Текст книги "Цена (СИ)"

Автор книги: Лисёнок Кузя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== Часть 1 ==========

Я напряг слух. Мужчина в камуфляже у прилавка говорил тихо, и его слова долетали до меня лишь обрывками. Его и седовласого продавца я видел в отражении витрины, за которой стояли разноцветные склянки, лежали пучки сушеных трав, какие-то шары, брелоки и карты.

– Редкая просьба, ― усмехнулся старик, темно-синие глаза блеснули за стеклами очков, и мне показалось, что смотрел он на меня. Голос у него был хриплым, поэтому я и слышал его намного лучше, чем покупателя.

Ответ мужчины я не услышал.

– А зачем? ― поинтересовался продавец, глядя поверх очков на покупателя.

– … и дочь, ― донесся до меня обрывок ответа. ― И… то я не хочу… остались одни.

– Вы и так уже боитесь, ― голос продавца был строгим. ― Боитесь потерять семью. Зачем вам еще Страх?

Мужчина бросил быстрый взгляд на меня. В витрине отразилось лицо человека средних лет. Возле глаз были глубокие морщины, рот сжат в тонкую линию, на правой щеке у него был свежий шрам, а загар свидетельствовал о том, что он совсем недавно вернулся из теплых стран. Я вздрогнул и передвинулся к другому стеллажу. Чуть ближе к разговаривающим, но дальше от витрины. Теперь видеть я их не мог.

– Я бываю безрассуден, ― слышать мне стало намного лучше. Чтобы не вызывать подозрений, я крутил в руках брелоки в виде сердечек с мужскими и женскими именами. ― Всю жизнь я прожил холостяком, никогда ни к кому не привязывался. И даже сейчас я осознаю, что смогу уйти, если что-то пойдет не так… ― мужчина прерывисто вздохнул.

По шуму за спиной я догадался, что старик скрылся под прилавком в поисках товара.

– Вот, ― через несколько секунд произнес он. ― Одну каплю на стакан воды каждый день перед сном. Не более. И это тоже вам. Это Ответственность. Чайную ложку раз в неделю развести в стакане воды и пить натощак. И внимательно прочитайте инструкцию перед применением. Через месяц мы с вами встретимся и посмотрим, нужны ли будут корректировки.

Я слегка улыбнулся, уверенный, что инструкцию все равно никто читать не будет ― все же только что объяснили. Мужчина тем временем забормотал скомканные слова благодарности, расплатился и вышел. А я еще некоторое время стоял, рассматривая товары в недавно появившейся на этой улице лавке.

– Молодой человек, ― окликнул продавец. ― Подслушивать больше некого. Что вам нужно?

Я почувствовал, что щеки полыхнули жаром. Выдохнув, я повернулся.

Старик по-прежнему стоял за прилавком, чуть склонив голову набок. Мне вдруг стало неловко.

– Позвольте угадаю, ― голос его стал вкрадчивым и убаюкивающим. ― Уверенность в себе?

Мне самому стало смешно от неловкости ситуации. Шел же с определенной целью. Представлял себе, что войду и легко и непринужденно закажу то, что нужно и также непринужденно выйду. А взгляд синих глаз, казалось, прожигал меня до мозга.

– Н-нет, ― пробормотал я. ― Я вообще не для себя… для друга.

– Молодой человек, я не ваша девушка, ― старик посуровел. ― Мне не интересны ваши попытки выкрутиться: другу, брату, отцу… Любовь? Я правильно понял? И Уверенность в себе. Обязательно.

– Н-нет, ― ответил я. ― То есть да, Любовь. Но это правда для друга!

Старик слегка усмехнулся.

– А нужен ли другу такой подарок? ― скептически поджав губы, поинтересовался он.

– Да! ― почти выпалил я. ― Прошу вас, выслушайте меня.

– Я вас уже три минуты слушаю, молодой человек. Готов продолжать это делать до тех пор, пока сюда не набежит толпа посетителей.

Я слегка улыбнулся, чувствуя облегчение.

– Мариус ― мой лучший друг. Но он совершенно не умеет любить. У него бывают девушки, он с ними общается, дружит, но не может влюбиться. Он первый красавчик университета, на него вешаются толпами. Он сам говорит, что ему нравятся девушки, особенно одна. Но он ее не любит, понимаете? Ему с ней неплохо проводить время, они иногда гуляют вдвоем, ходят в кино и все такое. Но он говорит, что не любит. Просто с ней удобно и приятно проводить время. Он сам от этого страдает, говорит, что хотел бы полюбить, но не может.

Старик на протяжении всего моего рассказа кивал, побуждая продолжению рассказа. Когда увидел, что я закончил, он облокотился на прилавок и положил подбородок на морщинистые руки.

– Что ж… ― он задумался. ― Обычно я таким не занимаюсь, мне нужно видеть человека, который приходит за помощью.

– Он не придет! ― выпалил я. ― Он будет молча страдать, но не придет! Слишком гордый.

– Страдание ― это не плохое чувство, ― сказал старик. ― Так же, как и гордость ― не плохая черта характера. Важна лишь его концентрация в организме.

Я в немой просьбе заглянул в его глаза. В них отражалась задумчивость.

– Сколько ему лет? ― спросил продавец.

– Двадцать три. Мы с ним ровесники, ― зачем-то добавил я.

Старик кивнул и вышел из-за прилавка. Вблизи он оказался ниже, чем я ожидал. Из-за прилавка я видел только клетчатую рубашку и почему-то думал, что он в брюках, но он неожиданно оказался в модных потертых джинсах с заклепками и наклейками и в армейских ботинках. Встретил бы на улице ― ни за что бы не догадался о его роде деятельности. Тяжелой походкой, немного прихрамывая, он прошел к стеллажу, где висели брелоки-сердечки?

– А как зовут ту, которую он не любит? ― спросил он,

– Рокси, ― ответил я. ― Роксана.

Продавец повозился с поиском, но наконец выудил брелок с нужным именем и вернулся за прилавок. Там он открыл настенный шкаф и вытащил оттуда совсем маленькую бутылочку красного цвета.

– По две капли утром и вечером, ― сказал он, записывая это на отдельном листке. ― Это в течение недели. Потом неделю по одной капле утром и вечером. После просто по одной капле утром. Разводите в половине стакана теплой воды. Брелок пусть девушке подарит.

Я кивнул, наблюдая, как завороженный. Морщинистые руки старика быстро выводили дозы на рецепте. Потом он еще раз нырнул под прилавок, достал оттуда пакетик, на котором витиеватым шрифтом было написана «Лавка эмоций», буклет и браслет из светлого металла. Сложив все в пакетик, он протянул его мне.

– Внимательно читайте инструкцию, ― сказал он. ― Браслет пусть наденет в первый же день и не снимает весь месяц.

– Хорошо, ― я кивнул, пряча покупку в рюкзак и доставая кошелек. ― Сколько?

– Двадцать.

Я кивнул. Собственно, примерно на такую сумму я и рассчитывал. Будем считать, что это Мариусу на День рождения.

========== Часть 2 ==========

Подарок я решил вручить на следующее утро, терпеливо дожидаясь, пока Мариус, с которым мы напополам снимали квартиру, продерет глаза.

Он появился в половине десятого утра, ровно за пять секунд до того, как вода наполнила бы стакан, который я собирался на него вылить, чтобы наконец-то разбудить. Зайдя на кухню, он буркнул что-то типа «Доброе утро», забрал у меня стакан воды и сел за стол. Растрепанные черные волосы, осунувшееся лицо и жадность, с которой он припал к стакану, напоминали о вчерашнем вечере.

– Выглядишь значительно лучше меня, ― пробормотал он, окинув меня взглядом покрасневших карих глаз. ― Ты достал эликсир бодрости?

Меня трясло от нетерпения, поэтому я без лишних слов вытащил приобретенную накануне покупку и протянул ее Мариусу. Тот посмотрел сначала на пакет, потом на меня, потом снова на меня, и цокнул языком.

– И ты туда же? ― он прошел к раковине и налил еще стакан воды. ― Я понимал, когда у этих шарлатанов всякую фигню покупала моя сестрица ― интеллект никогда не был ее сильной стороной; когда моя мать ― юрист с двумя высшими образованиями ― что-то у них приобрела, я подумал, что она их посадить хочет; но ты! ― он театрально развел руками. ― Порочишь звание студента нашей альма-матер! ― он усмехнулся, скривив слишком пухлые для мужчины губы.

Я хмыкнул, ожидая, на самом деле другой реакции.

– А попойки каждые три дня звание студента не порочат.

– Попойки нет, ― спокойно ответил Мариус, вытаскивая из холодильника сыр и хлеб и попутно нажимая кнопку электрического чайника. ― Наш университет славится тем, что выпускает критически мыслящих алкоголиков. Все три слова в этом звании одинаково важны.

Я усмехнулся, глядя, как он дрожащими руками пытается приготовить нам завтрак, и от греха подальше забрал нож. Оттяпает себе полруки ― флакончик Любви потребуется уже его девушке.

– А что Рокси? ― невзначай поинтересовался я, нарезая бутерброды.

Мариус помрачнел, глядя на закипающий чайник. Всыпав прям из банки растворимый кофе в две чашки, он залил его кипятком, чудом не расплескав его по всему столу.

– Ничего, ― пожал он плечами, забирая у меня бутерброды, а мне доверяя донести чашки с кофе, чтобы потом не отмывать пол на кухне. ― Ты же знаешь.

– Она тебе нравится.

– И что? Я ей тоже нравлюсь, ― пожал плечами Мариус. ― Сегодня нравится ― завтра нет. Я же не люблю ее.

– А хочешь полюбить? ― я посмотрел прямо в карие глаза.

Одногруппник взглянул на принесенный мной пакет и снова цокнул языком.

– Для меня, значит? ― спросил он.

Я кивнул, наблюдая как он с видимой неохотой развязывает пакетик и вынимает на свет его содержимое. Внутри меня все клокотало от предвкушения. Его взгляд задержался на рецепте, потом переместился на флакончик. Открыв, он осторожно понюхал содержимое.

– Давай, ― усмехнулся я. ― Любовь ― классное чувство.

– То-то я смотрю у нас в университете за четыре года три самоубийства от любви было, ― хмыкнул Мариус. ― Ну ладно… в конце концов, чего я только не пил… особенно вчера.

Он снова наполнил стакан водой и поставил его передо мной.

– Нальешь за мое здоровье?

Я наклонил пузырек, наблюдая, как одна, а затем вторая капля падают в стакан. Жидкость в бутылочке была прозрачная, но вода моментально покраснела и стала винного цвета.

– Если в университете тебя будут называть Иисус, то я в этом не виноват, ― заметил Мариус, неуверенно беря стакан и осторожно делая глоток. ― Вода как вода, ― сообщил он, уже без опаски допивая содержимое.

– Кстати, брелок ты должен подарить Рокси, ― заметил я. ― А браслет надевай сам.

– Окей, ― Мариус пожал плечами, просовывая руку в круг из белого металла. ― Ладно, я побежал. Обещал Джеку помочь подарок для его подружки выбрать.

Ни малейшей тени смущения не отобразилось на его лице. Если снадобье и действовало, то явно не слишком быстро.

***

Неделя пролетела незаметно. Каждый день я напоминал Мариусу о необходимости выпивать стакан Любви утром и вечером и ждал. Наверное, так отцы ждут, пока их ребенок сделает свой первый шаг. Я ждал, пока мой несмышленыш сделает первый шаг навстречу девушке.

Но ничего особенного не происходило. Рокси слегка удивилась подарку, который ей преподнес Мариус, но искренне обрадовалась, даже чмокнула его в щеку. Они периодически встречались. Наедине или в компании. Но Мариус не влюблялся.

Началась вторая неделя. Мариус привычно вошел на кухню, привычно взглянул на меня, скривился и наполнил стакан водой.

Снадобье он на этот раз наливал себе сам, руки уже не тряслись. Близились контрольные срезы знаний, а на это время среди студентов действовал строгий сухой закон, а те, кто его нарушал, как правило, покидали наше учебное заведение после ближайшей сессии.

Я хотел напомнить, что с этого дня нужно принимать по одной капли, но он уже налил две, а потом на секунду замешкался и добавил еще одну. Цвет стал алым.

– Не действует же, ― ответил Мариус на мой молчаливый вопрос. ― Хочешь ― на спор выпью всю бутылку? ― он лукаво подмигнул. ― И ничего со мной не случится. Ни в кого не влюблюсь.

– Нет, ― запротестовал я. ― Давай, как продавец советовал.

Мариус хмыкнул, но послушно отставил пузырек в сторону.

– Если не подействует до конца недели, то ты выступишь с докладом «Как не попасться на удочку мошенников». Публично. С примерами, ― он протянул мне руку для пари.

– А если влюбишься, то ты мне даришь две, нет, три бутылки шампанского, ― пожал я его ладонь.

– Почему три? ― поинтересовался Мариус.

– Одну выпью за твое счастье, вторую ― за счастье Рокси, третью ― за ваших будущих детишек.

Мариус фыркнул. Но вскоре посмеиваться пришлось мне, потому что обещанные три бутылки я выиграл спустя четыре дня.

Он пришел смущенный, неуверенный и молча поставил передо мной бутылки. Потом вздохнул и молча вышел из комнаты.

К Рокси.

Да, он влюбился. По уши. Безрассудно. Так не влюбляются даже в самых тошнотворных мелодрамах.

Он вставал на три часа раньше, чтобы поехать к ней на другой конец города и проводить до университета. А потом провожал ее каждый день до дома. Он дарил ей подарки. Он писал стихи.

Мариус писал стихи. Человек, который никогда в жизни добровольно даже не читал их, начал писать. Корявые, без рифмы, но едва ли не каждый день. С Рокси они проводили вместе каждую свободную минуту. Он стал немногословен, перестал появляться в компаниях. Мне он рассказывал о фильмах, которые они смотрели, о том, как пахли ее волосы, о ее жизни.

Рокси, Рокси, Рокси.

Я слышал только о ней. Всегда. Каждую минуту. Кроме двух моментов: утром и вечером, когда он выпивал за раз по пять капель Любви и, глядя на меня счастливыми и безумными глазами, говорил, что он влюблен.

Я даже глаза закатывать перестал. Некогда ироничный Мариус теперь все воспринимал на свой счет. Не хотелось лишний раз нарываться. И теперь я снова терпеливо ждал, пока закончатся капли в бутылочке, чтобы постепенно жизнь вернулась на круги своя.

========== Часть 3 ==========

Мариус по привычке перевернул флакончик Любви, но оттуда сорвалась лишь одна капля. Последняя. Больше ничего не было.

Мариус растерянно посмотрел на меня и медленно, смакуя, выпил содержимое стакана.

– А как дальше? ― тихо спросил он, с неподдельным испугом глядя в пустой стакан.

Я пожал плечами, делая глоток кофе.

– Ничего. Ты же уже влюбился. Вот и наслаждайся жизнью.

Мариус неуверенно кивнул, нервно вертя стакан в руках. На ходу запихнув в себя печенье, он выскочил из дома. Я не сомневался, куда он пойдет.

А я накануне обещал, что забуду на денек дорогу в нашу квартиру, тем более что на кафедре мне подвернулась работка. Ничего интересного ― бумажная волокита, заниматься которой профессора считали ниже своего достоинства. Их уровню соответствовало присвоение лавров за исследование, а для всякого рода принеси-подай, напечатай-размножь были студенты.

На данный момент таких было двое. Бойкая Эйша с параллельного потока, которой прочили великое будущее в науке и как минимум парочку фундаментальных открытий. И скромный я, которому прочили четверку без экзаменов, если я буду после пар забивать данные кем-то проведенного исследования и освобожу преподавателей от вгоняющей в тоску рутины.

– Как думаешь, что будет, если мы что-то не так вобьем? ― прервал я двухчасовую тишину, нарушаемую лишь звуком нажимаемых клавиш.

– Тебе не пофиг? ― Эйша зевнула, откидываясь на спинку кресла. ― Хотят Нобелевских премий ― пусть сами все делают, а не при помощи рабов.

– Они хотят не премий, а выступить на конференции, ― ответил я.

– А на конференциях их все равно никто слушать не будет, ― отрезала Эйша, нажала на иконку «сохранить» и выключила компьютер. ― Все. Я пас. Остальное завтра.

Не, ну если будущее светило науки такое сказало, то я спорить не буду.

Домой я не спешил. Времени было еще полно, так что можно было прогуляться. Эйша неожиданно составила мне компанию в прогулке по набережной и последующем заходом в любимый студенческий бар «Месье». Заведеньице было обшарпанным, прокуренным и с очень средним пойлом. Но они смотрели сквозь пальцы, если кто-то приносил с собой бутылку или пять чего-то, прикупленного в ближайшем алкомаркете. Разумеется, если при этом что-то покупалось и в баре. В общем, вечерами «Месье» собирал аншлаги из студентов.

В баре встретились еще несколько знакомых, компания разрослась до пятерых человек, которые неожиданно вспомнили, что сегодня Всемирный день блондинок, и надо выпить за здоровье Эйши. Она хоть и крашеная, но зато дала нам повод. Заодно отметили четверг, который почти пятница, и на всякий случай выпили за успех контрольной в понедельник, чтобы не спугнуть Фортуну, которая не узнает нас трезвыми, если придет.

Домой я шел хорошо навеселе. Именно в том состоянии, когда ты еще соображаешь, но уже не очень хочешь это делать. Если бы мне сейчас нужно было сыграть мальчика из приличной семьи, который алкоголь видел только по телевизору, самоконтроля мне бы хватило, но с большим удовольствием я бы сейчас спел в караоке.

– Либо прекращайте заниматься непотребствами, либо приглашайте меня третьим! ― сообщил я с порога, громко хлопнув дверью.

Дав пару минут на то, чтобы ребята в спешке оделись и приняли позу «мы тут альбом рассматривали с детскими фотографиями», я прошел в комнату. Не спеша, на самом деле. Зачем смущать лишний раз?

Но в комнате был только Мариус. Он лежал без рубашки, скорчившись в позе эмбриона на диване. Я даже в своем состоянии разглядел взмокшие и прилипшие ко лбу темные волосы и бледное лицо, на котором губы казались кровавыми.

– Мар! ― я бросился к нему, схватил за ледяное плечо. ― Мариус!

Тот застонал и слабо начал отбиваться.

– Любви… ― пробормотал он.

– Что? ― я затряс его сильнее, заставляя принять сидячее положение.

Мариус открыл карие глаза. Из-за бледности лица они тоже казались слишком яркими и слишком влажными. Он прерывисто задышал, хватая меня за руки и прижимая их к своим горячим губам.

– Любви, ― повторил он. ― Пожалуйста. Одну капельку. Всего одну, ― он дышал так, словно только что пробежал кросс.

– Мариус! ― я прижал его спиной к дивану. ― Ты в порядке.

– Нет! ― взвыл Мариус, вырываясь и отталкивая меня. ― Нет! Я не в порядке! Я же сказал! ― заорал он, в сердцах переворачивая стул, на котором висело несколько рубашек. ― Одну капельку… ― прошептал он, падая на колени и обхватывая меня руками. ― Всего одну. Пожалуйста, ― он хрипел, по его лицу текли слезы.

Я похолодел, пытаясь поднять его. Алкоголь абсолютно выветрился из головы.

– Мариус, ― я почему-то шептал. ― Мариус, встань, пожалуйста. Я сейчас достану еще. Потерпи только. Хорошо? Пожалуйста.

Мариус только кивал и шептал что-то нечленораздельное. По лицу у него стекали крупные как горошины слезы. А у меня все запечатлелось отдельными вспышками.

Вот лицо Мариуса. Оно бледное, под глазами у него темные круги, красные губы лихорадочно дрожат.

Вот я накидываю старую куртку, которую ношу еще со школы и накидываю на шею шарф.

Вот я несусь на улицу, перепрыгивая через три ступеньки и едва не влетаю носом в стену, на которой облупилась краска. В последний момент затормозил рукой. Теперь на ней ссадина.

Вот я несусь по тротуарам, перебегая дорогу на любой свет, и чудом не попадая под колеса машины. В след мне что-то кричат, а я бегу дальше. Мимо мелькают вывески магазинов, люди, спешащие по своим делам. Я едва не врезаюсь в пожилую женщину.

Вот нужная арка, в которую я ныряю и уже видна знакомая вывеска. В лавку я влетаю с такой скоростью, что не успеваю затормозить и напарываюсь на прилавок. Старик за ним отшатывается.

– Молодой человек, я вызову полицию, ― предупреждает он.

И я неожиданно начинаю рыдать. Слезы просто текут по моему лицу, я не могу их сдерживать, ноги подкашиваются, и я опускаюсь на пол прямо на том месте, на котором стоял.

Не знаю, сколько времени прошло, но я сидел на диване в какой-то каморке, мое лицо до сих пор было мокрым от слез, а в руках я сжимал чашку с чем-то теплым.

– Чай? ― спросил я, делая глоток.

– Да, ― кивнул старик, внимательно смотря на меня. ― И капелька Безразличия.

Я поднял на него глаза.

– Пей, ― коротко приказал старик. ― И рассказывай.

Я начал сбивчиво объяснять произошедшее. Старик все это время смотрел на меня своими бездонными глазами. А потом сказал одно лишь слово:

– Идиот.

Он не злился. В его голосе вообще не было эмоций. Он просто констатировал факт, с которым я был согласен.

– Что делать? ― я даже сам услышал, что голос прозвучал жалобно.

Старик пожал плечами.

– Чем заменять будем? ― спросил он. ― Безразличием? Ненавистью? Советую Безразличием, оно дороже, но безопаснее.

Я поднял на него глаза.

– Сделайте что-нибудь, ― тихо попросил я.

Старик хмыкнул, поднимаясь с дивана. Я смотрел, как он выбирает пузырьки и порошки на полках. Наконец, он остановился на сером флаконе и двух коробочках. Он открыл бутылку газированной воды, отлил половину, а в оставшееся добавил пять капель из флакончика. Вода окрасилась в серый цвет. После этого старик взял мерную ложку, наполнил ее наполовину белым порошком из одной коробочки и опрокинул в воду. Порошка бурого цвета из второй коробки он добавил немного больше, а потом с силой потряс бутылку. Жидкость постепенно становилась практически прозрачной, лишь с незначительным сизым отливом.

– Поехали, ― кивнул он мне, первым выходя из каморки.

Я хотел вызвать такси, пока продавец закрывает лавку на замок, но он резво для хромого успел сесть за руль мотоцикла и похлопал по заднему сиденью, приглашая присоединиться. Я послушался, но чувствовал себя неловко.

– Куда? ― поинтересовался старик, надевая отвратительно яркий синий шлем.

Я назвал адрес. Мне он защиту не предложил.

Домчались мы за пять минут, за которые я трижды успел похоронить себя, и один раз выскочившего на дорогу рыжего кота. Но все выжили.

Лифт очень долго ехал. Еще бесконечно долго закрывались двери. На нужный этаж мы поднимались вечность и еще столько же ждали пока откроется дверь.

Расстояние до квартиры я преодолел за секунду, а старик шел, прихрамывая, и слишком медленно.

Мариус лежал на пороге, на лице и теле у него были царапины от ногтей. Когда он посмотрел на нас, в его глазах мелькнула надежда. Старик вытащил припасенную бутылку, но протягивать ее не спешил. Вместо этого он взял его двумя пальцами за подбородок.

– Встань!

И Мариус безропотно повиновался. Старик едва доходил ему до плеча, но вдруг оказался непререкаемым авторитетом. Надев откуда-то взявшиеся перчатки, продавец снял с его руки браслет и бережно положил в бархатную коробочку. После этого протянул бутылку со снадобьем, которое Мариус жадно осушил в два глотка и закашлялся.

– Иди спать, ― приказал продавец, дождавшись пока спазмы утихнут. ― Завтра тебе станет легче.

А сам он внимательно посмотрел на браслет, который теперь был не белым, а переливался на свету всеми цветами радуги. Старик удовлетворенно крякнул.

– Что это? ― спросил я.

– Прекрасный коктейль, ― ответил старик. ― СТРАДАНИЕ, УВЕРЕННОСТЬ В СЕБЕ, ИСКРЕННОСТЬ, ОТВЕТСТВЕННОСТЬ, ГОРДОСТЬ, СКРЫТНОСТЬ, РЕВНОСТЬ, БЕЗРАССУДСТВО… последние три подарили ему вы, молодой человек.

– Подождите! ― я остановил старика, не позволяя ему уйти. ― У него теперь нет этих качеств.

Старик пугающе рассмеялся.

– Молодой человек, вы сдавали когда-нибудь кровь?

Я кивнул.

– И после этого у вас кровь заканчивалась?

Я помотал головой.

– Полагаю, что ответил на ваш вопрос. А теперь позвольте откланяться. Меня ждут покупатели. И читайте инструкции в следующий раз. Счет я пришлю.

========== Часть 4 ==========

Я с облегчением выдохнул, когда увидел на следующее утро у вошедшего на кухню Мариуса нормальный цвет лица. Парень молчал, а когда он наливал себе привычный стакан воды, руки сильно дрожали.

– Прости меня, ― пробормотал я внезапно севшим голосом.

Мариус хмыкнул. Прозрачная жидкость задрожала, когда он поднял стакан и посмотрел на меня сквозь воду.

– Рокси объяснишь? ― он прищурился, словно его это позабавило.

– Я?

– А кто на мне любовные зелья испытывал? ― задал встречный вопрос Мариус.

Он сказал это без злости, но я все равно смутился, понимая, что он прав. Аппетит пропал, я с трудом заставил себя проглотить кофе. В животе как будто завязался узел.

– Ты идешь на пары? ― максимально непринужденно поинтересовался я.

Марк лениво потянулся.

– У меня сегодня больничный, ― заявил он. ― Единственное, что может мне помочь ― это горизонтальное положение на диване с ноутбуком и чипсами.

Я хмыкнул. Я бы на его месте тоже не хотел сейчас видеться с Рокси.

Я не хотел с ней видеться и на своем месте. Узел в животе сжался сильнее, когда я подошел к ней в перерыве между парами и неуверенно остановился в паре шагов.

Девушка, склонившаяся над записями, не сразу заметила меня. Только спустя несколько секунд, что я нависал над ней, она подняла голову.

– Привет, ― кивнула она, убирая закрывшую глаза челку за уши. ― А с Мариусом что? Он трубку не берет.

Я не знал, как начать разговор. Как рассказать этой милой девочке в полосатом свитере, которая влюблена в моего друга, что я идиот и вместе они никогда не будут? А она испытующе смотрела на меня своими широко распахнутыми голубыми глазами.

– Он… в общем… можно я присяду? ― попросил я.

Рокси молча подвинулась, а я еще несколько секунд внимательно рассматривал свои пальцы, не зная, с чего начать разговор.

– Ну, ― требовательно позвала Рокси.

– Знаешь магазинчик «Лавка эмоций»? ― негромко спросил я.

Рокси поджала губы.

– Ну да, знаю, ― неохотно ответила она. ― Я покупала там пару раз…

– Что?

– Не твое дело! ― огрызнулась девушка. ― Что надо, то и покупала. А что?

– Я тоже там… купил…

– Что?

– Любовь.

Рокси стушевалась. Щеки ее вспыхнули, а взгляд остановился на классной доске. На меня она не смотрела.

– Для Мариуса? ― глухо спросила она.

– Да, ― едва слышно ответил я.

Несколько мгновений тянулись как несколько лет.

– Пошел вон! ― наконец сдавленно ответила Рокси

– Прости…

– Пошел. Вон. ― Повторила она. В голосе чувствовались сдерживаемые слезы.

Я не посмел ослушаться, и неуверенно отошел, постоянно оглядываясь на девушку. Она сидела и остановившимся взглядом смотрела на сделанные записи. Бледные пальцы ее слегка подергивались. Увидев, что я все еще неподалеку, она отцепила от ключей брелок-сердечко со своим именем и швырнула его мне, попав прямо в грудь. Он отскочил, и я машинально поймал брелок на ладонь.

На душе было противно. Настолько, что я ушел с половины пар. Не мог грызть гранит науки. Вообще ничего не мог делать.

Мариус тоже сидел дома, играл в компьютерные игры. А я, придя домой, просто завалился на кровать и бессильно лежал, глядя в потолок и надеясь, что все скоро наладится. В ту ночь я пообещал, что больше никогда не пойду в «Лавку эмоций».

Нарушил я это обещание через две недели.

В лавке на этот раз было несколько человек, поэтому мне пришлось подождать, прежде чем подойти к продавцу. Старик меня узнал и усмехнулся.

– Снова по поводу приятеля?

Я вздохнул.

– Он стал заносчивым, хамит преподавателям. Может не прийти и сказать, что кормил уток в парке. Он на спор неделю не ходил на занятия, потому что был уверен, что его не отчислят.

– Не отчислили?

– Еще нет… но скоро сессия… он ведь был одним из лучших на потоке…

Старик прищурился и склонил голову, глядя на меня. Из-за этого морщины стали еще заметнее, а еще в его взгляд появилось что-то, из-за чего я вдруг почувствовал себя глупым ребенком, пристающим к взрослым с бестолковыми вопросами.

– А от меня вы что хотите?

Я замялся.

– Может быть… немного… неуверенности?

Старик фыркнул.

– Прекращайте пичкать своего приятеля таблетками. Один раз я вам уже доверился, а вы наплевали на все инструкции. Больше такой ошибки я не повторю. Специально даже решил пропить профилактический курс Настороженности.

– Почему он не стал прежним? ― не выдержал я, повышая голос. ― Вы же дали ему антидот!

– Я дал ему не противоядие, а лекарство! ― спокойно ответил старик. ― Вы хотя бы

открывали инструкцию по применению? ― спросил он.

Я почувствовал, что краснею, а потом вдруг заметил интерес в глазах продавца.

– Хочешь, чтобы друг стал прежним? ― вдруг серьезно спросил он.

– Да.

– На что готов ради этого?

– На вс… на многое.

Старик удовлетворенно хмыкнул.

– Ну-ка пойдем, ― сказал он.

Для начала он сам вышел из-за прилавка и повесил табличку «закрыто» на дверь, а потом провел меня в уже знакомую каморку, где недавно спасал от истерики. Там он включил свет и вытащил ящик с изображенным на нем красным крестом.

– Можно я возьму немного крови?

– Да! ― выдохнул я, глядя как он вытаскивает из ящика ярко-красный жгут.

Старик закатал мне рукав, а потом мое плечо туго сдавило. Морщинистый рот прорезала улыбка, когда продавец смазал мне сгиб локтя ваткой. В воздухе запахло спиртом, а в следующую секунду я почувствовал укол в вену и по прозрачной трубочке потекла темная кровь. Наполнив несколько пробирок, старик вытащил иглу, и прижал место укола ваткой, заставляя меня согнуть руку.

– Это поможет Мариусу? ― прошептал я.

– Нет, ― спокойно ответил старик.

Я замер на несколько секунд, думая, что ослышался, но продавец спокойно прибирался, словно ничего и не произошло.

– Что? ― неуверенно переспросил я.

– Нет, это не поможет Мариусу, ― повторил старик, заканчивая убирать все на свои места. ― Хочешь чаю?

– Тогда зачем? ― прошептал я.

Продавец усмехнулся и нажал на кнопку электрического чайника.

– У тебя сейчас целая гамма эмоций, ― пояснил он. ― Досада, Стыд, Страх, Жалость, Разочарование, Смущение, Ответственность… можно я еще возьму пробирочку Возмущения?

– Нет! ― огрызнулся я, скрестив руки на груди.

Старик пожал плечами, убирая полученные пробирки в белый ящик в углу. Я заметил, что там стоит целая очередь таких же.

– А браслет? ― вспомнил я.

– Браслеты накапливают эмоции, ― ответил старик. ― С них можно взять больший спектр, но качество хуже. А из крови все получается более свежим.

Меня передернуло. Хотя, куда уже отступать, если так далеко зашел?

– Как мне помочь Мариусу? ― глухо спросил я.

Старик хмыкнул.

– А ты понимаешь, почему так произошло?

– Он выпил слишком много? ― спросил я.

Старик помолчал, а потом неожиданно ласково погладил меня по голове.

– Ты дурак, малыш, ― произнес он. ― Я расскажу, что происходит, раз студенты не любят чтение полезной литературы. В каждом из нас есть определенный набор постоянных эмоций. Кто-то вечно испытывает Радость. От того, что его повысили, от того, что в магазине скидка на шоколад, от того, что у соседа украли машину… Другие вечно грустят. Третьи постоянно чувствуют ответственность за своих и чужих. А потом они приходят ко мне и говорят: хочу любить, гневаться, умилять, восторгаться, печалиться и еще кучу всего. А потом за все приходится платить. Ты захотел, чтобы твой приятель полюбил. Пожалуйста. Но к любви идет еще Ревность, Скрытность, Безрассудность… Они действуют на уже имеющиеся эмоции. Твой приятель стал более уверенным в себе. А потом нам пришлось его лечить Безразличием, Искренностью и Доверием, чтобы убрать хотя бы побочные симптомы. В итоге, мы получили то, что получили.

– И что теперь делать? ― спросил я.

– В таком состоянии, порошки ему не помогут. Нужны свежие эмоции, ― лукаво подмигнул старик.

– Я готов!

– А у тебя их нет.