Текст книги "Любовный парадокс Драко Малфоя (СИ)"

Автор книги: Липа-малина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== Его антиномия ==========

Головная боль мадам Помфри

Августа Креспо смущенно сидела на краю кушетки в больничном крыле Хогвартса. Пенелопа Кристал, бледная и ослабшая, спала рядом под тяжелым пожелтевшим одеялом. Староста Когтеврана по своей неосторожности умудрилась неверно намешать бодроперцовое зелье. Микстура дала непредвиденный эффект – головокружение, рвоту и невероятную слабость. Бедную Пенелопу тут же доставили к мадам Помфри, которая в свою очередь попросила Августу присмотреть за старостой, пока она займётся другим пациентом. Целительница убежала так быстро, что когтевранка даже не успела спросить, к чему такая спешка.

Августа перебирала складки своей юбки, когда двери лазарета распахнулись. Мадам Помфри тащила под руку Драко Малфоя, который в свою очередь заунывно скулил:

– Я лишусь руки! Я потеряю руку из-за этой твари!

– Брось, Малфой, ещё никто не умирал от царапины, – в голосе медсестры звучали нотки раздражения, она явно знала, что с юношей всё более чем в порядке.

После недолгой возни, Поппи уложила слизеринца на соседнюю от Пенелопы кушетку, всучила ему ложку какого-то сиропа и, не найдя бинта в специальном шкафчике, поспешила в свой кабинет. Августа долго смотрела на недоделанного актёра и скривила лицо от отвращения:

– К чему ты это устроил, Малфой?

Драко внезапно перестал выть, принял вертикальное положение, вальяжно рассевшись на кушетке, и усмехнулся:

– Не твоего ума дело, когтевранка. Этого идиота Хагрида здесь быть не должно и я это устрою, – он откинул край мантии с колена и самодовольно добавил, – Отец устроит.

– Тогда твой отец не меньший идиот.

Лицо Малфоя приняло непередаваемо злобное выражение:

– Я знал, что когтевранцы не держат язык за зубами, но ты забываешься.

Креспо пожала плечами так, будто ничего не услышала. Драко счёл, что этого достаточно, чтобы поставить на место оппонентку и вновь расслабился:

– Как там тебя? Гристо? Фресто?

– Кр…

– Впрочем, неважно. Вот увидишь, через неделю Хагрид соберёт чемоданчики.

– А ты весь в отца, – криво улыбнулась Августа, изображая неестественный восторг. Но, как только слизеринец горделиво задрал нос, она резко сменила гримасу на равнодушно-надменную, – Такой же идиот.

Драко не успел выругаться, двери вновь открылись с жутким грохотом. Малфой тут же свалился обратно на кушетку и продолжил биться в наигранных припадках, а Августа поспешила сбежать из лазарета, как только Мадам Помфри занялась пациентами.

Шоу

– Время приступить к практике! Давайте, давайте, поднимайте задницы и двигайте столы подальше к стенам, – Аластор Грюм (он же Бартемий Крауч младший) резво колотил своим посохом ноги учеников, отгоняя их и освобождая место для тренировки заклинаний.

Когда в центре класса защиты от тёмных искусств появилось какое-то пространство, Аластор оценил весь поток ребят своим жутким выпученным глазом:

– Ты, Финниган, выходи сюда, – Грюм ткнул в Симуса концом своей палочки и затем перевел её на место, куда тот должен был встать, – И ты. Как тебя зовут? Пэнси! Живее вы оба!

– Дамблдор не позволяет нам тренироваться друг на друге, – Рон шепнул это Гарри на ухо где-то среди толпы, – Разве что по правилам дуэли.

– Боюсь, враг не будет ждать, пока Вы любезно пригласите его на дуэль, мистер Уизли. Обещаю, Вы выйдете на арену следующим, – рявкнул Аластор, требуя полной тишины, – А теперь палочки к бою! Я жду идеального исполнения «Остолбеней».

Теперь класс наполнили самые разнообразные звуки: выкрики заклинаний, вздохи, смешки, скулёж, хлопки и грохот. Грюм то и дело подрывался со своего места, грубо хватал учеников за руки и самостоятельно ставил их в правильную позицию:

– Это не школа танцев, Долгопупс! Так, кто там дальше? Малфой, давай. Кто-нибудь из Когтеврана. Гресто… Кросто!

– Креспо, – мягко исправила его Августа.

– Да-да, ты.

Девушка вышла на арену и подготовила палочку, принимая удобное расположение для нападения. Драко медлительно и как бы нехотя встал напротив. Такая бесстрастность в какой-то мере задела когтевранку. Неужели Малфой настолько не воспринимает её, как потенциальную опасность? Но в следующие секунды Августа изменила своё мнение. Драко не просто медлил, демонстрируя свою уверенность. Он откровенно замешкался и не решался даже поднять палочку. Малфой посмотрел Креспо в глаза, затем перевёл взгляд на её палочку и незаметно мотнул головой.

– Что за цирк вы тут устроили?! – Грюм резко подскочил со стула и в этот момент Августа не выдержала напряжения.

– Остолбеней! – искра вырвалась из её палочки и снесла Драко с ног, откинув на пару метров назад.

Юноша застонал, но тут же прикусил губу и кое-как поднялся. Грозный Глаз недовольно проводил слизеринца взглядом, небрежно откинул крышку своей фляги и жадно отпил пару глотков содержимого, обдумывая свой комментарий:

– Превращение в хорька не пошло Вам на пользу, Малфой. В следующий раз обратитесь в таракана, у него реакция поживее.

После занятия Августа дождалась, когда сокурсники покинут класс и рассыпятся по своим делам. В коридоре она догнала Малфоя, который шёл в неизменном сопровождении Гойла и Пэнси. На оклик Драко развернулся с таким омерзением на лице, будто его позвала грязная бездомная.

– Я хотела сказать спасибо. За то, что не целился в меня.

– За то, что я что? Меня не слушалась палочка, тебе просто повезло, – слизеринец насмешливо обернулся к своим подхалимам, – А ты подумала, что я за тебя волнуюсь? Какая жалость.

Драко издевательски прыснул, подталкивая Гойла локтем в живот, чтобы здоровяк поддержал его своим грубым гоготанием. Гойл быстро понял намёк и выдал именно ту реакцию, которая от него ожидалась. Августа стояла недвижимо и ухмылялась без тени обиды. Неглупая девочка тонко чувствовала разницу между взглядом Драко тогда на арене и сейчас перед его свитой. Если ему так удобнее, если ему нравится устраивать шоу – Креспо не будет в нём участвовать.

– А может ты просто влюбилась в меня? – в лице Малфоя промелькнуло что-то нервное, будто он сам испугался того, что сказал, – Вставай в очередь, когтевранка, – последнее юноша прошипел так, словно название факультета стало грязным ненормативным словечком.

– Кто крайний? – неожиданно для шайки Августа спокойно перевела взгляд на подружку Драко, – Ты, Паркинсон?

Пэнси густо порозовела и открыла рот, чтобы ответить, но все слова застряли у слизеринки где-то в горле. Уморительный факт: если дебаты шли не по плану, Малфой и его компания всегда впадали в ступор. Или выругивались. Или впадали в ступор, а потом выругивались:

– Пойдём. Нельзя стоять рядом с Креспо, а то провоняемся, – Малфой удостоил когтевранку своей снисходительностью и обошёл её. Пэнси же на прощание нахально задела Августу плечом и троица исчезла в конце коридора.

Точно трусишь

– Чёртова Пэнси отдавила мне ноги! – сердитый Малфой быстрым шагом направлялся в гостиную Слизерина, пока все его однокурсники развлекались на Святочном балу.

День не задался с самого начала. Мерзкий Поттер открывал бал, хотя вообще не должен был участвовать. Он должен был стоять среди малолеток, как ему и полагается. Ещё эта Пэнси. Другой пассии у Драко и быть не могло, это даже не обсуждалось. Слизеринка сама его пригласила, но, если говорить честно, Малфой думал, что желающих будет больше. Через пару часов ему осточертело танцевать, Крэбб и Гойл выпили пунша и вели себя, как последние придурки, потому Драко предпочёл не позориться и вернуться в гостиную Слизерина.

Выглядел Драко безупречно – бюджет его семьи позволял одевать сына с иголочки. Белая рубашка с широкими рукавами и высоким воротничком, галстук-бабочка, белоснежная жилетка, идеально выглаженная мантия. К чему невозможно было придраться – так это ко внешнему виду всего семейства Малфоев.

Светлая макушка свернула за угол и направилась к лестницам, которые вели в подземелье, где располагалась слизеринская гостиная. Непривычно было идти по пустым коридорам. Никто из старшекурсников не хотел пропустить вечер танцев, а младшие курсы уже давно были в кроватях.

Ещё один поворот и Малфой на секунду замер, увидев силуэт, который медленно прохаживался вдоль коридора. Августа шла неспешно, как бы прогуливаясь, она поглядывала в окна и напевала незамысловатую мелодию. Её темные длинные волосы ярко контрастировали с белым вечерним платьем, а сквозь шнуровку на спине виднелись участки бледной кожи.

Драко сжал кулаки и ускорил шаг. Сравнявшись с девушкой, он намеренно толкнул её плечом и злобно рявкнул:

– С дороги, когтевранка.

– Твоему самолюбию уже коридора мало, Малфой? – крикнула Августа в спину удаляющемуся юноше.

Слизеринец остановился, затем резко сменил траекторию и через несколько шагов очутился перед Августой:

– Тебе это волнует, Креспо? – Драко скривил свою фирменную физиономию отвращения.

Вместо ответа Августа хихикнула, глядя не в глаза парня, а чуть выше:

– У тебя серпантин в волосах.

Лицо Малфоя вытянулось в полном непонимании, а затем вновь приняло прежнее выражение. Мотая головой и нащупывая непрошенное украшение, он представил, как мог глупо выглядеть и взбесился от этого ещё больше.

– Замри, – когтевранка сама смахнула кусочек цветной бумаги с мягких волос Драко.

Юноша хотел откинуть её ладонь, но зачем-то схватился за неё и сжал до боли. Протянулись несколько секунд гробового молчания и, по всему видимому, Драко изменил свои планы. Рука Малфоя скользнула по запястью Августы вверх, его пальцы сомкнулись в замок на пальцах девушки. Она не без удивления, но всё же молча наблюдала за его движениями. Вторая рука юноши неуверенно легла на талию когтевранки, легко касаясь шелковой ткани платья. Шаг в сторону, поворот. Августа складно подыграла Драко и опустила свободную ладонь на плечо слизеринца. От девушки донёсся лёгкий аромат какого-то цветка. Ещё шаг в сторону, и ещё.

– Кто пригласил тебя? – Драко осмелел, выровнял дыхание и спокойно вёл неспешный танец так умело, будто всю жизнь учился только этому.

– Корнер. Майкл Корнер.

– Неудивительно, что ты сбежала, – Драко злорадно хмыкнул.

– Я сбежала, потому что не люблю шум и скопление людей. А вот почему ты бродишь по школе? Ищешь кого приструнить?

– Балы – это развлечения для самодуров типа Поттера, мне там не место.

– А мне казалось, что балы как раз для высших сословий, – Августа иронично ухмыльнулась, она одновременно высмеивала тщеславие Драко и принимала его.

По коридору раздавалось тихое эхо их голосов, шуршание одежды и ритмичный цокот невысоких каблучков когтевранки, а каменные стены освещали лишь редкие фонари с настоящими огоньками. Августа оказалась хорошей партнершей, она позволяла себя вести, была изящной и пластичной, и Малфой впервые испытывал удовольствие от танца. Он даже почти не кривился и, вроде, хотел улыбнуться, но сдержался.

Когда по коридорам школы начали тянуться ночные сквозняки и пальцы когтевранки похолодели, Драко отпустил её. Гордость не позволила ему предложить свою мантию, так что вместо красивого жеста он огрызнулся:

– Помалкивай об этом.

– Трусишь? – это был риторический вопрос, потому Августа сразу продолжила, – Можешь не волноваться. Если хочешь знать, это работает в обе стороны. Если когтевранцы узнают, что Креспо танцует с Малфоем, мне жизни не дадут.

– Никчемные завистники, – слизеринец накинул капюшон мантии, будто хотел скрыться от посторонних глаз, коих и в помине не было, – И передай Корнеру, что он кретин, – Малфой по привычке сморщился и развернулся к лестницам.

Никому

Всё, что улавливала Августа вокруг себя – это мешанина из приторного парфюма, розовых подушек, чайного сервиза и десятков кошек на портретах, которые разом умолкли, когда Драко припечатал когтевранку в золоченый стол Амбридж.

Слизеринцу стало невыносимо терпеть, аффективный рывок перекрыл путь обратно и теперь ему было некуда отступать. Он всего лишь помогал новой директрисе допрашивать учащихся, всего лишь контролировал их, когда Долорес покидала свой кабинет. Но никто не страховал его от потери контроля над самим собой. Малфой впился ледяными пальцами в бёдра Августы, уткнулся носом в её шею и напряженно вдохнул. Именно тот аромат, которым он бредил. Именно тот, который он искал в коридорах школы, среди сутолоки учеников, среди сотен мантий. Маттиола, мёд и запах влажной земли. Это кружило голову, кружило так сильно, что Драко заблудился в чувствах, которые не должен был испытывать.

Один резкий неумелый поцелуй, лишь один, за который Малфой готов был отдать всё. Первые губы, которых он коснулся ужалили больнее змеи и одновременно подарили истому.

Звонкая оплеуха привела слизеринца в чувства, она обожгла щёку с такой силой, что юноша едва не вскрикнул. Он отпрянул от испуганной до дрожи когтевранки, Августа крепко прижала сумку с учебниками к груди и подбежала к дубовой двери.

– Постой! – не менее напуганный Драко схватил Креспо за рукав. Девушка остановилась, её взгляд был полон пренебрежения, но она всё ещё была готова выслушать, – Прошу, только не говори никому.

Слизеринец осёкся, но слова вылетели прежде, чем он успел их переварить. Августа сморщилась и теперь её глаза потемнели от ненависти. Она брезгливо скинула дрожащую руку Малфоя и хлопнула дверью.

Юноша схватился за голову и сжал её в надежде, что эта боль затмит его настоящую агонию. Он клялся никогда более не смотреть в сторону этой девчонки, с него было достаточно маниакальных эмоций, которые он был не в силах понять. Достаточно страха, достаточно чёртового стыда. Это не для заносчивого гордеца Малфоя и этого уж точно не заслуживала паршивая когтевранка.

В чём же виноват профессор Слизнорт?

Ученики неуклюже толпились в классе зельеварения, то и дело кучкуясь, чтобы лучше видеть профессора Слизнорта. На столе стояло несколько колб и склянок с жидкостями разных цветов. Оперевшись плечом на книжный шкаф, Малфой стоял позади всех в окружении своей излюбленной компашки. Хоть он не очень-то внимательно слушал учителя, до него доносились отрывки фраз Грейнджер:

– А это амортенция – самое мощное приворотное зелье… Пахнет для каждого по-своему… – большая часть диалога Гермионы с Горацием превращалась в белый шум в голове Драко, – Пергаментом и зубной пастой… Мятной.

– Прекрасно, мисс Грейнджер! Амортенция не может сотворить любовь, но она и впрямь вызывает сильное увлечение. Проще говоря – одержимость. Этот факт даёт мне право сказать, что данное зелье самое опасное в этой комнате, – Слизнорт обвёл взглядом присутствующих, – Что ж, кто ещё хочет убедиться в уникальности аромата амортенции?

Гораций проигнорировал поднятую руку Лаванды Браун, гриффиндорка изрядно досаждала ему своими безостановочными расспросами о любовных приворотах. Его взгляд остановился на белобрысой голове поодаль от остальных:

– Мистер Малфой, прошу. Мистер Малфой, я к Вам обращаюсь!

Драко очнулся и раздраженно вышел вперед, всем своим видом демонстрируя, как ему плевать на весь этот урок и на амортенцию в частности. Он склонился над спиралевидной дымкой зелья и вдохнул. На секунду у него подкосились ноги, но собрался он ровно так же быстро, как растерялся.

– И что же Вы чувствуете?

– Ничего.

Слизнорт удивленно вскинул брови:

– Такого не может быть. Все ныне живущие чувствуют аромат амортенции.

– Да, кажется, я чувствую, – Малфой сделал вид, что задумался, – Зубной пасты и… Мяты. И ещё бумаги.

– Позвольте, но Вы сейчас просто повторяете за мисс Грейнджер, – Гораций в недоумении развёл руками, – Что ж, если так, то займите своё место.

Вернувшись, Драко выглядел встревоженным. Он мельком посмотрел в сторону копны тёмных вьющихся волос Августы и незамедлительно отвернулся.

Когда толпа шестикурсников вывалилась в коридор, Малфой дождался, когда в классе останутся только двое – он и учитель. Юноша неловко встал у стола Горация и набрал в легкие побольше воздуха:

– Мистер Слизнорт?

– Да, мистер… – зельевар обернулся, отрываясь от расстановки колб по номерным полкам. Увидев, кто именно его окликнул, Гораций изумлённо вытянул лицо, – Мистер Малфой.

– Я хотел бы задать вопрос, – Драко явно тянул время, будто выдавливая из себя слова.

– Да-да, я слушаю.

– Скажем, есть человек. Человек, который… Для которого аромат амортенции знаком.

– Так-так.

– Запах амортенции напоминает ему запах… Другого человека.

Слизнорт улыбнулся и поднял ладонь, прерывая невнятную дилемму Драко:

– В таком случае, мой дорогой друг, никаких приворотных зелий уже не требуется. Человек и так одержим, – поймав ошеломленный взгляд ученика, Гораций поторопился добавить, – Не сказать, что именно одержим, но определенно питает какие-то любовные чувства.

Малфой на секунду замер, затем мрачно покосился на педагога и процедил:

– Полная чушь, – слизеринец резко развернулся к выходу и кинул напоследок с особой желчью, – И всё, что Вы рассказываете – это сказки для детишек.

– Какой цинизм!

Гораций не успел опомниться, как дверь его класса с громким треском захлопнулась. Скрипя зубами, Драко удалялся быстрым шагом и всюду ему чудился аромат амортенции – маттиола, мёд и запах влажной земли. Аромат, которого он избегал больше полугода.

Совесть

Каждый раз, выходя из выручай-комнаты, где Малфой проводил часы с исчезательным шкафом наедине, он чувствовал, как ком в груди растет. Ему будто становилось мало места, он подкатывал к горлу, но Драко давил эту слабость, глотая её, и продолжал делать то, что должен. И тогда это разъедало его изнутри. Драко опротивел свет, опротивело собственное отражение в зеркале, опротивели руки, которые раз за разом открывали злосчастную дверцу шкафа. Он не мог отступить. И ему следовало бы гордиться. Но от чего-то вместо гордости в Малфоя проникало другое.

В этот день слизеринец покинул выручай-комнату ранним утром. Погода была отвратительной – не просто дождь, а мокрый режущий снег и колкий ветер. Но, благо, это только за окном. У Когтеврана и Гриффиндора был урок по квиддичу. Драко знал, что Августа терпеть не могла участвовать в игре, и тем более он знал, что она ни за что не вышла бы на поле в такую погоду. Хитрая, девчонка всегда находила возможность остаться в когтевранской гостиной.

Драко не контролировал ноги, они сами несли его туда, где пришло бы утешение. Он даже поблагодарил удачу за то, что пароль Когтеврана сегодня оказался проще обычного. Покачиваясь, юноша ввалился в гостиную. От неожиданности, Августа вскочила с синей велюровой софы и книга с ироничным заголовком «Лицом к лицу с безликими», лежавшая у неё на коленях, свалилась на пол.

– Совсем обезумел, Малфой! Ты не отмоешься от вопросов, если тебя увидят в гостиной… Когтеврана…

Голос Креспо затих, когда Драко поднял на неё раскрасневшиеся глаза. Августа в миг оказалась рядом и подхватила его по руку. Юноша безжизненно повалился на когтевранку так, что она едва ли смогла его удержать.

– Эй, Драко… Что же ты? Прошу, скажи хоть что-нибудь. Тебе нужна помощь? Я сейчас схожу за мадам Помфри, – Августа усадила юношу на близстоящее кресло, но Драко вцепился руками в запястья когтевранки так, что ей пришлось умолкнуть и остановиться. Он хотел было что-то сказать, но вместо этого просто уткнулся лицом в ладони девушки и хрипло зарыдал.

Девушка обмякла и с большим сожалением посмотрела на друга. Да, именно друга. Это было очень странное специфическое единение. О них не знали, о них могли лишь догадываться. Драко болел своей репутацией и Креспо приняла правила его игры. Редкие встречи, редкие переглядывания и как итог – когтевранка знала его лучше, чем кто-либо в школе. Лучше, чем кто-либо в поместье Малфоев.

Августа догадывалась о многом. Догадывалась о давлении, которое возлагается на младшего Малфоя его семьей, догадывалась о том, что ему уготована причастность к Тёмному Лорду. Ей не нужно было задавать вопросы, сообразительная когтевранка сама предугадывала исход. И она не вмешивалась, за что Драко был ей премного, хоть и безмолвно, благодарен.

Но тем не менее Августа знала меньше, чем ей казалось.

– Внутри меня что-то ноет и я не могу это заткнуть! – захлёбываясь, Драко запинался, – Я готовился так долго, Креспо. Это моё предназначение, правда? Скажи мне, что это так!

Августа не могла ответить. Она отличалась честностью и сейчас это качество могло навредить.

– Я ждал, что будет легче, я ждал столько лет, что будет легче. И теперь мне…

Креспо опустилась перед Драко на колени, не убирая ладони от его лица:

– Стыдно?

– Я не знаю, что хорошо и что плохо, Августа, – держа когтевранку за запястья, Малфой поднял на неё влажные виноватые глаза.

Августа мягко примкнула губами к светлой макушке Драко, но то, что должно было дать ему облегчение, сделало ещё больнее. Малфой заикнулся, но вовремя остановил себя. Ему не хватило смелости признаться в своём предательстве Альбуса и всей школы. И ещё больше не хватило смелости втянуть в это Августу. Абсолютным апогеем трусости слизеринца стала мысль, что он потеряет доверие единственного сокровища, что у него осталось.

– Когда придёт пора выбора – ты поступишь правильно, я уверена.

Но, к сожалению, у Драко не было выбора.

Метка

Они стояли на сыром полу в заброшенной уборной Плаксы Миртл. Даже сам призрак покинула свой обитель в преддверии опасности, что надвигалась на сказочный уют Хогвартса. Возможно она просто пряталась и шпионила за учениками, которые посещали её туалет, но по слухам Миртл не появлялась после назначения Амбридж директором школы. Здесь всё время было сыро и никто не знал тому причину. С потолка тихо, но ритмично, срывались капли и разбивались о каменную плитку. Как же он ещё не обвалился? Впрочем, ждать было недолго – стены и потолок сопровождал неисчислимый марш трещин.

Драко нервными движениями закатал рукав белой рубашки, ткань едва хрустнула от резкого рывка. Он протянул когтевранке свой кулак ладонью вверх:

– Ты должна знать, – на внешней стороне предплечья Малфоя чёрным пятном легла страшная метка – извилистое тело змеи душило череп.

Августа смотрела на метку, но взгляд её будто проходил сквозь руку Драко. Она подняла на него стеклянные глаза, которые не выражали ничего, кроме презрения. От сего вида, губы юного Малфоя невольно скривились от необъяснимого страха перед девушкой.

– Позавчера ты пришёл ко мне в слезах. А сейчас показываешь собственный контракт с моей смертью.

По лицу Драко пробежала бледная тень, он опустил дрожащую руку:

– О чём ты?

– Я чёртова грязнокровка, Малфой, – Августа вскинула подбородок так, будто гордилась тем, что произнесла. От чувства холодной ярости, её брови подрагивали, а пальцы безжалостно сжали ткань мантии.

В глазах Драко мгновенно потемнело. Слышал ли он об этом? Говорила ли сама Августа? Это уже не имеет значения. Никогда ещё слизеринец не испытывал такой нужды в разъяснении, что ему нужно чувствовать. Горящий идеей чистой родословной, он позволил себе сблизиться с когтевранкой, но теперь – ещё и грязнокровкой, что окончательно выходило за пределы его осознанности.

Августа выжидающе смотрела на него и, не найдя ответа, поправила ремень сумки на плече и быстрым шагом покинула туалет, оставив Драко наедине со своей ошибкой.

Смирись и забудь

Августа стояла у высокого запотевшего окна, прислонив к нему ладонь, и с горечью глядела на то, как педагоги Хогвартса и мракоборцы почти в унисон твердят защитное заклинание, покрывая школу куполом брони. Она старалась успокоить сердце, вдыхая и выдыхая полной грудью, но себя было не обмануть. Страх завладевал мыслями, хоть девушка и пыталась думать рационально и сухо. Возможно, никогда больше она не вернётся к своим родителям-маглам. Они, наверное, даже не поймут причину её смерти и до конца жизни будут проклинать всё, что связано с магией. Или на них наложат заклятие забвения. Да, скорее всего, так и случится…

Эти годы в школе были счастьем, невероятным счастьем, которое дано не каждому. И Августа жила, пока Хогвартс жил. Когтевранка опустила руку и сжала её в кулак. Она твёрдо знала, что не покинет родные стены, пока не отдаст дань людям, которые подарили ей так много.

Где-то справа от девушки послышались быстрые шаги и она дёрнулась от неожиданности:

– Креспо!

Это совсем не тот Малфой, которого Августа знала все эти годы. Его лицо исказилось, потрясения этого года существенно отразились на нём. Сожаление, страх и разочарование навсегда запечатлелись во взгляде слизеринца. Августа с трудом подавила слёзы. Ей не хватало сил злиться на проступки Драко, потому что он уже получил свое наказание.

Малфой безмолвно обнял когтевранку так, как обнимают в последний раз. Его тонкие и по обычаю холодные пальцы путались в её жёстких волосах, но прижимали девушку к груди всё крепче:

– Прости. Прости меня и послушай. Послушай внимательно, Августа, – он отступил на шаг, – Если сегодня Он проиграет, то всей моей семье грозит Азкабан. Отец планирует побег. Мне придётся… Прости, – Драко заглядывал то в один глаз девушки, то во второй, стараясь найти понимание, – Что будешь делать ты?

– Бороться, – Августа отдала этому слову всю уверенность, что у неё оставалась. Затем она выдохнула и зашептала то, что давно должна была сказать, – Драко, я хочу, чтобы ты знал. Если вдруг ты исчезнешь, если вдруг Малфоям придётся скрываться, то так тому и быть. Я не буду искать тебя. А ты не ищи меня. Не упирайся, будь благоразумен. У тебя свой путь, в котором нет места грязнокровке. Смирись и забудь, Драко.

Тысячи лезвий резали юношу изнутри, но он не мог противиться. Он кратко кивнул, стараясь запомнить дорогой ему образ. Большие черные глаза, тёмная копна вьющихся волос, острые плечи. И взгляд – вечно с укором и честным принятием.

– Обещай, что выживешь, Креспо.

– Обещай, что останешься таким же заносчивым болваном, – Августа вымученно улыбнулась. Она повернулась к окну и обнаружила, что защитный купол был окончательно готов, – Я думаю, мне пора. Прощай, Драко Малфой.

Галлюцинация

Наверное, это был самый снежный год для Хогсмита. Магазинные лавки и бары завалило настолько плотно, что клиентам приходилось попыхтеть, дабы пробраться внутрь заведений. Впрочем, вечерами улицы деревушки совсем не славились какой-либо активностью, зато бары и кафе кишели магами разного вида и статуса.

Уютная чайная под названием «Чайный пакетик Розы Ли» была слишком миниатюрной для большого количества клиентов, но даже там сложно было занять столик этим вечером. Малфой открыл дверь чайной и пропустил вперёд себя маленького Скорпиуса. Мальчик замёрз и Драко посчитал нужным отпоить его горячим шоколадом.

– Проходи дальше, Скорпиус, я за тобой. Поищи нам место, – Малфой старший забрал у сына его верхнюю одежду и остался у вешалки, которая скорее напоминала кусок натурального дерева с кривыми ветвями.

Пока Драко вешал пальто на сучок, его взгляд зацепился за свободный столик в самом углу чайной. Точнее, не за столик, а за предмет что лежал на нём. Среди двух чашек, блюдца и прочих столовых приборов было не разглядеть, посему Малфой обогнул пару столиков, чтобы будто невзначай рассмотреть поближе.

– «Лицом к лицу с безликими», – прошептал Драко себе под нос.

Кому понадобится читать учебник Хогвартса в чайной в такое позднее время? Мужчина сделал вид, что книга ему неинтересна и развернулся, чтобы найти Скорпиуса. Но в тот же миг он встретился с глазами Августы. Она появилась перед ним из ниоткуда и радушно улыбалась в ответ на его изумление:

– Захотелось обновить школьные знания, Малфой?

– Креспо, ты… Ты обрезала волосы, – Драко нервно сглотнул, рассматривая повзрослевшее лицо бывшей когтевранки.

– Это всё, что ты хочешь мне сказать спустя почти двадцать лет? – Августа рассмеялась, тряхнув шевелюрой, которая теперь едва касалась её плеч.

– Пап, я нашёл одно место, пошли скорее, пока его не заняли, – Скорпиус вынырнул откуда-то из-за спины Драко. Он с недоверием поглядел на незнакомую леди, – Это кто, пап?

– Мы с твоим отцом учились на одном курсе, – Августа наклонилась к мальчику, – Ты тоже учишься в Хогвартсе?

Скорпиус кивнул и смущенно ухватился за рукав отца. Малфой старший будто онемел и не мог вернуться в реальность. Спустя столько лет, ему начало казаться, что прошедшее – сон, галлюцинация больного воображения.

– Скорпиус, займи нам место, пожалуйста. Я подойду через пару минут.

– Нет-нет, не смею вас задерживать. Мальчик наверняка продрог, да и мне уже пора, – Августа торопливо оделась, оставила на столике несколько сиклей и закинула любимую книжку в большую коричневую сумку, – Рада была повидаться, Драко.

– Спасибо, что сдержала обещание, – мужчина смотрел на Августу исподлобья, не желая отпускать её снова, но понимая обязательность этого.

Когтевранка улыбнулась и двери чайной захлопнулись. С порога повеяло мёдом.

Маттиолой, мёдом и запахом сырой земли.