Текст книги "Любовь, которой я никогда не ведал (ЛП)"

Автор книги: lit_chick08

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Когда он отказывается жениться на Дейнерис, тетка говорит ему, что единственный способ для него вернуться на Север – жениться на Сансе. Это последнее, чего хотел Джон: бедная Санса и так пережила слишком многое, а теперь еще заставлять ее выходить за него замуж? Но она спокойно соглашается, и на вопрос, почему, грустно улыбается:

– По крайней мере, я знаю, что ты никогда не причинишь мне зла.

Он уже не зеленый мальчишка, но, когда Санса оказывается в покоях в одной сорочке, это приводит его в ужас. Щеки Сансы алеют от смущения в их первую брачную ночь, и Джон не задерживается в постели после того, как они закончили. Его жена приходится ему двоюродной сестрой, напоминает он себе, и множество мужчин хотели жениться на ней, так что ему бы радоваться, что эта девушка отныне его. Все, чего хочет Джон – чтобы Санса обрела покой, и они ночуют каждый в своих комнатах. Друг с другом они всегда вежливы, всегда приветливы, но не более, и Джон не думает, что та любовь, которую он испытывает сейчас к Сансе, любовь как к сестре – двоюродной сестре – превратится когда-нибудь в ту, которую он испытывал к Игритт или даже Вель. Он не знает, любила ли она кого-нибудь. Она была девицей, когда они поженились, и никогда не говорила о других мужчинах, кроме маленького Роберта Аррена, которого называла Сладким Робином.

Иногда ему хочется узнать об этом, но это слишком интимный вопрос, чтобы задавать его сейчас.

Они были женаты полгода, когда однажды к нему в покои постучала Санса. Джон был ошеломлен: после свадьбы они делили постель всего три раза, и никогда еще она не приходила к нему сама. Санса была полностью одета; она подошла и села к нему за письменный стол. Несколько минут ушло на обмен вымученными любезностями, прежде чем Санса открыла истинную причину своего прихода.

– Я хотела бы завести ребенка. – Она неотрывно смотрела на свои руки, и продолжала: – Северу требуется наследник. Думаю, нам следует начать пытаться обзавестись им.

Не самое романтичное предложение, но и то, что происходит между ним и Сансой, нельзя назвать романтикой.

Два раза в неделю в течение четырех лун Джон исполнял свой долг как Короля Севера, и все время думал, что же с ним не так, если возможность заниматься любовью с такой прекрасной девушкой, как Санса, для него оказывается всего лишь долгом. Когда она объявляет, что ждет ребенка, ее охватывает такая неподдельная радость, и Джон видит в ней проблеск той девочки, с которой рос вместе, девочки, которая ушла на юг и больше уже никогда не вернется.

Они обсуждают имена только мальчиков; Санса уверена, что дитя, которое она носит под сердцем, не девочка, и Джон доверяет ее материнскому инстинкту. Ни один из них не предлагает имени их отца: двоюродные они или нет, но они считают себя родными братом и сестрой, и иллюзия их брака может поддерживаться только без признания этого факта. Вместо этого они решают наречь сына Брандоном, самым древним из имен Старков. Как Санса и подозревала, их сын пришел в этот мир посреди ночи, крошечный, с пучком темных волос на макушке и серыми старковскими глазами.

– Спасибо, – шепчет Санса, убаюкивая их новорожденного сына у своей груди, и у Джона на глаза наворачиваются слезы от такой благодарности в ее голосе. Как Санса может благодарить его, когда это он должен благодарить богов за жену и ребенка, которых он никогда чаял иметь?

Она отказалась отдавать дитя кормилице, заявив, что она не королева и сможет вскормить своего ребенка сама. Вид Брандона у обнаженной груди Сансы пленяет Джона. Однажды вечером, изнемогая от усталости после долгого рабочего дня, в течение которого он осуществлял надзор за строительством одной из башен, он зашел в замок и обнаружил Сансу, сидящую у камина и кормящую Брандона. Крошечная ручка его сына обхватила набухшую молоком грудь матери, серые глазки устало открывались и закрывались. Джон садится в кресло напротив Сансы и задается вопросом, имела ли возможность его мать ухаживать за ним, прежде чем умереть от родильной горячки.

Внезапно Санса резко вдохнула и скривилась от боли – видимо, Брандон укусил ее грудь. Джон помолчал мгновение, и слова слетели с его уст:

– Если тебе больно, можно нанять кормилицу.

Она, качая головой, улыбнулась Брандону, и ответила:

– Я хочу, чтобы он хотел лишь моей груди. Это то, что должна делать мать, только и всего.

В словах Сансы было столько любви, что Джон решает больше даже не заговаривать об этом.

Вскоре после первого дня именин Брандона Джон проходил мимо покоев Сансы и услышал доносящееся оттуда пение. Прошло много лет с тех пор, как он слышал, как поет Санса, но он сразу вспомнил ее нежное сопрано. Он открыл дверь и встал на пороге, наблюдая за Брандоном на ее руках, как его темные кудряшки задевают ее подбородок, как она баюкает его, готовя ко сну. Когда Санса замечает Джона, то обрывает пение и возобновляет только тогда, когда их сын открыл глазки и засуетился.

Джон пересек комнату и сел на кровать, наблюдая, как она успокаивает Брана, и слушая ее песенку. Он сильно вытянулся для своего возраста, у него длинные, тоненькие ручки и ножки и бледная кожа. Джон представил, что так выглядел он сам в младенчестве. Не было никаких сомнений, что в Брандоне течет кровь Старков, и Джон испытывал по этому поводу чувство гордости. Возможно, его отец и был Таргариеном, но в нем была кровь и Лианны Старк, которая всегда побеждает, кровь Винтерфелла.

Брандон крепко заснул, и его тихий храп заставил изогнуться губы Сансы в нежной улыбке. Джон встал, чтобы позвать няню мальчика. Санса всегда крайне расстраивалась, расставаясь с сыном, как будто боялась не увидеть его вновь. Джон не может винить ее за это после всего того, что они потеряли. Санса так неистово любит Брана, что он не сомневается в ее вечной любви и заботе к сыну, и Джон в этот момент так любит свою жену за это.

Она смотрела него, с лицом бесстрастнее, чем когда-либо.

– Вы хотите воспользоваться Вашими правами, милорд?

Вопрос застал его врасплох.

– Нет, нет, я просто… Я хотел послушать, как Вы поете.

– О. – Джону показалось во взгляде Сансы что-то похожее на мелькнувшее разочарование, и в нем проснулась надежда.

– А Вы хотели бы этого?

Санса склонила голову, волосы упали ей на лицо.

– Мы не делили постель уже месяцы. Слуги могут начать шептаться.

Он почувствовал боль от стыда, как всегда, когда его пальцы расшнуровывали платье, обнажившее плечи, а затем упавшее на пол. Сорочка на ней такая тонкая, что Джон может увидеть под ней ее розоватую кожу, и у Сансы от его нежных, осторожных прикосновений рук побежали мурашки по телу. Он убрал ее волосы с шеи и коснулся губами чувствительной кожи за ухом, руки его легли на ее округлые бедра.

– Ты так красива, – шепчет Джон, медленно снимая с нее сорочку. – Ты знаешь это? Знаешь, как ты прекрасна?

– Джон, – бормочет она, глубоко вдохнув, когда он оставляет засос на бледной шее. Она называет его по имени только в такие моменты; в остальное время он для нее «милорд» или, если они не одни, «Ваша светлость». Джону нравится звук его имени на ее губах; это означает ощущение близости, и только в такие моменты он может чувствовать, что Санса действительно его жена и мать его ребенка.

Внезапно Джона поразило сильное желание сделать все возможное, чтобы показать Сансе, что он чувствует сейчас. Он никогда не был хорош в красноречии и считал себя довольно косноязычным по сравнению с ней; но он познал женщин и может сделать так, чтобы Сансе было по-настоящему хорошо.

Она все еще тяжело дышит, когда он усаживает ее на кровать и мягко раздвигает в стороны ее колени. Санса покраснела в тон ее волосам, и Джон понимает, почему. Они занимались любовью только под мехами с погашенными свечами, никогда не затягивая с этим и не исследуя друг друга; он ни разу не целовал ее ниже грудей, и удивился бы, если Санса видела бы его мужское естество. Мягкая нежная кожа ее бедер бела, как снег, покрывающий Север, но волосы на ее холмике ярко-рыжие, и это представляло собой восхительный контраст. Он касается ее набухшей, влажной плоти, и Санса всхлипывает, закусив губу. Она практически никогда не издавала звуков во время любви; Игритт была куда раскованнее, а Вель шептала разные грязные пошлости на ухо; но Санса всегда оставалась леди, слишком величественной, чтобы стонать и кричать.

– Это так непристойно, – задыхается она и зарывается пальцами в его темные волосы, в то время как он выводит языком узоры на ее бедрах. – Короли и королевы не…

– Ты позволишь? – прерывает Джон. Его мужество отвердело и набухло в бриджах, в то время как он стоял на коленях на полу, точно проситель, с ее бедрами на своих плечах. – Ты позволишь своему мужу доставить тебе удовольствие языком, моя королева?

Санса сотряслась всем телом и встретилась глазами с Джоном.

– Что это… Что ты…

Она не сказала «нет», не подняла его с колен и не выставила из своих покоев, и этого достаточно, чтобы он прикоснулся к ней там губами. Ее вкус взрывается на языке, богатый и пьянящий; он чувствует, как ее колени надавили на плечи и она попыталась уйти, но Джон обхватил ее бедра и притянул ближе к себе. Понадобилось несколько раз коснуться ее плоти языком, чтобы заставить Сансу стонать, громко и свободно, и это только раззадорило Джона. Он хочет поглотить ее целиком, чтобы навсегда сохранить ее вкус во рту. Когда его язык проникает в нее и легко скользит там, Санса вцепляется в волосы Джона и все повторяет:

– О, боги, о, ах!

Он впился губами в ее бугорок, лаская языком розовый бутон, а двумя пальцами проник в нее и поглаживал ее изнутри. Санса стонала, и наслаждение и потрясение попеременно отражались на ее лице, борясь друг с другом. Она достигает пика, толкаясь бедрами к его лицу. Джон снова начинает покусывать и целовать ее холмик, чтобы продлить ее удовольствие, и это после того, как она только что была на вершине блаженства. Санса умоляет:

– О, остановись, пожалуйста, я больше не могу.

Его лицо увлажнилось от ее наслаждения, а язык заболел от такого использования. Джон ухватился за край простыни и вытерся, прижимая ладонью его восставшее мужество. Он ничего сейчас не хотел больше, как освободиться от бриджей и войти в нее, обретя удовольствие. Она вся намокла, и Джон знал, как хорошо ей будет чувствовать его внутри себя.

Но Санса лежала на спине с закрытыми глазами и играющей улыбкой на губах, пытаясь привести дыхание в порядок. Она так бессовестна в своей наготе, ее рыжие волосы прилипли к потной коже, и Джон находит для себя в бледных, посеребренных линиях внизу ее живота физическое напоминание того, что Брандон рос внутри нее, что ее тело растянулось, чтобы вместить сына, которого он поместил в ее чрево.

Когда Санса открыла глаза, Джон внезапно смутился своей потребности в ней. Он начал было отступать, чтобы вернуться в свои покои и взять себя в руки, когда Санса села, и на ее лице отразилось замешательство.

– Ты уходишь? Но мы не…

Джон застыл, недоумевая, что ответить.

– Я только предположил, что… Я не хочу, чтобы это было неприятно…

– Пожалуйста, останься. – Он почувствовал, как его сердце замерло. – Я хочу, чтобы ты остался. Пожалуйста, Джон.

Он удивляется, когда Санса опускается на колени, чтобы помочь ему избавиться от одежды. Ее ладони обернулись вокруг его естества, и он качнулся бедрами вперед, отзываясь на прикосновения. Касания были неуверенные, и когда ему удается заставить себя открыть глаза, он видит голое любопытство на лице Сансы. Джон задается вопросом, первый ли он мужчина, которого она видит вот так, и его мужество еще более затвердело от мысли, что она – его и только его.

Они взбираются на кровать; Санса резко шипит, когда Джон оседлал ее бедра, по-прежнему слишком чувствительные для прямого контакта, и он моментально отстраняется, не желая причинять боли. Она притягивает его к себе руками, стараясь держать как можно ближе, настаивая на том, что все нормально. Джон целует ее между грудей, прежде чем спросить:

– Ты мне доверяешь?

Ее ответ был немедленным и заставил его сердце переполниться любовью:

– Да.

Он ставит Сансу на руки и на колени, покрывая поцелуями ее безупречно белую кожу спины; в то время как его руки поглаживают бока, живот, груди. Она стонет, когда Джон осторожно засовывает пальцы внутрь нее, проверяя ее готовность, и понимает, что она пытается подавить свой отклик, подаваясь назад, навстречу его руке.

Когда Джон входит в нее, их стоны сливаются воедино. Он впивается пальцами в ее бедра до синяков, чтобы сдержаться и не начать двигаться слишком быстро. Санса тонко всхлипывает, и это побуждает Джона к действию; он теперь полностью внутри нее. Когда она выдыхает его имя, двигаясь бедрами назад навстречу ему, как будто в мире не было ничего и никого, кроме них двоих, Джон чувствует, как переполняющее его грудь чувство выливается наружу, и он не может сдержать слов.

– Ты совершенна, – заявляет он, зарывшись в ее волосы и покусывая сквозь них ее плечо. – Ты самая красивая женщина в мире, и я не могу поверить, что ты – моя жена. Я благодарю богов за тебя. Ты – это все, чего я когда-либо желал.

Санса испустила прерывающийся крик, протянув одну руку назад, чтобы дотянуться до Джона. Он скользнул рукой вниз и поднял ее на колени, сев на согнутых ногах. Она повернулась к нему лицом, и Джон захватил ее рот своим, засовывая язык глубоко внутрь, и взял ее груди в ладони, поигрывая пальцами с сосками.

– Мне нравится вот так любить тебя, – продолжает он, и голова Сансы падает ему на плечо, в то время как он все еще двигался в ней. – Я чувствую себя так, будто был создан для тебя. А ты? Тебе нравится быть со мной?

– Да, – захлебывается Санса, держа его за затылок и двигая бедрами с таким отчаянием, которого он не ожидал у ней увидеть. – О боги, да.

– Мне нравится видеть тебя на пике. Мне нравится доводить тебя до пика. Ты так прелестна в такие моменты. Мне бы хотелось, чтобы ты могла сама это видеть. Боги, Санса, я хочу… хочу…

– Что? Что ты хочешь?

Следуя рукой вниз по ее животу сквозь тонкие волосы, Джон находит ее набухший бутон и нежно ласкает его. Когда Санса крепко сжимает его внутри себя, его глаза закатываются в блаженстве.

– Я хочу остаться в твоем лоне навсегда. Я хочу, чтобы мы не вылезали из этой кровати никогда.

– Я тоже этого хочу, – соглашается она, ее тело уже начало сотрясаться от достижения наивысшего наслаждения.

Джон почти кричит, когда и он достиг своего пика, крепко прижимая Сансу к себе. Они оба оседают в изнеможении; она медленно тянется прочь и падает на подушки. Он колебается мгновение, прежде чем лечь рядом с ней; его сердце все еще гремит в груди.

– Никогда еще так не было.

Джон наклоняется к ее лицу: зрачки ее расширены, распухшие губы приоткрыты в сладкой истоме. На шее багровеет синяк, оставленный его губами; он чувствует прилив нехарактерного для себя собственничества, удовлетворенного осознанием того, что каждый, видя эту отметину, будет знать, что она принадлежит ему.

– Прости.

– Нет, – возражает Санса, взяв его за руку. – Джон, это было замечательно. Я и не знала, что так может быть. – Она придвинулась ближе, и ее грудь задела его руку. – Ты мог бы показать мне и другие способы, – застенчиво добавила она.

Ему пришлось прикусить себе щеку, чтобы не застонать в ответ на это предложение.

– Санса…

Она потянула меха и одеяла и накрыла ими их обоих, а после устроилась рядом с Джоном. Он не спал с ней в одной постели с их первой брачной ночи, но Санса обвилась вокруг него, как будто делала это в тысячный раз. Впервые он осознал, что она, возможно, столь же изголодалась по любви, как он сам.

Утром Джона будит нежное пение Сансы. Открыв глаза и подняв голову, он видит Брандона, сидящего на коленях у матери, широко улыбающегося в ответ на рожицы, которые она ему строила.

Это его семья.

И это все, чего Джон Сноу когда-либо желал.