, устланное шелковой простыней.
Аристократический шик, будь он проклят.
Как только она касается спиной прохладной поверхности, на ее запястьях и лодыжках смыкаются крепкие жгуты, обжигая тонкую кожу и привязывая конечности к столбикам кровати.
— Не-е-ет! — панически верещит Гермиона, дергая руками и ногами, которые намертво прикованы и разведены в стороны, распластав ее на манер морской звезды.
Коварная усмешка растягивает тонкие губы Люциуса Малфоя.
— Так, так, так, — театрально хлопает он в ладоши, привлекая ее внимание. — Постановка скоро начнется, поэтому прошу вас убавить звук. Я понимаю вашу горячность, мисс Грейнджер. Ах, молодость…
— Отпусти меня, ублюдок! — выпаливает она истерично, приходя в себя после шока и кряхтя от натуги. — Немедленно!
— Как невежливо, юная леди. Я вижу ваш пыл: да вас трясет от предвкушения, — размеренно кивает он самому себе. — Тяжело быть сдержанной в таких условиях. Понимаю…
Гермиона извивается всем телом, пытаясь вырваться из оков, но чем больше она трепыхается, тем сильнее жгуты впиваются в кожу до самых костей. Она ловит самодовольное выражение лица своего мучителя. Он упивается ее бесполезными потугами.
Чертовы дьявольские силки.
Понимание озаряет ее округлившиеся глаза, и она вдруг безвольно обмякает, застыв на месте. Грудь яростно вздымается. Гермиона борется с дыханием, пытаясь привести его в норму.
Вдох – выдох.
Тяжелый вдох носом – долгий выдох через рот.
Конечности расслабленно повисают, и натершие до крови путы ослабляют хватку. Боль потихоньку уходит.
— Блестяще! Вы и впрямь умнейшая ведьма. Быстро догадались, — удовлетворенно заключает мужчина. — Не зря я вас выбрал. Меня всегда возбуждал интеллект. Терпеть не могу глупых женщин, — брезгливо шипит он. — Слава Салазару, с женой мне повезло.
Люциус чуть наклоняется над ней, внимательно изучая нагое тело жадным взглядом. Его едкие серые глаза блуждают по стройным ногам, округлым бедрам и узкой талии, плоскому животу и аккуратной груди с выпуклыми сосками, тонким рукам и встревоженному лицу.
Покупатель чрезвычайно доволен.
Он протягивает к ней трость с набалдашником в виде змеиной головы, останавливая ее конец прямо над лобком затихшей девушки. Змея оживает, высовывая раздвоенный подвижный язык, и Гермиона испуганно ойкает, дернувшись в сторону.
Низкий мужской смех приводит ее в смятение.
— Вам понравится, — обещает холодный, отталкивающий голос со стальными нотками.
Серебряная змея гипнотизирует ее изумрудными глазами, заставляя голову закружиться, а тело обмякнуть. Из змеиной пасти к девичьей промежности незаметно протягивается верткий язык и мягко ввинчивается в клитор круговыми движениями.
Гермиона рвано вскрикивает от неожиданной резкости ощущений. Это нельзя назвать болью, скорее, сладостной мукой. Ловкий двойной язык исследует розовые складки, мастерски лижет лоно и стимулирует клитор, доводя жертву до трепетной дрожи.
Она не в силах скрыть естественную реакцию плоти.
Тело предает ее, и из саднящего горла вырываются сдавленные стоны.
Маленькие руки судорожно хватаются за натянутые веревки, которые удерживают ее на весу. Пальцы ног непроизвольно сжимаются, а все тело вибрирует и дрожит.
— Великолепно! — подытоживает мистер Малфой, отодвигая трость от девушки, которая уже довольно близка к разрядке.
Голодный полустон невольно срывается с ее губ.
— Какая нетерпеливая, — он злорадно усмехается. — Подождите немного, дорогуша, вы получите блаженство.
Люциус махом скидывает мантию и четкими движениями освобождает свою еще крепкую, статную фигуру от одежды.
— Пора перейти на «ты», — ухмыляется он. — Ты уже мокрая для меня? — сильное мужское тело нависает над ней, и она сжимается от напряжения, затихнув. Его рука скользит по влажной вагине, растирая смазку между нежными складками. — О, да! Прелестно, просто прелестно.
— Нет, пожалуйста! Не надо! — слабый писк перебивает хлюпающие звуки из ее промежности.
— Не ври мне, девчонка! — надменно выдыхает он ей в лицо. — Твое тело говорит иначе. Слышишь? Звуки плоти не лгут.
Жесткие губы властно накрывают ее рот, и девушка снова отчаянно дергается, стараясь отвернуться. Он грубо хватает ее за шею, чуть придавливая к кровати и лишая движения. Раздвигает языком губы, но ее зубы плотно сжаты. Мужчина продавливает путь в ее глотку большим пальцем, но она резко кусает его за ноготь.
— Ах ты, маленькая сучка! — рычит Люциус, встряхивая ее за шею. — Открой рот! — Гермиона упрямо мычит и брыкается.
— Что ж, учти. Борьба лишь распаляет меня, — он с силой надавливает пальцами на ее челюсть по бокам, вызывая надрывный крик и заставляя раскрыть рот. — Если будешь сопротивляться, я убью тебя, идиотка.
— Я лучше умру! — гневно восклицает она, вкладывая в этот смелый выпад всю ненависть, на которую способна.
— Хорошо, мисс Грейнджер. Как вам будет угодно, — холодно говорит он, и его слова сочатся смертельной угрозой.
Грубый рот требовательно впивается в женский сосок до боли, тянет и кусает. Мужской язык обрушивается на нежное тело, излизывая его вдоль и поперек, наслаждаясь его свежестью и юной красотой.
— Превосходно! — шепчет Люциус, впиваясь в изгиб тонкой шеи и оставляя болезненный засос. Он зарывается пальцами в пышную каштановую копну и жестко оттягивает волосы, запрокидывая ее голову назад.
Гермиона отчаянно сжимает челюсть, чтобы подавить рвущиеся из груди вопли унижения и отвращения.
Головка его затвердевшего члена интенсивно трется о набухший между ее ног бугорок, в котором сосредоточена масса нервных окончаний, жаждущих разрядки.
— Ох, как хороша! — лихорадочный безумный блеск в его глазах не сулит ничего доброго. — Несмотря на то, что грязнокровка, — хрипит Люциус, скользя членом ко входу во влагалище, и жестко толкается внутрь.
Ее звенящий вопль разрезает пространство между ними, и он удовлетворенно усмехается, входя глубже и раздвигая чертовски узкие стенки грязнокрового лона. Невыносимая боль разрывает внутренности девушки, посылая от места вторжения дикие конвульсии, отчего тело частично атрофируется.
— О, да! Безупречно узкая щелка, — пыхтит мужчина, распаляясь и толкаясь бедрами. Он упирается локтями в матрас и ритмично двигает членом внутри нее, переводя вес на колени. Учащенное дыхание и хриплые постанывания сопровождают его активные движения.
Гермиона до скрипа сжимает зубы, из груди рвутся неистовые рыдания, но она направляет остатки сил на то, чтобы сдержаться. Непрошеные слезы беззвучно вытекают из уголков глаз, теряясь в ее намотанных на мужской кулак волосах. Он выдыхает жаркие стоны в ее лицо и шею, прижимаясь к ней разгоряченным телом и доводя ее до обморока мощным мускусным запахом, который перекрывает дыхание.
Громкий щелчок.
— Отец! — Драко Малфой замирает в дверях в немом шоке. — О.
— Какого черта? Мать не учила тебя стучать в дверь? — взрывается мужчина, гневно косясь на нерадивого отпрыска.
— Грейнджер? — ошеломленно пялится юноша, переводя выпученные глаза с нее на отца и обратно.
— Впрочем, я как раз готовил тебе подарок. Правда, вскрыл его сам раньше времени, — говорит мужчина с усмешкой, — но ничего страшного. Проверка качества, так сказать.
— Ты подаришь мне грязнокровку? — удивление и смущение на бледном лице сменяются самодовольной ухмылкой. Той самой, фирменной – малфоевской, что передается у них по наследству.
— Да, я посчитал это выгодным вложением. Владение грязнокровкой Поттера поднимет статус моего наследника в глазах правящей элиты, — объясняет отец сыну, вовсе не церемонясь и не беспокоясь о том, что лежит между растянутых ног Гермионы кверху задом. — В любом случае, полезная вещь, да и в быту пригодится, — усмехается Люциус, дергая членом внутри нее, отчего она вымученно охает.
— Э-э-э... Несомненно, — при виде сверкающих отцовских ягодиц Драко тушуется, пойдя красными пятнами, которые виднеются на шее и острых скулах.
— Вот и славно, а теперь иди, — сердито ворчит мужчина. — Я пришлю тебе девчонку позже.
— Но ты же ее…
— Я сказал, оставь нас, — повышает голос мистер Малфой, и по телу Гермионы ползут колючие мурашки – он так и не вышел из нее. — И еще. Не говори матери. Иначе лишишься наследства. Ты понял меня, Драко?
— Да, отец, — смиренно кивает сын.
Дверь за ним тихо закрывается.
— Мое воспитание, — удовлетворенно провозглашает Люциус, глядя на придавленную его телом Гермиону. — Так, на чем мы остановились, мисс Грейнджер?
