Текст книги "Феникс (СИ)"

Автор книги: Limon_Fresh

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Основной состав: Лоуэлл Бэйли, Тим Берк, Рассел Карие, Лейф Нордгрин. Резерв: Джей Хаккинен, Джереми Тила, Эдвард Каллен.

Резерв.

Мы стояли на территории тренировочного лагеря, ожидая решения тренерского штаба. От этого решения зависела судьба моей спортивной карьеры. Точнее, ее судьба уже решена – я ухожу из спорта, но вот как я это сделаю, зависит именно от этого списка. Смогу ли я побороться за золото в своих последних соревнованиях или нет, зависело от решения, принятого только что. Я поеду на Олимпиаду в Россию, но только как запасной. Запасная деталь на случай поломки основной. Деталь, которая сама только-только восстановилась от серьезной, но безумно глупой поломки. Стоит ли говорить, как сильно я был опустошен?

В июле во время чемпионата страны по летнему биатлону в разгар соревнования я наехал на собственную палку. Нелепо, но последствия оказались более чем серьезными – вывих голеностопного сустава, а вдобавок и переломы малой и большой берцовых костей. Процесс восстановления занял у меня слишком много времени, что повлекло за собой пропущенные этапы кубка мира, где я мог бы дополнительно потренироваться перед предстоящей Олимпиадой. Вот только поеду я на эти игры вовсе не в числе фаворитов, как планировал раньше.

Получить такую травму, как у меня, не смертельно для карьеры спортсмена, да и быть в резерве для любого спортсмена не в новинку, но не тогда, когда тебе тридцать восемь, а на пятки наступают более молодые, сильные и выносливые парни.

И вот сейчас, после месяцев изнурительных тренировок, когда я на базе был чаще, чем дома с женой, мне остается только надеяться, что шанс выступить на Олимпиаде все же появится. Конечно, сама мысль о том, что я хочу, чтобы кто-нибудь из ребят вышел из строя, дав возможность выступить мне, была для меня омерзительна, но я слишком долго к этому шел, чтобы чувствовать вину за свои надежды.

Сказать по правде, у меня уже есть олимпийские медали, даже три: золото, серебро и бронза. Но в Турине и Ванкувере я представлял нашу страну как лыжник. Переход из лыжных гонок в биатлон далеко не редкость, но обычно это происходит в самом начале спортивной карьеры, я же был исключением из этого негласного правила. Я всегда был немного сумасшедшим и азартным, поэтому, когда во время празднования золота после Ванкувера кто-то из команды в шутку сказал, что с моими скоростями мне только надо научиться стрелять и я буду выигрывать у Бьерндалена, я решил рискнуть. Для меня эта идея оказалось вовсе не шуткой, а настоящей надеждой на что-то новое.

В то, что у меня получится перестроиться, не верил никто: ни тренеры, ни спортивные обозреватели, даже любители спорта говорили, что у меня ничего не выйдет. В меня верила только Белла. Моя малышка всегда говорила, что я слишком упорный, чтобы отступать от намеченной цели. И у меня действительно получилось: победы на чемпионатах страны, этапах кубка мира – я был наравне с такими именитыми биатлонистами, как Свендсен, Бё, Фуркад, Черезов. Ну, и конечно, легендарным Бьерндаленом.

И вот сейчас, направляясь домой к жене, я знал, что она скажет: одно то, что я добился таких высот за каких-то четыре года, уже достойно уважения, но я, черт возьми, хотел не этого.

Зайдя в дом, я бросил ключи на тумбочку в прихожей и окликнул Беллу. Я знал, что она дома, но когда позвал ее, она не откликнулась. Решив, что она просто не слышит, я поднялся в нашу спальню, где увидел ее, сидящую на кровати с книгой в руках. «Ромео и Джульетта». Она всегда перечитывает Шекспира, когда волнуется. Она уже все знала.

– Привет. – Заметив меня, жена отложила книгу на тумбочку и, поджав к себе ноги, выжидающе посмотрела на меня.

– Поздравляю, – невесело поздравил я ее, сразу же почувствовав вину за свою черствость. Моя малышка попала в основной состав олимпийской сборной по биатлону, а я не мог выдавить из себя даже улыбку.

– Спасибо, – робко поблагодарила меня она. – Эдвард…

– Не надо, Белла. Меня просто хотят выпроводить, не дав возможности закончить свою карьеру так, как этого хотел бы я, – выплюнул я.

– Это не так, – пыталась успокоить меня жена, но все было бесполезно. Я был так зол на всех. На тренерский штаб за то, что поступили со мной так, на себя, за то, что споткнулся об эту злосчастную палку. Я злился даже на Беллу из-за того, что ее приняли в основной состав сборной, хоть и знал, что она достойна этого, как никто другой.

– Разве? Разве это не так, Белла? Они не верят в меня только потому, что мне тридцать восемь лет, но разве это показатель? Бьерндалену вообще сорок, и ничего, в Сочи он едет в основном составе сборной Норвегии, – кричал я.

– Ты не Бьердален, Эдвард. Он уже двадцать лет биатлоном занимается, в то время как ты обычный лыжник, который перешел в биатлон только четыре года назад. Не надо сравнивать себя с ним, Эдвард, потому что ты не Бьерндален, – не выдержав, высказалась Белла, окончательно выбив почву из-под моих ног.

Ты не Бьерндален.

Рухнув в кресло, стоящее у окна, я с неверием смотрел на свою жену, которая только что растоптала меня окончательно. Белла всегда верила в меня, и эта вера подпитывала меня силой и энергией, вот только стоило ей усомниться во мне, как я почувствовал огромную усталость. Я устал постоянно что-то кому-то доказывать, устал от постоянной борьбы, я просто устал. И эта усталость повисла неподъемным, тяжким грузом на моих плечах.

Уже ночью, думая, что я сплю, малышка аккуратно обвела пальцем контур феникса на моей спине. У меня было несколько татуировок, но эту моя жена любила больше всего. Феникс обозначает жизненную силу, способность не склоняться перед трудностями – птица, возрожденная из пепла. Я сделал ее сразу после травмы как напоминание всем, а в первую очередь себе, что я смогу вернуться в надлежащую форму перед соревнованиями. Так и произошло, но…

– Олимпийские игры – слишком значимое событие в мире спорта, чтобы рисковать медалями, выставляя на гонки только что восстановившегося после травмы бывшего лыжника. – Именно так объяснил решение главный тренер сборной, когда мы остались наедине. А потом с искренним сожалением добавил: – Прости.

Будто его извинения могли что-то изменить.

– Прости, что накричал на тебя, – не сдвинувшись с места, прошептал я, прекрасно зная, что она меня слышит. Ее рука, очерчивающая татуировку, замерла, после чего я услышал, как Белла тяжело вздохнула.

– Я не должна была говорить тебе этого, – сказала она, перевернувшись на спину и откатившись на свою сторону кровати.

– Нет, ты права, – пробормотал я, перевернувшись на бок. – Я не Бьерндален. Глупо было надеяться, что я смогу добиться таких же успехов, как и он.

– Ты уже добился большего. У тебя есть все виды олимпийских медалей в лыжных гонках, я уже молчу про чемпионаты страны и кубки мира по биатлону. Ты должен понять, что если бы тебя взяли в основной состав, то в случае проигрыша был бы огромный скандал. Тридцативосьмилетний бывший лыжник, только-только оправившийся после травмы, не самый перспективный спортсмен для сборной страны. Тренеры просто хотят перестраховаться, Эдвард, но это не значит, что тебя не уважают, – объяснила Белла, повернув голову и посмотрев на меня. – Ты и сам ведь это знаешь.

– Знаю, – согласился я. – Вот только на душе все так же кошки скребутся.

– Я знаю, милый, – проведя рукой по моей щеке, улыбнулась любимая. – Но ты не должен из-за этого отчаиваться. В конце концов, еще есть шанс, что кто-то из ребят не сможет выступать.

– Ну, конечно, – усмехнулся я, догадываясь, что это так и останется мечтами.

В Сочи я поехал только для того, чтобы поддержать Беллу. Сначала я вообще хотел отказаться от места в резерве и ехать на олимпиаду как турист, но жена уговорила меня не делать этого. Она аргументировала это тем, что если кто-то понадобится из резерва, то я себе никогда не смогу простить того, что отказался от надежды на свою мечту. Я лишь пожал плечами и согласился остаться запасным только для того, чтобы лишний раз не нервировать Беллу перед соревнованиями. Это ее первая олимпиада, на которую она уже приехала в числе фаворитов, поэтому сейчас волнения обо мне будут ей только мешать.

Честно говоря, Россия оказалась намного гостеприимнее, чем мы того ожидали. Все вокруг улыбались и с радостью помогали в том случае, если мы нуждались в помощи. Конечно, я не настолько наивный, чтобы полагать, что здесь на самом деле по улицам ходят медведи и что все вокруг хлещут водку, но я не ожидал такого дружелюбия от русских. Нас с Беллой, слава Богу, поселили в одной семейной комнате, чему я несказанно обрадовался. В принципе, все шло своим чередом, и я даже успокоился, перестав беситься из-за того, что меня оставили за бортом. Я просто ждал женских гонок, полностью сосредоточившись на Белле, когда ко мне подошел наш тренер по стрельбе и заявил, что Тим Берк лежит с высокой температурой и не сможет участвовать в спринтерской гонке.

– Тебе придется заменить его, Каллен, – сказал он. – Не подведи нас.

Я не мог поверить своему счастью. Неужели я все-таки смогу побороться за последнюю медаль в своей спортивной карьере? Во время тренировки я не мог собраться с мыслями, постоянно мазал, не попадая в две из пяти мишеней. Я уже совсем отчаялся, когда перед стартом услышал голос той, в ком так сейчас нуждался. Подбежав ко мне, Белла крепко обняла меня за шею и притянула к себе.

– Я только что узнала, – взволнованно сказала она.

– Кажется, сегодня мне все-таки ничего не светит, – уткнувшись носом в ее макушку, выдавил из себя я. – Винтовка из рук валится. Не могу нормально стрелять.

– Что значит «не могу»? Ты же мне сам всегда говорил, что нет слова «не могу», есть слово «не хочу». Соберись, Эдвард. Ты не для того так долго шел к этому, – отругала меня жена. – Ради меня.

– Ради тебя, – повторил я, пытаясь собраться.

На старт я выходил под сорок восьмым номером, и по счастливой случайности все основные претенденты на медаль стартовали раньше меня, что давало мне преимущество, так как тренеры на дистанции могли «везти» меня по их времени.

Десять километров борьбы с самим собой – нет соперников, которые «дышат тебе в спину», только секунды, которые безжалостно бегут, отдаляя или приближая тебя к победе. Стоя на стартовой площадке, все, о чем я мог думать, – это «Не сдавайся! Что бы ни случилось, не сдавайся без борьбы!».

Небольшой, довольно тихий гудок, и я отправился на дистанцию. Отправился убегать от секунд, стараясь не сбить дыхание.

Шаг. Толчок.

Шаг. Толчок.

Шаг. Толчок.

После первой отсечки тренер на дистанции подсказал мне, что я шел с третьим временем. Неплохо, но я могу лучше.

Первый огневой рубеж. Лежка. Точность попаданий на ней у меня составляет восемьдесят семь процентов, но сейчас не хотелось думать о статистике. Сейчас вообще не хотелось думать, главное – попадать.

Подкатил к коврику.

Лег.

Прицелился.

Задержал дыхание.

Выдох – выстрел.

Попадание.

Прицелился.

Задержал дыхание.

Выдох – выстрел.

Попадание.

И так еще три раза – первый огневой рубеж чисто.

На отсечке выхода со стрельбища я был уже вторым, отставая от Бьерндалена на семь целых и шесть десятых секунд. Немного, но все прекрасно знают, как хорош этот легендарный норвежец ходом. Сколько он может отыграть по дистанции.

Я мысленно скривился – я могу не хуже.

Я могу не хуже.

Я могу не хуже.

Именно с такими мыслями я буквально летел над трассой.

– Эдвард, осторожно, смотри не выдохнись! – после очередной контрольной отсечки на трассе прокричал тренер, пока я проходил мимо него. Я услышал его, но знал, что могу спокойно продолжать идти в том же темпе. Чувствовал, что выдержу. Должен был выдержать.

На второй огневой рубеж – стойку – я подходил с отставанием всего три секунды, но и процент попадания на стойке у меня был значительно ниже – семьдесят шесть процентов.

– Не паникуй! – мысленно приказал я сам себе. – Соберись и стреляй, будто это обычная твоя тренировка.

Коврик.

Положил палки.

Стойка.

Задержка дыхания.

Выдох – выстрел.

Попадание.

Еще.

Еще.

И еще.

Четыре в цель, остался еще один.

Задержка дыхания.

Выдох – выстрел.

Мимо.

И тут мое сердце пропустило удар.

Штрафной круг.

Примерно двадцать секунд, которые на оставшемся расстоянии будет практически невозможно отыграть.

Плакала моя олимпийская медаль.

Штрафной круг я прошел с невероятной скоростью, молясь, чтобы он как можно скорее закончился.

Когда я прошел временную отсечку после стрельбища, тренер молчал о моем отставании, лишь подгонял меня идти быстрее. И весь следующий круг я именно это и делал – шел на максимуме своих возможностей.

Подходя почти к финишной прямой, я все еще не знал, какое у меня отставание хотя бы от третьего места – тренеры по трассе перестали «вести» меня, что неимоверно злило меня. Я отчаянно желал узнать свои шансы.

– Секунда отставания, Эдвард! – прокричал тренер. – Ты в секунде от Бьерндалена и первого места!

И тут у меня будто выросли крылья. Я был уже на пределе, но все равно старался бежать быстрее, еще быстрее. Мне просто необходимо было нагнать эту секунду.

Финишный створ. Последние метры, отделяющие меня от новости о том, смог ли я обойти легенду мирового биатлона.

Финиш.

Одно время с Уле-Эйнаром.

Одно время.

Первое.

И некоторое время неизвестности, пока судьи пытались выяснить сотые доли секунд, чтобы узнать, кто же из нас оказался быстрее.

Сотые доли отделяли меня от победы.

Двадцать четыре минуты, тридцать три и пять десятых секунды.

У меня… и у Уле-Эйнара.

Совещание судей проходило довольно долго, что вполне понятно – ситуация, когда два спортсмена показывают совершенно идентичное время, уникальна, да и в спринте невозможно определить победителя по фотофинишу.

Эта неизвестность меня убивала. Я хотел как можно скорее узнать результаты, чтобы этот бешенный адреналин, текущий в моей крови, прекратил заставлять мое сердце колотиться с невероятной скоростью. Я хотел спокойствия.

– Эдвард! – прокричала Белла, подбегая ко мне.

– Что ты здесь делаешь? – задыхаясь, спросил я ее. – У тебя скоро старт.

– Я бегу почти в самом конце, успею. Ты сумел. Ты просто герой, – радовалась она, прыгнув на меня, но, заметив, что я вот-вот свалюсь от усталости, тут же отстранилась. Закинув мою руку на свое плечо, она повела меня к остальным членам нашей сборной, которые уже отдыхали после гонки.

– Что там с результатами? – спросил я ее, когда она посадила меня на снег и села рядом со мной.

– Еще неизвестно. Эдвард, там что-то просто невероятное творилось. Комментатор все горло оборвал. Я только и слышала, что это битва века, битва титанов. Отставание от вас с Бьерндаленом просто огромное, все внимание было направлено на вас двоих. То ты его обгонял, то он тебя. Он тоже промахнулся на второй стрельбе и тоже бежал штрафной круг. Абсолютно одинаковое время, Эдвард. Ты хоть понимаешь, как редко такое происходит? – восторженно верещала Белла.

– Тише, маленькая. Еще ничего неизвестно. Может, все это было зря, – поспешил я вернуть ее в чувства. Мне самому хотелось поддаться ее энтузиазму, но я понимал, что если сейчас сильно обрадуюсь, то потом, в случае проигрыша, буду слишком опустошен.

– Ничего не зря. В любом случае, серебряная медаль не так уж и плохо, правда? – улыбнулась она.

– Конечно, – согласился я, видя подходящего к нам тренера. Я тут же вскочил на ноги, ожидая, что он даст мне ответ на самый интересующий меня сейчас вопрос. На его лице была такая радость, что я уже догадывался о результатах, но он, в конце концов, мог радоваться и серебру, правда ведь?

– Поздравляю, чемпион, – крепко обняв меня, поздравил он. – Вы оба на первом месте.

– Да! – закричал я, выкинув в воздух кулак в победном жесте. – Я сделал это!

Белла радостно завизжала и снова запрыгнула на меня, но на этот раз я устоял на ногах и крепко прижал ее к себе. Это ее победа, не моя. Она единственная в меня верила, она меня привела к этой медали. Остальные члены нашей сборной окружили нас, радостно крича и поздравляя нас с тренером. Кто-то даже запел гимн США, заставив нас всех рассмеяться.

Позже, когда в ожидании цветочной церемонии провожал Беллу к ее старту, я притянул ее к себе и счастливо вдохнул. Я чувствовал, что она гладит феникса на моей спине, и мог догадаться, о чем она думает.

– Ну что, я не Бьерндален? – пытаясь не рассмеяться, спросил я.

Моя девочка заливисто расхохоталась и, хлопнув меня по плечу, повернулась лицом ко мне.

– Нет, ты феникс. Мой феникс.

И, сказав это, она убежала за своими лыжами и винтовкой. А мне только оставалось снова пережить все эти эмоции, ожидая финиша женской спринтерской гонки. Давай, Белла Каллен, я знаю, ты сможешь.

КОНЕЦ

От автора: Данная травма реальна, ее получил российский биатлонист Иван Черезов на чемпионате России по летнему биатлону в Уфе.

Ситуация с финишем в одно время тоже реальна, достаточно посмотреть масс-старт, который состоялся 18 февраля 2014 года: Эмиль Хегле Свендсен и Мартен Фуркад финишировали с абсолютно идентичным временем, и лишь детальный фотофиниш смог определить победителя. В нашей ситуации фотофиниш невозможен, так как это был спринт.

Спринт – вид биатлонной гонки на 10 км для мужчин и юниоров, на 7,5 км для женщин, юниорок и юношей, и на 6 км для девушек с двумя огневыми рубежами. Спортсмены проходят три круга по 3,3 км у мужчин и юниоров, 2,5 км у женщин, юниорок и юношей, и 2 км у девушек. Биатлонисты стартуют с интервалом от 30 секунд до 1 минуты. Дистанция состоит из 3 кругов (чаще всего одинаковой длины, однако правилами допускаются и фактически применяются круги различной длины). После первого круга производится стрельба из положения лёжа, после второго – стоя. Биатлонисты сами выбирают огневые позиции на стрельбище для выполнения стрельбы. За каждый промах предусмотрено прохождение штрафного круга, равного 150 м.