Текст книги "Я тебя куплю"

Автор книги: Лея Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Глава 14. Кусочек прошлого

Ася

– Куда? – интересуюсь я, немея от угрожающего ответа Камиля.

Он откладывает телефон на тумбочку и, поднявшись с постели, возвращает мне тест.

– Поздравляю!

Наши пальцы едва соприкасаются, и кончики моих укалывает мелким разрядом. Вздрогнув, забираю полоску и делаю шаг назад, позволив Камилю пройти к боксерскому мешку.

– Пора бы представиться Адель, – отвечает он, разминая шею. – Она пригласила нас на ужин. Готовься.

Я хоть и знала, что этот день настанет, но не ожидала наше с Адель очное знакомство так скоро. Под биение моего сердца можно чечетку отбивать. Сжимаю тест в руке и с ужасом представляю, что будет, если она все же узнает меня. Глава крупной мафиозной группировки элементарно не может быть настолько тупой. Или я пересмотрела геройских боевиков.

– Она узнает меня, – произношу я, опускаясь в кресло.

– Возможно, – спокойно отвечает Камиль. – Все от тебя зависит. Веди себя смело и раскованно, и у нас все получится.

– У него были интрижки до меня?

– Были. Первую любовницу Адель купила. Заплатила ей, и та исчезла. У второй выявили рак еще до того, как Адель собралась принять меры.

– А меня решила убить.

– Ну да. Ты здорова, а деньги бы не взяла, – пожимает он плечами.

– Да я бы бросила его, как только узнала бы правду! – вскрикиваю я. – Почему она так жестока именно ко мне?

– Думаю, Адель увидела в тебе серьезную конкурентку. Побоялась, что Глеб выберет тебя, ты его простишь, и вы будете жить долго и счастливо.

– Такое нельзя прощать.

– Это ты так считаешь. Адель готова простить ему все. Она навела о тебе справки. Выяснила, что из родственников только милая мамочка, никаких крупных связей нигде нет, вот и отдала команду избавиться от тебя наверняка.

Да уж, этой дамочке не помешало бы поднять самооценку!

– Похоже, у нее была скучная личная жизнь до знакомства с Глебом, раз она вцепилась в него.

– Нас это не касается, – коротко отвечает Камиль и начинает колотить мешок, играя каждой мышцей своего натренированного тела.

Я стараюсь не смотреть на него, но взгляд так и липнет к крепкому смуглому телу, постепенно покрывающемуся блестящей пленкой. С ним опасно иметь дело. Он всегда наготове.

– Дыру прожжешь, – фыркает он мне через плечо, и я отвожу взгляд в сторону.

Глупо вышло. Надо следить за собой, а то выгляжу дешево.

Ухожу на кухню, чтобы приготовить завтрак, но не знаю, за что хвататься. Это же настоящая помойка! В шкафах ни одной чистой тарелки, холодильник забит просроченными полуфабрикатами, плита заляпана, а по всему полу кошачий корм. Тут уборки на неделю, но если сейчас наведу порядок, то Камиль совсем оборзеет. Закончится все тем, что я даже туфли ему чистить буду. Ну на фиг! Сам свинячит, пусть сам и убирает!

– Я голодная, – заявляю я, вернувшись в комнату. – Пошли четвертые сутки, как я в твоем рабстве, а я до сих пор нормально не ела.

Камиль оставляет мешок в покое и разматывает с кистей бинты.

– Что ты предлагаешь?

– Давай хотя бы пиццу закажем, – развожу я руками.

– Как к татарской кухне относишься?

– Это типа «чак-чак» и все такое? Мне без разницы, лишь бы поесть.

Кивнув, Камиль велит:

– Собирайся, – а сам уходит в ванную.

Как всегда! Относится ко мне, как к собачке дрессированной.

Пока он принимает душ, я сушу волосы купленным вчера феном, одеваюсь в укороченные брюки и рубашку и рисую свое новое лицо. Отражение даже чуточку пугает. Поставь рядом меня прошлую и сегодняшнюю – родная мать не узнает. Камиль прав, мне надо быть уверенней. Мы с Адель никогда не встречались лично. Она знает меня по одной фотографии, сделанной в обычный день, и вряд ли сильно всматривалась. Ревность и без того сводит ее с ума. Любоваться любовницей мужа – верный шаг к безумству.

– Подай мне вещи! – приказывает Камиль, приоткрыв дверь. – В комоде.

– Конечно, господин. Сию минуту, господин, – ворчу я, выдвигая ящик, в котором аккуратно сложены чистые футболки и джинсы. Этот комод будто попал сюда из другого мира. От одежды пахнет свежестью и новизной. – Что именно?

– Без разницы.

А зачем я вообще спрашиваю? Тут все футболки черные и серые, а джинсы и вовсе только черные. Беру первое, что под руку попалось, и просовываю в щель.

Дверь захлопывается без слов благодарности. Вздохнув, возвращаюсь к комоду и замечаю что-то яркое в углу ящика. Отодвигаю одежду, под которой оказывается детская погремушка. Одна-единственная мелкая деталь, но сколько мыслей сбивает в кучу! Я не решаюсь притрагиваться к игрушке, задвигаю ящик и оставшееся время стою, опершись о комод.

Сколько мужчин подозревает у девушки беременность, едва у нее случается тошнота? До Камиля я таких не встречала. У одной подруги парень даже не верил в ее беременность, пока у нее не начал расти живот.

Скольких бездетных холостяков задевает женское сомнение в их отцовских способностях? Да нынешние папаши рады бы повернуть время вспять и вновь стать одинокими и свободными.

Что-то в Камиле не так. Есть у него тайна, которая, возможно, и превратила его в камень. И я очень надеюсь, что ему не пришлось пережить смерть своего ребенка. Такое врагу не пожелаешь.

Он щелкает пальцами у меня над ухом.

– Ты привидение увидела? Идем!

По пути к машине Камиль созванивается с каким-то знакомым и просит, чтобы для нас накрыли стол по высшему разряду. А потом всю дорогу бросает на меня беглый взгляд. Ему непривычно мое молчание, а мне нечего сказать. В голове каша. Вдруг Камиль вовсе не такой, каким хочет казаться? Он же не убил меня. Про горничную мог солгать, чтобы запугать. А пистолет для самозащиты носит. И он вовсе не жадный, не знаю, с чего Римма обвинила его в мелочности. Он уже потратил на меня три моих месячных заработка. Сейчас в ресторане еще один оставит, судя по тому, как ломится стол.

– Здравствуй, сынок! – Низкого роста полноватый мужчина обнимает Камиля, хлопая по спине. – Как я рад тебя видеть! Азу только приготовили. Горячее, как солнце! – Он всплескивает руками, приглашая нас за стол.

– Дядя Наиль, это Настя, – представляет меня Камиль, и я растерянно улыбаюсь мужчине.

– Худенькая какая! Приходи, дочка, к нам каждый день. Станешь румяная, как кубите!

Без понятия, с чем он меня сравнил, но звучит аппетитно. Дядя Наиль выдвигает для меня стул и гостеприимно берет мой плащ.

– Ну, не буду вам мешать. Приятного аппетита.

– Офигеть! Это все нам? – Я обвожу стол ошалелым взглядом, а слюнки так и текут.

– Нам-нам. – Камиль берет влажные полотенца и одно протягивает мне. – Ешь. Дядя Наиль прав, худая как щепка.

Если сейчас он припомнит Олега и спросит, неужели тот меня не кормил, то испоганит все настроение. Но нет, молчит.

Я вытираю руки, снова смотрю на стол и не знаю, с чего начать. Камиль это замечает и протягивает мне лепешку.

– Попробуй азу. У дяди Наиля оно лучшее в городе.

– А ты почитатель традиционной кухни, – улыбаюсь я.

– Отец хорошо готовил. До сих пор помню запах его беляшей. Они с дядей Наилем ларек держали. Мама почти не готовила. Была главным трансфузиологом. Как ты понимаешь из медицинской практики, пропадала в больнице днем и ночью. А когда умерла, отец не справился. От цветущего, сияющего повара Захира ничего не осталось. Сначала бросил работу, а потом и меня.

У меня сердце сжимается от его слов. Впервые Камиль говорит так спокойно, искренне, неподдельно, даже с ностальгической полуулыбкой. Называет Захира не папашей, как в прошлый раз, а отцом. Сочувствует ему.

– То есть твоя мама была врачом?

Он поднимает взгляд, полный усталости, и коротко кивает. А я, кажется, подбираю первые подходящие друг к другу детали паззла. Он не убил меня, потому что я тоже медик. Камиль из памяти к святому делу мамы не посмел бы сделать это.

Я делаю глоток чая и спрашиваю:

– Как звали твою маму?

Сминая салфетку, он не спешит с ответом. Больно.

– Ладно, можешь не говорить. Извини…

– Настя, – обрывает он меня. – Ее звали Настя.

Глава 15. Тройняшки

Камиль

Медсестричка сыта моими откровениями, но все же я поясняю ей:

– Не обольщайся. Я назвал тебя Настей, чтобы защитить от самого себя.

– Не сомневаюсь, – пищит она, опуская взгляд в тарелку.

– Ешь. Адель так вкусно не накормит.

Осторожно попробовав азу с лепешкой, она набрасывается на еду, уплетая все, что нам приготовили, и нахваливая повара. Так-то лучше, девочка. Хватит рыдать по «Олегу». Этот подонок не заслуживает твоих слез.

– Все ли тебе понравилось, дочка? – беспокоится дядя Наиль, надевая на нее плащ.

– О да, ваши блюда изумительны. Пальчики оближешь!

– Ты почаще приходи.

Я вынимаю из бумажника несколько крупных купюр, но дядя Наиль укоряюще косится на мою руку. Тогда протягиваю медсестричке ключи от машины.

– Иди. Я скоро приду.

В ее глазах вспыхивает паника. Привыкла, что я каждую секунду рядом, бедняжка.

– Хорошо, – выговаривает со смятением, прощается с дядей Наилем, не переставая любезно ему улыбаться, и уходит, цокая каблуками и привлекая внимание обедающих гостей. Одному из них, бритоголовому упырю, хочется даже рожу начистить. Смотрит на девочку слишком плотоядно.

Дядя Наиль провожает ее добродушной улыбкой, а потом ее как ветром сдувает.

– Не оставляй в моем заведении эти грязные деньги. Не марай кровью.

– Начинается. – Я закатываю глаза. Вот почему я редко наведываюсь сюда. Дядя Наиль всегда учит жизни.

– Каждый день упрекаю себя, что следовало сразу тебя из приюта забрать. Хотел как лучше – денег побольше заработать, чтобы ты ни в чем не нуждался. Но опоздал. Чеховской опередил. И кем ты стал? Вы с Ромкой совсем рассудок потеряли, стоило вашей сестрице за богатого бандюгана замуж выскочить. Остановись, Камиль. Погубишь себя. И девочку эту за собой утянешь.

– Ты возьмешь деньги? – Я изгибаю бровь, теряя терпение.

Он мотает головой и, разочарованно вздохнув, хлопает меня по плечу.

– Пусть у тебя все будет хорошо, сынок.

Короткими шажками дядя уходит из зала, а я все же бросаю купюры на стол. В прошлом году один непорядочный конкурент сжег его ресторан. Дяде пришлось отстраиваться с нуля, до сих пор по уши в долгах, но наотрез отказывается от моей помощи. Все, что могу, это отправлять сюда своих людей сытно пообедать и оставить хорошие чаевые.

– Ты еще здесь? – спрашиваю у медсестрички, садясь в машину.

– А ты проверял меня?

– Я бы не удивился, если бы ты уехала.

– То есть ты признаешь, что невыносим? – улыбается она.

– Кто бы говорил, – усмехаюсь, выводя машину на дорогу.

Она включает радио, выбирает дурацкую песенку-вой о любви, но у меня рука не поднимается переключить. Девочка наконец приободрилась, успокоилась. Не хочу доводить ее. Хотя не спорю, меня заводит, когда она злится.

Вернувшись домой, я не сразу соображаю, что произошло. Медсестричка бросается к кровати, пища от восторга и размахивая ладонями.

– Камиль, ты только посмотри, какая прелесть! Какие они милашки! Сколько их? Трое! Божечки, они лапуськи!

Просто охренительно! Моя Маркиза додумалась окотиться прямо в моей постели. Принесла мне тут тройняшек на новом одеяле.

– М-да… – мычу я, сунув пальцы в карманы джинсов.

– Правда же, они хорошенькие? – Медсестричка светится бесконечным счастьем, словно это ее дети. Аккуратно садится на угол кровати и, привычным жестом убрав волосы за уши, разглядывает сосущих мамку малявок. – Какая же умничка, Маркиза. Устала, девочка. Это ее первый окот? – спрашивает она уже у меня.

– А? Окот?

– Ну, роды?

– Откуда я знаю?

– Это же твоя кошка!

– Да я ее возле подъезда нашел в прошлом месяце. Орала дурниной под дождем.

Брови медсестрички ползут вверх, и она едва слышно произносит:

– Ты приютил бездомную кошку?

– Мне было скучно. И вообще я взял ее на время, пока хозяин не найдется.

– То есть ты написал объявление, но никто не откликнулся?

Вот зачем она спрашивает? Ничего я не писал! Маркиза как к моей груди прижалась, дрожа от холода и бессилия, так я и не смог отпустить ее.

– Да! – отрезаю жестко. Не хватает только, чтобы медсестричка сочла меня размазней. – Защитники фасадных красот сорвали все объявления. Давай-ка убери ее отсюда.

– Нельзя! – противится та, готовая грудью встать на защиту Маркизы и ее новорожденного потомства. – Она окотилась там, где ей комфортно.

– В смысле?

– Тебе надо смотаться в зоомагазин. Купи хороший корм для мамочки, а не ту дрянь, которой ты ее кормишь, и корзинку или домик. Желательно попросторней, чтобы туда вошло одеяло.

– Ты задумала что-то коварное, да?

Медсестричка заразительно смеется, заставив меня улыбнуться.

– Об одеяле забудь. Где бы оно ни лежало, Маркиза постоянно будет перетаскивать котят на него.

– Я безмерно этому рад, – бурчу, разворачиваясь к двери. – А котятам что-то надо? Я видел, что для них какой-то особый корм…

– Еще рано, Камиль. Они слишком маленькие. Еще долго молоко сосать будут.

Знал бы, какие изменения в мой комфорт внесет драная бездомная кошка, ни за что не стал бы подбирать ее. Еще и медсестричка. Раскомандовалась! Хорошо, что зоомагазин в соседнем квартале. Ехать никуда не надо, но чувствую себя каким-то задротом, когда мямлю, что мне нужно. От напряжения башка начинает трещать, особенно при выборе корма и домика. Твою мать, меня никто не предупреждал, что у них такой ассортимент!

И вот я, самый таинственный жилец дома, на глазах соседей несу домой огромный мягкий кошачий домик, мешок корма и пачку разрекламированных продавщицей одноразовых пеленок с антиаллергенным покрытием.

Но и на этом мой кошмар не заканчивается, потому что медсестричка требует помощи при пересаживании Маркизы и ее потомства в этот проклятый домик. Потом я отдраиваю ее чашки и заполняю их новым кормом и чистой водой.

– Еще нужен ветеринар, – вдруг добавляет медсестричка, когда я наконец облегченно выдыхаю. – Котят надо осмотреть и привить.

– Ты прикалываешься? – Развожу я руками.

– Это не сейчас, – смеется она. – Когда чуть подрастут. Ну и, – она обводит мою убогую кватирку взглядом, – не хочу тебя обижать, но…

– Понял. Завтра позвоню в клининговую компанию. Надеюсь, все?

– Все, – кивает она.

– Тогда нам пора собираться на ужин к Адель.

Улыбка сходит с ее лица. Будь ее воля – она никуда бы отсюда не выходила. Сидела бы на коленях перед домиком и охала, как ласково мурчат пушистые ангелочки, уткнувшись в мамку.

Пока я бреюсь и пялюсь в ненавистную рубашку и брюки, медсестричка превращается в настоящую львицу. Вечернее платье идеально сидит на ее стройной фигуре, мягкие волосы красиво лежат на тонких плечах, сверкающие украшения придают образу особенного лоска. И только в глазах клубится печаль.

Она смотрит на меня с безмолвной мольбой хоть что-то сказать в поддержку, а я теряю дар речи, разглядывая ее и понимая, что запускаю обратный отсчет для Адель и ее муженька. Эта девочка еще покажет себя. Покажет так, что они умоются слезами.

– Ты… – заговариваю я охрипшим голосом. – Ты смотрела котят? Все нормально?

Какие в жопу котята?! Скажи, что она всех порвет! Помоги ей набраться храбрости!

Накинув плащ, медсестричка повязывает пояс, легким жестом вынимает волосы из-под воротника и отвечает:

– Да, с ними все хорошо. Поехали.

Она первая выходит из квартиры, а я еще минуту тупо сжимаю куртку в руке, прежде чем прихожу в себя и следую за ней.

Готовься, сестрица. Этот вечер разделит твою жизнь на «до» и «после»…

Глава 16. Ужин

Ася

Гладко выбритый, причесанный и в рубашке, Камиль все равно остается холодным и бесчувственным. Что мешает ему приободрить меня? Сказать, что я хорошо выгляжу? Что у нас все получится? Гордость и репутация деревянного эгоиста!

– Знаешь, я напрасно решила, что ты лучше, чем кажешься на первый взгляд, – вздыхаю я, глядя на мелькающие в сумраке деревья за окном. – В ресторане дяди Наиля ты был таким…

– Каким? – фыркает он.

– Другим. Неужели трудно быть человеком?

– Не знаю, что за литературу ты читаешь, крошка, но пора бы спуститься с небес. Или предательство «Олега» ничему тебя не научило?

Я ловлю на себе его насмешливый взгляд, и мне хочется выпрыгнуть из машины. В лужу, в грязь, в канаву – не имеет значения. Просто сбежать.

– Между прочим, ты купил меня обманом за несуществующие долги Олега. Выходит, сделка недействительна. Я не принадлежу тебе. Ты мне не хозяин.

Камиль резко тормозит, с пронзительным визгом колес. Из-под машины вылетают густые облака пыли и дыма, обволакивая нас посреди пустынной ночной дороги.

– Слушай меня, красавица! – Камиль бросается ко мне, пригвождая к сиденью и не позволяя даже свободно дышать. – Я был назначен твоим палачом. Ты выбрала жизнь и будешь за нее платить. Либо мы доводим дело до победного конца, либо, – он просовывает руку в бардачок и достает пистолет, – все закончится здесь и сейчас.

Мое сердце останавливается. Я смотрю в тускло освещаемое лицо Камиля, в его глаза-бездну и чувствую, как меня засасывает в эту черноту. Не оставив мне выбора, он счел себя моим спасителем.

Медленно подносит пистолет ко мне и дулом тычет под подбородок, а другой рукой сжимает челюсть и скалится волком, наслаждающимся безысходностью жертвы.

– Забавно. С каждым разом страха в твоих глазах все меньше, – произносит он, не отстраняясь. – Привыкаешь к новой жизни. Это похвально. А перестанешь забывать, кто я, все станет просто идеально.

– И кто же? – спрашиваю я, почти не слыша собственного голоса.

– Представь, что Адель – мозг нашей компании. Роман – ее правая рука, которая гребет деньги. Я – левая, которая… убивает.

От последнего слова у меня мурашки бегут по спине. Я сглатываю, ужасаясь, каким ледяным тоном Камиль это говорит. Сколько же загубленных жизней на его счету? Единицы? Десятки? Зря я пытаюсь разглядеть в нем что-то человечное. Он чудовище, которому неведомо сострадание.

– Хорошо. Я постараюсь не забывать, кто ты, – произношу я, мысленно добавив «говнюк».

Он возвращается за руль, оставив возле меня запах своего древесного парфюма и мятной жвачки.

Поправляю волосы и плащ и снова отворачиваюсь к окну. Из принципа больше не буду с ним разговаривать. Наше общение теперь сведется к минимуму. Спросит – отвечу. В остальном – болтай сам с собой, придурок!

У ворот особняка нас встречает уже знакомый мне Азиз и еще двое охранников. Для меня открывают дверь, а Камилю докладывают, что нас уже ждут. Напрасно я жду, что он подставит мне локоть или пропустит вперед. Приходится плестись за ним, ловя на себе взгляды шкафообразных громил.

И вот мы поднимаемся по каменным ступенькам и входим в просторный холл с высоченным потолком. Здесь все сияет и блестит. Слишком вычурный интерьер сковывает меня, давя чрезмерной роскошью, и я замираю, сделав всего пару шагов.

Вышедшая нам навстречу служанка любезно снимает с меня плащ и берет мою сумочку, а потом провожает нас в огромный обеденный зал с длинным столом, на котором посуды больше, чем угощений. Теперь понимаю, о чем говорил Камиль на обеде в ресторане дяди Наиля.

Адель я узнаю сразу. Такая же четкая бледнолицая брюнетка с туго собранными на затылке волосами, в строгом брючном костюме, и айсбергами вместо глаз, как на фото. Она поднимается с дивана, а вслед за ней на нас переключается внимание всех остальных: Романа, его невесты и обоих детей Адель.

Не успеваю я опомниться, что Глеба здесь нет, как Камиль берет меня за руку и переплетает наши пальцы. Еще минуту назад в моих жилах стыла кровь от его откровений, а сейчас я готова вцепиться в него, как в единственный спасательный круг в этом океане акул.

Адель скользит по мне изучающим взглядом, задерживает его на лице и чуть сощуривается, сканируя.

– Добрый вечер! – приветствует всех Камиль, сделав шаг вперед и потянув меня за собой.

– И вам, – сухо отвечает Адель, скрещивая руки на груди. – Опаздываете.

– Глеб, похоже, тоже, – не теряется он, подводя меня к этой змее.

– Он уехал по делам. – Она снова оглядывает меня.

Конечно, по делам! Вчера он должен был вернуться ко мне из «командировки». Вот, видимо, расхлебывает сейчас мое исчезновение.

– Настя, познакомься, это моя сестра Адель.

– И все? – Изгибает она тонкую бровь. – Просто сестра? А как же уважение?

– Я проявил его, приехав сюда.

Я крепче сжимаю его пальцы, уничтожаясь под ее проникновенным взглядом. Чувствуя это, Камиль приобнимает меня за талию и добавляет:

– За месяц нашего романа Настя уже достаточно слышала о тебе. Не вижу смысла сейчас разыгрывать перед ней спектакль.

Наконец она протягивает мне руку.

– Уверена, Анастасия, вы слышали обо мне только хорошее.

Я с большим трудом пожимаю ее ладонь и киваю.

– Я же говорил, она стеснительная, – вмешивается Чеховской, подойдя к нам в компании своей невесты. Что-то в ней напоминает мне Римму. Внешне они совершенно разные, а на лице прописана абсолютно идентичная стервозность. Смотрит на меня, как на букашку, и думает, с какой стороны начать давить. – Насть, это Паола. Она плохо говорит по-русски, но отлично понимает.

– Мы еще не слышали, как чисто говорит Настя. Пока знаем о ней, только как о враче, – не упускает шанса подколоть меня Адель. – Идемте к столу. Лучик! – обращается она к дочери, зависшей в телефоне. – Ужинать!

Та, закатив глаза, поднимается с дивана и демонстративно вяло идет к столу. Выдвигает крайний стул, плюхается в него и откидывается на спинку.

– Ох уж этот переходный возраст, – вздыхает Адель. – Сними капюшон своего балахона.

Рывком Лучиана сдергивает капюшон толстовки, обнажая свою разноцветную шевелюру, и я не узнаю в ней ту милашку с фотографии. У девочки очевидные проблемы, и их причина не в переходном возрасте.

– Это красные дни, – хихикает Артур, усаживаясь поближе к матери.

– Следи за речью, – делает ему замечание Чеховской, выдвигая стул для Паолы.

Мне же приходится самой о себе заботиться. От Камиля джентельменских манер не дождешься. Зато Чеховской, оказавшись напротив меня, тут же присасывается дико восторженным взором, хоть салфетку подавай слюнки подтирать.

– Теперь видишь, почему Римма так взбесилась? – смеется он, обращаясь к Адель.

– Да-а-а, – протягивает она, опять взглянув на меня. – Так ей и надо. Никогда мне не нравилась.

– Ты вроде пригласила нас для другого, – отвечает ей Камиль, столовым ножом водя по салфетке.

– Почему же? Я собрала вас, чтобы порадоваться за обоих братьев. Сбылась моя мечта – вы нашли себе достойных девушек и больше не будете соваться в мою личную жизнь. Я же говорила, Камиль, придет тот день, когда мы будем собираться в теплом семейном кругу.

Да уж, теплый семейный круг! Адель сочится ядом, Камиль обнажает присущее ему равнодушие, Чеховской пожирает меня глазами, его невеста уже перебирает в голове всех знакомых киллеров на случай, если надо будет меня порешить, дочка Адель думает, как бы свалить от нас, а ее сын мастерит из салфетки непристойную фигурку.

Усмехнувшись, Камиль дотягивается до графина и наливает себе полстакана воды.

– Твоя личная жизнь мне до лампочки, сестра. Меня волнует только судьба нашего бизнеса.

С каждой их репликой мне становится все тяжелее. Уже пальцы подрагивают, а в ушах слышится биение собственного сердца. Я сижу за столом стервятников, не зная, чего ожидать от них в следующее мгновенье. Но никто даже отдаленно не намекает сменить тему разговора. Ими правит алчность и жажда власти. Плевать на родство и человечность. Главное – деньги и господство.

– А разве мы собрались не для поздравления Романа и Паолы? – осмеливаюсь я подать голос, и за столом повисает тишина.

Камиль отставляет стакан, так и не донеся его до рта. Адель улыбается уголком губ. А виновник ужина бледнеет на глазах, едва пальцы Паолы касаются его руки.

Кое-как улыбнувшись, Роман кивает:

– Спа-си-бо. Но еще успеется. Может, о вас поговорим? – Его глаза сверкают. Знает же, что мы парой только из-за Риммы притворились. Нарочно задевает нас. – Расскажите, как вы познакомились? Нам всем интересно, правда, сестра?

Мы с Камилем переглядываемся. Надо было договориться, придумать историю, но Маркиза отвлекла нас своими котятами. И что теперь? Если я сморожу глупость, Адель догадается о подвохе и быстро выведает, кто я такая.

– Ну-у-у? – протягивает она, а мы продолжаем смотреть друг другу в глаза, ожидая, кто же начнет первым.

Вдруг Камиль улыбается:

– Давай, расскажи всем, как мы познакомились.