Текст книги "Проклятие клана Монтгомери (СИ)"

Автор книги: Lizage

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава 10

Джейми медленно выехал за ворота и остановился перед светофором, таким бессмысленным на этом перекрёстке: безлюдном, запущенном, укрытом от солнечного света сомкнувшимися готической аркой ветвями деревьев. Он долго смотрел на дорогу впереди, словно собирался сказать или сделать нечто непоправимое.

Он мог наброситься на меня, размазать поцелуем помаду, овладеть мной прямо в машине. Но Джейми сидел тихо и неподвижно, и я то ли с облегчением, то ли с разочарованием поняла, что ничего такого не произойдёт.

Сейчас он скажет, что мы слишком далеко зашли, и будет абсолютно прав. Его наверняка терзает чувство вины перед братом. Напрасно я напросилась в эту поездку, нам лучше не оставаться наедине и вообще не видеть друг друга. Всё верно, всё справедливо. Но Джейми нужен мне, как друг, родственник, тайный поклонник, да кто угодно, лишь бы я могла иногда ловить эти искрящие взгляды.

– Мадлен, – сказал он наконец, нарушив длинное напряжённое молчание, – вы, должно быть, думаете, что я поступил низко. Воспользовался вашей минутной слабостью или что-то вроде того. Но это неправда.

Он смотрел на меня серьёзно, с отчаянием.

– Я люблю вас, Мадлен. С первого взгляда. Уже семь лет, два месяца и десять дней.

"Так не бывает", – подумала я. В фильмах, в дурацких романах для пятиклассниц – возможно, но только не в жизни, и уж точно не в моей.

– Ты ничего не знаешь обо мне, – сказала я.

– Я тоже так думал, – он отпустил тормоз и медленно тронулся с места. Мы простояли три цикла светофора, рискуя быть замеченными из окон гостиной.

– Думал, увижу вас снова и вы окажетесь скучной или чересчур болтливой. Очень надеялся, что вы постареете, подурнеете, станете говорить банальности и смотреть на меня свысока. Но позавчера понял, что вы другая: красивая, добрая и беззащитная. Я хочу всю жизнь оберегать вас от зла, которым полон этот мир.

Я чувствовала, что сейчас расплачусь, как беспомощная мелодраматическая дура.

– Я расстроил вас? – спросил он, – Наговорил лишнего?

– Нет, вовсе нет. Просто не знаю, как поступить, чтобы не причинить тебе боль.

За окном проносились леса, желтеющие и алеющие в начинавшейся осени. День выдался наредкость погожий, и только на душе у меня было гадко. Я изменила Роберту, подала глупую несбыточную надежду этому мальчику, которому лучше забыть обо мне и найти кого-нибудь помоложе, посвежее и достойнее. Всё ради одной недоосмысленной, упоительной ночи.

Джейми словно прочёл мои мысли.

– Я слишком грубо набросился на вас вчера. Простите. Вы заслуживаете лучшего любовника.

– Мне никогда и ни с кем не было так хорошо, – сказала я, понимая, что нужно молчать, что опять даю ему повод.

– Мне тоже, – он покачал головой, глядя на дорогу, – я проснулся утром, а простыни пахли тобой. И пальцы. И весь мир вокруг стал добрее.

– Джейми, но ведь мы даже ни разу не разговаривали тогда.

– А помнишь, как ты чуть не упала, сходя с корабля?

Напрочь забытый эпизод всплыл в моей памяти. Семь лет назад, июль, причал в Баттери-парке. Я действительно рисковала расквасить нос о деревянный настил, если бы Джейми не подхватил меня под локоть. Подумала ещё, что он неизбежно испачкает мне платье своими липкими от мороженого руками.

– О, Боже, – сказала я, – и с тех пор...

– Именно. Мне снесло крышу. Я боялся, что ты догадаешься и станешь меня высмеивать. Ты встречалась с успешным красавчиком Робертом, а я был ушастым малолетним коротышкой с весом в двести фунтов и прыщами на морде. Но уже тогда я знал, что ты не его женщина, ты – моя.

– И никому об этом не говорил?

– Полгода спустя дед сам заметил, что со мной что-то не так. В неполных пятнадцать лет я прогуливал школу, ни с кем не дружил, ничего не ел и целыми днями шатался без дела по лесу.

– И что он сделал?

– Дал мне подзатыльник, а на следующий день посадил в этот джип, вырулил на восемьдесят девятую трассу и погнал на север. В провинции все знают всё про всех. Они, конечно, ничего не скажут в лицо, но будут смотреть и обсуждать. Поэтому дед поехал в Монреаль. В беспошлинном магазине на границе он купил бутылку водки и заставил меня сделать несколько глотков прямо из горла.

Ох, Мадлен, как он тебя поносил всю дорогу! Говорил, что не для того возится со мной, воспитывает и обучает жизни, чтобы я убивался из-за чужой бабы, пусть она сказочно красива и говорит с французским акцентом. Баб таких – легион, говорил дед, бери любую, лишь бы опытная, здоровая и не оставляющая на душе лишних царапин.

Выбрал он, правда, сам, сразу трёх, и заранее с ними договорился. Я даже помню имена: Жюли, Люси и Соланж. Очень милые были девушки, в перерывах пытались накормить меня шоколадными конфетами. А дед в то время хлестал виски в баре напротив, под хоккей по телевизору. В этом Монреале стояла такая холодина, что непонятно, как там живут люди, не заливаясь алкоголем до бровей.

Джейми крутанул руль влево. На обочине показался рыжий олень, переступил с ноги на ногу, провожая нас недоверчивым взглядом.

– А что потом? – спросила я.

– Следующей зимой я открыл для себя сноуборд, когда сдал права на машину и научился добираться до подъёмника. Понял, что могу делать на склоне и вне его всё, что захочу. Вытворял вещи, на которые потом сам боялся смотреть, если кто-то снимал меня на видео.

Взгляд Джейми, устремлённый на дорогу, заволокло мечтательной дымкой.

– Одно время я думал начать кататься профессионально, ну там, спонсорство, соревнования, все дела. Но для этого нужны деньги, а дед сказал, если я хочу свернуть себе шею, он не станет помогать. Спросил, ну чего тебе в жизни не хватает? Катайся в своё удовольствие, трахай девчонок, благо сами липнут, пей умеренно и старайся иногда высыпаться. Так я и делал.

Он улыбнулся и развёл руками.

– Знаешь, что такое лыжный курорт в разгар сезона?

– Нет, никогда не бывала.

– После того, как выключают подъемники, всё это превращается в один большой публичный дом. Народу полно, девчонки каждую неделю приезжают новые. Много выпивки и травы. Что случилось в горах, остаётся в горах. И так три сезона подряд.

– Звучит, как мечта каждого самца, – сказала я.

– Почти каждого. Я выл от тоски, но не мог остановиться. Понимаешь, Мадлен, бывает такой секс без обязательств, после которого чувствуешь себя хуже, чем до. Не физически, морально. Думаешь, лучше было пойти домой и посмотреть порнуху.

Однажды в конце марта я вышел с бордом на гору утром, затемно, невыспавшийся и в задницу пьяный. Поехал через лес, мимо трассы. Что-то торчало из снега, я не заметил. Упал, пролетел двадцать ярдов вниз по склону, возможно, ненадолго отключился. Помню, как лежал на спине, звёзды тускнели, снег падал тихо, торжественно. Подумал, что можно просто закрыть глаза и дать морозу доделать своё дело. Ведь я никогда никому не был нужен больше, чем на одну ночь. Тихая, уютная смерть, без лишних сантиментов.

А потом вспомнил, что есть на свете женщины вроде Мадлен Бланшар, способные жить с моим братом и терпеть его прихоти, оставаясь при этом честными, добрыми и красивыми. И возможно, мне тоже повезёт встретить такую, если я перестану пить и размениваться на кого попало. Заставил себя вылезти из глубокого снега, кое-как встал на доску и спустился вниз. Дал себе обещание отныне кататься аккуратно, пить только воду и спать с женщинами только по любви. Кажется, я его сдержал.

Мы въехали на большую полупустую парковку у торгового центра. Впрочем, назвать это торговым центром я могла бы только с большой натяжкой. Пара сельскохозяйственных ангаров, супермаркет, ларёк с хот-догами. Синее небо потемнело, и на востоке показались низкие тучи. Джейми со скрипом поднял ручник, накинул свою непромокаемую куртку.

– У меня к тебе просьба, – сказал он перед тем, как выйти, – возможно, наглая просьба, можешь отказать, я пойму.

– Мне бы очень не хотелось отказывать.

Я чувствовала себя такой свободной, сбежав из поместья, где остались Эва и тётка, вдали от города, где ждала нудная работа и требовательное начальство, с мальчиком, который любил меня беспричинно и безусловно, не требуя ничего взамен.

– Быть может, мы больше никогда не увидимся, – сказал он, – ты станешь женой Роберта, мне придётся уехать. Давай проведём этот день так, словно моего брата не существует. Притворимся, что есть только ты и я.

Только я и он – от этой мысли стало одновременно радостно и тоскливо.

– Ты уже придумал, что мы будем делать?

– Есть пара идей.

Он обошёл вокруг машины, открыл дверь и церемонно подал мне руку. Касаясь его ладони, я почувствовала лёгкий разряд тока.

Универмаг пестрел аляповатыми объявлениями о распродажах. Я шла вслед за Джейми по длинному залу, вдоль стеллажей с краской, моющими средствами и удобрениями, мимо пластиковой мебели для сада и украшений на Хеллоуин. Он бросал в тележку лезвия для бензопилы, шурупы в круглых пластмассовых коробках, сменный аккумулятор для газонокосилки. Никто не обращал на нас внимания, словно мы обычная пара, занятая хозяйственными покупками. Я подумала, что могла бы стать его женой. До конца жизни ездить на стареньком джипе, ужинать дома, в придорожном кафе или пиццерии, смотреть по вечерам сериалы, под которые он будет засыпать, положив голову мне на колени, а я стану накручивать на палец пряди его светлых мягких волос. Мы завели бы милых детишек, ушастеньких и зеленоглазых. Такая сладкая деревенская идиллия, непохожая на всё, к чему я готовила себя последние семь лет.

Роберт тоже меня любил, хотя никогда не говорил об этом прямо. Я знала, как нелегко далось ему сегодняшнее признание собственной неправоты. Мой жених – образованный, воспитанный, понятный и знакомый. Почему же я не сижу сейчас с ним в библиотеке деда, почему гуляю по дурацким захолустным магазинам? Почему рядом с Джейми мне легко и уютно, будто мы знакомы миллион лет? Действительно ли он меня любит, не пытается ли снова обмануться иллюзией, из тех, что хорошо продавались во все времена?

Захлопнув покупки в багажнике, он положил руки мне на плечи. Лучи клонящегося к западу неяркого солнца отражались в его глазах.

– Ты любишь мороженое, Мадлен?

Невинный вопрос застал меня врасплох. Когда-то отец покупал шарик этого приторного лакомства в вафельном рожке, но я не могла вспомнить вкус. Думать сейчас об отце, о его предательстве, о детстве и балетной школе совершенно не хотелось. Всё это стало далёким и неуместным. Я ответила, что не помню, когда ела мороженое в последний раз.

– Зато я помню, – сказал Джейми, – на корабле, семь лет назад. Моё любимое – фисташковое, кстати. А ещё ванильное, с шоколадной крошкой.

– Ты пытаешь меня совратить?

– И это тоже. Но сейчас я предлагаю заказать стаканчик мороженого.

Он кивнул на бесформенное одноэтажное строение, увешенное логотипами ресторанов готовой еды.

– Но Джейми...

– Ну да, ну да. Триллионы калорий, море сахара, искусственные красители и ядовитые вкусовые добавки, способные убить лошадь. Я хочу, чтобы ты поправилась, чтобы Роберт испугался и сбежал в город, прихватив шмотки, в которые ты перестанешь влезать, и тогда мы останемся вместе навеки веков. Как тебе план?

Долговязая девица в белом переднике выслушала заказ, приподняв бровь. Разговаривая с ней, Джейми положил руку мне на талию и привлёк к себе. Казалось, вся Новая Англия, со своей традиционной пуританской моралью, смотрит сейчас на нас, сокрушённо покачивая головой.

Мы сели за самый дальний столик у стены, на обитый красной клеёнкой диван.

Джейми нарисовал ложкой знак бесконечности в воздухе и поднес её к моим губам. Оно было восхитительным, это мороженое с привкусом запретного плода.

– Поцелуй меня, – попросила я.

– Прямо здесь?

Я кивнула. Его губы были тёплыми, чуть липкими и пахли ванилью.

Глава 11

На обратном пути начал накрапывать дождь. Джейми свернул на просёлочную дорогу в двух милях от поместья и оставил машину на обочине. Он сказал, что никому не показывал то место, но я одна значу для него больше, чем все остальные люди на свете.

Мы шли довольно долго по едва заметной тропинке, петлявшей среди кустарника. Джейми чуть впереди, раздвигая для меня ветки, я следом за ним, чувствуя себя неуверенно в полупрозрачном осеннем лесу, опасаясь потерять его из виду и не найти дороги домой. Тропинка уходила вниз, я спотыкалась на танкетках, казавшихся низкими и удобными в городе, но неуместных в этих краях, где люди обоего пола в любое время года носят фланелевые рубашки и рабочие ботинки на толстой подошве.

– Джейми, – позвала я.

Он оказался рядом, приложил палец к губам, как в церкви. Вокруг было также тихо и торжественно.

– Холодно, я устала. Куда мы идём?

Он снял куртку и накинул мне на плечи. Взяв за руку сухими тёплыми пальцами, повёл дальше.

Мы вышли на поляну, окружённую древними клёнами. Их корни, каждый толщиной с дерево в городском парке, мягко уходили в землю, устланную палой листвой. Их кроны тревожно шелестели на фоне серого неба.

– Красиво, – сказала я.

Он кивнул.

Мои туфли облипли глиной и начали промокать у мысков. Мы вышли к ручью, журчавшему на дне оврага. Прозрачная ледяная вода обтекала поросшие мхом скользкие камни, по которым Джейми перешёл на другую сторону.

– Дальше не пойду, – сказала я, – здесь недолго упасть, намокнуть и растерять остатки достоинства.

– Принцесса не привыкла переходить ручьи по камням? – он вернулся обратно.

– У принцессы неподходящие туфли.

– Это не проблема.

Я не успела возразить, когда он подхватил меня на руки, перенёс через ручей и продолжил взбираться вверх по склону. Он не знал, что пробудил самый коварный из моих детских страхов.

– Пусти, – попросила я, – я тяжёлая и боюсь упасть.

– Ты абсолютно не...

Джейми споткнулся о корень дерева. Мы кубарем скатились вниз по пологому склону оврага, на котором из-под шуршащего ковра листьев кое-где прогладывала красноватая земля.

– Это веселее, чем я думала, – сказала я.

– Ты не ударилась?

Я помотала головой, попыталась оправить задравшуюся выше колен юбку. Джейми приподнялся на локтях, и глаза его округлились.

– Чулки? С поясом и кружевами? Обалдеть. Я такое видел только в фильмах.

Он провёл пальцем по ажурной полоске на моём бедре, наклонился и поцеловал обнаженную кожу над краем чулка.

– Ненавижу колготки, – сказала я, содрогнувшись оттого, как призывно зазвучал мой голос.

Он обнял меня за талию и поднял на ноги, отряхнул сухие листья с моих волос.

– Пойдём, пойдём.

Хотела бы я знать, куда он так спешит.

Гладь небольшого пруда поросла ряской, в ней отражались облака, плывущие по пасмурному небу.

– Я часто приходил сюда в детстве, – сказал Джейми, – если хотел побыть один.

Он поднял с земли плоский камушек и бросил в воду. Подпрыгнув раза три, камушек ушёл на дно, оставив за собой мелкие расходящиеся круги.

– Позапрошлой ночью я не мог заснуть. До полуночи драил кухню и коридор, отскрёб копоть времён американской революции. Потом, в темноте, пришёл сюда и кидал камни. Много чёртовых камней. Кажется, мне полегчало.

Он осёкся.

– Извини, я сам просил тебя не говорить сегодня о нём. Какой я идиот.

– Ты ревнуешь.

Джейми снова бросил камушек, посмотрел на меня, склонив голову к плечу.

– Очень тупо, да? Ревновать женщину, которая никогда ничего тебе не обещала, к её чёртовому законному жениху.

– И к тому же ненавидишь брата, – сказала я.

– Не буду тебе лгать. Да, я ненавижу его с детства.

– За что?

– Длинная история. Не сейчас. Скажи только, он когда-нибудь поднимал на тебя руку?

– Не могу представить себе такое. Иронизировал, насмехался – возможно. Но я не верю, что Роберт способен ударить женщину.

– Ты не знаешь его.

Мне хотелось поверить, отыскать хоть малейшее оправдание собственной подлости, но я знала, что моего жениха не в чем винить.

– Если он прикоснётся к тебе хоть пальцем, я его убью.

– Джейми, у меня не было повода изменять ему. Он ни разу не причинил мне зла.

Я подумала, что с Робертом мы никогда не разговаривали настолько открыто, но в том виновата я сама. Мне было отведено чёткое место, роль образцовой будущей супруги – красивой, удобной, не мешающей жить полной жизнью, которой я изо всех сил старалась ей соответствовать. А Джейми любил семь лет без всякой надежды. Я уже не знала, кого из нас троих следует жалеть.

– Пойдём, – шепнул он одними губами, взял меня под локоть и увлёк в туман.

Мы спустились по влажным, поросшим мхом ступеням в подземный склеп, укрытый у берега пруда.

– Приглашаю тебя в пристанище моих предков, – услышала я его голос в кромешной темноте, – их духи защитят нас от всех невзгод. Шутка, шутка. Я без понятия, чья это нора.

Пахло землёй, сыростью и вековой пылью. Джейми чиркнул спичкой, зажёг свечу и закрепил её в нише под низким потолком. Я обняла его за талию, почувствовала под ладонями это сильное худощавое тело, жадно вдохнула запах его кожи, показавшийся таким родным. Мне больше не хотелось секса, да и вообще ничего не хотелось. Только стоять посреди неведомо кем вырытой пещеры, уткнувшись носом в шею парня, прижаться сильно-сильно, и чтобы никто никогда не разлучал нас.

Джейми провёл пальцами по моему лицу, взял за подбородок и поцеловал. Это не было похоже ни на вчерашние отчаянные ласки двух оголодавших животных, ни на запретный поцелуй украдкой в торговом центре. Сейчас мальчик был по-настоящему нежным. Я таяла от деликатных прикосновений его губ, от солоноватого привкуса его слюны. Положила руки ему на грудь и чувствовала, как он едва заметно дрожит, как сбивается его дыхание в такт движениям языка.

Зазвонил телефон, и я узнала по мелодии, что это Роберт. Голос моего жениха звучал отчуждённо, словно возвращение в скучные будни после отпуска на сказочных островах. Я вцепилась в Джейми, испугавшись, что он разомкнёт объятия, но парень только прижал меня к себе еще сильнее.

– Какого чёрта, – говорил Роберт, – я не в состоянии запихать твои шмотки в чемодан, их слишком много! Возвращайся, мне нужно быть в городе к девяти.

– Скоро буду, – пообещала я, – пришлось поменять колесо, и пошёл такой ливень...

– Ещё бы, – ответил Роберт с ноткой самодовольства в голосе, – удивительно, как та колымага, в которую ты села сегодня днём, вообще может ездить.

– У меня кое-что есть для тебя, – сказал Джейми, когда я убрала телефон.

Он опустился на колени и на ощупь вырыл ямку в земляном полу пещеры. Достал маленький свёрток, обёрнутый в пакет. Я села рядом, придерживая свечу. Он отряхнул землю, размотал несколько слоёв полиэтилена, открыл картонную коробочку, развернул мешочек из тёмного бархата, и наконец, показал мне кольцо. Оно было старое, возможно, золотое. Камень овальной формы размером с тыквенное семечко тускло блестел в мерцающей полутьме склепа.

– Отец подарил это кольцо моей матери. Позже она вернула его деду, вместе со мной. Рэндольф сказал, чтобы я оставил его у себя, на случай если понадобятся деньги, и не говорил никому из семьи. Не знаю, насколько оно ценное, я в этом не разбираюсь, но по легенде, Фредерик Монтгомери получил его от королевы Марии Терезии в награду за какие-то заслуги. Я хочу, чтобы оно стало твоим, Мадлен.

– Нет, – выдохнула я, – даже не думай. Это слишком ценный подарок.

– У нас мало времени, – сказал Джейми, – нужно вернуть тебя в поместье, иначе братец что-то заподозрит. Знаю, это важное решение, неверно принимать его впопыхах. Но я не согласен быть твоим любовником. Я хочу тебя целиком и навсегда. Мадлен, ты станешь моей женой?

Я прислонилась спиной к стене, пытаясь унять дрожь в руках. Он предлагал мне порушить всё, что я создала тяжёлым трудом за семь лет отношений с Робертом. Перечеркнуть мою, в целом, успешную, счастливую жизнь и отправиться вместе в закат. Этот мальчик, о котором я знала только, что ему двадцать один год, он хорош в постели и у него есть кольцо какой-то королевы.

– Нет, Джейми, – сказала я, – извини.

Он кивнул и посмотрел на кольцо, которое всё ещё держал на раскрытой ладони.

– Не надо извиняться. Я уважаю твой выбор. Но пожалуйста, прими подарок. За лучшую ночь и лучший день в моей жизни.

Его голос едва заметно сорвался на последнем слове. Я понимала, с каким трудом даётся ему этот спокойный, размеренный тон. Мне недоставало отваги, а может и жестокости, чтобы сказать "нет" в третий раз. Я просто не могла. Пришлось бы взять кольцо, даже будь в нём самый крупный бриллиант во Вселенной.

Я обняла Джейми, он прижался лицом к моей груди. Если он сейчас заплачет, я не буду знать, как жить с этим дальше.

– Бродить по лесу в такую хреновую погоду? – спросил Роберт, на полном ходу проскочив никому не нужный одинокий светофор, – Впрочем, вполне в духе моего сумасшедшего брательника. Он всё детство этим занимался, и я не помню, чтоб его хоть раз взяла простуда.

Я сидела в "Лексусе" последней модели, слушала блюз по радио и грела руки под струёй горячего воздуха из кондиционера. Мне не хотелось отвечать. Иногда, чтобы сохранить рассудок, нужно пропускать ядовитые замечания, отвернувшись к окну. Иногда нужно просто наблюдать, как мелькают, проносясь мимо, живописные фермерские домики, как в ранних сумерках загорается в окнах свет, как мерно шуршат дворники, сбрасывая мокрые листья с лобового стекла. Я чувствовала, что сделала всё, что могла, и больше не виновата перед Робертом. Теперь я не буду виновата перед ним никогда.

Мои мысли витали далеко отсюда. Я всё ещё шла осенним полднем по усыпанной кленовыми листьями поляне, держа за руку Джейми.