Текст книги "Нашествие родителей, или Отдых с препятствиями (СИ)"

Автор книги: listokklevera

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Примечания автора:

Относится к серии “Квартирант”:

1. Квартирант

2. Лиан (вбоквел про Сергея)

3. Нашествие родителей

========== Часть 1 ==========

Телефон трезвонил и трезвонил, вырывая из сна. Если бы он находился рядом, Костя уже бы сам нажал сброс, даже матери не положено звонить в такую рань! Но мобильник играл навязчивой музыкой где-то в коридоре, и выбираться из теплой постели не было никакого желания. Телефон замолчал, и не успел Костя вздохнуть с облегчением, как он снова затрезвонил. Костя пихнул Антона, пробормотав:

– Ответь уже. Мать твоя звонит.

Антон засопел и прижался еще плотнее.

Телефон продолжил свое пагубное воздействие на сон. Костя снова пихнул Антона, тот завозился, чмокнул Костю в плечо.

– Вставай, именинник!

Антон открыл глаза, и в сумеречном свете начинающегося утра они казались еще чернее – космическая бездна, куда сразу провалился Костя. Он легонько поцеловал Антона в пухлые со сна губы:

– С днем рождения! Твоей маме тоже не терпится тебя поздравить.

– Черт.

Антон нехотя слез с дивана и направился в коридор, почесывая голую ягодицу. В смутном утреннем свете Костя разглядел на ней расцветающий синяк – след от его собственных зубов, оставленный вечером, и самодовольно улыбнулся. Что тут поделаешь, если у Антона такая соблазнительная задница!

Из коридора доносилось тихое бормотание Антона, вскоре сменившееся на громкое:

– Что? Серьезно? Да, хорошо. Да, я понял. Да, сейчас.

Костя, насторожившись, сел на постели. Антон вернулся в комнату и молча принялся одеваться.

– Что случилось?

– Мои приехали, представляешь? – не слишком обрадованно сообщил Антон. – Внизу ждут возле подъезда.

– Как приехали? Все? – Костя с ужасом представил в своей квартире шумных Антоновых племянников. Ладно, их еще можно пережить, если недолго, но зятек… Вот уж кого он совсем не хотел видеть.

– Да нет, только родители. Сосед сюда приехал торговать и их захватил. Я пошел вниз, и ты тоже одевайся и спускайся.

– Зачем? – удивился Костя.

– Продукты таскать. Они знаешь сколько всего навезли, пользуясь оказией.

***

Костя как раз закрывал дверь, когда на этаже остановился лифт, из которого появился пятящийся Антон, тянущий за собой мешок, распираемый крупными округлыми фигурами.

– Это еще что?

– О! – мельком глянул на него Антон с выражением «проснулся наконец!». – Арбузы, что ж еще?

– Арбузы?

– Принимай давай, потом поболтаем.

Антон, уложив мешок у стены, бодро кинулся в лифт и начал передавать Косте тяжеленные коробки.

– Ого! А что тут?

– Бля, Костя! Консервация. Помогай давай. Там мамка внизу сторожит остальное, мы уже все перетащили к лифту, осталось только в квартиру перенести.

Костя принялся складировать коробки и ящики, забитые банками.

– Это последняя. Я поехал, – Антон подал коробку, и когда Костя потянул ее на себя, забирая, придержал, а стоило ему поднять лицо и посмотреть недоуменно, чмокнул быстро в губы и улыбаясь поехал загружать лифт.

Костя растерянно смотрел на закрывшиеся двери, но увесистая коробка давала о себе знать, и он поставил ее к другим, прислушиваясь через лифтовую шахту к доносящемуся шуму и голосам. Антон пашет, а он-то чего стоит? Костя открыл дверь в квартиру, снял спортивную куртку и принялся затаскивать продукты в коридор, игнорируя недовольные взвизги запертого в своей клетке Лакки.

Он еще не закончил, как Антон уже приехал с новой партией. Они быстренько вытащили продукты из лифта, и Антон отбыл назад, снова поцеловав его. Костя улыбнулся – ему нравилась такая игривость вечно серьезного Антона. А еще ему нравилось, что он такой сильный, а ведь с виду и не скажешь – дрищ дрищом. На самом деле Антон и был худощавым, кто-то бы назвал его костлявым, но Костя-то знал, что он жилистый и сильный – мышцы что стальные канаты – не слишком выраженные, но твердые и крепкие, наработанные деревенским трудом. И это вызывало у Кости внутреннее противоречие, потому что хотелось защитить, позаботиться, но Антон не девчонка, и сам заботится о Косте больше, чем он о нем. Несмотря на уверенность и апломб, с которыми Костя шел по жизни, ему тяжело давались личные отношения, а сейчас он испытывал неуверенность в кубе, правда, старался не показывать ее. А еще он заметил, что Антона тоже что-то гнетет, но любые попытки выяснить наталкивались на недоуменное «все в порядке».

Горы запасов медленно и неуклонно заполоняли коридор, Костя мог уже часть вынести на балкон, но не решился без указания Антона. Четвертой ходкой Антон вернулся вместе с матерью.

– Ох, Антоша, вот тут ты и живешь? – Дана Стояновна, поставив на пол хозяйственную сумку, крутила головой, рассматривая цепким взглядом коридор, открытую комнату Антона, кухню через ведущий к ней коридорчик. – Чистенько-то как. Ой, Костя! Здравствуй. Спасибо, что помог Антоше.

– Здравствуйте, – поздоровался Костя, стараясь выглядеть непринужденно.

– Ма, чаю, может? – спросил Антон, чувствующий себя довольно неловко.

– Да что ты, Антоша, – махнула рукой Дана Стояновна. – Мы пока к вам ехали, так и чаю, и кофе напились, с половины пятого на ногах.

– Так может, хочешь отдохнуть? – Антон повел рукой в сторону своей комнаты.

Дана Стояновна заглянула в комнату с порога, оглядела застеленную кровать, коврик на полу, посмотрела на стол с лежащим на нем ноутбуком. Антон хоть и проводил все свободное время с Костей в его комнате, но работать предпочитал тут.

– Значит, тут ты живешь? – она прошлась по комнате, выглянула в окно, снова посмотрела на кровать. – Можно и отдохнуть, пока отец освободится.

– Как вас вообще сюда занесло? – вырвалось у Антона. – И чего не предупредили?

– Так неожиданно получилось, Антоша, – Дана Стояновна села на кровать, провела рукой по покрывалу. – Помнишь Цветковых?

– Конечно. Это ж сосед наш.

– Ну вот, вчера вечером забежал Здравко и говорит, что собираются с отцом к вам в город ехать на рынок картошкой торговать и если я хочу, то могу тебе что-нибудь передать и сама поехать. В кабине-то три места. И еще мы тоже можем взять пару мешков картошки на продажу, мол, место осталось. У них же эта машина такая…

– Грузовой микроавтобус, – подсказал Антон.

– Ну да, он. Вот мы с отцом весь вечер собирали что-то тебе, что-то для рынка. Я еще до половины первого потом на кухне возилась. Ты там, Антоша, разбери сумку-то мою. То все тебе.

– Ох, ма, ну зачем? Я и так не голодаю.

– Так это ж свое все, чистое, без этого, как его?..

– ГМО.

– Во-во.

Дана Стояновна зевнула, прикрывшись ладошкой:

– Я чуток вздремну, если можно.

– Да отдыхай конечно, ма, ну ты чего! Пойдем я покажу, где у нас ванная с туалетом.

Он провел мать к ванной, ненавязчиво поинтересовавшись по дороге:

– А вы ко мне надолго?

– Да какое «надолго», Антоша, – всплеснула руками Дана Стояновна. – Как Здравко распродастся, так и сразу назад.

– А как получилось, что и отец приехал?

– Так с утра Здравко прибежал, говорит, что у Тодора, отца его, спину прихватило, не разогнуться, вот твой отец и поехал вместо него.

***

Мама Антона пошла отдыхать, и Костя принялся перетаскивать все это деревенское богатство в комнату поближе к балкону, предоставив Антону раскладывать продукты во встроенные шкафчики или куда там еще. В общем, ему виднее. Костя тут только носильщик. Когда в коридоре осталась лишь одна клетчатая потертая сумка, он закрыл дверь в свою комнату, чтобы негодующие вопли Лакки не разбудили Дану Стояновну.

Антон выглянул в проем и протянул Косте полотняный мешочек.

– Вот, возьми на кухню. Тут лесные орехи, – он перевел взгляд на Лакки и улыбнулся: – Столько добра, а таможня не при делах. Ничего, Лакки, еще немного, и выйдешь из заточения.

– Не поощряй его, он и так разбаловался дальше некуда.

Лакки горестно заскулил, возмущенный несправедливостью.

Костя смотрел, как Антон с легкостью поднимает тяжеленные коробки с консервацией и мешки с картошкой, и любовался напрягающимися мышцами на руках. Сильный, спокойный, преданный. Какой он дебил был тогда, зимой, когда позволил Антону уйти! И какое счастье, что они все-таки встретились, пусть и через несколько месяцев, там, в поле. И как хотелось спрятать его ото всех, беречь только для себя, защищать от всего мира. Угу, защищать, как будто Антон ему позволил бы. Нет, в драке Костя его все равно представить не мог. Он же такой… утонченный, интеллигентный!

– Антон, – окликнул Костя, – а тебе приходилось драться, ну, в детстве там, в школе?..

Антон отвлекся от расстановки банок во встроенном шкафчике и удивленно посмотрел на неловко мявшегося в балконном проеме Костю:

– А сам как думаешь?

Костя пожал плечами:

– Не представляю тебя дерущимся.

– Да уж. Ты что ж думаешь, деревенские пацаны не дерутся? – хохотнул Антон. – Дрался, конечно, как без этого? То с соседскими что-нибудь не поделишь, то поспоришь до драки, да и в школе… был у нас один, важный такой. Как такого не отлупить, если сам так и напрашивается всем своим видом?

– И что? Головой его в унитаз макали?

– Чего, какой унитаз? – засмеялся Антон. – Откуда в моей деревне такая роскошь? У нас же канализации нет.

– Что, и в школе? – поразился Костя. – А как же?..

– Да обыкновенно, – хмыкнул Антон, возвращаясь к раскладыванию консервации, – обычный сельский туалет за школой, только не на одну, а на три дырки.

– Ни хрена ж себе! А как же зимой?

– Да ладно, Кость, ты ж был у нас, и зимой в том числе.

– Все равно не представляю, средневековье какое-то.

– Да ну, обычное дело, – отмахнулся Антон, – вон в Месопотамии за несколько тысяч лет до нашей эры уже пользовались туалетами и придумали подземную сточную систему, просто до нас цивилизация еще не дошла.

– Ладно, отвлечемся от нечистот и сточных систем, расскажи про того пацана лучше.

– Про какого? – оглянулся Антон и сунул в руки Кости литровую банку меда. – Это на кухню.

– У нас вроде есть мед, – сказал Костя, разглядывая солнечно-желтое содержимое банки.

– Меда много не бывает. Так, я уже почти все, можешь выпускать Лакки, пока у меня сердце не разорвалось от его стонов.

Костя поставил мед на окно, открыл клетку и выпустил истосковавшегося енота. Лакки меховой бомбочкой проскочил мимо него к пустым коробкам, только полосатый хвост мелькнул.

В коробках, кроме запаха, ничего интересного не нашлось, и Лакки просочился на балкон, а там уже, подойдя вполне серьезно к своим обязанностям таможенника, принялся все обнюхивать и обследовать. Антон почесал его по крестцу, быстро прибрав ладонь, когда Лакки, повернувшись, клацнул зубами. А нечего от важных дел отвлекать! Антон засмеялся, дозагрузил пустые банки в коробки, чтобы родители домой забрали, а то на электричке немного привезешь, и вошел в комнату. Костя как раз закончил уборку в клетке у Лакки.

– Ты все?

Антон кивнул, любуясь плавными перекатами мышц под гладкой, все еще загорелой Костиной кожей.

– Отлично, я тоже. Сейчас только воду чистую принесу.

– Я пока в душ.

Костя выкинул мусор, принес свежей воды в клетку и, прихватив возмущающегося Лакки, закрыл балкон.

– Закончилась лафа, завтракать идем.

На кухне Лакки сам спрыгнул с рук на кухонный угловой диванчик, встал на задние лапки и, опершись передними о стол, закрутил головой, изучая, не появилось ли что новое. Вкусное. Костя насыпал фарш-каши, подогрел немножко в микроволновке и поставил перед енотом. И пока тот занялся завтраком, загрузил и включил кофеварку. Нужно было соображать что-то на завтрак. Холодильник забит, хотя Костя специально предупредил Антона, чтобы он ничего не готовил. Все-таки это его праздник! Костя хотел завтрак заказать с доставкой. Повалялись бы подольше в кровати, потом неспешно позавтракали, снова повалялись и можно было бы собираться в шашлычную. Такой он придумал план, но когда вчера поздно вечером пришел с работы, Антон, несмотря на предупреждение, уже приготовил фаршированный картофель в грибной подливке, мясной салат и испек торт. Потом позвонила мама, сообщила, что приедет сегодня с утра пораньше. Костя еле-еле уговорил ее подождать хотя бы до десяти. В итоге неожиданно нагрянули Антоновы родители.

***

Антон вышел из ванной в чистой футболке и с полотенцем на голове, улыбнулся Косте:

– Иди в душ, я пригляжу за Лакки.

Костя помылся буквально за пять минут, а еще вчера по дороге домой он представлял, как долго будет мыть Антона, скользя намыленными руками по его коже, наблюдая, как учащается дыхание и туманятся глаза. А вместо этого он смотрел, как Антон накрывает на стол, попутно отвлекая Лакки лесными орехами.

– Антон, – тихо окликнул Костя и оглянулся на дверь комнаты – проснувшаяся именно в этот момент Дана Стояновна была бы явно лишней.

Антон вскинул голову, вглядываясь в коридор.

– Иди сюда на минутку, – позвал Костя и пошел в свою комнату, надеясь, что Антон идет следом.

– Что такое? – Антон прикрыл за собой дверь и уставился на белую коробку в руках Кости: – Это?..

– Да, – подтвердил Костя и вручил коробку с «Макбуком». – С днем рождения.

Антон захлопал своими невозможными ресницами, принимая подарок.

– Но…

– Не вздумай, – предупредил Костя, и Антон понял, что тот не хочет ничего слышать о «дорого».

– Но я не…

– Антон!

– Но мне правда неудобно!

– Тебе неудобно на своем старом ноуте работать. Им еще динозавры, наверное, пользовались.

Ноутбуку и в самом деле давно было пора на пенсию – Антон его купил на первом курсе уже подержанным. Тем не менее он исправно работал, когда загрузится. А грузился он всегда так долго, что Антон каждый раз волновался, что уже все, ноут отжил свое.

Антон поставил коробку на стол, аккуратно снял крышку и вытащил золотистый «Макбук» с зеркальным надкусанным яблочком по центру.

– Какой красивый, – прошептал он, и Костя, в этот момент завороженно глядящий на него, согласно угукнул.

Антон поднял крышку, буковки на глянцевых черных кнопках мягко засветились. Он провел кончиками пальцев по клавиатуре.

– Волшебный.

– Да, – поддакнул Костя, все так же не сводя глаз с лица Антона.

Костя подступил так близко, что Антон чувствовал его дыхание. Он медленно повернул голову, глядя на него сквозь ресницы, и удивленно распахнул глаза, чтобы тут же прикрыть их, когда губы Кости соприкоснулись с его. Костя смотрел на него так тепло и… влюбленно? Но это же невозможно! Через мгновение все мысли покинули его голову, кроме одной, бьющейся где-то на краешке сознания. Он с трудом оттолкнул от себя Костю, который каким-то образом уже дотащил его до дивана.

– Стой! Лакки!

– Черт с ним, – отмахнулся Костя, снова прижимая к себе Антона.

– Костя, мама!

– К черту ма… Точно, мама же должна приехать.

– Моя мама! Она уже здесь и в любую минуту может зайти.

Костя непонимающе поморгал на Антона, но вскоре глаза его прояснились, и он вздохнул:

– Вот черт.

Антон улыбнулся:

– Да ладно тебе, родители уедут уже сегодня, твоя мама тоже вряд ли задержится, так что…

– И то верно, – Костя улыбнулся в ответ, коснулся губами ямочки на щеке Антона и отпустил его, оглядываясь: – А где Лакки?

Антон засмеялся:

– Минуту назад тебя это не волновало.

Костя рванул из комнаты, Антон пошел за ним. Лакки, обнаруживший в коридоре недосмотренную сумку, расстегнул ее и с видом заправского вора-домушника вовсю шмонал, не обращая ни малейшего внимания на зашипевшего на него хозяина.

– Ах ты поросенок наглый!

Костя подхватил сразу начавшего вырываться енота и потащил его на кухню, смеющийся Антон вошел следом с сумкой.

– Давай уже что-то перекусим, – предложил проголодавшийся Костя.

– О, пирожки! – Антон выложил на стол бумажный сверток с крошечными пирожками.

Костя тут же схватил один и целиком засунул в рот.

– М-м-м, объеденье. Обожаю пирожки твоей мамы.

Антон выкладывал на разделочный стол курицу, небольшое ведерко с яйцами, банку со сливками и еще какие-то свертки, содержимое которых Костя на расстоянии опознать не мог.

– Там Саша подъехал, – прокомментировал Антон.

– Пойду маму встречу, а то как начнет трезвонить, еще твою разбудит, – Костя, отпив подостывший кофе и подхватив Лакки, пытающегося добраться до пирожков, встал из-за стола.

***

Инга с удивлением разглядывала куртку, висящую на вешалке, черную с фиолетовым, вот только на черном фоне расцветали крупные розово-оранжевые цветы.

– Это Антона? – с легким отвращением шепотом уточнила она.

Костя закатил глаза.

– Ма, ты серьезно? Это Антоновой мамы, она сейчас отдыхает.

– Слава богу, – с видимым облегчением выдохнула Инга. – Она приехала на день рождения Антона?

– Совпадение. Пойдем на кухню, я все расскажу.

– С днем рождения, Антоша! – искренне воскликнула Инга и чмокнула его в щеку. – Поздравляю!

– Спасибо.

Несмотря на то, что Инга всегда относилась к нему дружелюбно, Антон понимал, что в глубине души она совсем не так представляет себе пару своего сына. Он чувствовал, что вполне искренне нравится ей, но только сам по себе, как отдельный человек, не как парень ее Кости.

Инга проскользнула на диванчик, умостилась по центру и только тогда вытащила из заднего кармана джинсов сложенную бумажку и протянула ее Антону:

– А это тебе подарок.

На колени Инге сразу забрался Лакки, хищно оглядывающий стол.

Бумажку Антон принял с внутренним трепетом, быстро посмотрел на Костю, но тот сам недоумевал.

– Что это, ма?

Антону почему-то стало страшно, а ну там написано, чтобы он убирался и оставил Костю в покое? Он медленно развернул листок и с непониманием уставился на странную запись: «сан. Лесное озеро

двухместн. ном.

21-24.10

доп. усл.

оплачено»

Костя выхватил бумажку, изучил написанное, подняв брови, и посмотрел на маму:

– Отправляешь Антона в санаторий?

– Вместе с тобой, – заявила довольная Инга. – Сегодня выезжаете, во вторник утром назад, там прием с двух, а выписка с десяти. Курортные карты сейчас выдают на месте. Этот санаторий давно уже превратился в дом отдыха, но услуги – я там вам, кстати, дополнительные заказала – на уровне. Что массажи, что грязевые ванны, – она прижмурила глаза, – м-м-м, сплошное удовольствие. Жаль только, что всего на три дня, вам бы на десять поехать.

– Ма, как ты могла? – вскричал Костя, которому страшно не хотелось тащиться в какой-то задрипанный санаторий и сидеть там три дня со старперами. – Почему не спросила? Может, у нас свои планы? Кстати, у нас и есть свои планы.

– И какие же? – посмотрела на него Инга. – Валяться на диване перед телевизором? Это вы и так каждые выходные делаете.

– Ничего подобного! – возмутился Костя. – Вот сегодня мы как раз собирались выйти.

Инга с недоверием хмыкнула:

– И куда же?

Костя молча сверлил ее сердитым взглядом.

– То-то и оно, – удовлетворенно заметила Инга, почесывая Лакки. – А там действительно хорошие массажисты и полезные грязи. Знаешь, как вы оздоровитесь за эти дни? Вы ж сидите не разгибаясь перед своими компьютерами, проблемы со спинами наживаете.

– В любом случае, приехали родители Антона, чтобы провести с ним его день рождения, так что уехать мы никак не можем, – твердо заявил Костя. – Езжайте вы с Сашей. К тому же мы вообще-то работаем в понедельник и во вторник тоже.

– Ленке своей позвонишь и отпросишь себя и Антона, да и решать Антону, а не тебе, – Инга пристально посмотрела на Антона, – это его подарок. А ты, если так уж не хочешь ехать, можешь не ехать.

– Антон тоже не хочет, – уверил Костя. – Ну, чего ты молчишь?

Антон пожал плечами, уставившись в бумажку.

– Я никогда не ездил в санаторий, – наконец произнес он. – Я вообще нигде, кроме дома и райцентра, не был. Я и сюда-то первый раз приехал после школы поступать в университет.

Костя озадаченно молчал, Инга торжествующе улыбалась.

– Ну что, дайте, что ли, кофе. И что вон там такое? – она вытянула шею, пытаясь разглядеть, что в свертках на разделочном столе.

– Пирожки, – улыбнулся Антон. – От Лакки убрал.

Он взял широкую пластиковую миску, но Инга замахала рукой:

– Не перекладывай! И так съедим, а что останется, с собой возьмете. Пирожки-то с чем?

– Разные. Эти с мясом и вроде с печенкой, а вот эти, швами наверх, с яблоками и грушами.

Инга схватила пирожок, разломала пополам и отдала одну половинку Лакки.

– Крошечные какие! Вкуснятина!

– Мама, не балуй Лакки.

– Что? Пирожок был с мясом и рисом. Лакки же все время ест мясо с крупами.

– Выпечка ему нежелательна.

Лакки, управившись со своей половинкой пирожка, развернулся мордочкой к Инге и облизал ей губы.

– Фу! Поросенок! Ты когда последний раз чистил зубы?

– Как раз вчера вечером, Антоновой щеткой, – ехидно заметил Костя.

Инга, смеясь и возмущаясь одновременно, спихнула Лакки с коленок и выбралась из-за стола к мойке. Только она вернулась за стол, вымыв рот, как раздался звонок в дверь.

– Сашка, что ли, так рано? – она посмотрела на Антона, не успевшего сесть на место.

– Я посмотрю, – сказал он.

Услышав незнакомый мужской голос, к которому присоединился столь же незнакомый женский, Инга скользнула вслед за Антоном.

– Доброе утро, – поздоровалась она, надо понимать, с его родителями.

– Доброе, – повернулась к ней невысокая, но крепенькая женщина, глаза ее расширились, и она вскричала: – Боже, какая красавица! Это твоя девушка, Антоша? На Костю похожа. Костина сестра, что ли?

Антон сглотнул и побледнел, глядя на Ингу. Если она сейчас заявит, что не она его девушка, а совсем наоборот, ее сын – его парень, то масштабы начавшегося скандала Антон даже представлять себе побоялся. Родители однозначно никогда не одобрят его связи с парнем, а потому и говорить им об этом Антон не планировал. Что они сделают? Отвернутся? Заставят выбирать между ними и Костей? Любое решение плохо. Он не может отказаться от Кости, но и лишаться родителей тоже не хочет.

Инга почувствовала, как напрягся Антон. «Девушка»… Понятно. Значит, его родители не в курсе его предпочтений и, скорее всего, к такому открытию отнесутся отрицательно. Антон их нежно и преданно любит, не захочет ссориться с ними и терять их, а потому есть вероятность, что расстанется с Костей. Ей этот вариант подходил. Расставание. Вот только сыну разбитого сердца она никак не желала, как бы ни хотелось, чтобы он снова начал встречаться с девушками. Ну не могла она до конца принять их отношения! А Антон ведь очень хороший, заботливый, готовит прекрасно. И симпатичный. Спокойный, умный, преданный. Сплошные достоинства. Кто из бывших Кости мог бы всем этим похвастаться? Инга в глубине души не сомневалась, что поссорься Костя с Антоном, и Костя станет очень несчастным. Нет, не могла она своими руками такое совершить.

– Это моя мама, – заявил подошедший с Лакки на руках Костя. – Здравствуйте, Илья Никифорович.

– Как «мама»? – воскликнула Дана Стояновна, переводя взгляд с Инги на Костю, на Лакки и снова на Ингу. – Это ж во сколько ты Костю родила?

– Ма! – возмутился Антон.

– В двадцать один, – удивленная бесцеремонностью гостьи, спокойно сказала Инга.

– А енот-то, енот! Отец, это ж Лакки!

– А давайте в комнату пройдем, – громко предложил Костя.

Да уж, на знакомство с родителями парня своего сына Инга никак не рассчитывала, приезжая сюда. Она предоставила Косте с Антоном устраивать их в комнате, а сама вернулась на кухню. Недаром говорят, что простота хуже воровства, как раз тот случай. На кухню зашел Антон и тихо произнес:

– Инга, простите, пожалуйста, маму. Она не хотела вас обидеть, просто не ожидала, что вы окажетесь такой молодой и красивой.

– Не такая уж и молодая, – проворчала Инга.

Антон попытался еще проблеять что-то оправдательное, но Инга отмахнулась:

– Давай не будем портить твой день рождения ненужными выяснениями отношений.

– Спасибо, – тихо сказал Антон, и Инга догадалась, что благодарит он ее не за разговор, а за молчание перед его родителями.

***

– Ну давайте по маленькой, – Илья Никифорович разлил коньяк, пробормотав: – Эх, надо было свою, материночку, брать. Как же это я не подумал. Ну, за тебя, Антоша, – он поднял фужер и посмотрел на жену: – Хорошего мы вырастили парня. Горжусь тобой, сынок! Ну, дрогнули!

– Батя… – смущенно пробормотал Антон.

Илья Никифорович заел коньяк кусочком сырокопченой колбасы, пробормотав:

– Вот что это за колбаса такая пластмассовая?..

– Ешь мясной рулет, – Антон подхватил вилкой кусок рулета и положил ему на тарелку.

– Мы в следующем месяце свинью колоть будем, ты ж приезжай обязательно, – сказала Дана Стояновна. – И Костю с собой бери, лишние руки не помешают.

Костя перекосился, а Инга хмыкнула. Ее циничный сын очень любил животных и предпочитал не задумываться о происхождении мяса на столе. Наверное, считал, что оно само собой зарождается в лоточках в магазине, как и куриные безголовые ощипанные тушки, не имеющие ничего общего с наглыми упитанными хохлатками, бегающими по птичьему двору в деревне у Сашиных или у Антоновых родителей.

– Между первой и второй перерывчик небольшой, – провозгласил Илья Никифорович, разливая коньяк. – В следующий раз обязательно возьму свою самогонку. Ох и хороша, зараза, чистая, как слеза.

– Можно было вишневую наливочку взять, – вставила Дана Стояновна. – Домашняя, вкусная словно конфетка.

– За тебя, Антоша, сынок, – снова поднял бокал Илья Никифорович. – Ты у нас молодец! Выучился, устроился в городе, работу нашел хорошую.

– Теперь бы еще жену, – вставила Дана Стояновна.

– Сам всего добился, – продолжил Илья Никифорович, не обращая внимания на жену. – Настойчивый ты и умный, оставайся таким и дальше, Антоша. За тебя, сынок.

Он отломал кусок фаршированного картофеля, прожевал.

– Ох и вкусно! Это кто ж такое приготовил?

– Антон, – сказал Костя.

– Вот! – поднял вилку Илья Никифорович. – Об этом я и говорю. Антон у нас на все руки мастер! И дров нарубить, и огород вскопать, и баню отремонтировать, и на охоту со мной. Еще и готовит! Молодец! Не то что эта курица, сестра твоя, Антоша.

– Ты чего, отец, разошелся? – возмутилась Дана Стояновна. – Чем тебе Светка не угодила? Что она, не готовит или работу домашнюю не делает?

– Ой, – отмахнулся Илья Никифорович. – Что ты сравниваешь божий дар с яичницей? Светка с ее куриными мозгами еле доучилась в школе, все после девятого класса норовила в райцентр уехать в училище поступать.

– И пусть бы ехала училась, – заявила Дана Стояновна.

– Чему училась-то? Она тогда бы тебе в подоле уже в пятнадцать принесла.

– Зря ты, отец, наговариваешь. Вон она курсы закончила, работает бухгалтером, замуж вышла, двое деток хороших, – возразила Дана Стояновна.

Костя на словах «работает бухгалтером» не мог не взглянуть на Антона, тот искоса посмотрел на него, улыбнулся уголками губ. Ему явно было неудобно за родителей. Костя протянул под столом руку и сжал его бедро, мол, все хорошо, я с тобой. Они с мамой чувствовали себя на этом «празднике» чужой жизни явно лишними, сидели тихо и только переглядывались недоуменно, было неловко присутствовать при подобном выяснении отношений.

– Максимка и Алиска – единственное хорошее, что получилось из ее брака с этим. Тьфу. Два сапога пара!

– А зять тебе чем не угодил? Он всегда по хозяйству помогает, что ни скажи.

– Не надо мне угождать!

– Бать, – тихо сказал Антон.

Тот посмотрел на него, на Костю с Ингой, сидящих с одинаковым выражением на лице «нас здесь нет».

– И то. Что-то я разошелся…

– Тебе пить нельзя, сразу такой языкатый становишься, – отметила Дана Стояновна и огляделась: – Ой, а где енот? Лакки где?

– В ванной, играет, – ответил Костя.

– Как в ванной? А не утопнет?

– Да нет, у него там вода в тазике, но он и поплавать любит.

– Ох и забавный зверь, – покачала головой Дана Стояновна.

– Хотите посмотреть?

– А хочу!

Она встала и выжидательно уставилась на Костю, тот вылез из-за стола, незаметно скользнув рукой по спине Антона. Ему казалось, что незаметно, но Инга увидела и увидела также, как Антон опустил резко засиявшие глаза. Вот незадача. Похоже, у нее все-таки будет зять вместо невестки.

– Вы куда? – насторожился Илья Никифорович.

– Так на енота ж глядеть, он там в воде играет.

Тот скептически хмыкнул, но промолчал.

Костя тихонько приоткрыл дверь, прижав указательный палец к губам.

– Заходите.

Дана Стояновна чуть ли не на цыпочках вошла в ванную комнату. Естественно, Лакки заметил движение и поднял голову, внимательно изучая незваную гостью. Костя зашипел – он заметил в лапках енота трусы Антона. Видимо, Лакки, наигравшись своими игрушками, по лестничке успел спуститься из ванны и наведаться в стиральную машину. Лакки ничего интересного для себя в вошедших не обнаружил и принялся снова полоскать Антоновы трусы.

– Ой, стирает, гляди, Костя, – захихикала Дана Стояновна и прижала руку к губам. – Прям как настоящий человечек, гляди-гляди.

Они еще немного понаблюдали, как Лакки запускает в тазик к трусам игрушечных уточку с утятами, разноцветные и разнокалиберные пластмассовые кольца от детской пирамидки. Каждую игрушку Лакки тщательно прополаскивал, вытаскивал, осматривал со всех сторон и снова притапливал в тазике.

– Мать! – донесся крик из комнаты, и Костя, тронув Дану Стояновну за руку, предложил вернуться к столу.

– Где вы бродите? Садитесь скорей. Енота она не видела, – бурчал Илья Никифорович, разливая коньяк.

– Хватит уже, отец, а то укачает на обратной дороге, – забеспокоилась Дана Стояновна.

– Не кипиши. Это последняя. Здравко написал, что почти распродался, скоро прикатит.

– Так, бать, давай я чайник поставлю, там же торт еще.

– Успеется, не суетись, Антоша. А давайте выпьем за любовь!

Инга удивленно подняла брови, но потянулась чокнуться.

– Да, – подхватила Дана Стояновна, – чтобы тебе, Антоша, встретилась замечательная девушка!

Илья Никифорович, закусив, заговорил:

– Я же в Афганистане служил, успел еще попасть в конце восемьдесят седьмого. В восемьдесят восьмом начали наши войска выводить уже оттуда, так что недолго я там был, да там и тяжело долго-то – многие в цинковых гробах домой возвращались.

Отец про службу в армии рассказывать не любил, и Антон не понимал, с чего он вдруг начал, да еще не дома, а в чужой для себя компании.

– Ты это к чему, отец? – удивилась Дана Стояновна.

– Я это к вопросу о любви. Так вот, направили нас в одну провинцию, там база наша находилась. А душманы они ж везде, как тараканы. Им каждый холмик, гора, камень, куст – земля родная, и цель у них – полное и повсеместное уничтожение противника, нас то бишь. Были в нашем взводе два друга, и как-то один решил в речке за блокпостом искупаться и белье свое постирать. Оно и понятно – мы там по несколько месяцев не мылись – грязь, вши, дизентерия. И его душманы захватили. Раз сразу не убили, значит, пытать будут.

– А искали его? – осмелилась спросить Инга.

– Не так это просто. Сначала по всем инстанциям согласовать нужно, разработать план, определить, на кого его поменять. А за нашего пленника они требовали пять-шесть своих. Иногда несколько месяцев уходило на переговоры. Вот его товарищ и решил сам его спасать.