Текст книги "Сыворотка правды (СИ)"

Автор книги: Лив.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Радость Порпентины Голдштейн тяжело выразить словами.

Девушка довольно выдыхает, сжимает и разжимает запястья, чувствуя сладковатую усталость, и закрывает папку с отчетом. Вчерашний рейд на спикизи Гнарлака принес свои плоды.

Обычно мракоборцы предпочитают скрыто сотрудничать с гоблинами на взаимовыгодных условиях, но совсем недавно появились необходимые доказательства о контрабандной продукции в этом сомнительном заведении. И Тина была рада участвовать в операции; щедрое разнообразие за последнее время.

Обнаружить скрытые запасы запрещенных зелий было несложно. И задержали некоторых гоблинов, лишь исходя из протокола; наутро подозреваемых уже отпустили, ведь все как один утверждали, что впервые в жизни видят склянки с жидкими волшебными чарами.

Там были всевозможные любовные зелья, дурманящие настойки, болтушки для молчунов, долголетние эликсиры, даже пара колб с зельями взрыва.

Гнарлак, хоть и держался достойно, но не смог скрыть своего разочарования: на этой партии он рассчитывал как следует подзаработать. Одни только бутылочки с редкими ядами стоили целые состояния.

И это не могло не натолкнуть мисс Голдштейн на мысли, что на каждый товар есть свой покупатель. То есть если гоблины активно находят пути продажи зелий, то, соответственно, этот бизнес пользуется спросом. Но кому в магическом Нью-Йорке могут понадобиться смертоносные микстуры и редкие настойки? Эту загадку ей только предстоит разрешить.

Но одну находку девушка приберегла лично для руководства. Персиваль Грейвс проявил небывалое любопытство к делу, и Тине показалось, что это связано с секретом, которым последнее время озабочена Президент. Мистер Грейвс обещал лично забрать у девушки все материалы по делу и крайне заинтересовался особенной находкой Порпентины.

От предвкушения внутри волшебницы все сжалось. Ей до жути хотелось удивить начальство, но явно не с целью привлечь к себе внимание или получить похвалу. Голдштейн никогда не задумывалась о подобных мелочах: она отдавалась работе целиком и приходила в неимоверный восторг, когда участвовала в интересных делах.

И этот случай стал приятным исключением в несколько рутинной (в последнее время) работе.

– Тина? – его глубокие интонации в голосе вряд ли хоть кого-то оставляли равнодушным. – Не помешал?

Вопрос был чисто риторическим; отдел давно пустовал, ведь рабочий день закончился больше часа назад. Девушка никогда не замечала, как бегут минуты, если она занята делом, поэтому нередко возвращалась домой за полночь. Не стоит и упоминать о недовольстве Куинни, которая так старательно каждый раз готовила ужин и поджидала возвращения нерадивой сестрицы.

– Разумеется, нет, – со всей присущей ей серьезностью отвечает девушка, пытаясь скрыть приятное возбуждение от обладания уникальным знанием. – Как вы и просили, все отчеты по делу «Слепой Свиньи», включая полный перечень конфискованных зелий и достоверное описание всех подозреваемых.

Грейвс сухо кивает и подходит ближе к столу, за которым Тина усердно работала весь день. И за день до этого. И, кажется, за которым готова трудиться до конца своей жизни.

– Что-то еще?

Порпентина кивает и непроизвольно опускает руку в карман темно-синего плаща. Там покоится заветная склянка, которая так взбудоражила покой волшебницы.

– При обыске «Слепой Свиньи» в ящике стола Гнарлака я обнаружила небольшой футляр, где лежало одно-единственное зелье. Видимо, он уже нашел покупателя и планировал поскорее избавиться от такого ценного груза, если бы не облава.

Персиваль слушает спокойно и не перебивает. Он всецело концентрируется на словах мисс Голдштейн, делая свои выводы. Случай гоблинов его не слишком заинтересовал, ведь они постоянно что-то продают подпольно; Гнарлак широко известен в магическом Нью-Йорке как создание, способное достать любой предмет или выведать любое сведение. Но, возможно, на этот раз мракоборцы могли наткнуться на действительно важную информацию, связанную с последними известиями из магической Великобритании.

– Не терпится увидеть вашу находку, – обычно такие слова произносятся с добродушной улыбкой, но на лице у мистера Грейвса вряд ли можно заметить хоть одну эмоцию.

Порпентина вновь кивает и начинает суетливо доставать из кармана заветную бутылочку. Ей безумно любопытно увидеть реакцию Грейвса, хотя она никогда в жизни не признается, что ради этого задержалась сегодня в отделе. Голдштейн очень хотелось, чтобы ощущение ее триумфа разделил кто-нибудь еще. Ведь коллеги-мракоборцы вряд ли придадут этой находке особое значение. Именно поэтому Тина и взялась самостоятельно за заполнение отчетов, чтобы лично и в тайне от всех внести туда своё зелье.

Из ее кармана появляется небольшая склянка с прозрачной жидкостью и деревянной пробкой, которая плотно закупоривает сосуд. Никаких бирок и этикеток, лишь идеально гладкое стекло и слегка мерцающая на свету настойка.

Персиваль поначалу холодно реагирует на происходящее и принимает из рук Голдштейн склянку. После чего вертит ее в руках несколько минут, подносит к свету лампы, а после – ближе к лицу, видимо, желая получше рассмотреть настойку. Не найдя опознавательных знаков, мужчина легко поддевает пробку и извлекает ее из сосуда. Грейвс ждет несколько секунд, а после подносит зелье к носу и вдыхает аромат.

На его лице отражаются весьма смешанные чувства. И поначалу Порпентина чувствует себя невероятно довольной, пока не замечает ухмылку в уголках его губ.

– Мисс Голдштейн, если вы хотели удивить меня, то у вас это вышло. – Его тон слишком подозрительный, и хорошее расположение духа волшебницы тут же улетучивается. – Ни один мракоборец еще не предлагал мне ванильную эссенцию в качестве неоспоримой улики.

– Что?!

Тина даже не скрывает своего удивления. Еще вчера в ее кармане лежала сыворотка правды, изъятая в спикизи Гнарлака.

– Проверьте сами, – спокойно говорит Грейвс и возвращает ей склянку.

Девушка немедленно вдыхает запах, различая знакомые сладковатые нотки ванили, и понимает, что сыворотка правды, найденная ею вчера, точно не имела никакого аромата. Голдштейн даже пробует содержимое на вкус и, к своему стыду, осознает, что Персиваль абсолютно прав.

Она только что отдала директору отдела магического правопорядка жидкую добавку в выпечку и попыталась сделать из этого сенсацию.

Наверняка, волшебница со стороны выглядит смущенной до безумия, раз старается даже не смотреть на Грейвса и совсем не замечает веселых искорок в его взгляде.

– Это все, Тина?

Она хотела было кивнуть, как неожиданно вспоминает, каким образом у нее в кармане оказалась ванильная эссенция.

Тина, я хочу приготовить на завтрак восхитительную яблочную шарлотку! Тебе придется зайти после работы в бакалейную лавку не-магов и купить мне экстракт ванили, иначе без него ничего не выйдет. И, прошу, не забудь о моей просьбе, как в прошлый раз.

Куинни.

Она попросила купить ей это треклятое изобретение обычных людей, чтобы сдобрить свой Мерлинов пирог.

Но если ваниль осталась у нее в кармане, то, значит, сегодня утром сестра вытащила из кармана ее пальто…

Господи, нет. Только не это.

Девушку моментально бросает в жар.

С утра перед работой она под четким контролем Куинни съела внушительный кусок шарлотки, запивая все чаем. И, похоже, волшебница весь день находилась под действием сыворотки правды, ведь употребила не предписанные три капли, а минимум пару ложек!

От осознания этого факта Тина хочет провалиться под землю. Она стыдливо поднимает взгляд над Грейвса и замечает, что он чуть ли не смеется над ней. Какой ужас.

– Тина, у вас все в порядке? О чем вы думаете?

– О том, что вы слишком явно насмехаетесь надо мной, – чуть ли не со стоном произносит девушка, а после прикусывает язык.

Только не это.

Порпентина даже не успела подумать, как слова сами вылетели у нее изо рта. Дурацкое зелье! Дурацкие гоблины! И Куинни! Как она могла? Неужели не отличила сыворотку правды от простой ванильной эссенции?

Сейчас самое главное не вступать в дальнейший разговор с Персивалем, чтобы не дать ему еще больше поводов считать ее, Тину, совсем невежественным мракоборцем.

Подумать только: она не просто отдала шефу пищевую добавку, но и сама же управилась с уликой. Съев ее за завтраком.

Если Грейвс узнает об этом, то заполнение отчетов ей покажется еще очень приятным делом. Ведь иначе Голдштейн в ближайшее время не доверят ни одного интересного случая.

– Вот как? – брови Персиваля ползут вверх. – Что же еще вы обо мне думаете?

Если бы девушка не была так озабочена вопросом, как закрыть свой рот, то она бы наверняка решила, что Грейвс уже обо всем догадался. И виртуозно издевается над своей подчиненной.

– Я думаю, – раздается писк вместо привычного голоса Порпентины, – что вы весьма опытный мракоборец. И что вы отлично справляетесь со своей работой. И служите примером для всех нас.

Остановись, Тина, хватит! Прошу тебя, прекращай.

– Вы – отличный маг. Уверена, что Президент Пиквери рада иметь такого помощника, как вы.

Персиваль внимательно слушает, а в его глазах можно прочесть такую едкую (или довольную) усмешку, что Голдштейн готова сгореть от стыда на месте. Но на этом словесный поток, кажется, решил не заканчиваться.

– А еще у вас потрясающие глаза, – на одном дыхании выпаливает девушка, краснея еще больше и становясь ярче любимого пальто своей сестры.

– Глаза? – вот теперь он абсолютно точно смеется над ней, даже не скрывая улыбки.

– Глаза, – повторяет Тина, ненавидя себя за все это представление. – Вы, наверно, не замечаете, но когда вы сосредоточены на работе или внимательно слушаете выступления Президента, то они у вас под цвет горького шоколада. Когда недовольны работой мракоборцев – этот обсидиан в вашем взгляде может обжечь. А в те редкие минуты, когда все идет как надо, – ваши глаза напоминают топленую карамель с темно-золотыми вкраплениями. Завораживает, – слишком честно признается Голдштейн.

Она с силой сжимает кулаки, чтобы короткие ногти впились в кожу, но даже эта боль не помогает девушке заткнуться. Сколько же она употребила этого проклятого зелья, что его эффект никак не кончается? Ох, Куинни, доберусь я до тебя!

Хотя Тина понимала, что вина лежит только на ней: она ведь прекрасно знает о рассеянности сестры и первым делом должна была убрать важную улику в другое место. Надо было вообще не трогать эту сыворотку или сразу же отдать ее в хранилище вещественных доказательств.

Внутренний голос ехидно шепчет, что волшебница сама накликала беду на свою голову, вот теперь пусть и отдувается за недальновидность.

– А как же я смотрю на вас, мисс Голдштейн? Какими глазами? – Персиваль, кажется, чувствует себя весьма комфортно в этой ситуации.

– Вы на меня не смотрите, мистер Грейвс. Иногда мне кажется, что я для вас не существую, хотя ничем не уступаю любому другому мракоборцу в этой комнате! – на секунду возмущение победило смущение. Но лишь на одно мгновение. – Вы редко обращаетесь ко мне, а если и даете поручения, то на ходу, обязательно думая о других вещах. Если вы и удостаиваете меня взглядом, то он всегда какой-то отсутствующий. И, знаете ли, такое обращение невероятно удручает.

Грейвс не выдерживает. Его крепкая плотина хладнокровия прорывается, и мужчина сначала выдавливает из себя пару смешков, а потом принимается раскатисто смеяться, проводя ладонями по лицу.

– Еще и смех у вас потрясающий, – едва слышно ворчит Тина, но Персиваль ловит каждое ее слово.

Он смотрит на нее, как на ребенка, и впервые за долгое время позволяет себе снять ледяную маску, откинуть здравый рассудок и проявить настоящие эмоции.

Порпентина не лукавит, смех у него действительно чарующий. Под стать голосу, под стать образу и этим невероятным глазам.

– Что-то еще, мисс Голдштейн? – весело спрашивает помощник Президента перестав, наконец, смеяться.

– Да, – девушка судорожно сглатывает, предчувствуя очередную волну стыда и ужаса. – Вы – чертов идеал, мистер Грейвс.

И роняет голову на стол, сверху еще прикрываясь руками, чтобы не видеть и не слышать новой реакции Персиваля.

Так кошмарно Тина себя никогда не чувствовала. Сейчас она полностью унижена и растоптана. Девушка проявила себя с самой непрофессиональной стороны, и теперь ей стоит ожидать лишь должности секретарши. Это в лучшем случае.

– Мисс Голдштейн, – мягко обращается к ней Грейвс, привлекая внимания волшебницы, – ваша находка действительно удивительна. Но, боюсь, мы не сможем представить ее в качестве доказательства по делу.

Порпентина что-то бессвязно произносит и поднимает голову, стараясь вернуть себе прежний официальный стиль. Несмотря на то, что безумно хочет по-доброму рассмеяться в ответ на слова мужчины.

– Мне кажется, вы устали, – продолжает он, а чертенята в этих карих глазах отплясывают что-то невероятное. – И вам стоит хорошенько выспаться. Надеюсь, завтра вы будете в полном порядке, Тина.

Девушка кивает и старается больше не произносить ни звука, чтобы не скомпрометировать себя еще больше. Персиваль решает больше не смущать сотрудницу и направляется к выходу из отдела. Но что-то заставляет его передумать, и у самой двери Грейвс поворачивается и обращается к Тине:

– Вы ошибаетесь. – Секунда тишины. – Я смотрю на вас, мисс Голдштейн. И гораздо чаще, чем мне бы того хотелось. – Пауза. – Доброй ночи.

Порпентина думает, что сейчас упадет. У волшебницы подкашиваются ноги, и она буквально оседает на стул, ошарашено смотря вслед Грейвсу. Она сидит еще так пару минут, прежде чем начинает собираться и поспешно покидает здание МАКУСА.

Голдштейн уже представляет, с каким трудом завтра заставит себя подняться с постели, прийти вовремя в отдел и не потеряться в Его глазах.

Но почему-то Тина абсолютно уверена, что завтра их взгляды пересекутся.